Ошибки не найдено

Утро ворвалось в квартиру беспощадно и бесповоротно. Спавший на диване Шестерёнкин был атакован солнечными лучами, в отличие от Беловоронова, лежавшего на полу. Проклиная весь мир, Василий сполз с кровати, некоторое время посидел рядом с Николаем и пошёл умываться. Мысль о суде не давала ему покоя, потому что его деловой костюм остался в оккупированной квартире. Не мог же он пойти в совершенно обычных джинсах в столь солидное заведение? Что о нем, в конце концов, будет думать судья?! Но с судьбой пришлось смириться и идти в чём есть. Удивительно тихо юный борец за справедливость шмыгал по комнатам, ища взглядом то, что можно было бы попросить на время у друга. И в самом деле в шкафу завалялся какой-то пиджак, покрытый пылью в несколько слоёв, счищать которые можно было бы доверить только археологам. Однако размерчик не подошёл. – Ты с каких пор чёрным копателем стал? – спросил сонный Беловоронов, вставший у двери. – Да я тут для суда раритеты отыскиваю… – Шестерёнкину неожиданно стало стыдно, и он густо покраснел. – Понятно… Что ж не подошло? – Беловоронов кивнул на костюм. – Размер не тот. Я, наверное, так пойду, – некоторое время они молчали, будто извиняясь друг перед другом. – Ну я пошёл? – С Богом… Шестерёнкин, можно было сказать, не вышел из квартиры, а вылетел, разогнавшись до первой космической скорости. Даже сам хозяин квартиры удивился, как только что сонный молодой человек стал таким бодрым. Знакомые с детства улицы вновь пестрили людьми, и вновь эти прохожие врезались в бедолагу. Однако Василий продолжал бы не обращать внимание на странный факт, если только б не споткнулся о дорожную колдобину. Тут он не выдержал и чертыхнулся: – Что за жизнь такая?! Идёшь за повесткой – толкают. Идёшь в суд – толкают. Ладно толкали на ровной дороге, но нет же! В яму толкают! Отряхнувшись, студент продолжил свой нелёгкий путь. Дело не в том, что эта яма была ему абсолютно незнакомой, напротив эту выбоину сделали рабочие давно на глазах у маленького Шестерёнкина, а в том, что ему, как лицу, спешащему на судилище, было просто-напросто некогда тратить время на разного рода падения. И вот наш любимец фортуны увидел заветное здание, где красовалась огромная статуя Фемиды. В её левой руке находились золотые весы с двумя чашами, на которых она бы с удовольствием что-нибудь взвешивала, а в правой руке был меч, которым она, скорее всего, подтвердила приговор. Увы, но этой богине справедливости не хватало повязки на глазах. Наверное, местный скульптор ослепил её одним из своих приборчиков, либо ей самой надоело постоянно приподнимать острием своего орудия повязку, чтобы вынести соломоново решение. Огромные двери суда ввели в благоговейный трепет душу Василия. Неизвестно, сколько бы он простоял перед ними, если их не раскрыл выходивший оттуда незнакомец. Шестерёнкина тут же втянула неизвестная сила внутрь. Впрочем, тянула она его не долго, до ближайшего турникета. – Вы кем будете? – спросил охранник. – Я по делу, мне назначили. – студент протянул дрожащей рукой бумажку. – Да вам тут всем назначено. Чего дома только не сидится… – мужчина внимательно просмотрел предложенную ему справку. – Проходи! Зал номер 7! Уяснил?! – К-конечно. А ничего, что я в джинсах? – Катись уже, мне начальство на мозги капает с утра по поводу тебя. Данная фраза имела феноменальное воздействие. Чуть ли не в танце, Василий искал нужный номерок. Его ноги отбивали странный ритм, при прослушивании которого можно было впасть в транс. Дьявольски обворожительным стало пространство вокруг в глазах Шестерёнкина. Больше его не беспокоили ни тени, ни люди, ни фикусы в горшках, ни блестящая плитка пола. Дверь была открыта его рукою. Сидевший за дубовым столом судья лукаво улыбнулся, положил руку на толстый уголовный кодекс и попросил пройти на трибуну Василия, где уже сидели знакомый чиновник и человек с чёрным чемоданчиком. – Заседание объявляется открытым! – протрубила иерихонская труба из гортани творца правосудия. – Сегодня мы слушаем дело о квартире гражданина Шестерёнкина. Приглашается Александр Яковлевич! – Да, господин судья, чем обязан? – Правда ли что квартира была передана от ныне покойного Васи многоуважаемому и щедрому Аркадию Петровича? – Верно, ваше сиятельство! – Но я ведь перед вами и живой! – воскликнул Шестерёнкин. – Молчать, гражданин умерший! Иначе я вас буду вынужден удалить из зала суда! – мужчина в пиджачке стукнул молотком по столу, и колонны отозвались громом. – Продолжайте, Александр Яковлевич. Вы признаёте, что всё было законно? – Безусловно! – слащаво протянул чиновник. – Вызывается Василий Шестерёнкин, – студент встал и, шатаясь, подошёл к трибуне. – У вас есть претензии? – Я прошу провести медицинскую экспертизу. Я живой перед вами стою… Как вы не понимаете… – голос молодого человека истончался с каждым словом. – Говорите медленнее! мы не успеваем записывать! – судья стукнул снова молотком по столу, и он затрещал. – Господин судья, я ведь в суде?! Это смешно!.. – неожиданно для всех Шестерёнкин стал кричать. – Что вы себе позволяете! Труп без постоянного места жительства! – удар, на этот раз дуб затрещал сильнее. – Какой я вам труп! Вы все лжёте! лжёте! – Вы асоциальный элемент, гражданин Шестерёнкин! – судья подскакивает с кресла и наносит последний удар по столу, от чего тот разваливается и все видят, что мужчина сидел в одних трусах с изображением долларовых купюр. – Решение по делу гражданина Шестерёнкина – ошибки не найдено! Выведите сумасшедшего из здания! – Судопроизвол! Судопроизвол! – выкрикивал подхваченный охранниками Василий. – Успокойтесь, – шепнул подошедший Александр Яковлевич. – Вы главное передайте диссидентам, если надумаете примкнуть к ним, что и вы и они получат от органов по органам. Счастливо оставаться! В самом деле, Шестерёнкин сейчас был более, чем безумен. Разве кто-то мог представить, что тихоня когда-нибудь станет настолько буйным, готовым лезть в драку, исход которой понятен. Его вывели на лужайку и посоветовали вести себя тихо. Ему казалось, статуя фемиды смеялась над ним. Он бежал по улице от этого смеха и нигде не мог спрятаться. Василий сорвал голос, когда пытался выкрикнуть всё из себя, успокоиться, заглушить в своих ушах музыку, что он своими ногами некогда создал. Она набирала обороты, затягивала петлю на его шее, ему стало сложно дышать. Что-то такое цыганское в ней было! Задорное и зловещее! Истерика плавно нарастала в такт дьявольской свирели. В голове визжали скрипки. Не выдерживая ритма, сердце то и дело останавливалось, а потом чрез силу начинало опять стучать. Люди врезались в бегущего Шестерёнкина. Он падал, вставал и снова падал. Ткань джинсов завизжала и разорвалась на коленях. Дома наклонялись, чтобы заглянуть в глаза безумца, чтобы тоже посмеяться над ним. Только один дом так не делал, его родной дом, где живёт настоящий скелет! Пролёты летят, как птицы, или молодой человек летит над ними? Кто разберёт больную фантазию бедняжки? Его квартира распахнута настежь – заходи кто хочешь… Молниеносно закрывается в ней на все замки. Гул в мозгу стихает, но что-то не даёт ему покоя. В комнатах ни одной живой души. – Ааа! Это вы, Аркадий Петрович! – заулыбался студент, увидев скелет в ванной. – Хорошо ли вам живётся? Уж простите за вторжение, я вижу вы не в костюме, но вы ведь не девушка? Чего стесняться меня? Мы почти родственники! Закурить не найдётся? Какая жалость! Вы не поверите, но мы с вами чертовски похожи! Я мёртв по бумагам, а вы натурально! Поздравляю, теперь я ваш коллега! – Шестерёнкин пожал костлявую руку и упал в обморок.