***
Проснулся Тоха от того, что его парень-предатель накинулся на него и принялся щекотать. Шастун вопил, чтобы Арс прекратил, а этот изверг только и делал, что хохотал в голос. — Вставай, — произнес он сквозь смех и слез с кровати. — Да иди ты нахуй! — обиженно буркнул юноша. — Может, мне тебя еще отшлепать за то, что ты материшься, м? Как тебе идея? — хмыкнул Попов, схватив Антона за руку и припечатав к стене. — Ты серьезно? — Шастун немного испуганно вздернул одну бровь. — Абсолютно, — усмехнулся математик. — Так, ладно, иди быстро одевайся, — резко отстранился Арсений, и когда Тоха повернулся к нему спиной, чтобы выйти из комнаты, шлепнул его по заднице. Подпрыгнув от неожиданности, Антон еще быстрее понесся в сторону ванной, а Попов еще громче засмеялся. — Антон! Да ты быстрее можешь?! — вопил математик на всю квартиру, потому что этот мелкий засранец собирался слишком долго: то это забыл, то ему неудобно в этой кофте, и он хочет переодеть другую, то у него «важное» уведомление в телефоне…. Арсения уже трясло от злости, а Шастун лишь ухмылялся и специально делал все еще медленнее, желая отомстить за жестокий утренний подъем. Затолкав, наконец, юношу в лифт, Попов на секунду выдохнул. И почему этому засранцу приспичило выделываться именно сейчас, когда они и так опаздывают? Увидев, как Антон все еще гаденько улыбается, он приблизился к нему и положил одну руку на его бедро, наклоняясь к уху. — Ты вечером у меня еще получишь за это, — коварно прошептал он, а у Тохи по спине побежали мурашки. «Черт. Этого я не предусмотрел», — пронеслось у парня в голове.***
— Господи, кто-нибудь, дайте списать эти долбанные уравнения! — орал Матвиенко. — Сереж, да успокойся, — вздохнул Дима и усадил своего парня за их любимый стол в столовой. — Успокоиться?! Ты издеваешься?! Да меня Арсений Сергеевич просто пришибет! — продолжал орать Армян. — Антон, а ты не мог бы на него повлиять как-нибудь, мы же все-таки твои друзья? — укоризненно обратился он к Шастуну. — Да я сам сегодня утром влип, — нервно хохотнул парень. — И мне уже немного страшновато как-то, — со вздохом добавил он. — О-о-о, и что же ты натворил? — заулыбался Сережа. — Неважно, — отозвался Тоха, опустив глаза и чуть улыбнувшись. — Ладно, — усмехнулся Матвиенко, хитро блестя глазами. — Дайте, блять, списать! — опять во все горло завопил он. — Вот, держи и успокойся! — засмеялся Позов и кинул на стол тетрадь. — А раньше так сказать нельзя было?! Смешно ему, — бубнил Сережа, — получишь у меня потом. «Что-то знакомое», — подумал Антон и улыбнулся своим же мыслям. — Что после школы будешь делать? Мы хотели погулять, и если хочешь — присоединяйся, — предложил Позов Антону. — Ну, может быть. Я подумаю еще, — улыбнулся парень. Как же хорошо ему стало. Просто посидеть с друзьями и поговорить. Любовь любовью, но и друзья очень важны. Все-таки, нельзя быть все двадцать четыре часа и семь дней в неделю с одним единственным человеком, хоть и с тем, которого безумно любишь. Всем людям нужно менять обстановку и окружение, чтобы не свихнуться. — Шаст, а ты вообще думал когда-нибудь о будущем? — вдруг спросил Дима. — Ну, каждый человек о нем думал, — пожал плечами Антон. — Не, ну чтоб прям конкретно представлял себе, что будет потом? — все не унимался Позов. — Так, ты сначала мне мозги этим выносил, а теперь к Тохе пристал? — подал голос Сережа. — Ты математику пишешь? Вот и пиши, — шикнул очкарик. — Почему я не могу это спросить? Обычный, абсолютно нормальный вопрос. Что будет, когда мы закончим школу? — Ну, знаешь, я не хочу сейчас что-то загадывать, — сказал Шастун, пожимая плечами, — не хочу об этом думать. — Я щас вернусь, — опять подал голос Матвиенко. — Куда ты? — повернул голову Позов. — В туалет, — бросил хвостатый и вышел из столовой. — Шаст, и еще… А ты никогда не думал, что ваши отношения с Арсением… — замялся парень. — Какие? — насторожился Тоха. — Временные, — выдохнул Дима. — Я просто задумался о нас с Сережей и немного, ну, сомневаюсь что ли, — покачал головой Позов. — Не знаю, как объяснить. — То есть, ты хочешь сказать, что не любишь его? — непонимающе спросил Антон. — Нет, я не об этом. Я люблю его, но не уверен, что мы потом не расстанемся из-за каких-нибудь обстоятельств, — произнёс Дима. — Например? — все еще недоумевал Шастун. — Я не знаю. Какие угодно, — грустно пожал очкарик плечами. И Антон задумался: а что, если и они с Арсом вдруг расстанутся из-за чего-то? У парня аж холодок по спине пробежал. А вдруг его просто бросят, потому что, ну, вот что от него — глупого мальчишки взять? И ведь действительно, он ни разу о таком не думал. Может, все-таки иногда стоит немного заглядывать в будущее? — Эй, Антон, ты чего? Я ничего такого не имею в виду про тебя и Арсения, — заверил Дима, увидев уж очень взволнованный взгляд друга. Шастун и хотел было что-то ответить, но в этот момент в столовую вернулся Матвиенко. — Вы че такие убитые? Что-то случилось? — спросил Сережа, поднимая брови вверх. — Все нормально, — улыбнулся Позов, а Армян, хмыкнув, наклонился к нему и чмокнул своего парня в губы, садясь рядом. Странные эмоции сейчас бушевали в Антоне. В голове проносились все те месяцы, что они с Арсением были вместе и на душе становилось теплее. Они же любят друг друга, как они могут расстаться? А с другой стороны, Дима был прав. Им нельзя будет спокойно здесь жить, потому что большая часть общества их не примет и не поймет. И правда, они не могут выставлять их отношения напоказ, как делают это обычные гетеросексуальные пары, не могут взять друг друга за руку на улице, поцеловать, где полно народа. Юноша только сейчас начал это понимать. Но если ты любишь, тебе должно быть все равно на это? Какая разница кого, главное же, что любишь, так ведь? Вопрос оставался лишь один и самый важный: почему все люди не могут это понять? Почему они считают противным поцеловать человека своего пола? По каким канонам строится их мировоззрение? Увы, этого мы никогда не поймем, нельзя же залезть людям в головы.***
Все оставшиеся уроки парень ходил мрачнее тучи, а на математике вообще был сам не свой, что не укрылось от Арсения. Он с беспокойством посматривал на своего мальчика, замечая грусть в его прекрасных зелёных глазках. Этот урок был сегодня последним, и Шастун так и остался сидеть в кабинете, ожидая, когда все его одноклассники уйдут. — Тош, что-то случилось? Почему вдруг такой грустный? Утром же все было хорошо, — спросил Попов, подходя к парню. — Не грустный я, — отмахнулся Антон. — Устал просто, — пожал он плечами. — Мы поедем домой? — Да, конечно. Пойдем, — улыбнулся математик, приобнимая юношу за плечи. Сколько Шастун ни пытался отвлечь себя на что-то, все его попытки терпели неудачу. Арсений все больше начинал переживать за своего парня, смотря в его грустные глаза. На ужин Попов просто сварил им макарон и сосисок (увы, он не особо блистал кулинарными навыками), и парни сидели в кухне, уминая эту вкусноту. — Антон, ну что происходит? Весь день ходишь мрачный. Почему? — попробовал еще раз допытаться мужчина. — И не говори, что все в порядке. — Ладно. Ну, я думал о том, что с нами будет потом. Что, если мы расстанемся по какой-нибудь причине? В гомофобной стране все-таки живем, — нервно вздохнул юноша, — или… — Или? — переспросил Арсений. — Или просто ты меня бросишь, — закончил Шастун, пялясь к себе в тарелку, а Попов аж поперхнулся от услышанного. — С чего ты это вообще взял? Не говори ерунды. С какого момента тебя стало волновать мнение незнакомых тебе людей? — произнёс математик. — Мы с Димой разговаривали, — отозвался Антон. — Ах, вот оно что. Антон, я правда очень тебя люблю. Пожалуйста, прекрати думать о том, что может быть, а чего нет, так и с ума сойти можно, — выдохнул Арсений, поднимаясь на ноги. Он чуть приподнял Тоху со стула и сам плюхнулся на него, сажая парня к себе на колени. — Ты точно меня не бросишь? — в последний раз решил уточнить Антон. — Господи, — вздохнул мужчина. — Точно не брошу. Разве что на кровать, — засмеялся он, вставая и хватая юношу на руки. Тоха обнял Арсения за шею и притянул его к себе, вовлекая в поцелуй. И вот вам совет: слушайте всегда свое сердце, а не мнение других.