Любить, захлебываясь рвотой

Осенние дни летели с невиданной скоростью, незаметно подобрался октябрь, а с ним озолотились зеленые листья городских деревьев. С приходом нового месяца пришли также холода, заставившие надеть на себя «North face». Казалось бы, почти ничего не изменилось, кроме возвращения Фиби после болезни, но один октябрьский день повернул все на 360° градусов, причем в худшую сторону… Зеркало…волосы…любимая толстовка…ноги в кедах…рюкзак на плечах…остановка…автобус…нудная болтовня Фиби…вход в школу…класс миссис Черчилль…цифры…уравнения…запах волос Арнольда…полный туман…столовая… Схватив поднос тонкими пальцами, испещренными мелкими царапинками, она быстро проходила по рядам, наполненным едой, и брала привычный, но такой любимый набор для завтрака: блинчики с шоколадно-ореховой пастой, шоколадный молочный коктейль и большое красное яблоко, такое блестящее, будто бы его окунули в глитер. Фиби уже успела занять им обеим столик и сидела со своим ланч-боксом, ожидая лучшую подругу. Хельга оплатила свой завтрак и направилась к черноволосой девушке. Фиби несильно изменилась с четвертого класса: лишь смешной формы очки сменились линзами, волосы немного отросли и теперь лежали на ее хрупких плечах, а вместо длинной голубой кофты была синяя плиссированная юбка чуть выше колена, простая голубого цвета футболка с надетым поверх лазурным жакетом. Фиби с приветливой улыбкой на лице помахала рукой светловолосой девушке, приглашая за круглый столик вместе с ней позавтракать. Хельга была как всегда в своем репертуаре, шумно поставив свой поднос и возвестив о своем приходе чуть ли не всю столовую. Две подруги с радостью уминали свой завтрак и болтали о всякой ерунде. Рядом с их столиком за одним сидели Арнольд с Джеральдом, Сидом и Стинки, за соседним находились Лайла, Ронда и Надин. Изредка Хельга пропускала мимо ушей слова подруги и старалась незаметно следить за Арнольдом и Лайлой. Не то чтобы ей было интересно, взгляд влюбленных глаз светловолосого мальчишки, направленный в сторону рыжей бестии, просто нельзя было не заметить. Казалось, он скоро просверлит в ней огромную дыру. Хельга лишь отрывками слышала реплики Сида и Стинки: — Да че ты очкуешь? Иди к ней, самец… — Арнольд, давай, не упускай шанса… Она откусила большой кусок от яблока и уже в открытую наблюдала за происходящим. «Да не может быть, он не подойдет к ней, слишком слабохарактерный», — успокаивала в душе себя девушка. Но, сжав руки в кулаки, он решительно встал со своего места, оставив любимую тапиоку недоеденной, и направился напрямик к объекту своего обожания. Лайла была ошеломлена таким резким поворотом событий, девчонки, сидящие рядом с ней стали хихикать и перешептываться, парни, оставшиеся одни за столиком, начали отпускать едкие шуточки, стараясь сдержать навязчивый смех. Хрупкие пальцы, держащие наполовину съеденное яблоко, стали немного подрагивать, она уже открыто наблюдала за представшей перед ней картиной, совсем не слушая то, о чем говорит Фиби. Она видела лишь то, что его губы шевелятся, его алые и такие нежные губы в отличие от ее бледно-розовых, сухих и искусанных до крови. Из мест укусов сочился сладкий яблочный сок, стекая по запястью к локтю и мягко приземляясь на металлический столик. Ее рот был чуть приоткрыт, и оттуда издавались тяжелые вдохи-выдохи. После того, как он закончил свою речь, для Хельги все было словно в тумане. Рыжеволосая девушка тепло улыбнулась, что-то мило прощебетала и аккуратно прикоснулась пухлыми маленькими губками к щеке, которая тут же покраснела, став яркого помидорного цвета. Хельга не помнила, как каким-то образом оказалась в туалете, рядом с раковинами, над каждой из которых висели зеркала, мутные, заляпанные пятнами, как и окна автобуса. Она крепко держалась за края раковины, казалось, вторая готова была разломиться по частям от силы этой хрупкой на вид девушки. Светловолосая так и стояла, опустив голову и тяжело дыша. Легкие сдавливало, нечем было дышать… Через некоторое время она медленно подняла голову, посмотрев на свое отражение. Пустые глаза, полные тоски и одиночества — вот, что ей сразу бросилось в ее внешнем виде. «И кого я обманываю? Я ведь так и люблю его», — сказала она это себе, а из уголков ее глаз стали медленно капать горькие обжигающие слезы, стекая по острым скулам и впалым щекам, заканчивая свой путь на кафельной плитке. К горлу подступила тошнота, слюноотделение увеличилось, Хельга закрыла рот руками, быстро забежала в кабинку и, склонившись над грязно-желтоватым толчком, выблевала весь свой завтрак. То чувство пустоты в желудке после нежданной рвоты показалось ей единственно приятным за весь день…