***
POV Анастасия Если честно, я почему-то очень устала. То ли количество событий и эмоций, начиная с кастинга, перешло все допустимые пределы, то ли бессонная ночь тому причиной, то ли физическая усталость навалилась — всё же непривычно было в таком режиме тренироваться, Мишка нас с Павлом как спортсменов гонял. Да и не только он. А может, всё сразу — но только сразу после второй тренировки с Мишей и тренировки на льду, я завалилась спать и проспала до самого вечера. Проснулась от того, что кто-то слишком активно ходил по номеру. Я открыла глаза, села на кровати, помотав головой. Голова болела жутко, видимо, в неудачное время я уснула — у меня бывало так. А по номеру фурией носилась Олеся, собирая вещи. А, ну да. Завтра у неё самолет обратно. Слава Богу, Мишка хоть расстраиваться из-за неё перестанет. Мишка… Не могу сказать, что меня успокоил разговор с ним, но стало чуть легче. Правда, царапало какое-то странное ощущение, что что-то здесь не то. А что — я никак не могла понять. Поэтому решила отложить это на потом. «Я подумаю об этом завтра». Как Скарлетт. А сегодня — сегодня надо помочь ребёнку собраться, чтобы утром она спокойненько уехала. Хотя насчёт «спокойненько» я явно поторопилась. Она летала по номеру бешеной сарделькой, причём, это так явно напоказ было, что мне опять стало смешно. Глупая девочка, ну что и кому она пытается доказать? У неё не так много вещей с собой было, чтобы имитировать настолько бурные сборы. Я усмехнулась, взяла планшет, снова залезла на кровать. Пока она бесится, я найду себе занятие. Однако… Видимо, отсутствие моей реакции на Лесин «движняк» окончательно её разозлило. Бросив только что собранную косметичку на кровать, рассыпав все карандаши-тушь-помаду, Олеся зло воскликнула: — Ты! Это ты во всём виновата! — Я отложила планшет, поинтересовалась спокойно: — Олесь, тебе чем-то помочь? Что-то потеряла? — Перестань прикидываться! — Девушка явно искала повод поругаться напоследок, да только не учла она, что я-то ругаться не хочу. — Олесь, я тебя не понимаю. Изложи свои мысли внятно, пожалуйста, — ну вот не было у меня настроения на разборки, только не отстанет же. А значит, придётся осаживать. Не люблю. — Если бы не ты, мы бы с Мишей были вместе, а ты вмешалась, и мы теперь точно разбежимся. Это ты его настроила, ты!!! Она всё повышала и повышала голос, и последнюю фразу уже визжала: — Если бы тебя не было с твоей долбаной дружбой, он бы со мной был! Ненавижу тебя, ненавижу!!! Ууу, как всё запущено-то… Ну, и что мне делать с этой истеричкой? Попытаться поговорить? Так ведь верещит и не слышит… Чем бы её заткнуть-то? О! Идея! — Ах, мамочка, на саночках, каталась я не с тем…. — никогда бы не подумала, что народный вокал в прошлом поможет мне в настоящем гасить истерики неадекватных дам. И я продолжила со всей дури так, что в нашем маленьком номере чуть зазвенели стекла: — Ах, зачем под яблонькой целовалась с Яшенькой, ах, мамочка, заче-е-е-ем*… — логичнее было спеть «с Пашенькой», но оригинал текста был в крови. Мне хотелось заржать в голос, зато Олеська, споткнувшись на полуслове и вытаращив на меня глаза, наконец-то замолчала. — Ну? Успокоилась? Теперь можем и поговорить. Только учти, если ты соберёшься снова орать, в следующий раз я тебя водой оболью, и это не шутка. Так чем я тебя достала? Не объяснишь? Только без крика, пожалуйста. — Я села в кресло, взяла кружку с холодным чаем и приготовилась слушать. Если бы не Мишка, я б её давно послала в пешую эротическую прогулку. Но это чудо ему пока ещё нравится, и период у них сложный. Может и правда, чем-то помогу? Олеся встала передо мной и, не терпящим возражения, тоном, завела снова: — Ты настроила Мишу против меня. Ты с самого начала мне завидуешь. Ты наговорила ему что-то, и он теперь со мной, как с чужой, разговаривает. А ещё, ты всё врёшь. Вы не просто друзья, у вас что-то было и, наверное, есть. И он в тебя влюблён. А должен любить меня. — О господи, детский сад — штаны на лямках… — Сядь, пожалуйста, мне неудобно на тебя снизу вверх смотреть, шея болит. — Ну да, не слишком вежливо, но Леся стояла слишком близко к креслу, не получилось бы подняться, не толкнув её. А та сразу попыталась укусить: — Что, возраст сказывается? — с ехидненькой такой ухмылочкой. Ладно. Видит Бог, я пыталась… Но ноги об себя вытирать не дам. — Деточка, — я постаралась вложить в интонацию максимум сарказма, чем снова устроила Лесе срыв шаблона, — а давайте, мы с Вами встретимся в Ваши сорок, и тогда вернёмся к разговору о возрасте. — А Вы доживёте? — девочка откровенно хамила, ну что ж, тем проще. — Ладно, хватит цирка. Я тебя услышала, услышь и ты. И запомни. Никто — вот просто никто тебе ничего не должен. Ни любить тебя, ни быть с тобой, ни снисходительно относиться к твоим выходкам. Ты сама виновата в том, что сейчас происходит у вас с Мишей. Ты получаешь в ответ то, что отдаёшь другим людям. Если от тебя идёт только ненависть, глупость и злоба — не удивляйся, что к тебе относятся так же. — Ой да ладно… — Не перебивай, пожалуйста. Можешь не верить, но мы всегда были просто друзьями. Хотя — одно его слово, и всё могло быть иначе. Могло. Но не было. — Что? И ты бы это сделала с ним? Он же в сыновья тебе годится!! — Но не сын ведь, правда? А возраст… Чуть позже ты поймёшь, что не это главное в отношениях. В любых. Впрочем, неважно. Не тебе меня судить. И оправдываться я не буду, просто хотела успокоить тебя. Я Мишку давно знаю и люблю. И знаю, что он ценит в людях. Как себя вести с ним, чтобы ему было уютно и комфортно — тоже знаю. Причём — я не играю с ним, никого не корчу из себя, у нас всё на честность и понимание опирается. Именно поэтому тебе кажется, что у нас есть что-то. А это «что-то» у меня сейчас с Павлом, если ты не заметила, и не в моих правилах играть на два фронта, что бы ты там себе ни придумала. И если бы ты сразу не бузила — я могла бы тебе помочь. Рассказала бы, как можно острые углы обходить аккуратненько. И первая бы за вас порадовалась. Потому что очень хочу видеть его счастливым. А сейчас — не буду. Он достоин самой лучшей. Это не ты, ты слишком глупа. Уезжай. — Я всё-таки встала с кресла, забрала планшет, сумку с телефоном и кошельком, и вышла из номера. Всё-таки дёрнуло меня. Нужно успокоиться, зелёный чай с мелиссой вполне подойдет.***
POV Олеся Не покидало меня предчувствие нехорошее. Что вот-вот Мишечка скажет мне те самые слова, после которых уже ничего нельзя будет исправить. Нет, он вёл себя сдержанно и корректно, даже заботился обо мне, иногда обнимал, держал за руку, но мы совершенно перестали разговаривать. И во всём Мишином отношении ко мне появилось что-то такое… Ну, будто я ему чужая. Будто только что познакомились, и я ему неинтересна. А завтра мне уже улетать, и вот это состояние неопределённости меня выбешивало капитально. Уже почти всё равно было, только бы как-то стало понятным, мы вместе или уже нет. Времени поговорить почти не оставалось, нужно было собраться и хоть немного поспать — рейс в шесть утра, это значит — в четыре надо выезжать. А в три — подъём. Так что… Миша мог успокоиться, соблазнять его сегодня было поздно. Да и не факт, что получилось бы. Тем не менее, завтра последний выходной, послезавтра уже новая смена в Олимпийской деревне. Мне нужно быть вовремя, если я не хочу потерять деньги. Не приеду к началу занятий — меня просто уволят. Там дофига желающих работать. Вот и что мне делать? Не ехать нельзя, а уезжать, не выяснив всё с Мишей… Да я же жить спокойно не смогу! Я металась по номеру, делая вид, что собираю вещи, а на самом деле, пытаясь понять, чего же я хочу на самом деле. Быть с Михаилом? Тогда надо извиняться перед ним и, что ещё хуже, перед ней. А за что? За то, что эта ведьма мне всё испортила, а сейчас дрыхнет себе, как ни в чём не бывало? Это раздирало меня на части. Я хотела быть с Мишечкой и совершенно не хотела извиняться. О! Их Величество проснулись, в планшет уткнулись… Придуривается уставшей, с чего бы? С пары тренировок? Не знает она, как спортсмены пашут… Ух, как мне хотелось ей всё-всё высказать! А, собственно, почему нет? Терять мне уже нечего, по ходу… Хоть душу отведу. Я резко кинула только что собранную косметичку на кровать, опять всё рассыпала, это окончательно меня разозлило, и я выпалила, остановившись в центре комнаты: — Ты! Это ты во всём виновата! — Ой, ну надо же! Такой честный взгляд, такое участие, и голос-то какой искренний: — Олесь, тебе чем-то помочь? Что-то потеряла? — Перестань прикидываться!! — Ненавижу эту мымру!!! Почему она ведёт себя так, будто ничего не происходит? Она же у меня любимого забрала! — Олесь, я тебя не понимаю. Изложи свои мысли внятно, пожалуйста, — твою же мать! Она ещё учить меня будет?! — Если бы не ты, мы бы с Мишей были вместе, а ты вмешалась, и мы теперь точно разбежимся. Это ты его настроила, ты!!! Если бы тебя не было с твоей долбаной дружбой, он бы со мной был! Ненавижу тебя, ненавижу!!! — я уже просто кричала, но ничего не могла с собой поделать. А эта…. Сначала сидела, такая спокойная, иронично подняв одну бровь, а потом так вообще, заголосила какую-то песню про мамочку, да так, что стекла зазвенели. Ну не дура? Я аж на полуслове запнулась. Может, скорую вызвать? Она, по ходу, совсем того…. И что мне теперь делать? А она вдруг так же внезапно замолчала и совершенно спокойно спросила: — Ну? Успокоилась? Теперь можем и поговорить. Только учти, если ты соберёшься снова орать, в следующий раз я тебя водой оболью, и это не шутка. Так чем я тебя достала? Не объяснишь? Только без крика, пожалуйста. — Она села в кресло, взяла кружку и приготовилась слушать — вот прям заметно было, с таким насмешливым видом… Да я её придушить была готова! Хотела услышать? Я тебе устрою сейчас! — Ты настроила Мишу против меня. Ты с самого начала мне завидуешь. Ты наговорила ему что-то, и он теперь со мной, как с чужой, разговаривает. А ещё, ты всё врёшь. Вы не просто друзья, у вас что-то было и, наверное, есть. И он в тебя влюблён. А должен любить меня. — Нет, её ирония — это уже невыносимо! Почему она смеётся надо мной? — Сядь, пожалуйста, мне неудобно на тебя снизу вверх смотреть, шея болит. — Ааа, старость-то не радость, и сейчас я посмеюсь: — Что, возраст сказывается? Да что ж такое-то! Она должна была обидеться и заткнуться, а она опять смеётся надо мной… Да так мастерски! Да уж, недооценила я противника… И это выбило меня из колеи. — Деточка, а давайте, мы с Вами встретимся в Ваши сорок, и тогда вернёмся к разговору о возрасте. — А Вы доживёте? — Ну тут-то уж она должна сорваться? Заорёт, на крик сбегутся наши мальчики, и наконец-то увидят её истинное лицо… Ну, что же ты молчишь? Я же вижу, тебя выводит из себя моё хамство. Ну, заори, пожалуйста! Это мой последний шанс отыграться! А эта мымра… Снимаю шляпу, эта стерва не оставила мне ни малейшего шанса: — Ладно, хватит цирка. Я тебя услышала, услышь и ты. И запомни. Никто — вот просто никто тебе ничего не должен. Ни любить тебя, ни быть с тобой, ни снисходительно относиться к твоим выходкам. Ты сама виновата в том, что сейчас происходит у вас с Мишей. Ты получаешь в ответ то, что отдаёшь другим людям. Если от тебя идёт только ненависть, глупость и злоба — не удивляйся, что к тебе относятся так же. — Ой да ладно… — Никому не позволю меня воспитывать, но мне и слова вставить не дали. — Не перебивай, пожалуйста. Можешь не верить, но мы всегда были просто друзьями. Хотя — одно его слово, и всё могло быть иначе. Могло. Но не было. — Что? И ты бы это сделала с ним? Он же в сыновья тебе годится!! — я просто оторопела от такого предположения… Вот же дрянь! А она добила: — Но не сын ведь, правда? А возраст… Чуть позже ты поймёшь, что не это главное в отношениях. В любых. Впрочем, неважно. Не тебе меня судить. И оправдываться я не буду, просто хотела успокоить тебя. Я Мишку давно знаю и люблю. И знаю, что он ценит в людях. Как себя вести с ним, чтобы ему было уютно и комфортно — тоже знаю. Причём — я не играю с ним, никого не корчу из себя, у нас всё на честность и понимание опирается. Именно поэтому тебе кажется, что у нас есть что-то. А это «что-то» у меня сейчас с Павлом, если ты не заметила, и не в моих правилах играть на два фронта, что бы ты там себе ни придумала. И если бы ты сразу не бузила — я могла бы тебе помочь. Рассказала бы, как можно острые углы обходить аккуратненько. И первая бы за вас порадовалась. Потому что очень хочу видеть его счастливым. А сейчас — не буду. Он достоин самой лучшей. Это не ты, ты слишком глупа. Уезжай. — И тут я поняла, что проиграла. Окончательно и бесповоротно. Противник, который мог мне помочь? Бред? Не похоже… А теперь мне не поможет никто. И да, я сама в этом виновата, увы… Невозможно так притворяться и так долго играть. Значит… Значит, Настя и в самом деле такая, какая есть. А я видела совсем не то. Видела то, что хотела. А теперь поздно. Я сама всё испортила, и с Мишей, и с ней. Настя же просто встала, забрала планшет, сумку — и ушла. Мне оставалось только собрать вещи и утром уехать. Хотя… Миша же ещё не сказал мне, что мы расстаёмся. Может, не всё так и плохо?..