Морфология революционной сказки

      Революции происходят не только в стычках на площадях. Революции происходят в головах, чьи мозгошмыги (или тараканы, кому как угодно) начинают роиться каким-то новым для себя образом. Нет единства мнений по вопросу о том, что предшествует чему — невиданное прежде роение обитателей голов или того, что происходит на улицах и залах собраний. Но сам факт наличия перемен бесспорен ввиду его очевидности.       Так одним из событий североамериканской войны за независимость была публикация брошюрки Томаса Пейна «Здравый смысл». За три месяца 1776 года она была напечатана в количестве 120 тысяч экземпляров, что свидетельствует о её поистине феерическом успехе на фоне принятия 4 июля того же года «Декларации о независимости США». Популярность брошюры, буквально вошедшей тогда в каждый третий американский дом, и решение об окончательном разрыве с метрополией, повлекшее за собой кровавую войну, не могут быть совпадением.       Прокламацию Пейна можно свести к трём постулатам (их там больше, но без упрощения будет всё-таки не обойтись): 1. Анархия, безвластие — это плохо. Потому что безвластие ведёт к тому, что сильные начинают обижать слабых. Потому учреждается правительство. Но основная функция правительства — блюсти права и свободы подданных. Правительство, которое не выполняет свои функции, не может считаться правительством. 2. Монархия опасна тем, что монарх легко превращается в объект обожествления, что противоречит библейским принципам, запрещающим воздавать божеские почести кому-либо из человеков. (Куда же американской революции без революционной Библии? Никуда…) Поскольку творить себе кумира нельзя, то сменяемый и ненаследственный президент республики будет заведомо лучше короля или как там его будут звать подданные. Демократия на небесах, а в аду — царство. 3. Тираническая власть английской метрополии сама напала на жителей колоний, когда начала издавать против них карательные законы и обнажать оружие. Жители колоний не бунтовщики, но жертвы, потому они были вынуждены взяться за оружие. И то, что за них решили вступиться иностранные подданные (а также власти Франции, Испании, Нидерландов и, впоследствии, России), не вина несчастных жертв, но вина англичан, несправедливо угнетавших американских патриотов. Изначально никто не хотел независимости, но она наступила едва ли не против воли тех, кто за в неё сражался. Потому что оружие они подняли от отчаяния, не добившись признания прав. Но законное правительство метрополии бросило их на произвол судьбы, и им пришлось самим как-то устраиваться.       Историческая память о войне за независимость культивируется в США достаточно последовательно, и она вне всякого сомнения должна быть хорошо известна автору трилогии о Панеме. В том числе на уровне подсознательных ассоциаций, неожиданных воспоминаний и появления в тексте знакомых со школы терминов. Например, стоящих за Капитолий жителей Второго С.Коллинз называет «лоялистами», точно также как называли сторонников короля Георга III, вынужденных бежать из осаждённого патриотами-повстанцами Бостона вместе с английским флотом и гарнизоном.       Совпадение с Пейном прослеживается и на уровне концепции: 1. Правительство Кориолана Сноу занято поддержанием порядка и собственной власти, но эти власть и порядок не оставляют подданным — жителям дистриктов — перспектив свободы и права. Значит правительство не исполняет своего высокого предназначения. 2. Конечно, Сноу не чтут, как бога, но Сноу всесилен и окружён стеной страха. Он президент только по названию, а по сути — абсолютный монарх. И это плохо. 3. Некапитолийцы — это жертвы. Сначала их просто расстреливают за свист и косой взгляд, потом бомбят без всякой вины с их стороны. Сочувствие к ним абсолютно и стопроцентно, а то, что они творят во время штурма Капитолия выглядит законной местью угнетателям.       Разумеется, схема Томаса Пейна повлияла не только на сочинения Коллинз. Можно взять едва ли не любое популярное произведение масскульта и обнаружить её там в этом упрощённом виде: 1. Повстанцы однозначно хорошие. 2. Император однозначно плохой. 3. Повстанцы воюют за свободу, а император — за то, чтобы угнетать несчастных. (Примерно так это выглядит в «Звёздных войнах»)       Оказывается, очень просто, но очень действенно. Главное, вовремя изобразить жертву.