Последний из Поттеров

На следующий день Гарри вскочил спозаранку и сразу же отправил Винки к Кричеру узнать по поводу артефакта. Домовуха отсутствовала совсем недолго и приволокла серебряную диадему. — Кричер сказал, — доложилась Винки, — что эта диадема является одним из лучших нейтральных артефактов ментального плана. Аренда приравнивается к Долгу Чести. Кричер сказал, хозяин, что это подарок вашего деда Вальбурге Блэк на свадьбу. Он просил передать вам, хозяин, эти серьги. Левая фиксирует примеси в виде зелий, правая — ядовитые примеси, вплоть до некачественно приготовленных блюд. Если в вашей еде или в питье что-то есть, то серьга нагреется, а потом, в течение часа, информацию можно считать при помощи волшебной палочки. — Пошли, Винки, — ответил Гарри. — Пора собираться. А вот диадему необходимо передать Роджеру Дэвису из Рэйвенкло. Ты можешь к этому подключить кого-то из домовиков? Только не Д… Ну ты, я думаю, поняла, о ком я говорил. — Проклятому нечего делать рядом с хозяином, — поклонилась домовуха. — Винки проследит! Диадему она отнесет сама, немедленно. Винки мигом исчезла, а Гарри поспешил в душевую. Выходя из нее и имея в качестве одеяния лишь одно полотенце он вошел в спальню как раз к началу кульминации. Сначала из берлоги Рона донеслась возня, потом возмущенный девичий писк и звук двух увесистых пощечин. Затем балдахин резко распахнулся и наружу пулей выскочила взъерошенная Гермиона. И все бы ничего, но именно в этот миг Гарри решил схохмить и, подобно эксгибиционисту, резко распахнул полотенце. Миг тишины сменился пронзительным визгом. — Насилуют!!! В следующий миг Гермиона пулей вылетела из спальни едва не затоптав по пути старосту, который побежал на крики. Вниманию вконец ошалевшего Кирана Тирли предстал практически голый Гарри Поттер, который в этот самый миг копался в своем сундуке ища пакет со свежим бельем. Его наготу «скрывало» лишь обернутое вокруг шеи полотенце. — Поттер! — взвыл староста. — Срам прикрой, выставился тут! — Слушай, Киран, — Гарри повернулся к нему в полуоборота, — если ты не заметил, то я нахожусь в собственной спальне, а здесь практически все свои. Ну кто же мог предположить, что Грейнджер, зачем-то, залезет к Уизли в постель да и уснет там не раздеваясь. Эй, Рон! Ты там хоть жив? Голос-то подай! — Не уверен, — пробормотал тот, вылезая на свет и, одновременно, выпутываясь из одеяла. — Что это вообще было? — А ты что, совсем ничего не помнишь? — поинтересовался проснувшийся Невилл. — Меня мордредов Снейп вчера на отработке так загонял, — ответил Рон, отчаянно потирая покрасневшую щеку, — что с трудом припоминаю, как вообще до кровати дополз. Я же настолько умаялся, что и соплохвоста бы не заметил, не то что Грейнджер. Кстати, кто-нибудь знает как она сюда попала? — Может она великой и светлой любви захотела? — предположил скалящийся Шимус. — Так тогда ей бы ложиться к Рону надо было в пеньюаре или, хотя бы, в ночной сорочке, — ответил Гарри, натягивая плавки. — А не укладываться в свитере, джинсах и наброшенной сверху мантии. — Идиотизм, — смачно зевнул староста. — Вечно у вас что-то не в порядке! Еще раз мрачно посмотрев на Поттера, Киран, наконец, ушел. Зато в комнате появилась Винки и, перехватив вопросительный взгляд Гарри, мелко закивала. — Хозяин, пора одеваться! — с этими словами она засуетилась вокруг Поттера. Но и другим парням от ее забот доставалось. Невиллу она помогла надеть сюртук и поправила бабочку, Шимусу завязала новый галстук, Дину отутюжила стрелки на брюках, посоветовала сменить духи и даже прошлась щеткой по ботинкам. Рон же сказал, что сначала позавтракает и лишь потом будет одеваться. Поэтому он где-то бегал. Забытые туфли Гермионы Дин выставил в коридор. В тот самый момент, когда Гарри практически был одет, в спальне появился Добби собственной персоной. С радостным писком он кинулся к Гарри обниматься. Беря во внимание тот факт, что домовик заявился в спальню непосредственно из кухни, где он был задействован на черных работах, белому костюму грозила нешуточная опасность. Катастрофу упредила Винки. Она перехватила Добби на полпути и, крепко ухватив того за шиворот, поволокла к порогу. А затем, отворив дверь, вышибла нарушителя увесистым пинком под зад, да еще и проводила весьма экспрессивной речью. Практически весь факультет стал свидетелями этого происшествия. Правда, вначале в гостиную ворвалась весьма разъяренная Минерва МакГоннаголл, за которой торопилась босая и заплаканная Гермиона. И тут дверь в спальню четвертого курса резко отворилась и из нее, подобно пушечному ядру, с пронзительным воплем вылетел домовик, перелетел через всю гостиную и смачно влип в противоположную стену, после чего по ней же сполз куда-то за диван. На пороге же застыла злющая домовуха. — Ходят тут всякие проходимцы, а после их ухода вечно столовое серебро пропадает! А ты, лопоухая, потом перед хозяйкой отвечай! Тьфу!!! Выдав этот убойный спич, она ушла в комнату и резко захлопнула за собой дверь. Почему-то заходить в спальню никому не захотелось. Даже декану. МакГоннаголл немедленно потребовала строгий отчет со старост по поводу предполагаемой попытки изнасилования. С трудом во всем разобравшись, она повернулась к Гермионе и грозно прошипела. — Мисс Грейнджер! Я запрещаю вам без моего разрешения бегать к мальчикам в спальни. Вы уже и так в шаге, от того, чтобы вас в глаза называли шлюхой. Я такого у себя на факультете не потерплю! Если вы посмеете нарушить мой приказ, отправитесь вслед за близнецами Уизли! Поверьте, никто за вас вступаться не станет, даже профессор Флитвик. Вы меня поняли?! — Но профессор МакГоннаголл… — растерянно пролепетала Гермиона. — Вы меня поняли?! — рыкнула декан. Грейнджер в ответ едва заметно кивнула, судорожно глотая слезы. Декан грозно осмотрела всех собравшихся учеников после чего важно прошествовала к выходу, причем, по тайному мнению первокурсника Амберкромби, ей, в этот миг, не хватало лишь длинного и пушистого, свернутого кольцом, хвоста. Гермиона же, с приглушенным плачем, бросилась к собственной спальне. Больше ее в этот день никто не видел. Зато четвертый курс юношей блистал. Первым из спальни вышел Невилл Лонгботтом выглядевший очень важным и даже, местами, самодовольным молодым человеком. Одет он был так, словно собирался не на Рождественский бал в Хогвартс, а, по крайней мере, заседать в палату парламента. Следом вышел Шимус Финнеган, который представлял образ эдакого рубахи-парня, ирландца до мозга костей, чопорного и задиристого. На выскочившего Дина Томаса вообще никто не посмотрел, да и нечего было там разглядывать. И, наконец, появилась основная звезда сегодняшнего дня — Гарольд Поттер. Одетый в белый костюм, коротко подстриженный, надушенный, с заштукатуренным шрамом да еще и без очков-велосипедов, которые сегодня заменили контактные линзы. Плюс вычурная тросточка в руке. Именно в таком виде Гарри Поттер неторопливо спускался по лестнице, идя от спальни в гостиную. Кивая встречающимся на его пути парням и девицам Мальчик-который-внезапно-сменил-имидж степенно пересек помещение и неторопливо удалился в сторону подземелий Слизерина. Многие Поттера попросту не узнали, а когда им, с трудом вышедшие из ступора соседи, сообщали о личности «таинственного незнакомца», то впадали и сами в изрядное изумление. Вполне естественно, что большинство слизеринцев Гарольда тоже не опознали. Да что там ученики, Снейп и тот прошлепал мимо едва-едва покосившись. «Да», подумал Гарри, «вот что с твоими заклятыми идеологическими недругами может сотворить неожиданная и кардинальная смена собственного имиджа.» В этот миг входная дверь отворилась чтобы выпустить мисс Лоэлот, одетую в приталенное белое платье. Волосы Анна оставила распущенными, лишь скрепила их золотой диадемой. Гарри молча поклонился девушке и та, ответив изящным реверансом, аккуратно взяла Гарри за локоть. Пара, не произнеся ни единого слова, без особой спешки двинулась в сторону бального зала. Они прекрасно знали, что идущие сзади пятикурсницы вовсю их обсуждают, но не роптали. Для обоих это был тот самый, крайне редкий, миг настоящей славы. Подойдя к комнате чемпионов Гарольд и Анна увидели нервно оглядывающуюся МакГоннаголл. Декан Гриффиндора была явно чем-то взволнована и даже встревожена. Увидев подходящую пару она тут же поспешила в их сторону. — Молодые люди! Вам нужно идти к входу в зал. Да, кстати, вы, случайно, Гарри Поттера не встречали? Его уже по всему замку ищут! — Гарри Поттера? — удивился Гарольд, одновременно скашивая глаза на Лоэлот, которая в этот миг прикрыла лицо веером. — Позвольте, профессор МакГоннаголл, а кто же тогда я?! — Мистер Поттер?! — Минерва едва сдержалась, чтобы не выпучить глаза. — Кгхм… прошу прощения… Проходите сюда. — А ничего день начался, — шепнула Анна. — Весело, даже очень. Пройдя в подготовленную комнату, Гарольд увидел и остальных чемпионов в компании их пар. Флер Делакур сегодня предпочла довольно открытое длинное платье серебристого цвета. Ее сопровождал Роджер Дэвис в парадной мантии, на лбу которого сияла яркая диадема. Его состояние выдавал хмурый и мрачный взгляд. Судя по всему, Роджеру было плевать на то, что диадема была стилизована под женскую. Да и не мудрено, ведь аура Флер, порой, выдавала такие сполохи ментальной магии, что, казалось, от ее воздействия у работающей на полную мощь диадемы грелся металл. Виктор Крам и его спутница старались держаться от этой пары как можно дальше. Гарри тут же понял, что болгарин не такой уж мастер в защитной ментальной магии, каким изначально хочет казаться, а может у него вообще к магии Разума уязвимость. Против дементора он долго не протянет, понял Поттер, быстро сдастся. Седрик Диггори и Чжоу Чанг смотрелись вместе наиболее гармонично, причем по наряду китаянки Гарри понял, что ее родители далеко не бедствуют. Как бы не наоборот. Значит… Вообще-то именно Диггори у Гарри с каждым днем вызывал все больше и больше вопросов. Для начала Гарри призадумался — как это так получилось, когда сынок начальника отдела по учету магических животных ни ухом, ни рылом не знал о том, что в Хогвартс привезли четырех драконов. Полноте! Да он должен был о таком деле узнать еще летом. Значит что? А это значит, что Седрик тоже отыгрывает какую-то собственную роль. К тому же многие говорили о том, будто отец Седрика, Амос Диггори, является одним из доверенных людей Альбуса Дамблдора. Впрочем, Гарри его ни разу не видел, что, вообще-то, ровным счетом ничего не означало. Вон, министр, до определенного времени, тоже не часто появлялся в Хогвартсе, а потом вдруг зачастил. Хорошо. Что вообще про Седрика Диггори известно? Хаффалпафф, седьмой курс, отличник, ловец и капитан квиддичной сборной своего факультета. Любимец хаффлов. Говорят, мог быть старостой, но его декан этому отчего-то воспротивилась. Олицетворяет честь и гордость магической Англии. Н-да, Гарри Поттер на его фоне смотрится… никак. Да, это наиболее точный вариант их сравнения. Что ж. Остается одно — признать за суровую действительность тот факт, что тут каждый играет определенную роль. Начинают играть в Хогвартсе, а потом сложившиеся взаимоотношения переносят и во взрослую жизнь. Тогда становится понятным, почему директор не ведет уроков. Ведь не может быть, что он настолько погряз в административной волоките. Поэтому становится ясным тот факт, что Дамблдор рассматривает Хогвартс как свою личную игровую площадку. Такой себе жирный паук, наблюдающий за трепыхающейся в любовно сплетенных им самим сетях мошкарой. Судя по особо насыщенной жизни его предшественника, Гарри Поттер являлся одной из самых любимых игрушек велемудрого старца. Грустно. И жутко. Однако Гарри все-таки решил отставить в сторону грустные мысли и приняться развлекать свою пару. Перебросившись парой вежливых фраз с другими Чемпионами, Гарри двинулся к входу в зал первым, небезосновательно рассчитывая на тот факт, что ему удастся затмить всех своих соперников разом. И не прогадал. До этого предметом общественного внимания стал Невилл, важно прошедший в зал в сопровождении двух восточных красавиц. Но все равно даже этот момент вскоре был позабыт, ведь ожидался сам Гарри Поттер, да еще и с кардинально измененной внешностью. И вот в тот самый миг, когда Поттер и Лоэлот прошли в зал, там, внезапно, наступила полная тишина. Гарри, едва шевеля губами, повел своей тросточкой, и в тот же миг на его голове и на головке Анны возникла иллюзорная корона. — Что? — едва слышно спросила девушка. — Иллюзия королевской короны. Ибо сегодня именно мы с тобой являемся королем и королевой Рождественского бала. Некоторые из собравшихся и вправду едва-едва удержались от того, чтобы не склонить голову перед первой парой Чемпионов. Все остальные соперники Гарри оказались, неожиданно сами для себя, позабыты. Наряды других пар Гарри рассматривал не особо внимательно, чего не скажешь о его спутнице. Анна внимательно разглядывала чуть ли не каждую девушку, а тех, у кого платье оказалось похожего кроя, чуть ли не расстреливала своими глазами. Ей не мешала даже болтовня Персиваля Уизли волей случая рассевшегося рядом. А тот был невероятно горд и чванлив. Еще бы! Сам Бартемиус Крауч-старший назначил его своим заместителем на этом балу, а там, кто знает, может быть, Перси даже судить выступление чемпионов во втором круге будет. Зато от его слов основательно напрягся Гарри. Теория всеобщего заговора приобрела новые краски. Уж кто-кто, а Уизли точно серьезно приближены к Дамблдору. И настолько скорый рост карьеры вчерашнего ученика Гарри сильно удивил. Редко кому удается за каких-то полгода пройти путь от секретаря и мальчика «принеси-подай» до чуть ли не полномочного заместителя главы отдела международных отношений. Это же какую волосатую лапу надо иметь в загашнике, чтобы достичь эдаких высот в максимально сжатые сроки. Впрочем, болтовня Уизли номер три Гарри достаточно быстро надоела и он тут же, подгадав момент, реализовал одно интересное заклинание. Едва незадачливый Персиваль отпил из стакана водички, как у него мигом склеились зубы. Причем, практически, намертво. И язык с губами, при всем этом, не пострадали. С едва слышным мычанием Уизли сначала выпал из-за стола, а потом вывалился и из зала. — Ты? — вполголоса поинтересовалась Анна. — Я, — также тихо ответил Гарольд. И тут же добавил. — Одно из родовых заклятий. — Ясно, — кивнула девушка. — Слушай, — усмехнулся Гарри, — пока нас не пригласили танцевать, хочешь, я тебе расскажу кое-что весьма занимательное? — Хочу. — Ну слушай. По одной из легенд ирландский покровитель святой Патрик во время своего крещения Ирландии долгое время упорно противостоял божеству одного из местных языческих пантеонов — девятихвостой лисе-оборотню, известной на Дальнем Востоке, особенно в Китае, под прозвищем Кицуне. Эта самая лиса, пребывая в человеческом обличье, все время пыталась соблазнить Патрика. Но, по той же легенде, ей это так и не удалось. В итоге Кицуне покинула Ирландию и ушла куда-то далеко на восток. Возможно, в тот же Китай. Но есть и продолжение этой легенды. Дело в том, что в русских народных сказках очень часто встречается лиса. И зовут ее Лисавета Патрикеевна! Девушка в этот миг была вынуждена прикрыться веером чтобы хоть как-то от окружающих скрыть свое удивление и смех. Она и сама когда-то слышала об этой легенде, но даже не подозревала, что у совершенно другого народа имеется ее логичное, правда, несколько неожиданное, продолжение. А затем был танец. И Гарольд Поттер неожиданно сам для себя оказался в центре бального зала Поттер-мэнора в тот самый миг, когда бал открывала его старшая дочь. Это чувство и воспоминание настолько поглотили юношу, что он даже не заметил как его тело окутывает аура независимости, силы, уверенности в себе и, самое главное, аура власти. Пусть это промелькнуло лишь в один-единственный короткий миг, но по бальному залу Гарри прошел как хозяин и как… владетельный лорд. Бросив быстрый взгляд на зал Гарри отметил вид наблюдавших за ним собравшихся. Так, МакГоннаголл выглядела так будто слопала пяток сахарных мышек да еще и запила бокалом валерьянки. В ней разом смешались гордость, важность и даже некая потаенная грусть. Флитвик и Спраут явно погрузились в какие-то воспоминания, зато Снейп смотрел куда угодно, но только не на Гарри. Самым примечательным был Дамблдор. С первого взгляда он выглядел словно древний старец, озирающий из уютного кресла первые шаги на танцполе своих правнуков, но вот временами у него проскальзывало что-то еще… Не то грусть, не то расстроенность, не то разочарование. Причем Гарри даже не мог понять, направлено это чувство было именно на него, на Седрика или вообще относилось к кому-то, кого не было в зале. Гораздо позже Гарри узнал о том, что похожим образом выглядел выпускной танец его родителей, в образах которых присутствовала и та самая, пресловутая, иллюзорная корона. Тогда ее наколдовал Сириус. А сейчас многие преподаватели словно вернулись на пятнадцать лет назад. Думы их были, зачастую, невеселы. Один танец сменялся другим, время от времени Гарольд и Анна меняли партнеров, однако, и это заметили многие, они снова и снова возвращались друг к другу. Наконец бал подошел к своему концу и пары начали расходиться. Одни уходили чуточку быстрее, чтобы незаметно от преподавателей свернуть либо к какому-нибудь пустующему классу, к Астрономической башне или вообще проскользнуть в сторону чулана для метел. Иные разбредались по саду, желая невзначай сорвать мимолетный поцелуй. Но основная масса студентов все-таки спешила в свои гостиные, чтобы переодеться и, наконец-то нырнуть в такую желанную мягкую постель. Гарри и Анна были в числе последних. Впрочем, у одного из них на сегодняшнюю ночь сокровенные планы даже и близко не достигли своего логического конца. Проводив свою пару к входу в гостиную Слизерина и, привычно, отмахнувшись от полусонного, полувоинственного Малфоя, Гарольд отправился в сторону гостиной Гриффиндора. Кивнув откровенно зевающей Толстой Даме, Поттер, вслед за припозднившимися старшекурсниками, прошел вовнутрь. Пока Гарри переодевался, он отметил, что Рон на балу явно не был. Скорее всего, по какой-то причине он туда так и не дошел. И теперь Уизли лежал в своей кровати смертельно обиженный на весь свет. Надо сказать, что Гарри все же кое-что о Роне краем уха слышал. Однако это могло подождать и до более свободного времени. А пока… А пока Гарри переоделся из праздничного костюма в специально выбранный спортивный зимний, накинул на шею шарф, положил в карман Мантию и Карту, после чего, кивнув на прощание Шимусу и Невиллу, покинул спальню на метле прямо через окно.