Under The Sun

Зачем ты так смотришь на меня? Зачем произносишь моё имя своим тихим голосом, сливаясь с шелестом травы и лепестками весенней сакуры? Почему в день собственной свадьбы ты одет не в воздушные белые одеяния, а обёрнут в отравленную красным ткань? Потому ли, что тот, за кого тебя выдают — тщеславный жестокий Король? Потому ли, что тот, кому принадлежит твоё сердце — это я? — Хосок, посмотри на меня, пожалуйста, — ты подходишь ближе, заглядываешь мне в глаза. Что ты видишь в них? Ты видишь, как сильно я тебя? — Я только на тебя и смотрю. Сегодня. Завтра. Всегда. У нас нет «завтра», у нас нет чёртового «всегда». Но у нас есть «сегодня». До захода солнца, до нашего последнего вдоха, что мы разделим на двоих. Ты подходишь ещё ближе, окутываешь меня крепкими объятиями, дышишь загнанной птицей в мою шею. Между нами нет расстояния, потому что мы с тобой уже давно одно целое, слились, сплелись — не отодрать, даже если сдирать кожу. Потому что мы костями с тобой срослись, как два дерева, что растут так близко друг к другу, что корням не остаётся ничего другого, как стать одним целым. Возможно, со стороны мы выглядим смешно. Королевский шут и прекраснейший из кисэн: умный и невероятно талантливый. И, по злой шутке судьбы, замеченный Мин Юнги — у которого кровь на руках, облитые нею же волосы и концентрат алого в глазах — и забранный им из дома кисэн, потому что только ты и никто другой. Но у тебя на сердце мой образ, а на теле мои руки, ласкающие тебя, и мои губы, дарящие трепетные поцелуи. — Спой для меня. В последний раз, — я утыкаюсь носом в твою светлую шею и вдыхаю ни с чем несравнимый аромат тебя самого. Ты пахнешь… моей любовью. Ты немного отстраняешься, смотришь мне в глаза, вдыхаешь прохладу весенних сумерек и начинаешь петь. Твоя последняя песня звучит для меня. Алое солнце тонет в черте горизонта, ветер колышет траву, пахнет необратимой весной. Ты берёшь меня за руку и ведёшь в середину поля. Я следую за тобой без глупых вопросов. Так было всегда. Куда бы ты меня не позвал. За нашими спинами остаётся высокая стена города. На центральной площади уже собираются люди, чтобы посмотреть на свадьбу жестокого Короля Мин Юнги и прекраснейшего из кисэн Чон Чонгука. Но тебя на ней не будет. Сегодня ты здесь, со мной, поёшь мне самым прекрасным голосом из всех, что мне когда-либо доводилось слышать. «Ведь это наша лишь утопия…» Ты тянешь высокие ноты, глотками заливаешь в меня музыку своего голоса, мелодию сердца. И стираешь своими тёплыми руками мои тихие едва заметные слёзы. Обрываешь свою песню на полуслове, прижимаешься своим лбом к моему. Шепчешь: — Не плачь. Не надо плакать. Я перехватываю твои руки, горячо сжимаю в своих и целую каждый палец. Зачем мы полюбили друг друга? Зачем тогда, в тронном зале ты взглянул на меня, посмотрел мне в глаза, зародил во мне то, что выливается сейчас через край и убивает нас обоих? Я ненавижу это. Ненавижу бессилие, которое испытываю перед Королём, ненавижу страх и отчаяние, что преследуют меня. Ненавижу, что мы не можем никуда сбежать, потому что невидимые щупальца Мин Юнги уже давно обёрнуты вокруг наших шей, проверяя пульс. Он найдёт нас, где бы мы не находились. По запаху крови. Он знает, какой у неё вкус. — Я люблю тебя, Чонгук-и, — шепчу слишком громко, перекрикивая ветер. — Так сильно, так глупо. Ты — весь мой мир, веришь? — Верю, — улыбаешься. Зачем ты так жесток? — И в этом мире, и в том. Мы уже одной ногой там. Яд, что плещется внутри нас, благосклонно дарит ещё несколько минут. Тэхён варил его специально для нас и, сжав губы и скомкано попрощавшись, почти заплакал тогда. Встреться мы в другом мире, в другое время, в другой жизни — сложилось бы всё по-другому? Как глупо думать об этом сейчас. Я осыпаю твоё лицо нежными поцелуями, избавляю от красной ткани, оголяя твои белые как снег плечи, руки, живот, и ниже… по лунной дорожке к паху, бёдрам, ногам. Ты так прекрасен в свете алого солнца, что я снова плачу. Ты притягиваешь меня к себе, целуешь — и я забываю, кто я. Всего лишь придворный шут без семьи с несколькими монетами в дырявом кошельке. Но ты раздеваешь меня — и я чувствую себя самым важным человеком в мире, самым богатым, самым ценным. Зачем ты так сильно любишь меня, Чон Чонгук? Зачем разрешаешь мне повалить тебя на тёплую траву и покрывать каждый сантиметр твоей кожи любящими поцелуями? — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю… Может ли это быть ответом на все мои вопросы? Я кусаюсь. Впервые за все наши короткие ночи я оставляю на тебе свои метки, следы нашей обречённой любви, распустившиеся цветы наших чувств. Ты притягиваешь меня ещё ближе, целуешь, целуешь, целуешь… Я теряюсь во времени. Я забываю, кто я. Я лишь помню, как сильно тебя люблю. — Я чувствую, что уже скоро. Мне холодно, — ты улыбаешься и плачешь одновременно, и всё ещё обнимаешь меня так сильно, утягиваешь за собой, туда, куда Мин Юнги никогда не сможет попасть. Единственное место, где ему нас не найти. Единственное, где мы можем спрятаться. Небо сегодня необычайно белое. Я заполняю тебя собой полностью. Мы двигаемся в унисон и дышим друг другом за неимением другого воздуха. Где-то вдалеке, за стеной, раздаётся разъярённый вопль, который слышит весь мир. Король уже узнал о пропаже кисэн и скоро нас найдут. Как жаль, что будет уже поздно. Потому что наше дыхание замедляется почти одновременно, я двигаюсь в тебе совсем лениво, но не перестаю крепко держать тебя в своих объятиях и шептать, как сильно я тебя. Больше, чем можно вообразить. Больше, чем дано постигнуть кому-либо из ныне живущих. Наше семя смешивается и размазывается между животами, вязко стекая и впитываясь во влажную землю. Последний красный луч озаряет небо вспышкой и исчезает за далёким горизонтом. Первая звезда появляется на белом полотне неба. Ты улыбаешься мне улыбкой, которую я никогда не смогу забыть. Ни в этом мире, ни в других. — Спасибо тебе. За каждое мгновение, что ты любишь меня. Ради такого можно умереть, — твои губы яркого фиолетового цвета, почти неживые, но ты всё равно так обворожительно прекрасен. — Я люблю тебя. Ты закрываешь глаза с улыбкой на лице и делаешь свой последний выдох, успевая услышать моё ответное «люблю». Жить без тебя у меня не получается даже одной секунды, поэтому я ухожу вслед. Я всегда буду следовать за тобой, куда бы ты меня не позвал. Ты только зови меня, ладно? В последний раз целую твои губы, накрываю нас твоим кроваво-красным ханбоком и обнимаю, что есть силы, даже после смерти не ослабляя объятия. Напряжённые мышцы так и застынут камнем. Умирать, оказывается, совсем не страшно и не больно, когда я держусь за тебя, когда ты ждёшь меня там. Я это знаю наверняка. Потому что на небе появляется сверхновая звезда. Я умер, не закрыв глаза, чтобы увидеть искажённое гневом и яростью лицо Мин Юнги и его монстров-прислужников. И увидеть в глазах Юнги кое-что ещё, что никогда прежде не проскальзывало на его ровном лице. Но мне уже не дано это разгадать. Не в этой жизни. Но я ни о чём не жалею. И если бы мне был дарован шанс прожить эту жизнь заново, я в итоге снова оказался бы здесь — обнимая твоё безмятежное лицо, Чонгук. Такова моя судьба. Прежде, чем Король успевает приблизится к нашим сплетённым телам — ты озаряешь новой вспышкой белое небо, на мгновение ослепляя всех вокруг. За это мгновение наши тела успевают раствориться в весеннем воздухе, а из нашего семени, ушедшего в землю, прорастает тонкая веточка, что на глазах увеличивается и превращается в огромное гранатовое дерево с насыщенными красными плодами. Это дерево никто не сможет выкорчевать. Оно пустит корни в ядро земли через мантию. Такова сила нашей любви. Я растворяюсь и становлюсь второй по яркости сверхновой. После тебя. Между нами расстояние в несколько тысяч световых лет, но это не имеет значения. Я догоню тебя, Чон Чонгук. И я знаю, что ты уже движешься навстречу. Мы будем указывать путь влюблённым к заветному гранатовому дереву своим светом. И однажды найдём свой собственный путь друг к другу. Мы обязательно встретимся где-то на многолюдном перекрёстке мегаполиса. Ты снова взглянешь на меня, посмотришь в глаза. Я отвечу тем же и… мы поймём всё сразу. Со дня создания нашей планеты, и сквозь бесконечные века. В прошлой жизни и в следующей — мы будем вместе. Так же пелось в твоей песне? Я верю в твою песню, я всё ещё следую за твоим голосом. Просто продолжай звать меня, Чон Чонгук.