***
Было всего лишь четыре часа, но Антон уже решил начать собираться. До дома Арсения было три остановки на маршрутке, и он должен был успеть. И, как ни странно, успел. Спустя какие-то сорок минут Тоха уже поднимался по лестнице на нужный ему пятый этаж. Он не хотел ехать на лифте. Парень всеми путями, которые только были возможны, пытался тянуть время. Чёрт, он вообще не был готов к этому! Вот он уже стоял напротив нужной квартиры. «Бля-я-я-ять!». Ещё секунда… Парень позвонил в дверь немного дрожащей рукой. Ну, как «немного»? Его так трясло, что он еле попал в кнопку звонка. Дверь, щелкнув замком, отворилась, и из нее высунулась голова хозяина квартиры, а потом и все его остальное тело. — Привет! Что-то рано ты. Заходи. Шаст быстро переступил порог квартиры. Она была солидного размера для человека, живущего сольно. В помещении имелись две комнаты (это парень определил по количеству дверей в стене, находящейся напротив прихожей): одна была гостиная (с открытой дверью, рядом с входной), а другая, видимо, спальня (естественно, с закрытой дверью и дальше по коридору направо). С левой стороны виднелась белая дверь (ванная?) и около неё явно был проход, скорее всего, в кухню. Обои были светлые, да и вообще все в квартире было выполнено именно в светлых оттенках. Антону нравились такие. — Ну, раздевайся, че застыл? — окликнул Арсений опять задумавшегося Тоху. Тот быстро стянул с себя кеды и куртку, и Арсений слегка подтолкнул юношу рукой в спину в сторону гостиной. От этого, на первый взгляд, почти невесомого прикосновения у Антона по спине вновь прошёлся табун мурашек. В гостиной находился большой диван, а на противоположной стене красовался крутой телек. Ближе к дивану стоял деревянный стол, а около него два стула, стоящие почти рядом друг с другом. Именно на них и расположились Антон и Арсений. Оттого, что Арсений так близко сидел, у Шаста опять начало сильно колотиться сердце. Но он постарался отвлечься от всего происходящего вокруг и сконцентрироваться на объясняемой ему теме. Урок прошёл очень плодотворно и довольно быстро. Антон был рад, что сумел вынести для себя много полезного. Видимо, дело было вовсе не в нематематическом складе ума, а в учителе, который выглядел просто потрясно (впрочем, как и всегда) даже в свободных серых спортивных штанах и обычной чёрной футболке. — Надеюсь, ты запомнил то, что я тебе объяснил? — Ага-а, — утвердительно закивав, ответил Антон. — Пойду я, — вдруг опомнился он. Парню не хотелось покидать столь уютную квартиру, но ничего с этим не поделаешь. Надо идти. — Ну, давай. Завтра геометрия в школе, если что. Почитай хоть какие-нибудь правила. А лучше теоремы. — Хорошо, — отозвался Шаст, на ходу напяливая кеды. День сегодня выдался замечательный!***
Бедный уставший Тошенька, как только вошёл в квартиру, сразу же отправился в душ, мечтая прилечь на свою мягкую, теплую и просто очень уютную кроватку. И вскоре мечта осуществилась. Выжатый, словно лимон, и с жуткой головной болью парень вяло плюхнулся на кровать. Ему так хотелось спать, что казалось, если он положит голову на подушку, его сразу проглотит ненасытный сон. Но не тут-то было! Телефон Шастуна зазвонил, разнося оглушительно-громкий, выпучивающий глаза из орбит писк по всей квартире. Антон поспешил взять трубку, не удосужившись взглянуть на номер звонящего. — Привет, Тош! Как ты там? Были проблемы со связью, поэтому получилось позвонить только сегодня, — затараторила мама. — Да нормально я, — ответил юноша, подавив зевок. — Пока еще живой. — Ну, отлично! А ты сомневался. Они говорили ещё минут пятнадцать. В основном говорила мама, засыпая его какими-то историями о том, как они с папой проводят время. Вначале Шастун по-честному старался вникнуть в суть рассказа, потом он пытался хотя бы не заснуть, затем… А что было затем, Антон и не помнил, так как бесстыже захрапел посреди разговора. — Антон! Антон! — все громче и громче говорил женский голос. — Еще пять минут, и я встану-у-у, — пробубнил парень себе под нос. — Антон! — крик разбудил его окончательно. — Ты там заснул, что ли? Что ты сказал? Парень ошарашенно вскочил с кровати и оглянулся по сторонам, пытаясь восстановить воспоминания: «Лег. Звонок. Мама. А-а-а-а». Шастун схватил трубку и прислонил ее к уху: — Со связью, говорю, что-то. Слышно тебя плохо, — немного краснея, соврал Тоха. — Понятно. Я тогда завтра еще позвоню, — снова протараторила мама. — Спокойной ночи, Тоша. — И тебе спокойной ночи, — на той стороне послышались монотонные гудки, и Антон, кидая телефон на прикроватную тумбочку, аккуратно опустил голову на подушку. «Завтра. Все завтра», — только и успел подумать Антон перед тем, как сон накрыл его теплым пуховым одеялом и спел колыбельную, мягко слепляя уже и без того сонные веки. Он рисовал на них разноцветные узоры, унося юношу в царство Морфея. Много мыслей оставались невысказанными, они щекотали его изнутри, проникая в потливые сны. Дождь капал по крыше, отстукивая теплые мелодии со вкусом дымящегося чая и имбирного печенья. Ветер звенел стеклами, ждал, когда его впустят, но это сделать было некому. Господствовало спокойствие и глубокое одиночество, и никто не был в праве их нарушить. Тишина. Не та, звенящая, снимающая скальп. Не та, громкая, оглушающая, бьющая по ушам. Не та, заставляющая задыхаться от темноты в глазах и хвататься за горло. Не та, сопровождающаяся постоянным ощущением, будто небеса вот-вот упадут, а земля под ногами разверзнется. И даже не та, обволакивающая лживым спокойствием, не дающая шанса на спасение. Прислушайтесь… Это была та тишина, которая окутывала и уносила. Уносила в страну грез, в мечты, туда где ты мог бы быть счастлив. Через несколько часов серое утро ввалится в окна и начнет новый день. А пока не существовало ни «тогда», ни «потом». Было только «сейчас», тихое и сладостное «сейчас».