Дыши

Элитная школа N. Сентябрь 1996 года. Вечер. Яркий день подходил к концу: солнце, заливая столицу мягким золотым светом, уже следовало на запад, в воздухе ощущалась приятная прохлада, а сильный ветер беззаботно шумел в еще зеленой листве. Сетка на крыше второго корпуса отпечатывала на светлом фоне длинную решетчатую тень. Отбросив со лба непослушную прядь, Ю сделал глубокий вдох, улыбнулся и, прикрыв глаза, облокотился о перила. Стоящий рядом Маса с нескрываемым удовольствием подставил ветру лицо, щурясь от слепящих лучей. Его взгляд невольно упал на друга и задержался на рыжеватом локоне. «Классный цвет», - подумалось Масахито не без зависти: за год их знакомства Юто неизменно относился к «союзу рыжих», что было по-своему необычным. - Ю-кун, как ты этого добиваешься? – Коджима сам не заметил, как без предисловия озвучил вопрос, пришедший в голову. - Чего добиваюсь? – лениво осведомился тот, посмотрев на товарища: длинная перемена способствовала беседе на любые темы. - Такого цвета, - Маса потянулся и не больно дернул Тодаку за торчащую прядку. - Осветляюсь и крашусь, - отмахнулся Ю. – Ничего особенного. - Сам что ли? - Нет, конечно, - хмыкнул товарищ. – В парикмахерской. - И долго держится? – усомнился Маса, вспомнив свой последний поход в салон и сказанную мастером фразу о том, что на столь густую темную шевелюру уйдет не один флакон краски. - Корни только отрастают, - кивнул Юто и, внимательно посмотрев на одноклассника, заметил: - Тебе тоже пойдет рыжий. Каштановый. Белый. Хоть зеленый, - рассмеялся он. Коджима посверлил друга недобрым взглядом, и тот поспешил пояснить: - Под такое лицо любой цвет смотреться будет. - Под какое это «такое»? – нахмурился Маса, скрестив руки на груди. - Красивое, - не сомневаясь выдал Ю, заставив друга смутиться. - Не заливай, - ляпнул тот, отворачиваясь к солнцу. Тодака же разулыбался и хитровато пихнул его в бок. - Не скромничай. Посмотри на себя! Да за тобой бы уже все девчонки бегали, если бы они у нас в школе, конечно, были. - Хорош прикалываться. Тут и без меня хватает, на кого западать. - И на кого? – усмехнулся Юто. – Не на меня же, - он состроил вконец безумное лицо, и Маса не смог не рассмеяться: Тодака выглядел как истинный псих, сбежавший из дурдома. – Или, может, на Джина? – при упоминании низкорослого друга они развеселились оба. – Или на Накату, чью бандитскую рожу даже деловой стиль не облагораживает? - Девчонки любят спортсменов, - отсмеявшись, произнес Коджима. – Вон, Эндо – звезда баскетбола, - кивнул на рослого Такаюки, как раз что-то активно обсуждающего со своим дружбаном Хироши. - Дылда, - оценил Юто. – Не катит. - Тогда Ямамото: чем не кандидат? - Серость, - хмыкнул друг. – Абсолютно ничем не примечателен. Единственный, кто мог бы составить тебе конкуренцию – наш некоронованный король Ишикава, но он напыщенный, как индюк, так что... – развел руками. – Ты все равно круче. - Будет тебе, - вновь отмахнулся Масахито, стараясь не выдать смущения: как любой юноша, он немного стеснялся своего еще не достигшего полной зрелости тела. Нет, глядя в зеркало, он, безусловно, не мог не замечать, что несколько месяцев, разделяющие его с однокашниками, приносят теперь только плюсы, но все равно понимал, что пока рано делать выводы. - Знаешь, - Тодака задумчиво склонил голову. Его голос звучал бархатно и низковато, почти как голос Масахито, окончательно переломавшись прошлым летом и приобретя приятную, еле заметную хрипотцу. За минувший год ребята сильно выросли, повзрослели, и даже хрупкость Ю из болезненной превратилась в изящную. Кто бы мог подумать. – Ты на какого-то актера похож, – подойдя ближе, Тодака деловито развернул к себе товарища и решительно убрал волосы с его лба. – Голливудского. - Отвали, а, - Коджима невежливо выпутался из рук Юто. – Уже не прикольно. - Поверь: Ю знает, что говорит, - заверил тот, на всякий случай отскакивая. – Не забывай, у меня сестра есть – так что в вопросах женской психологии я кое-что смыслю. - Еще скажи: «Расчет не врет», - съехидничал Маса, упомянув одно из тех выражений, которыми Тодака обычно отвечал, передавая шпоры на контрольных. - Нет, чувства расчетам не подвластны, - вздохнул тот с легкой улыбкой. - И это говорит великий математик! – Масахито театрально удивился. – Кстати: поздравляю с победой на прошедшей олимпиаде. Отлично – как обычно! Они пожали руки, Ю ненароком смутился, хотя было заметно, что он искренне горд. - Спасибо, Коджима-кун. Но я не математик. - Будущий, - уточнил Маса, подмигнув другу. - Все вы мне пророчите это, - пробубнил тот, отворачиваясь в сторону солнца – и то не упустило возможности поиграть бликами в смешных рыжеватых прядках. – А я не хочу быть математиком... - А чего же ты хочешь? - Волосы хочу отрастить, - меланхолично бросил Юто, глядя куда-то вдаль. Ненароком оброненная фраза ввела его друга в ступор: неужели Ю действительно совсем не заботит его будущее? Сейчас у них только и разговоров было, что про поступления да жизненные дороги... Тодака, заметив замешательство Масы, коротко вздохнул, улыбнулся и пояснил: - В школе ведь запрещено носить прически ниже плеч. - Зачем? – все еще не понимал одноклассник. - Ну как – зачем? – Юто мечтательно прикрыл глаза. – Это же так красиво, когда у музыканта длинные волосы... - У музыканта? – сморгнул Коджима: уж кем-кем, а представителем творческой профессии он Ю точно не представлял. Вот ученым, столы которого завалены мятыми листами, а стены расписаны формулами, – да. Офисным служащим – тоже. Прокурором на судебном заседании. Бухгалтером. Да пусть даже кассиром в банке! Но никак не артистом на сцене. – Ты хочешь стать музыкантом? - Да, - кивнул Ю, облизав полусухие губы. – А что тут такого? – уловив недоверие в глазах товарища, он поспешил обидеться. – Я уже играю на гитаре, и очень даже неплохо. Знаешь, о чем я мечтаю, Маса-кун? – внезапно выпалил он. - О чем же? - Свою рок-группу создать, - признался Юто, но, заметив, что в ответ Коджима презрительно хмыкнул и едва ли не заржал, вспыхнул и отвернулся. Парень с горечью подумал, что зря разоткровенничался – теперь и друг начнет прикалываться с его мало осуществимой мечты... А ведь сам нарвался. Вот незадача. Но Масахито не согнулся пополам от тупого смеха, как того ожидал застенчивый Ю, а просто положил ладонь ему на плечо и по-взрослому произнес: - Где-то я уже это слышал. Красивая мысль, но утопичная, к сожалению. На мгновение Коджима представил Юто на сцене – длинноволосого, в кожаной одежде, в драйве выдающего замысловатую партию на электрогитаре... «Бред какой», - улыбнулся он, отправив видение подальше. Но Ю, решив, что раз Маса не засмеялся, значит, поддержал, с огнем в глазах посмотрел на друга. - И вовсе не утопичная! – воскликнул он. – Главное – верить и идти к своей цели! Тогда обязательно все получится, нельзя сдаваться. А хочешь... – он недолго поколебался, - мы вместе группу соберем? - Да ну! – выдохнул тот, но воодушевленный Тодака его уже не слушал. - У нас ведь реально крутой бэнд будет! Смотри: я буду играть на гитаре, ты – петь... - Куда мне петь? – хмыкнул Маса. – Юто, кончай бредить. - Но ты же прирожденный фронтмен! Вон какой пафосный!.. - Ю, у тебя температуры случайно нет? – друг озадаченно коснулся лба Тодаки. - Ты ведь в музыкалке учишься, да? – отпихнулся тот. - Ну да, - Коджима устало закатил глаза. – Терпеть ее не могу: мать засунула, чтобы я развивался... Вширь, - сострил он. - На ф-но играешь? Наверняка и голос тебе ставили? – не унимался Ю. - Ну играю, ну ставили – и что? Я ненавижу туда ходить, Юто! – чуть ли не взвыл Масахито. - Тебе вообще не нравится играть? Петь не нравится? – внезапно нахмурился друг. - Нет, - Коджима покачал головой, - нравится, но меня вечно тянет импровизировать, а играть всякое старье уже нет сил, - признался он в своей нелегкой участи. - В группе тебе не придется исполнять старье, - оживился Ю. – Из тебя выйдет крутой вокалист, можешь мне поверить! У тебя красивый голос, Маса, и внешность харизматичная! - Опять ты к моей внешности привязался! – вспыхнул тот. – Лучше подумай, рокер ты липовый, где хорошего басиста найдешь? Слышал, они на дороге не валяются, а без нормальной ритм-секции твоя группа долго не протянет. - Пока не знаю, - замешкался Юто. - Сам не хочешь переквалифицироваться? – внезапно предложил Маса, отходя от эмоций. – Каждый в соло-гитаристы прется, их отыскать проще будет. - Думаешь? Что же, - Тодака почесал макушку, - я могу освоить и бас-гитару, это, в принципе, не проблема. Может, так было бы даже лучше: низкое звучание мне ближе... - А как же барабаны? – хмыкнул Коджима, понимая, что, видно, разбирается в роке получше, чем его мечтающий товарищ. - За барабаны Джина посадим, - тут же заявил Ю. - Этого карапуза? – прыснул со смеху Маса, чуть удержавшись, чтобы не грохнуться: настолько комичной была мгновенно представившаяся картина. - Ну не всегда же он будет карапузом, - философски заметил Юто. - Он до тарелки не достанет, - хихикнул одноклассник. - Достанет, - отмахнулся Ю, улыбаясь. – Ты плохо знаешь нашего Джина. - Я в курсе, что Джин достанет кого угодно, но скорее вербально, и к тарелкам это, думаю, отношения не имеет, - сыронизировал Коджима, потирая переносицу. - Ничего, не так уж и важен рост для ударника. Лучшей кандидатуры нам не найти, уж поверь, - отозвался друг со знанием дела. - Это еще почему же? – недоверчиво хмыкнул Маса. - Хм... – ненадолго задумался Ю, прикидывая, раскрывать ли товарищу свой секрет. Наконец, прищурившись, загадочно проронил: - Ладно, начну издалека. Ты в курсе, что Тейшиката вечно пишет в своем блокноте? - В каком блокноте? – не понял Коджима. - В том, что он постоянно таскает за собой, - пояснил Юто. Убедившись, что его друг вспомнил, о чем идет речь, он лояльно добавил: - Как ты мог заметить, Джин если не пишет, то говорит, а если не говорит, то пишет. Что это за записи, как считаешь? - Без понятия, - честно признался Маса: да, он давно обратил внимание на странноватую привычку друга, но поскольку уже смирился с тем, что у каждого свои тараканы, никогда не интересовался у общительного Тейшикаты содержанием его конспектов. – Наверно, краткие пересказы происходящих событий, чтобы потом выискивать взаимосвязи, - предположил Коджима. – Ну, Джин ведь наверняка пойдет по стопам отца, а такие наработки – хорошая тренировка для будущего следователя. Или журналиста, - озвучил он свои мысли: именно таким он видел будущее не в меру разговорчивого товарища. - Ага, значит, Джину и тебя удалось провести, - таинственно улыбнулся Ю. – Вообще-то все думают точно так же: якобы он пишет конспекты. И только мне известно, что он пишет на самом деле. - И что же? – искренне заинтересовался Масахито, посмотрев в темные глаза Тодаки. - Барабанные партии, - Юто расплылся в улыбке. – На память расписывает ритм хитов любимых групп. Или свое набрасывает: он же уже несколько песен сам сочинил. Очень даже интересные вещи, кстати, - серьезно отметил Тодака. - Да ну? – выдохнул Коджима: воображение плохо воспринимало Джина за барабанами, и Масе отчетливо казалось, что Юто его разыгрывает. - Не веришь? – нахмурился одноклассник. – Спроси, он с удовольствием продемонстрирует свои многочисленные записи, а может, даже пригласит в клуб, где репетирует иногда. Я, кстати, нередко составляю ему компанию: по утрам в выходные там безлюдно, руководство не орет, и можно спокойно поиграть на гитаре. Мы уже пытались исполнять что-то совместное, было очень весело. - А как на это смотрят его родители? - Нормально смотрят, - пожал плечами Тодака. – Мать в Джине души не чает, отец тоже. Тейшиката-старший искренне полагает, что сын однажды «отбесится» и займется нормальным делом, например, тоже пойдет служить в органы и бороться с преступностью. Поэтому он просто закрывает глаза на хобби своего Кунихико и не парится, зачем тот создает тома непонятных закорючек да ходит в клуб тарабанить. - У него дома нет своих барабанов? – осведомился Коджима, снова услышав про клуб. - Не-а, - мотнул головой Ю. – Джин, конечно, упрашивал родителей, но отец ему прямо заявил: сам заработаешь на свои игрушки – хоть комнату в студию превращай, спи в барабане, - а до этого ни он, ни мама ничего покупать не будут и денег не дадут. Но Тейшиката не унывает и усиленно копит на собственную установку. - Джин что, правда постоянно эти партии пишет? – недоверчиво вставил Маса, вспоминая, что редко видел друга без блокнота. Это же насколько нужно повернуться на барабанах, чтобы не расставаться с записями?!.. - Ну да, - как ни в чем не бывало кивнул Ю: казалось, сие положение вещей его ничуть не беспокоило. – Джин говорит, они всегда сопровождают его и помогают сосредоточиться. Вошло в привычку, это уже что-то вроде образа жизни. - Да уж, меня действительно окружают сущие психи, - негромко пробурчал Масахито, и Юто, услышав это, беззаботно рассмеялся, по-дружески пихнув товарища. - А вон, кстати, и наш барабанщик, - заметил Ю, кивая куда-то в сторону и тщетно пытаясь отбиться от толкающегося в ответ одноклассника. Маса оглянулся: на крыше и правда появился тот, о ком они только что беседовали. Развеселый Джин, даже не замечая друзей, вовсю эксплуатировал фотоаппарат – папин подарок на недавно состоявшееся пятнадцатилетие, - вот уже второй месяц носясь с ним повсюду, дабы заснять все происходящее на долгую память. Сейчас неунывающий парень был занят съемкой осеннего заката над Токио, а заодно – и мимо проходящих учащихся школы. Похоже, новое хобби ему решительно нравилось. - Эй, Джин! – Ю приветливо помахал рукой. Одноклассник вздрогнул, но, обернувшись, тут же лучезарно разулыбался, быстро направляясь к товарищам. - Ах вот где вы торчите! – весело заявил Тейшиката, пожимая руки Масе и Юто. – А я вас по всему корпусу ищу! Ю-кун, поздравляю с победой!! – выкрикнул Джин, с нескрываемой радостью повиснув на однокласснике, будто бы первое место на олимпиаде стало для того дебютом. – Я же говорил, что ты снова всех уделаешь! Круто!! - Хорош, Джин, пусти меня, - Тодака попытался освободиться от навязчивых объятий, но сделать это сумел далеко не сразу: несмотря на компактность, приятель по силе не уступал никому из них. За год Джин еще сильнее отстал в росте от однокашников, зато стал куда крепче, отчего казался даже приземистей. Правда, по этому поводу он особо не комплексовал, отвечая на издевки извечным «дело не в размере». И всем думалось, что дурашливый милый Тейшиката живет в полной гармонии со своей внешностью. - У меня идея! – воскликнул Джин, наконец отпуская хрупкого Юто. – Победителя необходимо сейчас же заснять на фоне заката! Желательно – с наградой. - Мой двухсотый диплом остался в классе, - сообщил победитель. - Жаль, - искренне огорчился Джин. – Тогда давай просто так. Внимание, Тодака-кун! Ю вымученно глянул на посмеивающегося Масу, вздохнул и изобразил какую-то стандартную для фотосессии ухмылку. Щелчок. Джин довольно кивнул и поблагодарил друга, едва ли не муркая. - А теперь давайте вместе сфоткаемся, - предложил он. – Фон офигительный. - Да ну... – протянул Маса, но тут же получил ощутимый тычок от фотографа. - Будет круто, Коджима-кун! – заверил Джин и, повертев головой в поисках кого-то, подозвал недалеко беседующего Хироши. – Ямамото-кун, засними нас втроем, если тебе, конечно, не трудно! - Не трудно, - хмыкнул тот, забирая аппарат у Тейшикаты. – Сдвиньтесь. По команде Джин тут же крепко обнял друзей, нагловато заняв место посередине и изобразив на лице полнейшее счастье. Масахито улыбнулся, слегка склонив голову, Юто принял излюбленную гордую позу. Фото было сделано. - Я потом поделюсь снимками, - поблагодарив за оказанную помощь и заодно заставив попозировать и Ямамото, пообещал Джин. - Сегодня особенный день, запомните! Через много лет мы будем смотреть на эти кадры и вспоминать, как круто проводили время в нашей долбанной школе. - Точно, - Коджима мирно похлопал невысокого товарища по плечу. – Оставим сей закат в недолгой памяти. А Ю лишь светло улыбнулся, и Маса не смог не заметить, как красиво в его рыжеватых волосах поблескивает последний луч скрывающегося за крышами солнца. Один из токийских парков. Август 2010 года. Вечер. В столице темнело. С моря дул легкий бриз, солнце, недавно скрывшееся за линией горизонта, больше не согревало улицы и мосты. В маленьком парке становилось все тише и совсем скоро на обзорной площадке, откуда открывалась замечательная панорама, почти никого не осталось. Издалека доносились лишь привычные звуки большого города да незаметное журчание воды в изящных фонтанах. Сильнее завернувшись в куртку, Масахито снова облокотился о перила, сбросив вниз пожелтевший листок какого-то дерева – и тот, кружась и играя, потерялся среди вечерних крыш. Вздох. Привычная попытка потянуться к карману джинсов, чтоб нащупать помятую пачку, была усилием воли прервана: последнее время у Бё все чаще болело сердце, и он сам себе пообещал урезать потребление никотина. Сегодняшнюю норму вокалист скурил еще час назад. Нельзя быть настолько слабовольным. Еще раз вздохнув, он убрал за ухо мешавшую неровную прядь, стараясь отогнать желание покурить. Выбить из головы мысли о сигаретах у него получалось довольно сносно, но выбить другие мысли не выходило совсем. Юто. О нем не возможно не вспоминать, о нем нельзя не думать. Где он? Как он? Что с ним?.. Сегодня у группы выходной, Казуки решил, что они заслужили его благодаря успешной работе на протяжении едва ли не трех месяцев, - но Бё был бы счастлив, если бы у них вообще не было ни выходных, ни праздников... Лучше пахать как проклятый с утра до ночи, перезаписывать по триста раз один и тот же кусок песни, ночевать в студии, до рассвета править стихи, глотать крепкий кофе – делать все, чтобы мозг был занят сторонними проблемами. Чтобы только не думать о Ю. Не скучать, не вспоминать, не волноваться. Безумно тяжело ощущать свою абсолютную беспомощность... Он жил так уже полгода. Они все так жили. Ребята вовсе не бросили это дело на самотек: усиленно занимаясь работой, которой последнее время, благодаря росту популярности, становилось все больше, они ни на день не забывали про их загадочно исчезнувшего друга, проводя не приносящие никаких результатов поиски, но не теряя надежд. Бё было особенно тяжело: хотя вокалист и понимал, что Ю ушел вовсе не из-за него, он не мог не винить себя в его пропаже, не мог не страдать, не скучать по своему любимому, дорогому Юто. Конечно, он никому не говорил об этом. Но легче не становилось. Сегодня, проведя весь день наедине с самим собою, Маса забрел в этот парк как-то случайно, просто не зная, куда уйти от своих проблем. Здесь его сердце вновь болезненно сжалось: когда-то очень давно, даже не надеясь обрести любовь басиста, Коджима мечтал однажды привести сюда его, пройтись по узким дорожкам, постоять вдвоем у края обзорной площадки. Осторожно взять Юто за руку – совсем незаметно, легко-легко, чтобы ни у кого из прохожих даже мысли не закралось об их истинных отношениях. И почувствовать, что Ю тоже любит, что он ему дорог не меньше, что он будет с ним вечно, всегда-всегда... Романтично и глупо, конечно. Бё никогда не считал себя сентиментальным. Но был таким. Стоя в одиночестве на площадке, облокотившись о перила и глядя вниз, вокалист снова и снова искал причину ухода Юто. Почему он так поступил? Почему исчез, не оставив ни следа, ни зацепки, без прощаний и объяснений? Маса безумно боялся даже предположить, что с его другом случилось нечто страшное, поэтому гнал дурные мысли прочь, мучаясь своими воспоминаниями и тщетно спрашивая у города, на какой улице сейчас его Ю... К переживаниям по поводу Юто с недавних пор примешалось еще кое-что – не менее странное, нелепое и тяжелое. Это «кое-что» появилось несколько месяцев назад, сложно точно сказать, когда именно. Оно терзало душу слабей, но таило в себе кучу будущих проблем... О нем тоже помогали забыть работа, загруженность, многочасовые репетиции, записи и концерты. И дурацкий выходной способствовал его обострению не меньше. Вот же засада... «Слишком много мыслей для одного человека, - горько вздохнул Бё, потирая горячие виски. – Слишком, слишком много». После внезапного исчезновения Юто ребята первое время буквально места себе не находили: с работой как-нибудь вопрос решался, но зачем басист отключил телефоны и удалил аккаунты – друзья понять не могли. Джин переживал, казалось, больше всех, постоянно названивая Ю, пытаясь отыскать его где только возможно. Ситуация стала еще мрачней после того, как барабанщик поехал к Тодаке домой и там выяснилось, что музыкант, отогнав машину в гараж и закрыв квартиру, испарился в неизвестном направлении, ничего не сообщив никому из своих соседей. Не смогли ребята и поговорить с его родителями: те давно сменили место жительства. Басист умело оборвал все концы. Джин постоянно винил себя в уходе Ю, не понимая, почему тот так поступил и зачем скрывается от него, от самого близкого друга. «Мы же с ним сто лет вместе! – с горечью повторял барабанщик. – С начальной школы! Все всегда друг другу рассказывали...» Ответить на это было попросту нечего. Искать Тодаку официально они тоже не могли, прекрасно понимая, что ежели человек так надежно спрятался, значит, он был бы совсем не рад их рвению. Оставалось ждать. И ребята искренне надеялись, что скоро их блудный басист объявится сам. «Он у меня еще получит», - обиженно говорил лидер. Все соглашались. Бё, стараясь делать вид, что расстроен уходом Юто не больше других, на самом деле страшно переживал. Особенно тяжело было оставаться в одиночестве, думая о том, что случилось с Ю, и не находя ответа. Чтобы отделаться от навязчивых мыслей, вокалист с головой ушел в работу и однажды вечером, вернувшись в квартиру и открыв холодильник, обнаружил, что совсем запустил домашние дела: поживиться было решительно нечем. Взвесив все «за» и «против» и заметив, что голод все же сильнее лени, Масахито вздохнул и решительно отправился в универмаг. Наполнив корзинку далеко не самыми здоровыми, зато питательными продуктами, музыкант уже хотел следовать на кассу, но вдруг замер, увидев возле стеллажа с алкоголем стройного молодого человека с рыжеватой копной нечесаных волос... Внутри у Бё все похолодело. «Юто», - прошептал он, через мгновение оказался рядом и, секунду поколебавшись, положил ладонь парню на плечо... - Ю, - выдохнул Маса. Тот вздрогнул, обернулся – и Бё едва не сел: это был не Тодака. Посмотрев на Коджиму с явным удивлением, незнакомец непонимающе спросил: - Кто вы? - Извините, - промямлил Масахито, покраснев. - Меня зовут Ю, но вас я не знаю, - прищурился парень. - Я обознался, простите, - уронил вокалист, мысленно отчитав себя за нездоровое воображение. «Совсем уже сбрендил, - подумал он, идя на кассу. – Глюки начались». Занимая место, Коджима постепенно пришел в себя, решив, что красовавшееся в корзинке пиво с чипсами наверняка поможет ему вылечиться от снов наяву. Как обычно и бывает, его очередь двигалась куда медленнее, чем остальные: одна тучная женщина выгрузила целую тележку продуктов, заставив кассира пробивать все это чуть ли не три часа. От нечего делать Маса принялся изучать покупателей. Впереди него своей участи ожидал высокий парень с крашеными осветленными волосами, небрежно разбросанными по плечам. Взгляд Бё невольно задержался на корзинке, заполненной цветными баночками и бутылочками. «Надо же, одни йогурты», - поморщился Коджима. Среди упомянутых молочных продуктов вокалист также рассмотрел несколько пачек сока, бутылку минералки, батончики мюсли, пакет свежей спаржи, отруби и пучок салата. От увиденного у музыканта даже подвело желудок – и он поспешил отвлечься на что-нибудь более жизнеутверждающее, например, на красивый кусок копченой свинины в корзине импозантного мужчины, стоящего перед парнем. Вскоре предшественник рассчитался, собрал свой «дикий набор», как мысленно окрестил его Бё, обратно в корзинку и направился к небольшому столику, чтобы переложить все в только что приобретенный пакет с логотипом универмага. Маса расплатился быстро и уже собирался уходить, когда стал невольным свидетелем пренеприятной картины: ручки в пакете незнакомца оказались совершенно непрочными, при поднятии они благополучно треснули – и все полезные продукты с грохотом полетели на пол. Молодой человек тихо ругнулся, поспешив собирать, а поскольку Бё находился рядом, воспитание не дало ему пройти мимо. - Давайте помогу, - сказал он, поставив свою поклажу и подобрав несколько йогуртов. – Вроде, все цело, - прокомментировал он, критично рассмотрев бутылочки. – Возьмите мой пакет, он все равно лишний, - вспомнил Маса о взятом с собой мешке, благополучно хранившемся в кармане пальто. - Спасибо, - вежливо поблагодарил парень. – Что бы я без вас делал... - Ума не приложу, - улыбнулся Бё, заметив легкое смущение, охватившее визави. – Вот, держите, кажется, все собрали, - он еще раз тряхнул туго набитый пакет. Поднявшись на ноги, молодые люди поклонились друг другу. - Еще раз благодарю за помощь, - тепло произнес незнакомец, забирая свою ношу. - Да не за что, - хмыкнул Коджима и, не удержавшись, заметил: - У вас тут одни йогурты... Вы, верно, аматер здорового образа жизни? - Таков скорее мой работодатель, - вздохнул тот, поправив очки в толстой оправе. – Говорит, если я не похудею, мне ничего не светит... - Понимаю, - зачем-то проронил Бё, бросив на парня краткий оценивающий взгляд. «Наверно, модель или актер, - сочувствующе подумал он. – Для роли диетирует, бедняга». Покинув магазин, они мирно распрощались, и каждый пошел своей дорогой. Дома Масу ожидал хороший ужин и пиво с чипсами. «А некоторые хлопьями давятся», - вспомнил вокалист, с тихой радостью подумав, что, хвала небесам, его никто не сажает на диету. Неделю спустя будничная репетиция началась как-то необычно: Казуки задерживался, даже Бё приехал раньше него, что было явным знаком грядущих перемен. Перемены действительно пришли – в лице спутника лидера, вслед за ним перешагнувшего порог студии. - Знакомьтесь, парни, это Руи – наш новый басист! – гордо объявил Казу, пропуская вперед высокого молодого человека в длинном светлом пальто. Чуть-чуть взъерошенные мелированные волосы красиво подчеркивали мягкие черты лица, темно-кофейные глаза за стеклами громоздких очков в толстой оправе выражали искреннее благодушие, смешанное с волнением. – Пока что он будет нашим сессионщиком, а там посмотрим, - подмигнул лидер, легко толкая новенького в спину. - Здравствуйте, - тихо проронил тот, не на шутку смутившись: видимо, оказаться объектом всеобщего внимания для застенчивого парня стало немалым испытанием. - Руи – весьма опытный бас-гитарист, - деловито отметил Казуки. – Ему найдется чем заинтересовать нашу группу и наверняка удастся разбавить команду. От комментариев по поводу своей личности новичок удержался, лишь скромно улыбнувшись и слегка покраснев. - Располагайся, - кивнул ему лидер, проходя в комнату. - Салют, Руи! – светло улыбаясь, ударник пожал руку новоприбывшему. – А меня зовут Джин, я на барабанах играю. - Очень приятно, - вежливо поклонился басист и поспешил принять приветствующий жест младшего гитариста. – Руи, - повторил он, осторожно сжимая изящную ладонь Бу. - Манабу, - ответствовал тот. – Добро пожаловать в наш дружный коллектив. Бё, возящийся с кофемашиной, не сразу обратил внимание на новенького, однако, оставив в покое опрокинутую чашку, обернулся – чтобы тут же узнать в застенчивом музыканте незнакомца из магазина. - Меня Руи зовут, - проронил басист, протягивая руку и тепло улыбаясь. Его голос звучал приятно и негромко, в нем ясно слышались бархатистые нотки. Судя по открытому взгляду, молодой человек Масу не признал. - Приятно, а я Бё, вокалист, - Коджима пожал аристократичную ладонь. – Не ожидал, если честно, такой вот встречи. - Какой встречи? – непонимающе сморгнул Руи. - Если мне не изменяет память, ты тот самый парень с йогуртами, - хмыкнул Маса. На этой фразе новенький начал что-то припоминать, дождавшись, когда он все вспомнит и покраснеет, Коджима расплылся в победной улыбке. - Прости, у меня плохое зрение: я редко запоминаю лица, а без очков вообще ничего не вижу, - пробормотал басист. - Ничего, у меня тоже зрение не фонтан, - Бё по-дружески потрепал его по плечу. – Даже странно, что твой образ отпечатался в моей памяти. Должно быть, потому что мне не часто попадаются на глаза диетирующие парни: этим все больше девчонки увлекаются. Руи не ответил, только вымученно улыбнулся и отвел взгляд, и Маса решил больше его не смущать, понимая, что ему наверняка сложновато освоиться среди новых людей. Первая репетиция, тем не менее, удалась: в своей теме парень действительно хорошо разбирался, деловито обсудив с коллегами особенности их стиля и избранных песен. Время пролетело совершенно незаметно, и когда лидер радостно заявил, что пора на обед, музыкантам даже не хотелось отвлекаться. Но желудки говорили о другом, посему группа по общему согласию направилась в ближайшее кафе – перекусить и вернуться к делу: работать сегодня они планировали до самой ночи. Бегло просмотрев меню, Бё, Казуки и Джин как всегда взяли неплохие пайки, а Мана, вздохнув, пожурил их за чревоугодие и остановился на легком ленче. Руи же, почитав список предлагаемых блюд, с явным расстройством отложил буклетик в сторону – и Маса заметил, что бас-гитарист как-то неестественно побледнел, опуская взгляд. Казу на правах лидера пафосно рассказал милой девушке-официантке, что же господа собираются «вкусить» (он употребил именно это слово), путая между делом замысловатый заказ Манабу, заставив того побагроветь, назвав лидера дураком, а девушку – беззаботно рассмеяться. - А что будет Руи? – внезапно вспомнил Казу, посмотрев на коллегу. - Зеленый чай, пожалуйста, - выдохнул тот. – Мне больше ничего здесь нельзя. Официантка кивнула, сделала пометку в блокноте и удалилась. Бё незаметно пихнул сидящего рядом басиста под локоть: - Ты чего? У нас сегодня куча работы, решил остаться голодным? - У меня диета, Бё, - пояснил тот. – Уже неделю почти ничего не употребляю кроме этих гребаных йогуртов... В страшном сне снятся. - Зачем тебе диета? – не понял вокалист. – Ты нездоров? - Нет, - Руи грустно покачал головой. – Но... ваш менеджер сказал, что я слишком толстый, и чтобы играть в группе, мне придется сбросить хотя бы пять кило... – на этой фразе басист окончательно стушевался. - Чего? – опешил Маса. – Вот так новости. Эй, парни, наш управленец по ходу с катушек слетел – а я не в курсе? – громко объявил он. - С какого перепугу? – прищурился лидер, позабыв о том, какую колкость по поводу заказанных Маной блюд ему хотелось выдать. - Руи на диету посадил: мол, новенький слишком толстый. - Толстый? – переспросил Джин. – Это он, наверно, про себя сказал. Все рассмеялись, и только басист веселья не поддержал. - Никакой ты не толстый, слышишь? – Бё обнял Руи за плечи. – Чушь полнейшая. Басист с трудом сдерживал слезы, Масахито даже удивился, насколько человек может исстрадаться из-за какой-то ерунды. А еще до него не доходило, зачем их менеджер придумал эту блажь: новенький ведь совершенно не страдал лишним весом! Да, он был выше и крепче их, но не настолько же! Между тем Джин тоже не отличался худобой, да и Казу назвать дистрофиком никто б не решился... Дурь какая-то. Размышления Бё прервал Манабу, тронувший Руи за запястье и с нескрываемым волнением посмотревший на него. - Ты сегодня завтракал? – тихо спросил басиста младший гитарист. - Нет, - ответил тот не намного громче. – Только йогурт выпил. - И тебе не плохо? - Голова немного кружится и болит, - признался Руи, не поднимая глаз. - Это из-за недоедания, - вынес вердикт Бу. – Поесть нужно. - Именно! – подхватил Бё, резко поднимаясь из-за стола. – А то ты до вечера не доживешь. Очень нужны нам трупы басистов... – хмыкнул он. – Пойду закажу тебе чего-нибудь нормального. - А как же менеджер?.. – начал было новенький, но Коджима оборвал его метким: - Пошел он на хрен. И без колебаний направился в сторону стойки. Когда ребята уже получили заказанное, Бё решительно придвинул к Руи тарелку с нормальной едой. Наблюдать, с какой нечеловеческой жадностью бедняга накинулся на пищу, без слез было невозможно. Все замерли, глядя на жующего друга округлившимися глазами, и даже позволили своему обеду остыть. - Офигеть, - наконец озвучил общую мысль Джин. – Никогда не видел таких голодных... - Как будто у нас война, - добавил Казуки, едва не опрокинув стакан мультифруктового сока, но в последний момент успев-таки его схватить. Манабу, сидящий рядом, скривился и чуть сдвинулся от греха подальше, не собираясь подвергать риску свои светлые брюки. - Я бы еще столько съел, и вообще бы все тут съел... – признался Руи, покончив с порцией. – Но тогда, боюсь, живот разболится, а нам еще работать. - Если вдруг станет плохо, мы разрешим тебе поехать домой, - сказал Манабу. – Да, Казуки? - Конефно, - кивнул тот с набитым ртом, уже успев приступить к трапезе. - Забудь впредь о всякой ерунде, - подытожил Бё. – Screw нужен нормальный здоровый мужик, а не диетирующий страдалец, - и хитро подмигнул Руи. Тот в ответ светло улыбнулся – и Масе на мгновение показалось, что где-то он уже видел эту улыбку. Постепенно они сработались. Как и говаривал лидер, Руи оказался действительно опытным бас-гитаристом, талантливым музыкантом, поистине влюбленным в свое дело. Его дружелюбные, но точные замечания заставляли ребят по-другому смотреть на давно знакомые вещи и находить новые идеи. Коллеги быстро привыкли к своему скромному интеллектуалу, сдружились с ним и совсем не хотели отпускать. В феврале Руи стал полноправным участником Screw, тем самым заняв пост, покинутый Юто. Сей факт не мог не смущать парней: все-таки с исчезновения Ю прошло еще слишком мало времени, но бизнес диктовал свои условия. Группе был нужен басист – группа его обрела. Тем не менее, даже после этого знаменательного события ребята продолжали искать Юто и ждать его возвращения. Шли месяцы. Их дружба окрепла, скромный басист постепенно привык к коллективу, найдя общий язык с каждым из музыкантов, несмотря на их непохожесть. Рассудительный и спокойный, добрый и отзывчивый, понимающий и заботливый Руи сумел завоевать доверие даже несговорчивого вокалиста. И сейчас, спустя более полугода со дня знакомства, стоя на смотровой площадке в маленьком парке и рассуждая о Юто, Бё не мог не думать еще об одном человеке – о Руи... Когда это точно началось, солист не помнил, но постепенно из обычной симпатии чувства переросли во что-то совершенно недопустимое. Понимая, что влюбляется в друга, Маса с горечью вспоминал, что еще совсем недавно даже и не представлял себя потерявшим голову от другого мужчины. Потом был Юто... А потом он внезапно исчез. Бё не считал такие отношения правильными или какими-то само собой разумеющимися, но, вспоминая Ю и глядя на Руи, начинал верить в исключения. «В конце концов ведь не важно, какого пола человек, которого ты выбираешь, – главное, чтобы вы действительно любили друг друга, честно и преданно, шли рядом по этой жизни, помогая один другому, защищая, поддерживая, не изменяя...» Последняя мысль задела Масу: «не изменяя»... Да как он смеет мечтать о Руи, когда у него есть его Юто, его Ю... Но есть ли?.. А Руи? Где гарантия, что он ответит Бё, кто сказал, что этот замечательный человек его любит? Вероятнее всего – нет, вероятнее всего он вообще мужчин не предпочитает и не предпочтет. Задача с двумя неизвестными. И никаких идей, как же ее решить. Бё горестно вздохнул и поднял мокрые глаза на сумрачное немое небо. «Юто, - мысленно обратился он к пропавшему другу. – Ю, неидеальный мой идеал, ангел земной, где же ты теперь? Отзовись, скажи, что же мне делать? Мне без тебя безумно холодно, грустно и одиноко. И так стыдно... Ю-кун, я виноват перед тобой, потому что люблю тебя как прежде и не могу предать, но ты же видишь... Я недавно на тебя злился, обижался, хотел послать подальше и забыть к чертям – да все без толку. Прости, но, похоже, ты навсегда останешься в моем сердце... Скажи, как мне поступить?..» Хрупкая слеза выкатилась из-под черных ресниц, оставив на бледной щеке сырую дорожку. Налетевший ветер попытался ее стереть. - Бё-кун, - внезапно где-то рядом произнес до боли знакомый голос. Вокалист обернулся, встречаясь глазами с тем, кого он совсем не ожидал сейчас встретить: на пустой площадке, спрятав руки в карманы бежевого пиджака, стоял Руи. Его нечесаные светлые прядки слегка запутались, громоздкие очки сползли. Сердце Бё екнуло. - Руи, - пробормотал вокалист, быстро смахнув не к месту набежавшие слезы. – Что ты здесь делаешь? - Ничего, - выронил друг, подходя ближе и пожимая прохладную ладонь Бё. – Просто решил прогуляться и вспомнил про этот парк. Вечерами тут малолюдно. - Тоже есть о чем подумать? – хмыкнул фронтмен, снова опершись о перила. - Пожалуй, - выдохнул Руи. Казалось, он был загружен какими-то непростыми мыслями, но, как всегда думая только о себе, Маса не заметил озадаченности товарища. Как не заметил и того, что временами обаятельный басист странновато на него смотрит: печально так, измученно... И это продолжается уже давно. - Знаешь, Руи, один писатель говорил, что когда бывает грустно, хорошо посмотреть, как заходит солнце, - зачем-то произнес Коджима, не глядя на собеседника. Ветер настойчиво путался в его волосах, точно хотел рассказать некую свою, никому не нужную сказку. – Сегодня оно уже закатилось. Поздновато ты пришел. - Боюсь, я все делаю поздновато, - признался басист, наконец поправив очки. – Наверное, это судьба такая... - Это просто жизнь такая, - оборвал вокалист, вздохнув. – Мы вечно торопимся куда-то, планируем, что будет завтра, послезавтра, через год... А потом убеждаемся, что ничего не успели. Ничего. Басист не ответил, лишь перевел взгляд на самые далекие крыши. В сумерках светлый оттенок его волос приглушался, черты лица казались заметнее и ярче. Масахито сглотнул: Руи был совсем не похож на Ю, почему же тогда он с каждой проведенной вместе минутой нравился вокалисту все сильнее?.. Вероятно, потому что рядом с ним было так же уютно, как с Юто? То же чувство защищенности и покоя окутывало солиста незримой шалью, не давало сдаться, упасть... - Если я открою сейчас одну тайну, то, может, впервые не опоздаю... – негромко произнес бас-гитарист, будто общаясь сам с собой. Бё стряхнул раздумья, взглянув на коллегу с непониманием. – А может, и опоздаю... – Руи засомневался, вымученно потер виски, сглотнул подступивший к горлу комок. Только теперь Масахито с удивлением заметил, как нервничает его товарищ, как мелко дрожат его пальцы, как он смущен и потерян... - Что случилось? - Ничего. Я просто люблю тебя, Бё-кун, но это на самом деле совершенно не важно, - Руи запнулся и, отвернувшись, не решился продолжать. - Как это – «не важно»?.. – Маса сморгнул, теряя нить своих рассуждений. Мысли спутались – точно так же, как полгода назад. – Ты... - Если хочешь, я уйду из группы, - прошептал басист. – Не хочу мешать своим идиотизмом... Я не думал, что так случится... прости меня и... забудь, - он решительно поднял голову. – Мне не стоило говорить об этом. - Нет, стоило, - пробормотал Коджима, утрачивая возможность мыслить трезво и со страхом понимая: начинается. Счастье затапливает сознание, остается лишь отдаться потоку эмоций – так, как тогда... Нет, не так: тогда ему не было неловко перед другим человеком. Юто. «Что мне делать, Юто?!» - почти прокричал Маса, ухватившись за последний ускользающий кусок рассудка. Невероятное счастье было так близко – оно способно отодвинуть страх, стыд, сердечную боль... – Нет, стоило, - с уверенностью повторил Бё, обнимая Руи за плечи, принуждая посмотреть на себя. – Иначе я бы никогда не решился признаться, что тоже люблю тебя и мечтаю отдать в твои руки жизнь. - Правда?.. – совершенно смущенный басист, не веря, поднял на товарища мокрые глаза. - Правда, - кивнул тот. – Давай не будем больше опаздывать, - и, собравшись с духом, осторожно поцеловал басиста в губы. Незнакомое чувство прожгло Масахито: прикосновения Руи совсем не походили на ласки Ю. Горьковатый привкус ясно сообщил Коджиме, что друг недавно курил – воспоминание о сладком дыхании не знавшего сигарет Юто на мгновение покоробило: вот, значит, каково было Тодаке целовать курящего Бё... Он поспешил отбросить ненужные мысли. Заканчивая невинный поцелуй, Коджима мысленно ухмыльнулся, заметив, что басист нехило покраснел... И с нескрываемой радостью взял инициативу в свои руки. - Поедем ко мне: уже поздно, нечего нам тут делать, - заметил вокалист. – Ты на машине? - Да, у главного входа припарковался, - кивнул Руи, тщетно стараясь спрятать смущение. - Пустишь меня за руль? Я пришел сюда пешком, а живу ближе, да и ты вряд ли знаешь, как добраться до моего дома, - пояснил Бё. - Без проблем. Скоро они уже покинули потемневший парк и спустя минут двадцать остановились напротив подъезда. На этот раз они не задержались в авто, их не беспокоила непогода, а руки Бё совсем не дрожали, открывая дверь. В квартире было сумрачно и пусто – как будто чего-то не хватало этому дому, точно это «что-то» покинуло его тем декабрьским вечером вместе со странным гостем... Масахито провел друга в спальню, быстро задернул ролл-шторы, расстелил постель. Подойдя к немного смущенному Руи, он осторожно обнял его, запустив ладони в шелковистые волосы, и с удивлением отметил, насколько они мягкие и пушистые – точно шерсть ангорской кошки. Невесомо коснувшись губами губ басиста, в очередной раз ощущая, как приятная истома стремительно наполняет тело, как сходит первое оцепенение, как яркая дрожь прокатывается по спине от каждого выдоха, фронтмен улыбнулся и прошептал: - Не бойся, ладно? Расслабься: все будет хорошо. И Руи ответил ему искренней улыбкой. Какое-то время они просто стояли в двух шагах от постели и упоительно целовались. Здесь, в комнате, им никто не мешал, здесь не было случайных прохожих или других невольных свидетелей их откровения, а потому можно было дарить друг другу ускользающее удовольствие и не вздрагивать от каждого шороха. В глубине души эмоциональный вокалист, безусловно, мечтал и об экстремальных местах для секса вроде гостиничного номера, где за стеной спят сослуживцы, или кабинки общественного туалета, и о болезненном траханье на столе, и о хорошей порке от рук любимого... Но все эти непристойные фантазии сейчас он решительно отбросил, поскольку знал, чего хочет на самом деле: единения. И еще – ухаживать за Руи, беречь его, быть с ним как можно искренней и нежнее... Чтобы тот понял, насколько важен для него он сам, а не физическая близость, чтобы принял дар – сердце и душу вокалиста. С каждой секундой движения становились все раскованнее, смущение уступало место возбуждению, уже не сдерживая его, а наоборот – стимулируя. И хотя на лице Руи все так же блуждал румянец, его руки с куда меньшей застенчивостью изучали плечи и спину Бё. Становилось душно, возбуждение пробирало их обоих, заставляя сильней прижиматься к партнеру, отдаваться ласкам, отвечать. Коджима избавился от куртки и помог Руи снять пиджак, коротко выдохнув, дрожащими от растущего желания пальцами принялся расстегивать пуговицы на дорогой рубашке друга. Видимо, сей интимный процесс доставил тому превеликое удовольствие и даже подтолкнул к активным действиям, ибо где-то на третьей пуговице сильные руки басиста легли на пояс Бё и, притянув к себе, решительно расстегнули ремень на модных черных джинсах фронтмена. Подумать что-то тот не успел: мгновением позже чужие пальцы резко рванули молнию вниз, и прохладная ладонь, соскользнув с поясницы, жарко обняла округлую мышцу. Глотнув воздуха, Маса выгнулся, изнывая от одуряющего желания, чувствуя, что готов отдаться другу немедленно. Руи, подарив ему обжигающий поцелуй в шею, шепнул вокалисту его же: - Расслабься. Пытаясь успокоить сбившееся дыхание, Бё подался вперед, перенимая инициативу, избавляя друга от рубашки и бесстыдно расстегивая его ремень. С нескрываемой жаждой в глазах солист разрешил стащить с себя джинсы и обтягивающую футболку и, оставшись в белье, снял с басиста стильные клетчатые брюки. Снова зарывшись в его мелированную шевелюру, Бё с упоением вдохнул терпкий аромат чужого парфюма и, долго не сомневаясь, раздел партнера догола, по пути не забыв тоже лишиться теперь уже совершенно не нужной одежды. Напоследок он с особой осторожностью помог Руи снять громоздкие очки и положить их на тумбочку, чтобы ненароком не сбросить – басист сразу стал подслеповатым, зато менее напряженным. Упав на постель, они принялись целоваться куда откровеннее, и хотя им обоим было слегка неловко, а Руи вообще ни на миг не переставал стесняться, эта мелочь не помешала отдаваться распирающей страсти. Бё несколько раз углублял поцелуи, охватывая губы басиста и проникая в жар его рта, отчего Руи не мог не постанывать и не повторять за товарищем этих слегка развратных действий. Опустившись ниже, вокалист с упоением прощупал губами пульсирующую вену на шее друга, а затем, одарив легкими касаниями ключицы и плечи, медленно поцеловал в грудь, вдыхая жар давно желанного тела. Внезапно сильная рука легла на затылок вокалиста. - Не надо, иди сюда, - хрипловато проронил Руи, подтягивая Бё к себе и целуя в губы. - Как скажешь, - смиренно ответил фронтмен, чувствуя некоторую неловкость за свои поползновения: ему хотелось радовать друга, а не принуждать. Поэтому он не сопротивлялся, когда басист неловко перевернул его, и с готовностью устроился на животе, слегка раздвинув ноги. Руи обнимал Масу сзади, и лежать так, чувствуя на себе тяжесть его обнаженного горячего тела, казалось последнему пределом мечтаний. Сильные пальцы робко коснулись бедра Коджимы. - Не бойся, я выдержу, - вокалист заранее снял возможные вопросы о смазке. Не нужно: ему нравилось ощущать боль, причиняемую по любви, и тянуло открыться партнеру, довериться, прочувствовать его. Так, как было с Юто. Так, как было полгода назад. - Это ничего, что... – растерялся Руи. - Ничего, - выдохнул Маса. – Если что-то пойдет не так, я тут же скажу тебе. - Прости, ладно?.. Я постараюсь... Вокалист кивнул, набрав побольше воздуха и морально подготовившись, вспоминая прошлую боль. Верилось, что второй раз должно быть не так трудно, но ожидания не оправдались: проникновение пальцев заставило его вскрикнуть. Руи не на шутку испугался, и фронтмену пришлось утешать любимого хриплым «Все в порядке, я плохо переношу боль, не бойся, если буду орать». Кивнув, тот, на счастье предельно возбужденного Масахито, все же вернулся к процессу, вновь вводя в него пальцы и через какое-то время завершая-таки дело проникновением. Видя, что в отличие от самоуверенного Ю, Руи чутко реагирует на каждый неловкий вздох со стороны своего любовника, Бё, последними словами мысленно проклиная внимательность друга, с силой сжал зубы, не позволяя себе выражать эмоции чересчур экспрессивно. Рука басиста залезла под горячее тело Масы, плотно прижав его между ног, заставляя отдаваться активнее, забывать обо всем... Но боль была просто жуткой, за секунду до оргазма вокалист даже усомнился, что получит сегодня кайф, но затем волны всепоглощающего удовольствия захлестнули его. Покинув тело друга, обалдевший Руи, тяжело дыша, улегся рядом, пунцовый и измученный. Вокалист, развернувшись, ласково обнял его, заверив короткой, но искренней благодарностью. Лежа в обнимку, слушая быстрое сердцебиение друг друга, друзья ощутили невероятное чувство защищенности, внезапно окутавшее их уютным коконом. Пальцы вокалиста волей-неволей принялись изучать замысловатые татуировки на руках басиста, точно стараясь считать сакральные знания, тронув древние письмена. Рисунки идеально охватывали натренированные мышцы и гармонично сочетались с образом Руи, как будто сии узоры были начертаны на его коже при рождении. Мистика. Через некоторое время дыхание восстановилось. Потягивающая тяжесть внизу живота вновь усилилась, заставляя Масу покраснеть от своих плохо скрываемых желаний. На счастье, басист тоже хотел повторения и, судя по немой просьбе в глубине его темных глаз и по смущенному румянцу на щеках, теперь он рассчитывал быть снизу. Коджима не имел права ему отказать – тем более что тоже очень хотел поиметь его. Руи уже думал перевернуться на живот, но руки Бё многозначительно остановили товарища, уложив на спину и слегка прижав к кровати. На лице басиста мелькнуло удивление, смешанное с нехилым испугом. - Я хочу видеть твое лицо, - объяснил Маса, нежно целуя друга в уголок рта. – Не волнуйся: буду очень осторожен. Потерпи, мой хороший. Он знал, что лучше всего басисту испытать боль без лишних помех, что он тоже должен прочувствовать своего любовника и испытать счастье, отдавшись ему. А так Маса сможет сделать все куда аккуратней, чем с Ю полгода назад, когда тот лежал на животе и наверняка исстрадался... Бё не помнил этого, но, зная свою нахрапистую натуру, мог даже не сомневаться. И он боялся обидеть еще и Руи. Долго упрашивать басиста не пришлось – тот почти сразу кивнул, лишь глянув в озадаченные глаза фронтмена и как будто за секунду считав все тайны. Разведя пошире ноги, он придвинулся к Масе, давая ему возможность довести дело до конца. Финальная разрядка заставила вокалиста издать громкий стон, секундой позже кончил и басист, не скрывая слез счастья. Не менее счастливый и уставший Бё бережно обнял Руи, тот тут же устроился у него под боком, дыша скоро и прерывисто. Их сердца бились в унисон, отзываясь в висках глухим эхом. - Бё-кун, пожалуйста, будь со мной, - отдышавшись, попросил Руи. – Я теперь не имею права не предложить тебе отношения, - добавил он, серьезно глядя на друга. – Ты согласен стать моим... – он помялся, подыскивая слова, – спутником? - Согласен, - уверенно произнес Бё, ни на секунду не усомнившись в своих словах. Мысли постепенно приходили в порядок, поэтому Маса полностью отдавал себе отчет в том, что обещал Руи. Бё не собирался обманывать: он был настроен серьезно. – Я буду твоим спутником, парнем, супругом – зови как хочешь. Но знай одно: я отдаю тебе свое сердце и никогда не брошу тебя, Руи-кун, всегда буду рядом. Всю жизнь и после жизни. - Я тоже, - тепло улыбнулся басист. – Спасибо, Бё. Можешь на меня рассчитывать. - И ты, - вокалист подарил другу легкий поцелуй. Успокоившись, тот еще уютней устроился на его плече, а Маса задумался. «Бё». Он называл его «Бё» - этим хотя привычным и приятным, но все же выдуманным псевдонимом. А Юто в постели чаще произносил его настоящее имя... Как же они не похожи, эти бас-гитаристы, и как же при этом напоминают друг друга... Даже улыбками и прикосновением сильных рук. Вот лежит Маса сейчас рядом и ощущает то же тепло, что и тогда, полгода назад, в декабрьскую ночь. Коджиме стало не по себе: воспоминания о Тодаке наложились на сегодняшние события – и этот диссонанс заставил вокалиста густо покраснеть. Он почувствовал неизгладимую вину перед Ю за то, что променял его на нового участника. Группа заменила Юто не менее сильным музыкантом Руи, в результате чего вокалист поменял любовника... Прямо как какая-то шлюха. От нахлынувшей злости и обиды бедному Бё захотелось взвыть. «Это не так! – запротестовал он. – Я люблю Руи, я на самом деле люблю его! И Юто я тоже любил... люблю... и не забуду. Если мне придется выбирать между ними, то я скорее повешусь...» Его мысли прервало мерное дыхание Руи. Внимательно посмотрев на него, фронтмен с удивлением заметил, что тот мирно спит. Масахито так долго думал? Или его друг настолько быстро вырубился?.. Бё улыбнулся и осторожно погладил Руи по голове. Да, сегодня они оба очень устали, им нужно отдохнуть, выспаться... И с этого дня быть вместе, помогая друг другу, следуя рядом по жизни, защищая, поддерживая... Ему придется поскупиться многими своими привычками, эгоистичными замашками, но он готов на жертвы ради Руи. Ради их маленького счастья. Глупая мысль о том, что завтра он, как и полгода назад, проснется один в мятой постели, резанула Коджиму, но тот тут же отогнал ее. Ерунда какая. Руи же с ним, он никуда не исчезнет. «Я не отпущу его, - уверенно подумал Маса. – Не повторю свою ошибку». Где-то на полке чуть слышно тикали часы, превращая сегодня во вчера, стирая все события, делая их всего лишь воспоминаниями. «Юто, - Бё мысленно обратился к другу, не скрывая ни боли, ни стыда: ему казалось, потерянный басист сейчас его слышит. – Я виноват, очень виноват... Тебя так часто звали предателем, а на деле им оказался я. Что мне теперь делать? Я знаю: я не заслуживаю прощения, но... Клянусь, что никогда не брошу Руи и постараюсь сделать его счастливым – этим, конечно, я не искуплю вины перед тобой, Ю, но хотя бы один раз в моей никчемной жизни поступлю правильно. Если во мне еще осталось что-то хорошее, я отдам его Руи. И тебе, Ю... Пожалуйста, прости меня, если сможешь». Веки вокалиста смежились, и из-под черных ресниц выкатилась пара горячих слезинок – выкатилась и впиталась в ткань подушки, не оставив по себе ни следа. Больница на юго-западе Токио. Июнь 2011 года. Вечер. Привычно открывая дверь палаты, невысокая девушка едва не столкнулась с незнакомым молодым человеком. Наверно, в их прежние приезды им каким-то чудом удавалось не пересекаться, а может, усталость не дала вспомнить загадочного субъекта. «Кажется, это его новый товарищ», - наконец пришло хоть какое-то понимание. Они не сказали друг другу ни слова – парень галантно пропустил леди и, перешагнув порог, покинул место действия. - Как ты, хороший мой? – отбросив мысли о незнакомце, девушка присела у постели больного, мягко взяв того за руку. – Прости, поздно: на дорогах такие пробки... - Ничего, - тепло улыбнулся пациент. – Я рад, что ты приехала. Спасибо. - Не благодари, - ее губы нежно коснулись его бледной щеки. – Я всегда буду рядом, ты же знаешь. Мирная беседа длилась довольно долго, спокойный голос девушки, рассказывающий новости большого мира, напоминал тихое журчание ручейка. Больной, несмотря на слабость, отвечал ей, поддерживая разговор. Несколько раз они даже в шутку поспорили и тихо посмеялись... Время посещения незаметно подкатилось к концу. - Тебе пора, - нехотя проронил парень, взглянув на настенные часы. – Скоро придет врач: у меня вечерний осмотр, процедуры... - Да, я знаю, - в ее голосе дрогнуло разочарование. – Прости, что снова замучила тебя. - Не извиняйся: ты заставляешь меня чувствовать себя живым, - проронил он. Внезапно, о чем-то вспомнив, он слегка приподнялся на постели и, недолго порывшись в прикроватной тумбочке, извлек небольшой конверт. – У меня будет одна просьба, - серьезно произнес парень, протягивая письмо. – Пожалуйста, передай это адресату, ты его знаешь... Но не сейчас, а потом, когда я уйду. Девушка молча приняла дар, ее изящные пальцы слегка дрожали, но она мужественно сдержала подступившие к горлу слезы и искренне пообещала исполнить просьбу. - Спасибо тебе, - тихо-тихо проронил он, на прощанье бережно обнимая девушку. – Ты знаешь, как я люблю тебя, как дорожу тобой. Помни, что я никогда тебя не оставлю. И прошу, береги себя, ничего не бойся, ни о чем не жалей, как не жалею я, и никогда не сдавайся, что бы там ни случилось... Будь счастлива. - Ни о чем не думай, малыш, - прошептала она одними губами, тепло и нежно целуя его в висок, гладя по голове и стараясь не расплакаться. Держаться – дело принципа, а в ее семье все люди были принципиальными, готовыми ради вопросов чести бросить на алтарь даже собственную жизнь... Поэтому она не могла плакать. Ради него. Ради всех. Несколько округлых обжигающих капель все-таки сорвалось с длинных угольно-черных ресниц, но глубокий вдох помог не растерять оставшиеся силы. – Я никогда тебя не брошу. Отдыхай. Их руки разжались. Двое последний раз улыбнулись друг другу. И девушка неслышно покинула маленькую палату, с тихим стуком прикрыв за собою дверь. Конверт она аккуратно сложила пополам, бережно положив на дно сумки. На больничном крыльце она остановилась, невольно обратив внимание на девушку, катящую перед собой молодого человека в инвалидном кресле. Эти двое о чем-то чуть слышно беседовали, так что когда она прошла мимо, до ее слуха донесся лишь обрывок разговора. - ...Не будь так нетерпелив, братик, - сказала незнакомка, присев возле кресла и погладив парня по руке. – Доктор сказал, ты обязательно поправишься, но нужно время... Парень в ответ слабо улыбнулся, а на глазах прохожей навернулись предательские слезы... «Один, два, три, четыре...» - по старой привычке она принялась считать, чтобы удержаться, не дать прорваться этой плотине... - Не подскажете, который час? – будничный вопрос врезался в спину тупым копьем. Она машинально взглянула на экран мобильного, ответила. И слезы сами собой выкатились из глаз, сползли по щекам, размазали черную тушь... Она больше не пыталась унять их: уже не важно. «Я не плачу, я никогда не плачу», - мысленно повторяла невысокая девушка, быстрым шагом покидая больничный двор. Эта заученная фраза появилась в речи дорогого ей человека совсем недавно, но отчего-то запомнилась ей. Она шла. И вместе с ней шло время, превращая сегодня во вчера, стирая все события, делая их всего лишь воспоминаниями. Ногти твердо впивались в холодные ладони, ветер играл мягкими прядками ее длинных волос, а в сознании неизменно крутились слова, так часто повторяемые им: «Ни о чем не сожалей. Никогда не сдавайся». конец первой части