Under The Sun

Чонгук искренне не понимает, как оказался в такой ситуации. Сказал бы ему кто-то о таком утром — он бы громко обсмеял идиота, одарил презрительным взглядом с головы до ног и выпалил что-то вроде: Серьёзно, что ли? По-моему, ты обкурился, дружок. Если нет — предъяви доказательства! Но вот ему как-то никто такого не сказал, да и поздно уже, потому что главное доказательство происходит прямо сейчас. Хосок целует Чонгука в пустой гримёрке. За десять минут до концерта в рамках нового тура. И целует жарко, напористо. Сминает влажные от блеска губы Чонгука своими, проводит по ним горячим языком и не даёт отстраниться. Чонгук превращается в один сплошной оголённый нерв, напрягается и совсем не знает, что делать дальше. Потому что это действительно неожиданно. Их, вообще-то, через несколько некрепких гипсокартонных перегородок ожидает воодушевлённая толпа преданных фанаток. У них же группа, контракты, музыка, изнурительные тренировки и… …горячие губы старшего на своих собственных. Всё как-то скатывается куда-то далеко, вылетает из колеи, рассеивается. У Чонгука есть ровно секунда, чтобы либо ответить на поцелуй, либо оттолкнуть навсегда. И ему кажется, что это выбор всей его жизни. Он зажмуривается сильнее и в голове картинками проматывает чуть ли не всю жизнь, вплоть до теперешней секунды. То, что Хосок в нём души не чает и любит искренне, не по-братски, в принципе, было видно с самого начала. Не то чтобы он рассказывал об этом направо и налево, просто как-то по его поведению и взглядам всё и так было ясно. И не только ему, но и всем вокруг. Ну не умеет Хосок скрывать своих настоящих чувств, здесь ведь ничего преступного нет, правда? А вот фигушки. Потому что Чонгуку, по природе своей ребяческой и игривой, было интересно наблюдать за реакцией старшего, когда он обнимает Тэхёна или жмётся к Чимину. Или когда невзначай проходится рукой по запястью Чона. Реакции Хосока всегда яркие и читаемые, это безумно льстит. Ведь можно шкодничать (иногда невинно, а иногда и не очень) и оставаться безнаказанным. Хосок ведь никогда не признается. Это Чонгук знает, это Намджун знает. Это менеджер знает. Это весь БигХит знает. Так какого чёрта тогда творится прямо сейчас? Почему Хосок длинными руками под концертную рубашку лезет и очерчивает тонкими пальцами лопатки Чонгука? Почему горячим дыханием прямо под рёбра пробирается, вызывая сотни непонятных чувств и миллионы бешеных мурашек? У Чонгука мир размывается перед глазами, дыхание сбивается, как после исполнения десяти песен подряд вместе со сложными танцевальными практиками, и чувство такое, будто бы весь мир сейчас в его руках, будто бы снова Дэсан выиграли, будто бы действительно крылья за спиной выросли. Чонгуку вполне хватает одной секунды, чтобы сделать выбор. И он готов поклясться, что это самый правильный и обдуманный выбор в его жизни. Он закрывает глаза, расслабляется в родных руках и… Отвечает на поцелуй. На секунду ему действительно чудится невесомое прикосновение мягких пёрышек и трепет крыльев. А в ушах звон тысяч маленьких колокольчиков, как он и мечтал. Чонгук зарывается пальцами в жёсткие от лака волосы старшего, притягивает к себе ближе и давится собственными, неведомыми ранее, чувствами. Собственное сердце бьётся где-то в глотке, и Чонгук готов поклясться, что никогда не слышал такого сумасшедшего ритма в своей груди. Хосок отстраняется, дышит глубоко и грубо и из объятий не выпускает. — Доигрался, Гуки. Нечего было меня дразнить всё время, — хрипит Хосок, а Чонгуку выть от такого голоса старшего хочется. Потому что пробирает до косточек, внутренности пульсируют и затягиваются в узлы. — Знал бы, что так будет, дразнил бы чаще, — выдыхает Чонгук и прижимается ещё ближе, пытаясь насытиться данным моментом сполна. Чонгук искренне не понимает, как оказался в такой ситуации. Сказал бы ему кто-то о таком утром — он бы громко обсмеял идиота, одарил презрительным взглядом с ног до головы и выпалил что-то вроде: Серьёзно, что ли? Докажи! Но вот ему как-то никто такого не сказал, да и поздно уже, потому что главное доказательство происходит прямо сейчас. Хосок снова целует Чонгука.