Последний из Поттеров

Бартемиус подумал-подумал, помассировал себе виски, отхлебнул из глиняного стакана воды, еще немного помялся и, наконец, заговорил. Да, это была еще та исповедь. В орден Вальпургиевых рыцарей молодой Крауч попал, как это ни странно, совершенно неосознанно. Для самого себя. Его, буквально, подставили под метку Ивэн Розье и Генрих Джагсон, которые заманили юношу на одно из собраний Пожирателей. А там остро встал вопрос — метка или смерть. Барти испугался и согласился. До поры, до времени ему там даже нравилось. Рейды, демонстрация силы, какая-никакая, но ответственность. Отцу до него не было никакого дела, его, в те поры, заботила исключительно собственная карьера. Противники из Ордена Феникса, в виду того, что они, в основной своей массе, представляли собой слабоорганизованную камарилью и поэтому практически не представляли опасности. Да и аврорат, в лучших традициях наемников, работал исключительно на условиях тех, кто им больше платил. Но в один прекрасный день юный Крауч выяснил, что кое-кто из «рыцарей» желает свергнуть своего лорда, мотивируя это тем, что «лорд ненастоящий!» Более того, и сам Волдеморт стал удивлять свое ближайшее окружение рядом нелогичных и противоречивых поступков. Он резко ожесточился, стал подозрителен и мнителен, а ежедневные пытки своих же сторонников так и вовсе превратились, постепенно, в норму. Метка же, как оказалось, являлась не только средством связи, но гарантией беспрекословного подчинения. Барти засел за книги и вскоре узнал, что прообразом метки является рабское тавро египетских и месопотамских жрецов, причем, что показательно, не самого высокого ранга. Самостоятельно ее ликвидировать, без полной ликвидации хозяина, нереально, по крайней мере об успешных случаях нигде не упоминалось. А за подобные попытки у господина кара была одна — мучительная смерть. Предложение Беллатрикс Лестрейндж о сотрудничестве для отчаявшегося парня оказалось сродни глотку свежего воздуха. Белла его свела с Сириусом Блэком и Питером Петтигрю, которые, как выяснилось, также активно трудились на поприще всеобщего противостояния, отстаивая исключительно свою собственную позицию. Барти по уши зарылся в редчайшие книги, по крупинкам собирая, обобщая и анализируя информацию. Все бушевавшие вокруг события проносились мимо незамеченными, пока не случилось это… Белла давненько враждовала с молодыми Лонгботтомами, но после падения Волдеморта она, буквально, сорвалась с цепи и решила с ними окончательно расправиться. Крауч им был нужен для преодоления защитных барьеров. Уж кому-кому, но сыну того самого министра — Железного Крауча, они должны были без особых проволочек отворить дверь. Обывательская психология, так ее растак. И все получилось именно так, как это было спланировано. Однако нужно было решить еще один сложный вопрос, а именно доказать невиновность Сириуса Блэка, который угодил без суда и следствия в Азкабан по совершенно надуманному поводу. Нужно было лишь договориться с отцом. Узнав от матери, что того нет дома, Барти пошел в министерство, где и был схвачен в зале Визенгамота лично Моуди. Его отец, едва углядев метку, отправил сына на постой к дементорам практически сразу. Позже, анализируя события того злосчастного дня, Барти догадался, что он угодил в прекрасно продуманную и четко составленную ловушку. Значительно позже, готовясь к своей шпионской миссии, он не удержался и допросил отставного аврора о событиях того самого злосчастного дня. Вытащить, к сожалению, удалось не так уж и много, ибо значительная часть информации скрывалась под щитами непреложных обетов, но ему хватило и тех крупиц, которые он сумел вытряхнуть. Это действительно была ловушка, которую лично курировал Альбус Дамблдор. Ее расставили против семьи Лестрейндж, которых, дабы отправить в Азкабан, требовалось поймать на истинно серьезном преступлении, причем с поличным. Были подброшены кое-какие наводки, а самой Белле подлили некое зелье, из-за которого она слетела с катушек. Затем провели строгий инструктаж Игоря Каркарова относительно его действий в зале суда. Ну и как-то добились, чтобы сам Барти явился в зал Визенгамота по собственной воле. Как итог — непрекращающийся кошмар Азкабана. Дементоры возле его камеры висели постоянно. По слухам, так распорядился его отец, чтобы отомстить своему сыну за свою же погубленную карьеру. На их этаже аналогичное столпотворение тварей было и у еще одной камеры — там, где сидел Сириус Блэк. Но тот оказался намного, намного крепче, чем сам Крауч, и чуть ли не ежедневно проваливался во всевозможные медитации, порой, забывая про еду и сон. Ни у кого из заключенных так не получалось! Зачем отец пошел на аферу с заменой сына на свою жену, Барти, к тому времени уже успевший немного повредиться умом, не знал. Вроде бы это была ее последняя предсмертная воля? А что, его отец не мог сына освободить по суду? Или… это было невыгодно кому-то еще, например, тому, кто не желал освобождения Сириуса, причем на аналогичных условиях. Но муки Барти на этом не закончились. Отец, строивший собственную карьеру практически с нуля, вдруг решил, что его сын решил бежать на розыски Волдеморта, а потому не только наложил на него «империо», но и обновлял заклинание чуть ли не ежедневно. Естественно, этот момент сыновней любви к своему отцу не прибавил. Как бы не наоборот. В какой-то момент просветления, Барти предложил своему отцу найти ему девушку чтобы та родила Барти-старшему внука или внучку, а сын, после этого, совершит ритуальное самоубийство. Зато род продолжится. Тот согласился и даже начал поиски. Но вдруг, ни с сего, ни с того, обвинил сына в смерти матери и серьезно ужесточил контроль за его действиями. В начале лета прошлого года его отец немного приболел и, внезапно, резко сдал. Магические путы, которыми он опутал своего сына, тоже сильно ослабели. В один прекрасный день Барти сбросил с себя «империо». Кроме всего прочего маг вдруг осознал, что за годы вынужденного затворничества он превратился в асоциальное существо. Нужно было наверстать упущенное. Кто? Берта Джоркинс? Нет, ее Барти никогда не видел и в дом она точно не приходила. Он бы знал. Отец стал, понемногу, выздоравливать, но на действия сына не обращал ровным счетом никакого внимания. И вдруг сделал совершенно неожиданное предложение — сходить на Чемпионат мира по квиддичу, ну, а Винки за ним бы присмотрела. Он и согласился, как потом сам понял, сдуру. Видеть холеные рожи тех, кто откупился за какие-то услуги и за презренный металл, было выше его сил. Вот он тогда и похулиганил, закинув метку. Правда, Винки жаль, подставил он домовушку. А далее события, внезапно, понеслись вскачь. В один, не самый прекрасный день, к ним в дом пришли четыре человека, которые пленили отца, а самому Барти предложили сделку: жизнь и свобода в обмен на сотрудничество. Или, как альтернатива, смерть. Кто приходил? А невыразимцы: Витольд Рудзински, Бронислава Фольска и Ричард Кухарский. Четвертым был человек в маске и с измененным голосом, но, как позже понял Крауч, это была заместитель министра Долорес Амбридж. Поляки? Да их в Англии целая диаспора, обучаются, преимущественно, на дому, а в невыразимцы они попадали по протекции Августуса Руквуда, который был в иерархии этой секретной организации то ли третьим, то ли четвертым лицом и, одновременно, одним из лидеров польских магов. Моуди брали в плен именно невыразимцы. Они распылили какой-то газ и скрутили отставного аврора, идущего на прорыв. Возможно, если бы тот не был отравлен, то мог и отбиться или просто сбежать. Тогда же промелькнула весьма странная фраза Рудзински: «Да, слабоват старичок оказался. Блэк, в свое время, при применении втрое большей концентрации едва-едва не ушел.» Впрочем, Барти не особо-то обольщался надеждой, что ему удастся перехитрить Дамблдора. Не тот это человек, которого можно провести на мякине. Но, к его вящему удивлению, директор делал вид, что общается со своим старым другом, закрывал глаза на его оплошности и даже на действия, что говорится, на грани фола. К тому же Крауч встретился с Волдемортом, бывшим в тушке гомункула, и окончательно пал духом. Свободой тут и не пахло, не с меткой Пожирателя. А в отставку можно было уйти исключительно одним способом — на тот свет, причем вариант, если тебя убьют практически сразу, можно считать грандиозным везением. Однако очень многое в этой злосчастной истории ему было непонятно. Во-первых Барти так и не понял каким образом был создан гомункул. Темный Лорд попросту от него отмахнулся, а Петтигрю парой жестов показал, что он не сможет ничего толкового рассказать исключительно по причине Непреложного Обета, данного одному высокопоставленному лицу. Кто это мог быть, Питер тоже ничего не объяснил. Во-вторых он никак не мог сообразить, зачем нужен весь этот турнир с Поттером во главе. Да похитить его — и вся недолга. За эту, вполне здравую мысль, его «наградили» «круцио». В-третьих он опознал структуру ритуала и ему стало ясно, что тот серьезно видоизменили и основательно переработали. Но в лучшую сторону или, наоборот, в худшую, повернется итоговый результат он так и не понял. Что? Поподробнее о деталях ритуала? Чуть позже. А в-четвертых Крауч вдруг осознал, что его в любом случае в живых никто не оставит. Если не одна сторона прикончит, так другая. Потому как уж больно разносторонне осведомленный свидетель получается. Сразу же после этого он и пошел вразнос. Первым делом Барти устроил демонстрацию Непростительных заклинаний, основательно так проехавшись по чувствам учеников. Думал, Дамблдор на дыбы встанет. Ничего подобного! Не то что сам директор, деканы — и те не почесались. Затем Барти взялся за, так называемых, директорских любимчиков. С Уизли во главе. Ловил на нарушениях, безбожно штрафовал, порой, придирался даже по мелочам. Снова ничего. Никто его разоблачать не спешит, наоборот, поощряют. Апогеем стало изгнание близнецов Уизли. Да, попались они с поличным, все верно. Но директор их, как Крауч выяснил, защищал и в более аховых случаях. А тут, конечно, не без боя, но сдал, что называется, с потрохами. Возможно, Дамблдор их восстановит в следующем году, после разоблачения укрывшегося Пожирателя, взъевшегося на детей из преданной патриотической семьи. Но это как вариант. В этот самый момент Гарольд решил отдельно прояснить один, давно его мучавший, вопрос. — Слушай, Барти, а Дамблдор и «шалости» моего отца покрывал аналогичным способом? — Чего? — снова рассмеялся тот. — Да, чтобы ты знал, с Поттерами, и, особенно, с Блэками без особой нужды старались не связываться. Банально, боялись. А тому же Малфою, например, как раз в ту пору, Нарциссу в невесты посулили, так он тише воды, ниже травы в отношении ее родни был. Да и сама невеста, хоть и слыла записной тихоней, но уж когда злилась, то обидчики летали вперемешку с мебелью, сам разок видел. Надо заметить, что Блэк и Поттер никогда не обижали девиц и почти никогда не доставали магглорожденных. Первый, я помню, менял девушек как перчатки, но ни с одной всерьез не поссорился. Талант! А Поттер, порой, такие штуки при помощи широко известных заклинаний откалывал, что малыши за ним стайками шастали и просили — научи! — А Снейп? — поинтересовался Поттер. — Снейп, — Крауч презрительно усмехнулся и отхлебнул воды. — Северус, надо признать, со времен учебы нисколечко не поменялся. Не подлиза, конечно, но явный приспособленец. Слабого изо всех сил топчет, перед сильным мелким бесом стелется. Вот он-то волшебников в первом поколении доставал люто. Почти что как нынешние Уизли. И также пользовался неким покровительством Дамблдора. А Мародеры за свой факультет всегда вступались, независимо — прав был человек или нет. Ну и попадал Снейп под раздачу. Он-то в боевой и защитной магии всегда слабоват был, ни оказать серьезного сопротивления, как Розье и Мальсибер, ни быстро и незаметно сбежать, как Эйвери, чаще всего, не успевал. Хотя и другим чистокровным от Поттера и Блэка доставалось. Сириус, на шестом курсе, за раз четверых семикурсников одолел. Они от него как кегли разлетались. — Помню, на пятом курсе, непосредственно перед зимними каникулами, Мародеры запечатали выход из башни Рэйвенкло неким рунным заклятием, которое не выпускало учеников. Они трое суток там просидели пока преподаватели и лучшие студенты бились над загадкой. Так и не решили, между прочим. Поттера из дома вызывали. А оказалось, надо было домовику пройтись лапами в обе стороны и печать тут же снималась. Ничего сложного, но Джеймс ее наложил предварительно отзеркалив часть элементов. Налицо была вполне простая схема, зато тайну зеркального отражения для отдельных элементов он так никому и не раскрыл. О ритуале Крауч рассказывал долго и запутанно, время от времени далеко отклоняясь в сторону, когда дело касалось обсуждения того или иного пункта. Основная тематика была в приготовлении некоего сложного зелья, для изготовления которого, впрочем, можно было использовать некие полуфабрикаты. Главным «поваром» назначен Питер Петтигрю. На него, в этом отношении, можно положиться. Главное, добыть основные ингредиенты — кость отца, предназначенная для воссоздания скелета и родственной основы, плоть слуги — часть тела самого Питера, кровь врага, которую хотят насильно взять у Гарри Поттера, путь к кубку которому сам Барти и должен был расчистить. Вот и все, Темный Лорд обретает человекоподобное тело, вновь готов приказывать, карать и миловать. К счастью, Поттер был готов к чему-то подобному и у Кричера под рукой (точнее, под лапкой) книга с таким ритуалом была в наличии. Изучив его, Барти заявил, что именно его он и хотел предложить изначально, но увы и ах — начальство сидит выше, ему оттуда видней. — Барти, — обратился к своему пленнику Гарольд, — я так и не понял, чем тебе отец помешал? Ну раскрыл бы он тебя, возрождение сорвалось. Что ты на него так взъелся? Крауч достаточно долго молчал и жевал губами. Наконец, он процедил, едва слышно, сквозь плотно стиснутые зубы. — Азкабан. Мне, в таком случае, грозил Азкабан, а туда я возвращаться больше не хочу. Уж лучше мучительная смерть, чем это… — Ясно, — Гарольд снова призадумался. — Слушай, Барти, а почему твоего отца похитили не в начале года, а в начале зимы. Он ведь под «империо» был? Или я не прав? — Это не «империо», — проворчал пленник. — Так выглядит человек, которого напоили зельем Беспрекословного Подчинения. Дорогое, зараза. И ингредиенты, надо признать, очень редкие. Контролером был Бэгмен. Когда я понял, что и Людо в игре, то мне стало ясно — шансов спастись становится все меньше и меньше. Видимо, к зиме запасы зелья закончились или их погубили по неосторожности, вот отца и пленили окончательно. А вот сбежал ли он сам, либо же его специально отпустили дабы осквернить меня отцеубийством — честно, не знаю. Психолог на их стороне играет очень опытный, психологический портрет составляет что любо-дорого смотреть. Может ты о нем и слышал — Дедалус Дингл, вор и убийца. Но последнее, так, хобби. Он опаснее своим извращенным разумом. А с виду так и не скажешь, благообразный старичок, всегда ходит в цилиндре. — Да, — пробормотал Поттер, — сроду бы о таком не подумал. Я же видел Дингла, и, притом, не один раз. Похоже, он не случайно мной любовался как Мальчиком-Который-Выжил. Вот не было печали! Да, кстати, все забываю спросить — почему Белла так сильно возненавидела именно Лонгботтомов? — Тебе что, Сириус ничего не рассказал? — задумчиво пробормотал Крауч. — Странно. Он-то знал более многих, причем в самых мелких подробностях. Тебе хоть раз рассказывали почему вдруг началась война? Нет? Ладно, расскажу я. Началось, насколько я помню, еще в шестидесятых, когда приняли ряд ограничивающих законов. Конечно, конкретно аристократии они коснулись постольку поскольку. Затем пропихнули даже не законы, а, скорее, дополнения к существующим, но они-то оказались более тяжелыми. Бюрократия расцвела буйным цветом. Плюс ко всему началось формирование разнообразных политических партий. — Ну через это прошли практически все маггловские государства, — заметил Поттер. — Или были свои нюансы? — Во-первых не учли негативного опыта из внешнего мира, — ответил Крауч. — Во-вторых именно в это время серьезно увеличился штат представителей. К примеру, в Визенгамоте эти самые представители сейчас занимают более шестидесяти процентов. И половина действует в интересах не конкретного рода, а своего конкретного покровителя. А ты думаешь почему Дамблдора до сих пор не сковырнули с его кресел? Да вот именно поэтому. Аристократы и приравненные к ним лица обленились и не желают трудиться на ниве законотворчества. А Дамблдор пошел еще дальше и назначил липовых представителей от тех родов, которые сидят в Азкабане. Так, интересы Поттеров представляет некий Сол Крисби, магглорожденный. Ты хоть раз о нем слышал? — Нет, — Гарри был ошеломлен. — То-то и оно, — назидательно подняв палец вверх заметил Барти. — А ведь он дует в одну дуду с Дамблдором. Я тебе больше скажу, именно Сол Крисби является автором закона об ограничении прав оборотней. Неплохая подстава рода Поттер, неправда ли? Но продолжим. Чиновники взятки гребли лопатой. Я скажу больше, взяточничество стало нормой. Поговаривали даже о том, чтобы взятки обложить налогом, подобно тому как это, в свое время, сделали османы. Авроры тоже распоясались. Начались повальные обыски и аресты по надуманным причинам, а, случалось, и вовсе без них. Многих на допросы таскали почем зря. И все время требовали одного и того же — плати, откупайся, выкупай. — Дела, — протянул Гарольд. — Понятно, почему у нас вместо человека привидение. Его-то о недавних событиях не расспросишь. — Почти угадал, — хмыкнул Крауч. — Это, конечно, далеко не единственная причина, но кое в чем ты и прав. Летом 1978 года авроры с обыском заявились к Лестрейнджам, а дома была лишь беременная Беллатрикс. Если мне не изменяет память, кто-то из авроров попытался украсть столовое серебро. Хозяйка возмутилась и «приласкала» вора в спину «ступефаем». Тут-то на нее и набросились все остальные. Все бы ничего, но их командир, Френсис Лонгботтом, применил «круцио», причем довольно длительного действия. У женщины случился выкидыш. Авроры оставили ее умирать в луже крови, ограбили дом и ушли. Бывшая в их группе Алиса Стоун, целитель, даже не попыталась Белле хоть как-то помочь. — Ничего себе! — охнул Гарри. — И что, их никто не уничтожил, раз, как я слышал, Лонгботтомы, живы до сих пор. — Блэки и Лестрейнджи, возможно, так бы и поступили, но в это дело вмешался Абраксас Малфой, который предложил решить вопрос мирным путем. Они несколько раз встречались и обсуждали виру, которую должны были уплатить Лонгботтомы. И вдруг, ни с того, ни с этого грянула эпидемия драконьей оспы. В течении недели умерли Арфанг Лонгботтом, Карлус и Дорея Поттеры, Орион, Сигнус и Друэлла Блэки, Астарот, Эльза и Асмодей Лестрейнджи, Клавдия Малфой. Сам Абраксас хоть и выжил, но очень сильно ослабел. Прожил около пяти лет и тоже скончался. Из группы тех, кто вел переговоры, сейчас в живых лишь Августа Лонгботтом. — Это точно была драконья оспа? — уточнил Поттер. — Не знаю, — ответил Крауч. — Сириус как-то раз намекнул, что это был какой-то весьма редкий и сложный яд. Но детали мне неизвестны. Как и то, кто именно являлся заказчиком и исполнителем. Белла, после пережитого, немного тронулась умом и быстренько приняла метку. Покуда основные воротилы магического мира были живы, Темный Лорд даже не пытался заговорить о каких-либо боевых действиях. Те же Блэки его бы мигом в бараний рог скрутили. Но как только сдерживающий фактор исчез, тут же вспыхнула магическая война, довольно быстро превратившаяся в бойню. — Как я понимаю, Пожиратели не повинны и в половине смертей? — сказал Гарольд. — Трудно сказать, — тут и сам Бартемиус призадумался. — Возможно пятьдесят на пятьдесят. Убивали наиболее зарвавшихся чиновников и авроров. Как водится, вместе с семьями, дабы некому мстить было. Группу школьников из этих семей истребили прямо в Хогсмите. Ту же группу авроров, из-за которых все началось, перебили в первую же неделю. А вот почему Темный Лорд не велел ликвидировать Лонгботтомов, я, хоть убей, до сих пор не понимаю. — Возможно потому, что живые Лонгботтомы стимулировали тетушку Беллу к постоянной жажде кровопролития, а умри ее обидчики, так она вполне могла задуматься и о собственных детях, — предположил Гарольд. — Вот почему же этого не сделал мой отец — решительно не понимаю. Разве что он задумал что-то более серьезное, но никому не объяснил собственную логику. Надо спрашивать у Сириуса.