Так не бывает...

Следующий учебный день прошёл довольно быстро и без особых приключений. Сегодня Антон договорился с Димой и Сережей погулять вечером и зайти к Анисии. В последнее время девушке было особенно плохо. Сразу после школы парни отправились расхаживать по зимнему Питеру. За три часа ходьбы ноги у парней просто отваливались, да и холод уже пробирал до костей, поэтому вся троица ввалилась в теплую квартиру Ани. — Здрасте, Елена Викторовна, — поздоровались друзья с мамой девушки. — Привет, ребята, проходите, — чуть улыбнулась женщина. Глаза у неё были красные и уставшие — явно плакала. Ну это очевидно, ведь ни одна мать не сможет спокойно смотреть на то, как её дочь постепенно уходит из жизни. Антон, Серёга и Дима медленно прошли в комнату девушки. Она лежала на кровати, свернувшись в маленький калачик. На неё было больно смотреть… Когда Анисия услышала, что кто-то вошёл в комнату, она слегка приподняла голову, чтобы посмотреть на гостей, а парням открылось ужасное зрелище на измученное лицо подруги. — Привет, — тихо произнёс Антон, присаживаясь на краешек кровати. — Как ты? — Тоша, — почти одними губами прошептала Анисия, а из её глаз потекли слёзы. Из-за болезни, Аня была все время как не в себе: то резко заплачет, то засмеется, а в последнее время у неё начались проблемы с памятью. Девушка пила таблетки, а мама делала ей уколы, прописанные врачами, чтобы боль была не такой сильной и её хоть как-то можно было бы терпеть. — Ну-ну, не плачь, — улыбнулся парень, поглаживая ладонью щеку девушки, смотря в её мокрые карие глазки, под которыми уже залегли темно-синие, почти чёрные, мешки. — Я так устала, — хрипло выговорила девушка, а слёзы все продолжали скатываться по её щекам и подбородку. — Вы не уйдете? — Ну конечно нет, — Позов тоже сел на кровать. Сейчас друзья могли поддерживать Анисию лишь своим присутствием, потому что девушка была уже совсем не в состоянии разговаривать. Они все лежали на кровати, и парни со всех сторон обнимали Аню. Девушка вскоре заснула, и Антон, Дима и Сережа аккуратно, чтоб не разбудить подругу, слезли с её постели, укутывая Анису тёплым одеялом взамен своих тел, которые грели её на протяжении всего того времени, что они вместе лежали. Троица вышла на улицу довольно поздно и ночь уже опустилась на город. В кармане Антона завибрировал телефон, сообщая о входящем звонке. Арсений. — Тош, ты скоро? — Да, я уже иду, — улыбаясь ответил Тоха. — Ну тогда жду тебя, солнце, — ответил Попов, и Антон понял, что мужчина также улыбается. — Ребят, я пойду тогда, — сказал Шастун, убирая телефон в карман куртки. — Ладно, мы тоже, — вздохнул Матвиенко. До дома Шастуну пришлось идти одному, ибо его друзья жили совершенно в противоположной стороне. На улице было ужасно темно и даже как-то страшновато. Тоха шёл, нервно оглядываясь по сторонам и всматриваясь в темноту, потому что ему постоянно казалось, что за ним кто-то идёт, но каждый раз оглядываясь он никого не видел… Почти дойдя до дома, Антон снова резко обернулся назад, услышав хруст снега, и у него кровь застыла в жилах от нахлынувшего страха. Практически совсем рядом шагала тёмная фигура в капюшоне, а вокруг не было больше ни одного человека. «Так, не паникуй, все нормально, это просто какой-то прохожий, который пройдёт мимо», — тараторил в своей голове Шастун, стараясь успокоиться, хотя это у него совершенно не получалось. Парень чуть ускорил темп своей ходьбы, но вновь обернувшись назад, понял, что и тот человек так же ускорился, и, более того, он уже практически нагнал юношу. «Блять, блять, блять, блять!» — паниковал Антон, чувствуя, как его сердце то и дело замирает и он не может нормально дышать от страха. Внезапно дверь одного из подъездов дома, находившегося напротив того, в который так спешил юноша к Арсению, запиликала и оттуда выбежала женщина, направляясь к своей машине (куда это она так поздно?). В ту же секунду незнакомец резко подлетел к Тохе, хватая его за шиворот куртки, и затащил в подъезд, скручивая руки парня у него за спиной. Все произошло настолько быстро, что Антон даже ничего толком и понять не успел. — Что Вы делаете?! Отпустите! — заорал парень, когда немного отошёл от шока. — Отпустите! — начал брыкаться Шастун, пытаясь вырваться из крепкой хватки. Человек вцепился пальцами в плечи Антона, толкая его вперёд в небольшое тёмное пространство между окончанием лестницы и входом в подвал, попутно стаскивая с парня куртку. Незнакомец прижал юношу к стене всем своим мощным телом, не давая и шанса вырваться. Послышался звук расстегивающегося ремня и руки Антона крепко стянули им настолько сильно, что длинное изделие врезалось в кожу на запястьях, кажется, совершенно перекрывая поступление крови к кистям. Шастун попытался пошевелить руками, но тщетно и к тому же жутко больно. — Отпустите! — снова закричал парень, но на его рот немедленно легла широкая мужская рука, превращая все звуки в тихое мычание. Антону было настолько страшно, что все внутри сжималось в комок, заставляя дрожать всем телом. Он совершенно не понимал, что от него хотят. Вытащить деньги? Телефон? Что?! Зачем его связали? Почему сняли куртку? Вопросов было куча, на которое не было ни единого ответа, однако все прояснилось довольно быстро… Мужчина сзади свободной рукой потянулся к ширинке на джинсах Шастуна, расстегивая её. От осознания того, что с ним хотят сейчас сделать Тоха завизжал ещё с большим усилием и задергался, пытаясь хоть что-то предпринять, чтобы избежать своей участи. — Замолчи! — рыкнул незнакомец, перемещая руку со рта юноши на его горло и слегка надавливая. — Нет, не надо! Я не хочу! — хрипел Антон, еле сдерживая подступающие слёзы от полной безысходности. — А тебя никто и не спрашивает, че ты хочешь! — рявкнул на Шастуна человек и опустил штаны вместе с трусами парня до колен. — Нет, нет, нет, нет… — сипло зашептал Тоха из-за сдавливающей горло руки, а по его щеке скатилась первая слеза. Антон вскрикнул, когда в него засунули сразу три пальца, грубо водя ими. — Не ори! — снова рыкнул мужчина сзади, зажимая юноше рот ладонью. Не утруждая себя тем, чтобы нормально растянуть парня, незнакомец быстро спустил штаны и с себя и резко толкнулся бедрами, входя сразу на всю длину. Теперь Антон уже рыдал, совершенно не скрывая этого, ведь ему ещё никогда в жизни не было настолько противно и больно. Шастун скулил в чужую руку, мычал и лишь дергался в такт грубым толчкам, пронзающими болью все тело. Силы стремительно покидали юношу. Он уже не мог ни кричать, ни пытаться вырваться, Антон просто молился, чтобы весь этот кошмар скорее закончился. Мужчина позади него стонал и все быстрее и быстрее вбивался в тело юноши. Кончив в Шастуна, незнакомец резко убрал свою руку со рта парня и развязал его руки, вновь вставляя ремень в шлейки своих штанов, застегивая их и надевая куртку. — А ты хорошенький, — прямо на ухо прошептал мужчина и провёл ладонью по голой заднице Антона, и быстро вышел из подъезда. Шастун заскулил, его ноги окончательно подкосились, и он рухнул на бетонный пол, расцарапывая себе все колени. Волна рыдания снова нахлынула на юношу. Он сидел на коленях, опираясь руками о пол, задница просто ужасно болела, а по его щекам струились соленые слёзы, раздражая кожу. Антон кое-как натянул на себя бельё, джинсы и куртку и принялся искать свой телефон. Шастун еле поднялся на трясущиеся ноги, но сделав пару шагов, держась за стену, понял, что вряд ли сможет дойти до дома самостоятельно. Он с трудом вышел из подъезда и ухватился руками за первое попавшееся дерево, морщась от неприятных ощущений. Преодолев стеснение и стыд, Шастун набрал знакомый номер, поднося телефон к уху. — Солнце, ну ты где? Я волнуюсь, — послышался голос Арсения на другом конце. — Арс…он…я… — попытался что-то сказать Антон, сквозь комок в горле, но он снова не сдержался, начиная рыдать лишь от одного воспоминания, насколько это было противно. — Антон, ты плачешь?! Что случилось?! Где ты?! — запаниковал Попов, подрываясь с дивана в гостиной. — Около дома напротив, — выдавил парень, сквозь всхлипы. — Никуда не уходи, я сейчас приду, — быстро сказал Арсений и полетел в коридор, наскоро напяливая ботинки и куртку. Антон осел вниз по дереву, снова вставая на колени, и плевать он хотел на свои уже и без того загаженные джинсы. Юноше было неимоверно холодно, его трясло и тянуло блевать. Шастун не помнил, сколько так просидел, но вдруг послышались шаги, и Антон резко обернулся на звук, и уставился своими ошалелыми и полными страха глазами на человека, стоящего рядом. Парень уже чуть было не закричал, чтобы его не смели трогать, но услышал знакомый и мягкий, успокаивающий душу, голос. — Антон! — подскочил к парню Арсений. — Что случилось? — беспокойно спросил Попов, оглядывая юношу целиком и кладя руку ему на плечо, от чего Шастун вздрогнул. — Он меня… боже, так противно! — парень закрыл руками лицо и замотал головой. — Кто это был? — сквозь зубы процедил математик, поняв, что сделали с его мальчиком. — Я не знаю, — тихо ответил юноша, дрожа от холода. — Ладно, пойдём домой, — вздохнул Арсений и помог своему парню подняться. — Потом разберёмся, — уже тише добавил он. Полностью поднявшись Антон зашипел от снова появившегося дискомфорта между ног. Попов обхватил юношу за талию, позволяя полностью опереться на себя, и они медленно двинулись к дому. Антон скрылся за дверью ванной, уверив математика, что справится сам. Арсений сел на пол около стены, сжимая кулаки и стискивая зубы. Кто вообще посмел это сделать с Тошей?! У мужчины сжалось сердце, когда он вспомнил полные слез и страха глаза, смотревшие на него, когда Попов нашёл парня у того дерева. Спустя двадцать минут Шастун уже лежал на кровати, свернувшись в калачик, а его парень аккуратно укрыл юношу тёплым одеялом. — Тош, может тебе там кремом намазать, а то… — не договорил мужчина, как его перебили. — Потом, Арс, хорошо? — произнёс Антон, утыкаясь лицом в подушку. — Хорошо. Спи, я, наверно, в гостиную пойду, чтобы ты не нервничал, — тихо сказал Попов, и уже было развернулся, как парень с молящими глазами схватил его за руку, снова зашипев от тупой боли. — Нет, останься. Тебе я доверяю, ты никогда со мной такого бы не сделал, правда? — дрожащим голосом прошептал Антон. — Правда, — так же тихо ответил математик, ложась рядом на кровать, но не дотрагиваясь до юноши, боясь ещё больше подорвать его психику, — никогда бы не сделал.