Необдуманные действия и их последствия

Понедельник — маленькая смерть. Три дня выходных, на которых произошло слишком много всего, показались Гермионе долгим сроком. И сейчас, торопясь к лифту, она явно не была готова к работе. В голове было много мыслей, и ни одной по делу.  Еле успев заскочить в лифт, она врезалась в толпу недовольных волшебников, поймала равновесие и напустила на себя деловитый вид.  Вся эта недовольная толпа вышла на шестом уровне, и Гермиона краем глаза заметила, что с ней в лифте остался стоять один человек. Быстро кинула на него взгляд.  Чёрт. Он специально это подстроил?  В углу, небрежно облокотившись плечом о стену лифта, держа руки в карманах, стоял Забини. Сердце Гермионы пропустило удар. Она готовилась к тому, что непременно увидит его в Министерстве, но то, что это произойдёт так скоро, подумать не могла. Насколько она успела заметить, он смотрел на неё. Будто чувствуя его прожигающий взгляд, она поежилась. Нельзя так смотреть на людей. Нервно сглотнула. Повернулась в его сторону. Он смотрел на неё исподлобья. Строгий костюм эффектно контрастировал с небрежной позой и чуть растрёпанными волосами, будто за пять минут до этого его волосы трепала проворная женская ручка. Девушка невольно вспомнила свои пальцы в его волосах. Густых и волнистых. Жёстких. Рука заныла от желания потрогать их снова.  Лифт остановился. Его этаж. Но он и бровью не повёл.  Гермиона застыла, не смея отвести от него взгляд. Что бы она сделала, если бы он решил приблизиться? Что бы она сделала, если бы он прижал её своим телом и прямо здесь овладел ею? Мозг подкидывал множество вариантов развития событий, но ни одного варианта, где бы она залепила ему пощечину и гордо удалилась, не было. Молчание. Но ощутимое напряжение, нарастающее с каждой секундой, отнюдь не от него.  Ритм сердца набирал обороты. Дышать становилось всё тяжелее. Чем дольше он смотрел на неё, тем сильнее она возбуждалась: его глаза горели огнём, четко очерченные губы плотно сжаты — представить, как она облизывает их, было не трудно. Низ живота уже давно скрутило в узел, между ног начало тянуть и покалывать. Она очень остро ощущала отсутствие его члена в себе. Такие открытия её пугали и одновременно волновали. Стало трудно стоять, Гермиона схватилась за поручень. Его взгляд проследил за движением руки, потом плавно вернулся к её глазам, соскользнул на губы, шею. И ниже.  Этот взгляд она ощущала на себе физически. Кожа покрылась мурашками, когда она заметила, что его дыхание участилось. Он медленно выпрямился. Взгляд Гермионы невольно опустился вниз и остановился на заметной выпуклости в районе ширинки. У него стоял. В попытке сдержать стон, она прикусила нижнюю губу. Как вдруг: — Второй уровень. Отдел магического правопорядка. Прохладный женский голос диктора подействовал отрезвляюще. Какого чёрта? Она — Гермиона Грейнджер, сегодня понедельник, она находится в лифте Министерства магии, это её этаж, и ей нужно идти на работу.  Резко тряхнув головой, она практически пулей вылетела из лифта, будто боялась, что Забини может последовать за ней. Расслабилась она только после того, как оказалась в знакомой обстановке своего кабинета.  Что это только что было? Она вела себя как кошка в марте. Будто кто-то другой завладел её телом и заставил чувствовать всё это против её воли. Такого с ней никогда не случалось. Всегда гордая тем, что её разум контролирует тело, она чувствовала себя слишком уязвимой и доступной. Но такой… неудовлетворённой.  Гермиона села за стол. Между ног сразу же заныло. Закрыв глаза, она прерывисто вздохнула. Работать в таком состоянии она явно не сможет. Сжав бёдра, усиливая приятное давление между ног, она начала медленно двигаться, представляя, что сидит совсем не на стуле.  Плюнув на все высокоморальные размышления, она отдалась этому ощущению. Рука сама заскользила по телу вниз, ловко расстегнула пуговицу строгих брюк, торопясь дотронуться до самого важного в этот момент участка тела. Почувствовав свою влагу, Гермиона тихо всхлипнула. Избегая лишних прелюдий, она погрузила в себя два пальца, пытаясь как можно быстрее избавиться от ноющего и тянущего узла внизу живота. С первыми же движениями пальцев внутри с её губ сорвался стон. Ещё движение и ещё стон. Рука затекла, но она и не думала останавливаться.  Под закрытыми глазами появился Забини. А точнее, его член, который яростно вколачивался в неё с характерным звуком, оглушая.  Вторая рука накрыла грудь, пытаясь сжать сосок через плотную ткань делового пиджака.  Стук в дверь. Блять. Почему так много отвлекающих факторов?  Она быстро вытащила руку, попутно пытаясь вытереть пальцы о брюки.  Дверь со скрипом открылась. Она так и не успела застегнуться.  — Мисс Грейнджер, доброе утро, — на неё с хмурым видом смотрел начальник службы надзора за опасными лицами, один из судей Визенгамота — Таддеус Гобли. Её начальник.  Плюнуть бы ему в лицо. — У нас тут срочное дело, — он явно был чем-то обеспокоен, и Гермиона начала догадываться, чем именно, просто так он не соизволил бы дойти до её кабинета, да и вообще вспомнить о её существовании по своей воле. — Три дня назад в страну вернулся сын самого опасного Пожирателя смерти, сам осужденный Пожиратель, Драко Малфой. Я не могу доверить столь серьёзное дело никому, кроме вас.  Гермиона едва удержалась от того, чтобы закатить глаза. В отделе знали, как она относилась к многочисленным ссылкам, в которых отправляли всех, кто хоть как-то был заподозрен в причастности к Волдеморту, в первые годы после войны. Тогда она только начинала служить в секторе борьбы с неправомерным использованием магии, и её мнение по этому вопросу никого не волновало, хотя она и пыталась всеми силами донести до них абсурдность этого наказания. Министерство поняло, что облажалось, когда многие в этих ссылках объединялись в группировки и вершили своё «правое дело» за пределами страны, вне досягаемости. Всё закончилось небольшим международным скандалом. На их ловлю и возвращение в страну под конвоем авроров понадобился год.  Гобли помнил. Каждое напоминание об этой оплошности вызывало у него приступ мигрени. Но Гермиона была и правда тем единственным сотрудником, которому можно доверить самое сложное поручение, не боясь огласки. Не боясь отказа и возражений. За эти годы она зарекомендовала себя трудолюбивым, умным и вешайте-всё-на-меня-я-справлюсь сотрудником.  Мастурбирующим-прямо-на-рабочем-месте сотрудником. Она грустно улыбнулась своим мыслям. Впервые захотелось возразить и отказаться от задания, но по взгляду Гобли она поняла, что настроен он серьёзно и решение поручить это дело именно ей не только его личное. Как бы она ни обнадёживала Гарри, что не вляпается в это дерьмо, этим дерьмом её уже изляпали без её ведома.    — Спасибо за доверие, мистер Гобли, — она постаралась скрыть сарказм. — Я с радостью возьмусь за это дело.  Он деловито кивнул в ответ, обвёл взглядом помещение, ещё раз посмотрел на неё и скрылся за дверью кабинета.  Хоть он и числился начальником службы надзора за опасными лицами, фактическое управление службой лежало на плечах Гермионы. Её возраст не позволял возглавлять столь высокие должности, она была старшим заместителем начальника. Что было весьма неплохо, успокаивала она себя. Гермиона нервно выдохнула и наконец-то застегнула эти чёртовы брюки. Режим мартовской кошки быстро переключился в рабочий режим.  Как так вышло, что про Малфоя все забыли? Даже она?  Его след оборвался практически сразу после того, как он покинул Великобританию. Его имя не всплывало среди участников группировок, и никто из тех, кого вернули в страну под конвоем, не упоминал о нём. А после смерти его отца и матери Министерство и вовсе на него плюнуло, решив, что его больше с этой страной ничего не связывает и он сюда не вернётся.  А тогда в баре, когда этот чёртов Малфой появился так внезапно, она была занята другим. Она была занята своими похотливыми мыслишками, а не тем, что действительно было важно. Гермиона опустила голову на стол, пытаясь перестать думать о том, какая же она дура и до чего себя довела. Чёртов Малфой. Теперь придётся видеть его рожу как минимум раз в месяц, да ещё после того, что он наблюдал в эти выходные. От отчаяния и жалости к себе захотелось плакать, что тоже ей было несвойственно. Глупости, конечно, но перед бывшим врагом хочется показать себя гордо, во всём своём величии. Она начальница, она выше его в теперешнем мире, она — его ключ к спокойной жизни, он должен бояться её, он зависит от её мнения. Вот что должно быть. А что сейчас? Для него она лишь пьяная девка, грязнокровка, зажимающаяся с кем попало в подворотнях. Гермиона резко вскочила, невольно зарычав от злости. Ну ничего. Она сильная, справится, он ещё будет её уважать. И бояться будет. Она постарается.  С этими мыслями она схватила бланк и настрочила извещение о явке мистера Малфоя в отдел магического правопорядка с целью проверки его текущего состояния и мировоззрения, а также для проверки его прошлого местонахождения и нынешнего.  Запечатав уведомление в конверт и поставив министерскую печать, она хладнокровно улыбнулась проделанной работе, вызвала секретаря и поручила ему отправить письмо немедля.  Допустим, с этой проблемой она пока не разобралась, но начало положено. Остаётся Забини. Что делать с ним?  

***

Малфой практически не выходил на улицу. Он бродил по мэнору, исследуя заново каждый уголок своего дома, периодически хмурясь или же скованно улыбаясь воспоминаниям, настигающим его в той или иной части замка. Он обещал Забини подумать над предложением о работе. Но где гарантии, что его вообще туда могут взять? С чего вдруг им терпеть бывшего Пожирателя? А сможет ли он сам терпеть эти мерзкие, пропитанные самодовольством и превосходством рожи? А что будет, если он не удержится и начнёт распускать свой язвительный язык?  Он вполне мог бы сделать своё положение ещё хуже, так как навык светского лицемерия, которым в совершенстве владел отец, был ему противен. С детства он наблюдал за Люциусом, который открыто улыбался в глаза высокопоставленному чиновнику из Министерства, за глаза желал ему смерти, и не понимал этого всего.  С пелёнок Драко внушали, что он особенный, не такой, как вся остальная чернь, он — наследник великого и старинного рода, ему полагается только лучшее, и видя, как тот, кто заложил в него эти мысли, лебезит и лицемерит перед власть имущими, он впадал в ступор.  До определённого возраста он пытался закрывать на это глаза, не смея даже думать о том, что отец не идеален, но всё изменилось, когда появился Тёмный Лорд. Самое мерзкое и отрезвляющее, что когда-либо происходило в жизни Малфоя, — это видеть отца униженным, на коленях, да ещё и перед мерзким полукровкой, который возомнил себя богом. Осознание того, что его род, его мнимое величие и он сам — это всего лишь обман тщеславных и трусливых людишек, пришло сразу, вызвав в нём бурю ненависти и ярости, которую он положил к ногам Тёмного Лорда, с радостью приняв его метку. Малфой увидел в нём отражение своей ненависти, на миг испытав радость от того, что он всё ещё избранный, что он в этой жизни всё ещё чего-то стоит. Но только на миг, пока с ужасом не обнаружил, что его опять обманул тщеславный и трусливый человек.  Юный подросток, разочаровавшийся во всём, что знал и во что верил, не сумевший поделиться этим ни с кем, попал в ловушку, из которой не смог выбраться.  Он смотрел на тех, кто сражался по ту сторону: на членов Ордена Феникса, на Дамблдора, на чёртово «золотое трио» — и ненавидел. Ненавидел их лютой ненавистью за то, что у них есть выбор, что у них есть цель, что они не марионетки, они говорят и думают свои мысли, они живут своей жизнью, они свободны и идеальны в своей свободе, они, чёрт возьми, оказались умнее его.  Но больше всего он ненавидел себя. За глупость, слепую веру, трусость. Это отчаяние и лютая ненависть чуть не сломили его. Выжженный изнутри, он желал себе смерти, но убить себя боялся, только больше ненавидел за слабость и трусость. Замкнутый круг.  Годы путешествий по миру принесли ему спасительную апатию. И жил он с нею сравнительно спокойно, пока не вернулся домой.  От воспоминаний и тягостных мыслей у Малфоя заболела голова. Взяв бутылку огневиски, он растянулся на диване в библиотеке.  Хрен с ним. Он примет предложение Забини. Хватит заниматься саморазрушением. Понедельник не задался с самого утра.  Проснулся Драко с жуткой головной болью, уже практически привычной с тех пор, как он вернулся. Малфой-мэнор давил на него воспоминаниями, будто всё ненавистное и горькое, что он, Драко, оставил, уехав из страны, он оставил именно в этих стенах. Продать бы его к чёртовой матери. Отец оценил бы. Но шутка не удалась. Он понял, что не смог бы этого сделать, независимо от его теперешних взглядов, это было в его крови. Он не посмел бы пойти против умершего отца, против предков. Всё ещё трус. Хлопок. — Молодой хозяин проснулся, сэр, — виноватыми глазами на него смотрел домовик, протягивая что-то трясущейся узловатой рукой, — ваша почта. Малфой забрал почту, состоящую из двух писем и нового выпуска «Пророка», и устало махнул рукой, ему не хотелось выслушивать бессвязные бормотания эльфа.  — Накрой на стол, я скоро спущусь к завтраку.  Кинув газету на столик, он приступил к первому письму. Фамильная печать Гринграссов. Интересно. «Дорогой Драко, я только сегодня услышала о твоём возвращении. Не передать словами, как я счастлива! Без лишних слов, надеюсь на нашу скорейшую встречу, во время которой ты поведаешь о своих странствиях и приключениях. Астория Гринграсс». Записка коротенькая, видимо, писала торопясь. Драко помахал письмом и принюхался. Но надушить письмо успела.  Отец выбрал младшую из семьи Гринграсс в жёны сыну. Драко даже пробовал встречался с ней в школе, но это было давно, до того, как его осудили и вся семья его стала изгоем современного общества. На что она надеется и что хочет? Интересно, какая она сейчас.  Подумав хорошенько, он принял решение, что не против встретить старую подругу, возможно даже за бутылкой вина и не ограничиваясь простой встречей.  Понедельник начинал радовать. На втором письме Драко заметил печать Министерства. Вот от этого хорошего не жди. Он быстро вскрыл конверт. По мере прочтения письма он всё больше ощущал зарождающуюся внутри ярость. Блять. Неужели он и правда думал, что на его возвращение Министерство закроет глаза? Что его оставят в покое? Хрипло засмеялся, хладнокровно комкая хрустящий пергамент в руке.  Всё ещё глуп.  Нужно поговорить с Забини. Быстро набросав пару строк с просьбой о срочной встрече, он отправился в библиотеку, забыв о завтраке. Там ему становилось спокойнее. И именно там он оставил недопитую бутылку.  Начинать день с крепкого алкоголя — чем не жизнь настоящего аристократа? Через три бокала появился Забини. — Только сейчас смог освободиться, — он выглядел обеспокоенным, — что срочного? Ты принял решение о работе? Малфой молча протянул ему скомканное уведомление. Быстро пробежав взглядом по письму, Блейз присвистнул. — Я думал, что ты им больше не интересен. — Глупо так думать, но ты не один. — «Служба надзора за опасными лицами», — задумчиво прочитал вслух Блейз. — Не хочу тебя расстраивать ещё больше, но этой службой руководит Грейнджер. Конечно. Всё на своих местах. Выигравшие на стороне света, а бесславные проигравшие у них под контролем. Тогда в баре она не торопилась ткнуть его в это носом. Была занята.  — И давно ты её трахаешь?  Небольшая заминка. — Я её не трахаю. — Ещё не дала? — усмехнулся. — Ну ты и тварь, Малфой, — Забини улыбнулся, — нисколько тебя мир не изменил. — Стабильность — залог успеха, — посмеялся. — Не боишься подцепить от неё пару-тройку каких-нибудь магловских заболеваний?  — Завязывай, ты сколько угодно можешь тут ржать, но она — горячая штучка. — Так, зря я затеял этот разговор, — Малфой скривился и поднял руки в знак того, что сдаётся. — Избавь меня от этих глупостей. Блейз перестал улыбаться. — Советую отнестись к этому делу серьёзно, — он взглядом указал на скомканный лист, — с этим у них строго. Могут и в Азкабан упечь, если окажешь сопротивление сотрудничеству. — За дурака меня не держи. — Чем ты будешь сговорчивее, тем быстрее всё пройдёт. Постарайся сильно не язвить и не грубить. — За подружку свою переживаешь? — устало. — Дружеский совет, — покачав головой. — Мне пора. Постараюсь разузнать о твоём деле побольше.  «У Грейнджер под юбкой», — хотел добавить Малфой, но тут некстати вспомнилась эта самая Грейнджер с задранной юбкой.    Блейз исчез в камине.