***
POV Анастасия Не получилось закрыть дверь аккуратно, хлопнула в сердцах. Ну да, вроде как на дураков не обижаются, но эта девчонка постоянно выводила меня из равновесия. Она так уверенно несла эту чушь про нас с Мишей, про возраст, про «последние шансы», так искренне верила в то, что я и есть тот монстр, что разлучает их, что я и сама на какой-то миг поверила. Аж в зеркало захотелось посмотреть, не выросли ли у меня рожки, хвост и копыта. Не там Леся проблему увидела, ой, не там… Не имела я такой привычки — влезать в качестве посредника в чьи-то отношения, но тут меня просто прорвало, я ей и высказала всё. Но дальше — сама, девочка. Сумеешь понять, что монстры в твоей голове — будет тебе счастье. Нет — они тебя сожрут. Но меня это вот никак не касается. Я неслась по коридору торпедой, мысленно продолжая разговор с Лесей, ничего не замечая вокруг, и на полном ходу «вписалась» в какого-то очень высокого мужчину. Буркнув на ходу «Извините!», собралась рвануть дальше, но меня не отпустили, перехватили за руку, да ещё и за талию обняли. Нет, ну это уже вообще наглость! Я удвоила усилия, чтобы вырваться — не помогло, а в следующую секунду до меня дошло, что это я с Пашей так удачно столкнулась. Ну слава Богу, а то уже испугаться решила. И тут же вымело все мысли из головы, реальным остались его прикосновения рук, губы на моей шее и сразу же на губах. Предложение поехать в гостиницу застало чуток врасплох, наверное, Паша повеселился над моим «Зачем?», и тут же я поняла, что есть вариант лучше. Нужно только за ключами от дома вернуться. …Такси увозило нас по улицам ночного города, Паша обнимал меня, изредка целуя в висок или в шею, ощущение близости усиливалось с каждой минутой, обволакивало с головы до ног. Дом встретил привычной тишиной и уютом, было немного странно принимать здесь такого гостя, но… Это стало неважным сразу, как только я закрыла дверь. Паша обнял меня крепче, его руки начали неторопливое путешествие по моему телу, разжигая огонь желания, а губы… Губы снова опьянили долгим поцелуем. И ушли абсолютно все мысли и сомнения. Думать больше не хотелось, хотелось только чувствовать… … Проснулась я очень рано. На часах было всего шесть утра, машину ещё вчера Павел заказал на девять, чтобы к десяти успеть на лёд, можно было бы немножко доспать, но сон и дрёма помахали мне ручкой и исчезли. Я чуть-чуть повалялась, размышляя, какому искушению уступить. Разбудить Павла и — как бы это помягче? — спровоцировать его на решительные действия прямо сейчас, или умудриться тихонечко вылезти из-под его рук и приготовить завтрак. В конце концов, решительные действия могли немного подождать, а вот есть уже хотелось. Даже мне. Что уж говорить про великана Пашу. Наверняка проснётся голодным. Всё. Точка. Решила. Кажется, в холодильнике тихо умирает полпакета ряженки, оладьи будут весьма кстати. Мда… Прежде, чем разворачивать полномасштабную операцию по приготовлению завтрака, хорошо было бы убедиться в наличии нужных продуктов… По закону подлости, муки оказалось мало, но я мужественно продолжила сражаться с расплывающимися на сковородке переблинами или недооладьями. Переворачиваться эти предатели не хотели, сминались, с какого-то перепугу решили подгорать и упрыгивать от меня со сковородки на плиту, и изначально романтическое настроение быстро уступило место злости. Ну в конце-то концов, женщина я, или где?! Неужели моих навыков не хватит, чтобы укротить этих монстров? Горсть овсяных хлопьев решила проблему, я уже было обрадовалась, начала попутно убирать следы разгрома на кухне, но тут коварный удар нанесла сковородка. Снимая последнюю партию оладий, я как-то заторопилась и прижгла пальцы и кисть о раскалённый металл. Чёрт его знает почему, но это стало последней каплей. Я бросила сковородку на плиту, и разревелась, как ребёнок. И тут же почувствовала Пашины руки на своей талии.***
POV Павел Мы забыли вчера задернуть шторы, и луч солнца бил прямо в глаза, выдёргивая из сонного царства. Ещё не совсем проснувшись, я потянулся, провёл рукой по кровати, однако Настёнки рядом не было. И, уловив умопомрачительный запах выпечки с кухни, проснулся окончательно. На секунду показалось, что вернулся в детство, когда по утрам в выходные у плиты хлопотала мама. Её оладьи пахли абсолютно так же, и я поспешил выбраться из-под одеяла, чтобы разведать обстановку. Сначала хотел подойти и обнять Настюху со спины, чтобы снова увлечь её страстью, но тут же, едва сдерживая смех, остановился, прислонившись к косяку. Картинка, открывшаяся взгляду, была поистине захватывающей. Босая, наскоро стянув волосы в хвост, в какой-то очень короткой маечке и шортиках, Настасья выплясывала у плиты какой-то невообразимый танец. Присмотревшись, я понял, в чём дело. Тесто было слишком жидким, и у неё не всегда получалось нормально перевернуть эти шедевры кулинарного искусства. Пятна теста на столе, на плите и на руках, гора посуды и яичная скорлупа в раковине, следы муки на полу красноречиво рассказывали о нелёгком сражении, которое вела моя девочка. Не замечая, что я наблюдаю за ней, она шипела и тихо материлась на каждое неудачное действие, а потом, издав полушёпотом победный клич, вытащила из шкафа пачку с овсяными хлопьями и сыпанула их в миску с тестом. Мне было интересно, чем всё это закончится, поэтому я из последних сил сдерживался, чтобы не заржать в голос. Однако, когда Настюшка обожглась о сковородку и вдруг расплакалась, я не смог больше оставаться наблюдателем. Обнял её за талию, поцеловал в шею, потом развернул к себе, сцеловывая слезинки с её щёк. — Настюш! Покажи руку! Сильно обожгла? — ну, прямо скажем, след остался заметный, я потащил её к раковине, включил холодную воду. — Содой надо засыпать. — У меня в ванной «Пантенол» есть. — Всё ещё всхлипывая, Настя второй рукой попыталась стереть слёзы, и размазала тесто по лицу. С трудом сохраняя серьёзность — уж больно смешно это у неё получилось — я выключил воду, аккуратно промокнул Настину ладошку полотенцем, перецеловал все, ставшие холодными от ледяной воды, пальчики, потом развернул её по направлению к ванной и слегка подтолкнул. — Брысь под душ, замарашка! — я быстро вымыл посуду, убрал следы муки и теста, и тихо обалдел от требовательного «Мяв!» на два голоса. Сначала решил, что у меня глюки — ночью не заметил, чтоб кто-то пушистый по дому шастал. Обернулся. За моей спиной сидели два похожих кошака. Один рыжий, с белыми лапами и пузом, короткошерстный, второй — лохматый и толстый, как шарик, точнее — как груша, трёхцветный. Вот к гадалке не ходи — рыжий — кот. Уж больно нахально он себя вёл. Бодался, тёрся об ноги, об ножки стола и стульев и возмущённо жаловался на тяжёлую кошачью жизнь. Пушистая груша была более деликатной. Сидела возле стола, обвернув лапы почти что беличьим хвостом, с надеждой глядя снизу вверх и изредка подмурлыкивая. Кошка, наверняка. — О! Здорово, банда! Жрать хотим? — Это была моя ошибка, поняв, что с ними разговаривают, котейки отреагировали оба. Жалобно-наглым воплем. Если бы это были люди, я б решил, что они матерятся. Наклонился, почесал пушистую за ухом — тут же подошёл рыжий и сам ткнулся мордочкой мне в ладонь. Взяв кошака на руки, я рискнул открыть холодильник. Наверняка там есть для них еда. Ну точно — нарезанная кусочками сырая рыба явно была приготовлена для этих мохнатых. Не отпуская рыжего с рук, взял их блюдца, разложил пополам, и тут заметил, что Настя, завернувшись в полотенце, наблюдает за мной, прислонившись к косяку. Совсем как я недавно. Я выпрямился, аккуратно спустил кошака с рук, смыл следы рыбы с ладоней, улыбнулся ей: — Очень просили еды. Я тут похозяйничал чуток. — Почему-то я всегда смущался, если меня заставали в момент общения с кошками. Этих животных я очень любил, они отвечали взаимностью — чувствовали родственную душу. И почему-то немножко этого стеснялся. Настя улыбнулась в ответ, кивнула на питомцев: — Это Сеня и Фиса. — Да, я угадал, кто есть кто. Но сейчас меня гораздо больше стало занимать то, что Настёна стоит совсем рядом, и кроме большого полотенца, на ней больше нет одежды. Шагнул к ней, обнял, медленно двинулся вместе с ней в направлении ванной, одновременно целуя её. Одно моё движение — и полотенце слетело на пол, миг — и я подхватил её на руки, снова занёс в душ. Она ещё пыталась воззвать к разуму: — Паш, мы опоздаем… — Плевать, — я задернул шторку и включил воду. Всё-таки, душ мы примем ещё раз. Вместе. Завтрак подождёт.