Пак Чимин Чимин Чимин~и
Хосок произносит его имя перед сном раз триста, не меньше. Сам Хосок утверждает, что лишь пятнадцать, но Чимину и этого много. Кто вообще в здравом уме будет во сне шептать имя одногруппника? Хриплый шёпот раздражает слуховые рецепторы из ночи в ночь, и Чимин почти его ненавидит, потому что он пробирается куда-то глубоко-глубоко и тревожит всё внутри до панических атак и бессонницы. — Хватит, хён, это уже не смешно! — Чимин кидает мягкую подушку в соседа после, кажется, тысячного повторения своего имени. Этим грёбаным тоном, полушёпотом, который режет без скальпеля. — А что в этом такого? Мне нравится твоё имя. Оно… приятное и помогает мне расслабиться и заснуть, — Хосок складывает губы трубочкой, смотрит глазами своими лисьими, и длинный список с пунктами, почему Хосок так делать не должен, отпадает как-то сам собой. Чимин уже почти ненавидит своё имя. Лучше бы Хосок звал Ким Тэхёна. Лучше бы он засыпал молча. Но вместо тишины только хриплое Пак Чимин на выдохе. Так нежно, иголками прямо сквозь кожу, вскрывая вены сладким звуком собственного имени. Чимин поворачивается в сторону Хосока. Тот, кажется, уже почти заснул. И лишь губы беззвучно выдыхают Пак Чимин. Сердце сдавливает где-то в горле, а у Хосока красиво дрожат ресницы. Сердце разрывает грудную клетку, а у Хосока длинные пальцы проходятся по собственной коже. Сердце замирает на несколько бесконечных секунд, а Хосок, оказывается, очень красивый, когда в устах его, Пак Чимина, имя. Чимин не знает, с каких пор так зависит от этого глубокого утробного шёпота. С каких пор он считает, сколько раз за ночь Хосок произносит его имя, и почему так расстраивается, если это число уменьшается. Он засыпает под звуки своего имени, словно под хрупкую мелодию маминой колыбельной. И Чимину так нравится своё имя, когда его произносит хён. Это кажется таким естественным, словно это первое произнесённое Хосоком слово при рождении. Это теперь кажется каким-то особенным ритуалом только между ними двумя. Хосок не стесняется произносить его, даже когда в комнату к ним прошмыгивает Чонгук, потому что на своей кровати вечный бардак и хаос, да и вообще «думаю вынести кровать из своей комнаты. Буду спать у вас». Хосок не смущается, даже когда Тэхён разбалтывает на шоу, что тот и во сне не может без Чимина. А у Чимина уже всё тело пропитано сладким шёпотом и без него уже так невыносимо, что даже больно. Особенно больно, когда их расселяют по разным номерам отеля в далёкой Америке. Большая кровать не вселяет уверенности, а отсутствие кого-либо /Хосока/ рядом поселяет панику внутри, от чего почти можно задохнуться. Чимин пробирается в номер Хосока, когда на часах почти три утра, а у них интервью ещё через три, но это сейчас совсем неважно, потому что сердце бьётся быстро-быстро и кажется вот-вот взорвётся. И это так необычно: у Чимина такое впервые, чтобы жизненно необходимо услышать своё имя из уст Хосока, иначе ведь точно задохнётся, голосохосоковский дефицит, от которого стопроцентный летальный исход. Он забирается в нагретую кровать к старшему, жмётся к горячему телу и слышит невнятное бормотание. Родные руки сразу пробираются под майку /будто только этого и ждали/ и прижимают ближе к себе, кожа к коже, выдыхая прямо в ухо: «Я знал, что ты придёшь». — Конечно знал, иначе бы закрыл входную дверь, — Чимину этим голосом завернуться, словно в одеяло хочется. Хочется этот голос руками словить и леской вокруг шеи обернуть, но не получается, потому что прямо сейчас Хосок нависает сверху и шепчет так громко, что Чимину кажется, будто он окружён мощными колонками со всех сторон, а оттуда на полной громкости только Пак Чимин.Много раз. Беспрерывно.
Хосок целует сумасшедше горячими /любимыми/ губами и всё шепчет и шепчет без остановки. Когда раздевает — шепчет, когда покрывает всё тело короткими влажными поцелуями — шепчет. Смешивает его имя со словами «я люблю тебя» и «ты самый лучший», а Чимину этого так невероятно много, что становится очень мало. Он захлёбывается тихими стонами и просит «ещё». Ему прежде никогда так сильно не нравилось собственное имя. Ему ещё ни разу в жизни никто так не нравился. За окном фиолетово-розовый рассвет, чужая страна, интервью на непонятном языке, выступление всей их жизни и багаж предстоящих неловких ситуаций. А перед глазами размыто Чон Хосок с невыносимо томным Пак Чимин на выдохе. И вот это вот всё как-то совсем никуда не вписывается, но это уже триста двадцать седьмое Пак Чимин за ночь лучшим голосом из всех, которые он когда-либо слышал.