***
POV Михаил Настёнка тихо сопела у меня на плече, а ко мне сон никак не шёл. Сегодня мы уезжали из Белгорода, я решил, что провожу её в Омск, денёк ещё побуду там, и домой, самолётом. Было бы здорово забрать и её с собой, сразу, но объективные причины никто не отменял. Работа и жильё сами себя не найдут. Работа даже важнее, жить она у нас могла бы. Значит, займусь этим вопросом сразу, как вернусь в столицу. Легонько прикасаясь к её волосам, я вспоминал нашу первую с ней ночь здесь. Я знал, что будет круто, но что настолько — даже и предположить не мог. Ни о чём ни на секунду не пожалел. Только о том, что столько времени зря потерял. Иногда эти игры в благородство только мешают. Потрясающие приключения нам устроили в этой поездке, мы исходили Белгород вдоль и поперёк, Сергей с Натальей то и дело вытаскивали нас на какие-то немыслимые вещи. Одна поездка на снегоходах чего стоила, а потом — гонки на квадроциклах, зимняя рыбалка, матч «Белогорья» с Казанским «Зенитом», турнир по снежному волейболу — тут, правда, мы как зрители с Настюшкой были — да и вообще, волейбола нам хватило за эти несколько дней выше крыши. Не обошлось и без танцев — в «Новой волне» у Натальи была вечеринка на тему аргентинского танго. Тут уж мы зажгли, так зажгли, по полной программе оторвались. Кажется, впервые мы с ней танцевали не на тренировке, не на конкурсе, не номер в шоу, а просто так, потому что звучала музыка, и нам хотелось танцевать вместе. Я импровизировал и с удовольствием понимал, что Настюха ловит моё движение и слушается. Пожалуй, такого кайфа от танца я очень давно не испытывал, а от того, как чутко она реагировала на меня, сносило крышу. Для меня её такая вот отзывчивость означала только одно: она действительно меня любит и доверяет безоговорочно. С чего я так решил? Я неплохо её изучил, Настю. Даже и не вспомню, чтобы на тренировках она была настолько расслаблена, чтобы не думая, следовать за мной. Обычно у неё во время любой импровизации рано или поздно включался мозг, она пыталась понять, что ей делать и сразу зажималась. Обычно. Только не сейчас, не в этой поездке. А любовь и доверие такой женщины дорогого стоит. Сразу крылья за спиной вырастали, ради неё я готов был горы свернуть. И тут же холодной волной накрывал страх: а вдруг мы всё это придумали для себя? Всю эту любовь между нами? И дальше — как обычно — разъедемся по городам, чёрт его знает, когда опять увидимся, а в разлуке чувства и вовсе исчезнут? И как мне дальше жить? После неё мне не нужен был никто, ни в постели, ни в танце. Абсолютное единение — во всём, настолько мы с ней сроднились, что я уже и не представлял, что Насти может не быть рядом. А сложности с тем, чтобы прямо сейчас уехать вместе, сами собой не улетучились, только от понимания, что я не хочу больше уезжать от неё. Хочу увезти с собой. В конце концов, ну неужели я не смогу нормально устроить нашу с ней жизнь?***
POV Анастасия Поезда за эти полгода стали привычным явлением. Кажется, столько я не ездила никогда. А привыкать, особенно к путешествиям вместе с Мишаней, наверное, не стоило. Именно потому, что очень хотелось привыкнуть. Обычно я в поезде засыпаю легко и всю дорогу дрыхну как сурок, а вот в этот раз не получалось. Мишка спал, я не хотела его будить и, завернувшись в одеяло, села к окошку. Домой мы ехали просто как короли — в СВ. Не знаю, как это удалось Сергею с Наташей, в новогодние каникулы с билетами всегда сложно. Но обратную дорогу нам организовали просто сказочную. Правда, сначала послали совсем по другому адресу, когда я заикнулась, что оплачу сама. Связь была с перебоями, читать не хотелось. Я заварила себе чай, стараясь не шуршать, достала любимое печенье и, снова укутавшись поплотнее, устроилась созерцать зимние пейзажи, пробегающие за окнами. И тут же, синхронно с мелькающими по ту сторону вагона, деревьями, ожили и все мысли, которые я так усиленно отгоняла от себя. Сделать шаг навстречу, сдержать своё же собственное слово оказалось не так уж и сложно. А вот дальше… Когда после взрыва эмоций и состояния эйфории накрыло пониманием, что не всё в этой жизни так просто, как нам бы хотелось. Признаться в любви, уступить обоюдному желанию и жгучей страсти очень просто. А что потом? Любая сказка рано или поздно заканчивается. И реальность начинает орать о себе в полный голос. А в ней, в реальности этой — полное отсутствие жилья и работы в Москве. В ней же — абсолютная невозможность уехать из города прямо сейчас. Нет, из школы тоже можно уволиться в любой момент, уроки я не веду, а с праздниками как-нибудь разберутся без меня. А дети? Им-то это как гром среди ясного неба будет… Гораздо логичнее было бы доработать до лета и уйти в отпуск. И не возвращаться уже. А после каникул и у меня, и у них как с чистого листа всё. Да и Мишаня бы спокойно сессии свои сдал, и зимнюю, и летнюю, и работу мне проще будет найти, когда учебный год закончится. Да. Разумно всё было бы сделать именно так. Только… как же мне жить эти полгода, без него? Особенно теперь?***
POV Михаил …День в пришкольном лагере давно закончился, толпа детей, всегда собирающаяся у Насти в вожатской, разошлась по домам, за окнами начинало темнеть. А мы так и сидели, молча. В постепенно сгущающихся летних сумерках. Сторож, покашливая, бродил где-то по этажу, в спортзале заканчивалась тренировка, волейбольная, кажется… Свет мы не включали — мерцал только монитор её древнего компьютера, да мерно жужжал процессор, скрипя всеми своими микросхемами, устанавливая новый антивирус. Пара кликов мышкой, и всё, можно было отдыхать ещё минут двадцать и ехать домой. Я поднял голову, чтобы сказать это Насте и не смог произнести ни слова, увидев и поняв по её глазам сейчас абсолютно всё, аж зажмурился от её боли. Нет, она ничего не говорила, она сдерживалась изо всех сил, вон, и губу нижнюю закусила… Чёрт, не могу я больше без неё! Я и уехать тогда, после новогодних каникул сразу не смог — отрываться от неё не хотелось, но как ни крути — возвращаться было нужно, и мы оба это понимали. Всё обсудили, обо всём договорились. Одному Богу было известно, как мы жили с января, друг без друга. Ни частые звонки, ни постоянная переписка не спасала. Я знал, что Настюхе там, в Омске, хреново — так же, как мне — в Москве. Знал точно — в разговоре со мной она не показывает виду, смеётся над моими шутками, шутит сама — и плачет потом, как только кладёт трубку. И ничего ускорить мы не могли — у меня висели «хвосты» зимней сессии и уже маячила летняя, а Настя не могла бросить свою детвору вот так, внезапно. Она и так говорила, что предателем себя чувствует, уезжая от них. Как по мне — рвать нужно быстро и резко, сомнительное это удовольствие — растянуть неизбежное расставание на полгода. Возможно, я бы и смог её переубедить, если бы был рядом. Но… Институт я бросить тоже не мог. Работу Насте найти в середине учебного года — не получилось. И мы оба ушли с головой — я в учёбу, она в свои творческие дела. Так и держались — звонками да сообщениями. Как я сдавал сессию — в упор не помню. Как объяснял матери, что хочу перевезти Настёну к нам — не помню тоже. Кажется, она даже не удивилась. Но и это я не осознал в полной мере. Кажется, в реальность я вернулся только когда вышел из самолёта в Омске. Настюшка не знала, что я прилечу. Мы разговаривали с ней вечером, и я ни словом не обмолвился, что мы с ней встретимся уже утром. Я знал, где её найти — и честное слово — момент, когда она меня увидела… Он того стоил, чтобы держать интригу до последнего. Если честно, я опасался, что та страсть, что накрыла нас в Новый год, перегорит за это время. Но стоило увидеть её взгляд — и все сомнения рассеялись. Не перегорела! А для меня всё, что между нами было в Белгороде, ничего не изменило в наших отношениях. Кроме одного. Я точно знаю, что люблю её. Точно знаю, что она любит меня. Только до смерти боится произнести это. И разница в возрасте ей мешает гораздо больше, чем мне, хоть она и отрицает это. И сейчас она изо всех сил держится, чтобы не расплакаться. К чёрту! Завтра же забираю её отсюда, лишь бы согласилась. Встал, должно быть излишне резко выскочил из-за её стола, пересёк разделяющее нас пространство, рывком поднял её с кресла. Наверное, испугал, потому что она сжалась в моих руках. Настенька, родная… Не хочу сейчас никаких слов, они пусты. Но как иначе? Услышь меня, пожалуйста, пойми! Господи, я никогда… Откуда такая агрессия? Почему я прижимаю её к стене всем телом, руками держу её лицо, а в поцелуе настойчиво разжимаю её губы? Чувствую металлический привкус… Господи, она искусала губы в кровь!.. — и тут же прихожу в себя, начинаю мягко гладить её волосы, сцеловывать слёзы — она всё-таки плачет… и снова говорю ей то, чего никогда не произношу просто так и чего не повторял с новогодней ночи: — Я тебя люблю, Настёна, — её имя внезапно звучит музыкой, и мы вздрагиваем оба. — Что? — она ошарашена и вновь испугана. Но я не дам ей времени на осмысление, снова целую её, на сей раз едва касаясь губ, выжидая, когда она дрогнет и ответит мне. Отвечает — и теперь я чуть отстраняюсь и повторяю с паузой после каждого слова: — Я. Тебя. Люблю. — Ну не молчи только, не молчи! Ты же знаешь, я не любитель бросаться словами, ну скажи хоть что-нибудь! — Миша, а как же… — останавливаю её, приложив палец к губам. Не хочу слышать никаких её возражений. — Неважно. Ничего не имеет значения. Кроме главного. — Смотрю на неё, стараясь не показать, что очень боюсь её решения. И вижу, как в глубине её карих глаз появляются золотые отблески. Она не отводит взгляд и еле слышно шепчет: — А главное ты давно знаешь, — улыбается, обнимает за шею, гладит по щеке. Ничьи руки мне не были так нужны, как её. Вот она, моя женщина. Но сегодня мне мало намёков, поэтому качаю головой: — Настён… Хочу услышать, прости. — Не извиняйся, — снова прохладная ладонь на щеке, а спустя мгновение легкое касание губ. Не успеваю ответить, но чувствую, как она приподнимается на цыпочки, тянется ко мне сказать что-то на ухо — чуть помогаю ей, склонив голову, и слышу её обжигающий шёпот: — Я. Тебя. Люблю.***
POV Анастасия Самолёт начал свой разбег по взлётной полосе, и меня сковал панический ужас. Никогда раньше я не летала, даже на съёмки почти год назад поездом поехала. А сегодня вот решилась, впервые в жизни. Отступать было нельзя, сказала же, что с ним мне ничего не страшно. Соврала. Было страшно и ещё как! Но Мишка крепко держал меня за руку. И даже не подкалывал по своему обыкновению. Был серьёзен, как никогда раньше. — Насть… — пересиливая страх, я повернулась, посмотрела в его родные глаза. — Насть, просто не будет. Ты готова? Я ведь не подарок… Очень не хочу, чтобы ты пожалела потом, что вот так всё бросила. Я прижала пальцы к его губам, заставляя замолчать. Он перехватил мою руку, поцеловал в ладонь. — Миш, если ты не пожалеешь, не пожалею и я. Скажи мне только, почему тем летом ты в сторону отошёл? Ведь мог же… — он покачал головой. — Не мог. Сначала никак не догонял, что меня царапает. Не понимал, дурак, что люблю тебя. А потом… Ты была очень счастлива. Я не мог этому мешать. — Как же тебе было больно… — я уже не прятала слёз, а он, чуть улыбаясь, лёгкими движениями стирал капли с моего лица. — Настюш, не надо плакать. Теперь всё хорошо будет. А боль… Она проходит со временем. Ты же знаешь это лучше, чем я. — Не могла я больше просто смотреть. Взъерошила чубчик привычным движением, погладила его по щеке — он потянулся за моей рукой — поцеловала сама, в очередной раз удивившись, как легко он перехватывает инициативу. Не знали мы, конечно, как всё сложится дальше, и сколько времени дано нам на счастье. Но то, что ни минуты этого времени мы больше не упустим и никому не отдадим — вот это мы оба знали точно.