***
Спустя две недели гуляний, Хосок открывает для себя ужасающую правду. Тэхён оказывается очень простым. Даже в такой одежде, даже с аристократическими привычками. Он водит Хосока в филармонию, но они не выдерживают и половины, со смехом вываливаясь на улицу в антракте. Он катает Хосока на своей машине на запредельной скорости, и смеётся низко, прищуривая глаза, когда видит хосоково побелевшее лицо и вцепившиеся в ремень безопасности тонкие руки. Тэхён расплачивается за Хосока в кафе, дарит кросовки баленсиага просто так, и даже покупает букет красивых цветов, желая его порадовать. Но Хосока это не радует, лишь только ещё больше ущемляет как парня, как мужчину, как пашущего с утра до ночи простака. Каждый подарок, каждый выставленный счёт за кафе или ресторан становится камнем, брошенным в расширяющуюся между ними пропасть. Хосоку это всё принимать неприятно, но когда он пытается на это хотя бы намекнуть, Тэхён только смотрит глазами своими космически-широкими, и Хосоку приходится протолкнуть этот противный камень поглубже, на дно желудка. Тэхён, на самом деле, красивый до безумия, до спёртого дыхания, до слезящихся глаз. Не ангел и не демон. Хосок уверен, что после смерти тот попадёт в чистилище, потому что он весь какой-то сверхъестественный, потусторонний. В том смысле, что по ту сторону от Хосока. И поэтому, когда смущённый Тэхён прижимается сухими губами к холодным хосоковым, тот сразу же отпихивает его от себя, не позволяя зайти дальше, потому что теперь по-настоящему понимает, зачем это всё было нужно. — Если ты таким способом хотел купить меня, то зря старался, — произносит Хосок, превращая Саванну в ледники. — Нет, хён, я не… — Тэхён теряется и отступает на шаг назад. И выглядит впервые растерянным таким, неуверенным. Хосок знает, что нравится ему, видит, как Тэхён на него смотрит. Но это всё ещё птица высокого полёта, на уровень которой ему не взлететь… не обламывать же Хосоку его крылья? У Хосока ведь всё ещё галстук, ощущающийся удавкой, скудная зарплата как раз на обшарпанную квартиру, коммуналку, проезд и еду. И премии, отсылаемые родным в Кванджу. А Тэхён всё ещё прекрасен. То ли хипстер, то ли влюблённый в Хосока идиот. Лучше бы первое. — Нам не по пути, Тэхён. Завязывай с этим, окей? — Хосок старается звучать бесстрастно, но, на самом деле, убегает как последний трус, не оборачиваясь и не дыша.***
У Хосока, оказывается, талант ранить людей, потому что прошла мучительная неделя, а младший так и не объявился. И Хосок честно не знает, хорошо это или плохо. У Хосока всё ещё душный в разгар лета офис без кондиционера, неоформленный отчёт за прошедшую неделю и ворох своих загонов; он всё ещё скучный и серый, пресный. Но у Хосока по-прежнему есть розовый Ким Сокджин в друзьях с грёбанным цветущим венком на голове вместо нимба. Он дует пухлые губы, разгоняя горячую пенку на латте, и смотрит на Хосока сердито. — Тэхён, после того, как ты его отшил, как в воду опущенный ходит, не улыбается совсем, неуверенным в себе стал, глаза на мокром месте. Ты вообще собираешься брать на себя ответственность, или как? — Сокджин смотрит так, что у Хосока по-девичьи коленки трясутся. По-мужски смотрит, с готовностью за своего брата глотку перегрызть. И, наверное, давно бы так сделал, если бы Хосок всё ещё не был его другом. — Или как. Тэхён слишком хорош для меня. И, если на чистоту, ты реально готов доверить своего брата мне? — А что с тобой не так? — в непонимании поднимает брови вверх Сокджин. — Ну, хотя бы то, что я всего лишь измученный жизнью трудящийся. У меня нет ни статуса, ни денег. Залупная квартира, и то не своя. Мне перечислять дальше? «Я, блять, не грёбанный хипстер с сумкой от Гуччи. И та обувь, что подарил мне Тэхён, смотрится на мне весьма странно. Я — не произведение искусства, не эстетика. Самый обычный». — Ты действительно придурок, если думаешь, что всё в этом мире решают деньги. Думаешь, если поместить Тэхёна в «обычные» условия, он перестанет быть собой? Тэхён, может и живёт в достатке, но имеет весьма чёткие представления об этом мире. На нём нет розовых очков. Он искренен. И то, что он «ухаживал» за тобой с помощью денег, так это только потому, что он неопытен и не знает, как правильно выражать симпатию. Но ты можешь его научить, если захочешь быть с ним. Он умный малый. Хосок думает, что Тэхёну всё ещё не место в его обшарпанной квартире, а где-нибудь в Лувре, в Третьяковской галерее, где-то в музее под стеклом с надписью «Don’t touch», но правда в том, что Хосок очень хочет его себе.***
Хосок всё ещё ни разу не уверен, что поступает правильно, но всё же пишет Тэхёну короткое «Приезжай».От кого: Gucci boy «Я не приеду, если ты не собираешься меня целовать» От кого: Хён-планктон♥ «Собираюсь»
Тэхён стоит под дверью уже через десять минут. Запыхавшийся и растрёпанный. В пижаме с дельфинами. Чону совсем немного стыдно за то, что разбудил его посреди ночи и заставил ехать через весь город. Но Хосок никогда не признается, что видеть его таким очень приятно. Тэхён без спросу проходит в квартиру, на ходу скидывая тапки, заставляя Хосока их подобрать и аккуратно поставить рядышком. Он осматривается: маленькая кухня прямо по курсу, деревянные окна, пропускающие летний ветер, потёртые обои и маленький хилый столик; слева небольшая спальня, кровать с бельём в мелкую ромашку, стулья, заваленные одеждой, потому что нет шкафа, костюм на вешалке уцеплен за карниз без штор, старый письменный стол; и такой же старый санузел, если посмотреть за дверь справа. Тэхён оборачивается и улыбается широко. — Отлично, мне здесь нравится. — Как тебе может здесь нравиться? — ухмыляется Хосок, внимательно наблюдая за реакцией младшего. Боже, Тэхён выглядит здесь неуместно даже в этой пижаме. — Здесь есть ты, а значит, мне не может не нравиться. Хосок всё же признаёт, что это очень подкупает. Тэхён его подкупает. Честностью, прямолинейностью, открытостью. Он всё ещё недосягаем для Хосока, слишком по всем параметрам. Но всё же… Хосок делает несколько крупных шагов, преодолевая расстояние между ними, и вцепляется в Тэхёна мёртвой хваткой, целуя, как и обещал. Крепко так, вкусно, ловя руки младшего на полпути и переплетая пальцы между собой. Тэхён смеётся по-детски счастливо, когда старший утыкается носом в его шею, вдыхая аромат дорогих духов вперемешку с природным запахом тела, а Хосок думает о том, что нужно подарить Джину какой-то хипстерский веночек, или хиповский, в знак благодарности. Чёрт, он сам готов пойти собирать эти грёбанные ромашки в городском парке и научиться эти самые веночки плести. И улыбаться при этом как полнейший идиот.