Under The Sun

Намджун уверенным шагом направляется к кабинету босса, по пути мило улыбаясь девушкам-коллегам, что краснеют от одного лишь взгляда на него. Идеально выглаженный серый костюм — приталенный, с резными пуговицами — повторяет все изгибы его мужественного тела, а в начищенных до блеска туфлях можно увидеть собственное отражение. Он выдыхает громко, прежде чем коротко постучать в дверь и тут же войти. Хосок сидит в огромном кожаном кресле, по уши зарытый в бумаги. Его большие очки криво спадают с кончика носа и он тихо похрапывает в такт огромным настенным часам. Намджун не хочет будить, желая насладиться этим подольше, вот только времени совсем нет, ещё очень много работы. Он с грохотом роняет часть бумаг, которые приготовил для рассмотрения, на стол босса, отчего тот тут же дёргается и просыпается. — Босс, нельзя спать, у меня к вам важное дело по поручению вашего отца. — Я не спал, я медитировал, — огрызается Хосок, изящно вытирая слюну найденной на столе салфеткой. — И с каких это пор ты работаешь на два лагеря? Помнится, я нанимал тебя на работу. — С тех пор, как ваш отец платит мне в два раза больше, — усмехается Намджун. — Напомни мне, почему я тебя ещё не уволил? — Потому что вы не можете без меня, босс. Хосок решает тактично проигнорировать данную информацию, потому что Намджун не просто хороший секретарь, он берёт на себя чуть ли не больше половины всей работы. И как он ещё не загнулся, Хосок не понимает. Он вот засыпает почти над каждой бумагой с замудрёнными знаками. Хосок снимает очки, трёт тонкими длинными пальцами переносицу и снова надевает очки, смотря на папки, что принёс ему помощник. — Что это? — В последнее время вы стали очень нервным и раздражительным. Это мешает бизнесу. Ваш отец решил, что это на почве разрыва ваших длительных отношений. Он сказал, что вы поэтому ушли весь в работу и, цитирую, «у него недотрах, подыщи ему кого-то нормального». — Господи, он так и сказал? — Так и сказал. В кабинете повисает неловкая тишина. На фоне пролетают крякающие утки и где-то вдалеке перекати-поле пересекает линию горизонта. — Но почему здесь одни парни? — возмущается Хосок, перебирая тщательно сформированные Намджуном резюме. — Потому что вы не натурал. — Я бисексуал. Можно было и пару женщин впихнуть. — По моим данным, все ваши отношения были с мужчинами. Вы гей, даже если ещё не признаёте этого, — говорит Намджун обыденным голосом, будто объясняет самую простую истину. Хосок опять не станет спорить. С Намджуном бесполезно. Наверное потому, что Намджун всегда прав. — Допустим. И почему я должен выбрать, например, этого? — Хосок выставляет руку вперёд, демонстрируя фиолетовую папку. — О, это Ким Тэхён, двадцать четыре года. Владелец эро-галереи. Подрабатывает моделью. Ежегодный доход составляет сорок восемь миллионов долларов. Опыт гейства: пять лет, как в позиции пассива, так и актива. Универсальный человек. В свободное от работы время проводит курсы минета. Может заглотнуть двадцать пять сантиметров и не поперхнуться. Информация проверенная лично мной. А Хосок вот поперхнуться может. Вот прямо сейчас, застрявшей в горле водой, которую он по несчастью решил выпить. У Намджуна ни одна мышца на лице не дёргается пока он говорит. Будто про погоду рассказывает. — Напомни мне, почему ты всё это делаешь? — Потому ваш отец мне хорошо платит. — А ты, значит, ради денег на всё готов. — Нет, я просто ответственно подхожу к выполнению своих обязанностей. — Теперь это так называется, — ухмыляется Хосок и быстро переводит тему. — Хм, интересная кандидатура, но можно кого-то, кто не ведёт курсы минета? — Конечно, — снисходительно улыбается Намджун, подходя к столу, выуживая из кучи бумаг синюю папку и вручая её боссу. — Пак Чимин. Двадцать пять. Работает в фирме своего отца. Возглавляет маркетинговый отдел. Ежегодный доход — тридцать два миллиона долларов. Опыт гейства: три года. Позиция: пассив. Я позвонил его предыдущим партнёрам и получил развёрнутые рекомендации от каждого. Десять из десяти. Будет гладить все ваши кинки. Любит ролевые игры, садится на шпагат в минус. Растяжка: уровень бог. Портфолио с фотографиями прилагается. — Ты это тоже лично проверял? — изгибает бровь Хосок. Он смотрит на фотографии секунды три — порно-фотографии высокого качества — и снова давится всё той же водой, захлопывая папку. — Нет, но информация предоставлена надёжным источником. Хосок тяжко вздыхает, берёт в руки другую папку, перед этим заново пытаясь попить. — А можно кого-то более… невинного, что-ли? Намджун думает с минуту, прежде, чем вручить своему привередливому боссу новую папку. — Чон Чонгук. Двадцать лет. Студент. Подрабатывает фотографом. Ежегодный доход — два миллиона долларов. Опыт гейства: реального — ноль, потенциального — три года. Позиция: неопределённая. Посещает шибари клуб. Любит как связывать, так и быть связанным. Предположительно садист, но дома имеется внушительная коллекция дилдо, так что, возможно, мазохист. — Ты и дома у него был? — Пришлось с ним подружиться. Было слишком мало информации. — Напомни мне, сколько тебе платит мой отец? — Боюсь, такие суммы нельзя называть вслух. Хосок ставит себе цель узнать, сколько нулей в намджуновой зарплате и отставляет жёлтую папку в сторону к уже просмотренным. — Я не люблю садо-мазо. К тому же, он слишком юный. Не хочу примерять на себя роль папочки. Есть кто-то более зрелый? Намджун усмехается едва-едва и снова меняет папку в руках босса. — Ким Сокджин. Двадцать восемь лет. Психолог. Ежегодный доход — шестьдесят один миллион долларов. Бисексуал. Опыт гейства: очень долго. Универсал. Разведён, воспитывает дочь. Может быть мягким и податливым, а может быть жёстким и напористым. Посещает курсы Ким Тэхёна по минету. Отлично готовит, особенно кальби, пальчики оближешь. — Ты, естественно, пробовал, — чеканит Хосок, уже предвидя ответ. — Я много чего пробовал, — ухмыляется Намджун, — но кальби мне понравились больше всего. Хосок знает, как это звучит, Намджун тоже, но они просто оставляют всё как есть. — В этом случае, мне кажется, папочкой будут мне. Но вариант неплохой, оставим пока, — Хосок скучающе подпирает острый подбородок рукой и, вопреки своим словам, отбрасывает белую папку в общую кучу просмотренных. Он берёт в руки последнюю папку и выжидающе смотрит на Намджуна, предвкушая очередную историю. — Последний кандидат. Мин Юнги. Двадцать семь. Музыкальный критик и продюсер. Ежегодный доход — засекречен. Латентный гей. Цундэрэ. То, что не стоит на женщин, оправдывает своей асексуальностью. Делает вид, что ненавидит геев, но стоит ему выпить — лезет целоваться только к мужскому полу. Тут только надавить чутка. Уже почти расколотый орешек. — Ты, конечно же, пил вместе с ним. — В своё оправдание могу сказать, что целуется он потрясающе. — И почему я не удивлён? — Усмехается Хосок. — Я должен был проверить всех кандидатов лично. Не только прекрасная внешность и обеспеченность, но и чтобы они были разносторонними, интересными и самодостаточными личностями. — Почему ты делал это? — Сказал же, ваш отец мне хорошо платит. — Нет, я не поверю в эту ерунду. Назови настоящую причину. — Это настоящая, — вздыхает Намджун и Хосок видит как у его холодного секретаря трясутся кончики пальцев, крепче перехватывая бумаги, что остались в его руке. — Не настоящая, мы оба это знаем, — у Хосока почему-то у самого дрожат руки. Он встаёт из-за стола и медленно подходит к своему подчинённому, стараясь не разорвать зрительного контакта. — Спрошу ещё раз. Почему ты это делаешь? — Потому что вы достойны самых лучших. Намджун громко выдыхает, но прежней хладнокровности не теряет. — А если я скажу, что хочу тебя? — Хосок улыбается ехидно, щурит глаза свои лисьи, будто насмехаясь. Намджун тоже ухмыляется, потому что его это забавляет, хотя дрожь в теле всё не унимается. — Я не подхожу вам. Я не настолько невинен, как вы думаете. — Это даже плюс. Не придётся долго вводить в курс дела. — Мой ежегодный доход составляет сорок тысяч долларов плюс премии. — Не так уж много мой отец тебе платит. Но я достаточно богат, так что это не проблема. Что ещё? — Я не подхожу под стандарты корейской красоты. — Правда? А мне так не кажется, — Хосок невесомо ведёт своими руками по плечам Намджуна, спускаясь к груди и чуть ниже, к напряжённому и ощущаемому прессу даже сквозь плотную ткань белой рубашки. — Ты такой высокий, что мне приходится вставать на носочки всякий раз, когда я хочу быть наравне с тобой, когда стремлюсь перехватить твой взгляд, — дыхание Хосока учащается, а Намджун лишь ближе придвигается к нему. — И у тебя широкие плечи и красивое тело. Хочу посмотреть на него без одежды. И ямочки на щеках, на них тоже хочу посмотреть, потому что ты так редко улыбаешься. — Хосок шепчет томно и хрипло, и уже почти касается намджуновых мягких губ, как тот издаёт короткий смешок, заставляя Хосока отстраниться. — Ну, что ещё? Намджун думает, что его мышеловка захлопнулась вот прямо сейчас. Что Хосок угодил прямиком к нему в сети, что он в итоге, победил. — А ещё, — Намджун берёт Хосока за плечи, наклоняясь близко к его уху, — Я всегда актив. Через секунду он отстраняется, и пока его босс переваривает данную информацию, выуживает из бумаг последнюю папку, которую он вряд-ли бы осмелился отдать Хосоку хоть когда-либо, однако, вместе с тем, готовый отдать её в любой момент. — Рассмотрите последнее резюме на сегодня, — Намджун протягивает чёрную папку Хосоку. — Твоё? — улыбается Хосок, скрещивая руки на груди и склоняя голову к плечу. Шоколадные волосы немного липнут к его вспотевшему телу и весь он выглядит для Намдужна каким-то диким и безумно желанным. — Моё. Намджун сглатывает, когда проходит минута, а затем и две, но папка так и остаётся в его руках. Хосок стоит изваянием всё это время, видимо, что-то обдумывая, а потом всё-таки сдвигается с места и снова подходит к своему секретарю вплотную, забирая папку из рук и отставляя её на ближайший столик. — О, мне не нужно твоё резюме. Я и так всё про тебя знаю, Ким Намджун. — Да неужели? — Двадцать шесть лет, секретарь. Гей с семилетним стажем. Говорит, что его ежегодный доход составляет сорок тысяч долларов плюс премии, на деле же зарабатывает гораздо больше. Позиция: актив, но только потому, что не представляет, как хорошо может быть снизу. Мы это поправим. Последний секс: полгода назад. Почему? Потому что безответно влюблён в своего бестолкового босса, для которого готов выполнять всю важную работу без выходных, втереться в доверие к его отцу, чтобы подобраться ближе, тщательно проверять каждого парня, лишь бы быть уверенным, что его боссу досталось всё самое лучшее. Я прав? Намджуна всё ещё немного потряхивает. Лисьи глаза выжигают в теле чёрные дыры. Намджун ухмыляется и скрещивает руки на груди, отзеркаливая позу босса. — Правы во всём, кроме одного. — Чего же? — Я не безответно влюблён. Мой бестолковый босс на самом деле тащится по мне. — Оу, ты не можешь быть уверен в этом на сто процентов. Ты не проверял, — улыбается Хосок. — Думаю, что смогу проверить это прямо сейчас. И прежде, чем его упрямый босс успевает сказать хоть слово, в два шага преодолевает расстояние между ними и целует сразу напористо и глубоко. По чужим разгорячённым губам, по тяжёлым выдохам прямо в поцелуй, по трепещущим тонким рукам, что почти яростно сжимают его плечи, Намджун понимает, что прав. Единственный вопрос, который всё ещё остаётся не раскрытым: кто кого вообще поймал?