Хосок думает, что перерыв — это, безусловно, очень хорошо. Особенно когда сил уже ни на что не хватает, а моральное и физическое состояние оставляет желать лучшего. Хосок думает, что перерыв в отношениях — это тоже очень необходимо и нужно, потому что находиться с человеком двадцать четыре часа в сутки, даже если очень его любишь, выматывает и надоедает. Из-за постоянного стресса начинаешь раздражаться даже от незначительной мелочи, на которую раньше даже внимания бы не обратил. Чужие привычки начинают приносить дискомфорт, однообразные поцелуи приедаются, а попробовать что-нибудь новое нет ни сил, ни желания. И присутствие ещё недавно любимого человека рядом становится обременительным источником раздражения. Из ниоткуда появляется лишний десяток претензий и ощущение полного изнеможения для продолжения отношений.
Так что Хосок уверен, что перерыв — это именно то, что необходимо в данной ситуации.
Уверен ровно до того момента, как приходит ясное ощущение того, что это вот и есть конец.
Он смотрит немного ошалевшими глазами на выточенный из стекла профиль Тэхёна и совсем задыхается. Потому что осознание приходит так внезапно и ясно, что доселе пустое нутро резко наполняет до краёв что-то обжигающее и противное. И это всё так некстати.
У Тэхёна волосы огнём политые, в софитах переливающиеся и стробами взрывающиеся каждые три секунды. Такого же цвета костюм из плотной ткани, напоминающей сталь, и средневековая серёжка с рубином. И даже при том, что в помещении десятки тысяч людей и других айдолов, его можно заметить сразу. Он словно магнитом, что сильнее земного притяжения, приковывает внимание всех в радиусе нескольких десятков метров.
В воздухе летают пылинки, напоминающие блёстки из-за постоянно работающих дымовых машин, но Хосок знает, что это ни разу не сказка со счастливым концом.
У них с Тэхёном перерыв в отношениях.
Длинною, наверное, в целую жизнь. И это всё очень печально на самом-то деле.
Когда чуть больше года назад Хосок предложил взять перерыв, он был уверен, что это недели на две, не больше. Ну потому что они ведь уже три с половиной года вместе и любят друг друга и все вокруг это знают: мемберы знают, родители, менеджеры и компания. А перерыв, это так, формальность. Только потому что они устали и им нужно немного времени для восстановления сил, иначе они просто поубивают друг друга.
Но время прошло, силы восстановились, а перерыв всё продолжался.
Прошло два камбэка, несколько десятков снятых шоу, тур, концерты, номинации, награды, ещё тур и ещё концерты.
И вот, сидя в душном помещении очередного крупного мероприятия до Хосока доходит ужасная истина, что это и правда конец. И от этого почему-то очень хочется заплакать. Прямо здесь, при камерах, при зрителях. И хочется закричать о том, что нет, так не должно быть. Что время должно повернуться вспять, чтобы они, вместо того, чтобы брать перерыв, просто поговорили. Потому что сейчас уже поздно говорить. Потому что сейчас слова уже не будут иметь никакого значения, потому что Тэхён от него уже так чертовски далеко. Дальше, чем Нептун от Солнца. Им друг до друга сто шестьдесят пять световых лет, а это уже, наверное, только в следующей жизни.
Хосок закусывает губу до боли и всё ещё смотрит на мягкий профиль Тэхёна. И внутри всё всколыхается так не вовремя, и от этого очень больно.
И это всё так странно. Они думали, что не продержатся и недели друг без друга, а прошёл уже год, или больше. И в жизни как закономерность появились люди, которым можно довериться больше, чем друг другу. С которыми веселей и в целом лучше. За поддержкой всегда можно обратиться к другим людям и мир от этого не расколется пополам. И жестокое осознание того, что они даже не скучали всё это время друг по другу, потому что ну как можно соскучиться по тому, кто каждый день и так рядом? Продолжать общаться, дарить друг другу подарки на день рождения, вести вместе прямые трансляции для фанатов, вместе завтракать и чудом ни разу не возвращаться к теме отношений.
А сейчас сидеть в зале, смотреть на Тэхёна и понимать, что они сами всё разрушили так просто.
Что Хосок разрушил. Потому что это была именно его идея. Тэхён лишь тактично согласился и больше никогда на него не смотрел.
Что происходит у него в голове? Больно ли Тэхёну? Страдает ли он? О чём думает сейчас?
Хосок никогда не умел читать его, никогда не умел понимать. И бесился из-за этого, на себя и на Тэхёна. И в этом, наверное, главная причина.
У Хосока крошится мир в порошок и предательски дрожат руки, когда он решается придвинуться чуть ближе. Громкая музыка какой-то женской группы, которая сейчас выступает, насилует ушные перепонки и это единственное, что хоть немного заглушает внутренний крик. Хосок смотрит на одинокую каплю пота, что медленно катится по смуглой мягкой коже Тэхёна, и громко сглатывает. Уши закладывает и ему кажется, что собственное сердце бьётся где-то в горле так громко, что его слышат все.
Он видит, как напрягается шея Тэхёна и как он весь вдруг подбирается. Почувствовал ли он, что Хосок на него смотрит,
как смотрит?
Тэхён поворачивается очень плавно и медленно. Хосок это видит стоп-кадрами, потому что часто моргает. У Тэхёна глаза почему-то тоже отдают рубином, полупрозрачным, с малиновой крошкой на дне зрачка. Или это всё только свет? Хосок подвисает, и для него этого всего слишком много после годового затишья. Будто он Тэхёна в первый раз видит.
И снова влюбляется, и это всё очень глупо, потому что
поздно.
— Хён, ты чего? — низкий тихий голос, что пробирается мурашками под кожу, и слышится отчётливей криков фанатов позади.
— Никогда не понимал, что творится в твоей голове, — Хосок говорит и сам себя не слышит. Он сейчас собирается сделать то, что сам ещё до конца не понимает. Поднять тему годовой давности, когда это всё уже давно не имеет никакого значения. Хосок даже не знает, есть ли у Тэхёна кто-нибудь сейчас.
— А я никогда не понимал, что творится в твоей.
У Хосока сердце останавливается на секунду, а потом начинает стучать в два раза громче.
— Как ты? — спрашивает банальное Хосок, а хочется спросить: «Как ты без меня? Ты счастлив? Тебе хорошо? Если да, тогда всё в порядке». Но в горле огненные бомбы застряли, поэтому выдавить из себя больше ничего не получается.
— Я хорошо. Нормально, не знаю. С тобой было бы лучше, — отвечает Тэхён и смотрит так же, как и год назад, как три года назад,
как всегда смотрел.
И до Хосока вдруг доходит истина ещё более ужасная, чем его собственные снова открывшиеся чувства.
Тэхён его ждал.
Всё это время.
Каждый день и каждую чёртову минуту, что Хосок бездумно проживал без него.
Хосок, безусловно, пропустил множество прекрасных моментов рядом с Тэхёном.
Дурак.
Хосок всё ещё дрожащими руками касается ладони Тэхёна. Не берёт за руку, не переплетает пальцы, просто касается. И, кажется, первый раз за последний год видит мир в цвете.
— Прости, Тэхён-а, — полушёпотом, глаза в глаза. Ему стыдно и бесконечно совестно. И вместе с тем какое-то сумасшедшее счастье разливается внутри, которое контролировать не получается от слова совсем.
— Всё в порядке, хён. Теперь тебе лучше? — младший совсем легко накрывает руку Хосока и смотрит глазами своими рубиновыми, в которых разом взрываются чёрные дымовые шашки.
— Теперь всё прекрасно, — выдыхает старший и сжимает руку Тэхёна сильнее. — Мы должны поговорить об этом?
Им не мешало бы разобраться во всём, начать всё сначала. Хосоку нужно извиниться ещё за множество вещей. Ему бы понять, что чувствует сам Тэхён, что творится у него в голове, о чём он думает. Но Тэхён улыбается совершенно обезоруживающе и обворожительно, и говорит:
— Оставим это на потом.
***
— Ты бы правда ждал меня до конца жизни, если бы я не решился сегодня? — с опаской спрашивает Хосок, поглаживая горячую кожу Тэхёна около кромки банного халата.
Каждое прикосновение вызывает бурю внутри. И Хосока буквально выворачивает от мысли, что ему стоило лишь совсем немного открыться и всё это неземное снова стало бы его.
— Я боялся сделать первый шаг. Думал, что, возможно, ты больше меня не любишь, — в глазах Тэхёна всё ещё в замедленной съёмке рассыпаются вселенные, как и тогда, много лет назад, при первой встрече.
— Да разве такое вообще возможно? — Хосок медленно снимает махровый халат с младшего, обнажая широкие гладкие плечи, и понимает, что скучал. На самом деле скучал, даже не осознавая этого.
Тэхён поддаётся вперёд, проводит длинными пальцами по щекам Хосока, по его вспотевшей шее и чуть мокрым волосам на затылке.
Для Хосока каждое прикосновение к Тэхёну словно впервые. Каждый поцелуй заполняет лёгкие под завязку, а от шипучего «хён» мурашки лавой разносятся под кожей. И всё это так правильно.
— Тэхён, смотри, какую я игру откопал! — Чонгук врывается как всегда не вовремя. Смотрит ошарашено на недвусмысленную картину, стремительно краснеет и громко захлопывает дверь с той стороны.
— Упс, забыл закрыть дверь, — парирует Тэхён и улыбается совсем не виновато.
Будь это год назад, Хосок бы точно отругал Тэхёна и мучился совестно ещё несколько недель. Но только не сейчас, когда, всё наконец-то на своих местах.
— Ну, я думаю, это лучший способ сообщить всем, что мы снова вместе, — улыбается Хосок, гладит Тэхёна по волосам и наконец, укладывает его на мягкую кровать.
— Хён, хён, люблю тебя, — шепчет Тэхён между мокрыми поцелуями, прижимаясь ближе, чтобы ни одного сантиметра расстояния. — Обещай, что больше никаких перерывов.
— Ни на один грёбанный день, Тэхён. Я больше не оставлю тебя. Я теперь вообще от тебя не отлипну до конца твоих дней. Я люблю тебя. За что мне только такое чудо досталось?
— За то, что родился Чон Хосоком.
***
Чонгук закрывает дверь с громким хлопком и глазам своим девственным поверить не может.
— Чонгук, ну что там, Тэхён идёт играть?! — из соседней комнаты выходит Чимин и непонимающе оглядывает младшего. — С тобой всё нормально? У тебя температура? Ты весь красный.
— Ммм, нет, всё отлично. Всё просто замечательно. Тэхён не будет сегодня играть, — Чонгук расплывается в добродушной улыбке. — Теперь всё будет по-прежнему.
И этого достаточно для того, чтобы Чимин тоже расплылся в улыбке.
