Судьба на вырост

Бродячий проповедник дремал в полутьме таверны. Простой, но сытный ужин, купленный на ту мелочь, что ему накидали после проповеди на главной площади, позволил заночевать тут бесплатно – поскольку он не занимал комнату. Жёстко. Пахнет луком, чесноком, пивом и водкой. И чем-то ещё. Но сухо и тепло. Недопитая кружка эля на столе рядом с мешком, содержащим нехитрые пожитки. У стены – двухметровый посох, отполированный его мозолистыми руками за годы путешествий. В руках – чётки, привычный атрибут монаха. Единственное, что его отличало от прочих бродячих монахов и проповедников – отсутствие какой-либо символики. Где-то вдали раздался громкий храп. Проповедник вздрогнул и открыл глаза, всматриваясь в полутьму помещения. Похоже, это спит ещё один бедолага, которому не хватает денег на комнату… Из окна донёсся далёкий лай собак. Залпом монах осушил свою кружку. Вытащил из-за пазухи мешочек, откуда достал пару кусочков воска. Помяв их, вставил в уши. Всё. Теперь никто не побеспокоит его сон. А красть тряпки нищего бродяги-болтуна никто не будет. Это позор для любого воришки… Что-то острое упёрлось в его живот... отпустило - и снова... Он открыл глаза. Большой кот умостился на его коленях и совершал свой котячий ритуал, наминая лапами его живот. Иногда когти доставали до тела, немного укалывая... - Откуда ты, дружище? - в полудрёме пробормотал монах, погладив кота. Тот ответил мурчанием - которое он скорее почувствовал, чем услышал. - Скучно одному? Захотелось тепла? Кот, прекратив натаптывать, умостился на коленях калачиком и, мурча, уснул. Вслед за ним в царство грёз отправился монах... снова... Среди ночи спящие были бесцеремонно разбужены. В таверну вломился отряд стражи, перевернул все вверх дном, обыскал всех, включая монаха, хозяина, и даже кота, взял на заметку, что в одной из комнат нет постояльца, и покинул заведение, грохоча сапогами. Монах спросонья ничего не понял. Его толкали, шпыняли, шмонали, что-то говорили, но из-за восковых затычек он ничего не понимал. Но от него разило элем, так что вскоре шпыняющие отстали. И кота, злыдни, отпустили... Он выдохнул перегаром, вытащил затычки и осмотрелся. - И что это было? - спросил он шипящего и взъерошенного кота. Кот ничего нового не сообщил. Хозяин знал не больше кота. Равно как и разбуженные постояльцы. Но через некоторое время в разгромленную таверну заглянул кто-то с другого конца города и рассказал, что беспорядки по всему городу: стража кого-то ищет, кого - не говорит, ходят с собаками, не пропускают ни одного дома, вплоть до выгребных ям. Следующий гость сообщил, что в крепости поймали шпиона - или даже нескольких, но не всех, кто-то успел уйти, прыгнул в реку и превратился в большого сома. Даже кого-то утащил на дно, когда его пытались поймать. Сожрал, наверное. Третий поведал о том, что это вовсе не шпионы, а духи, и он сам видел того человека, который видел, как по берегу носится призрак лунной лошади - вся серебряная, грива и хвост светятся, а вместо глаз драгоценные камни. - И вовсе это не призрак, это Лесную Владычицу кто-то разбудил, - буркнул хозяин. - Все знают, на лунных скакунах только она ездит. - И не разбудили, а она сама проснулась и обиделась, - подхватил кто-то из бродяг. - Совсем же забросили ее святилище... Монах сидел и слушал. Слушал и сидел. Еретики... сколько можно служить богам, что не есть боги... То есть - они-то боги. Но не Бог. Что есть единый, истинный, неповторимый, всемогущий... гульп... гульп... гульп... Поток мыслей прервал поток эля, который выставил потревоженным постояльцам трактирщик. Монах задумался. Вокруг все ругали воров, призраков, богов, демонов, стражников и ещё кого-то. Как бы до него не дошло. Мол, где ж твой бог, что сокровище города не уберёг? Плохой бог, значить - и ты монах, плохой. А раз плохой - может, ты демон? Или призрак? А проверить это можно только костром... если сгоришь - значить, человек был... Фу... нет... пора с этого городишки бежать подобру-поздорову. Всё равно милостыню плохо кидают... проклятый городишко. И людишки его такие же. Жадные, скупые... Гульп. Гульп... Гульп... Но эль тут хороший. Город - плохой. Эль - хороший. Как такое может быть? Плохие люди не могут пить хороший эль. Или могут? Нет, ну их к демонам гномьего ада... пусть сами разбираются. Он им всё сказал в своих проповедях. Стояли, ржали, аки кони... Недостойные. "Отрясите прах с лаптей своих" - как сказал пророк... Монах встал, взял котомку, закинул за спину, посох, что у стены, лепёшку, что на столе (их тоже хозяин принёс - не убудет). И незаметно выбрался из таверны. Пошатываясь от недосыпания (не... эль тут ни при чём... точно-точно...), он побрёл к воротам. Светало. Их скоро откроют... Ворота были, как положено по ночному времени, закрыты. У ворот торчала толпа невыспавшихся и злых, как собаки, стражников. Собаки там тоже торчали. Монаха они обнюхали и облаяли, но не съели, даже стража подобрела. - Этот точно ни при чем, раз не сожрали... - услышал Дач. - Защитники! - провозгласил монах, - стражи Господни! Ангелы во плоти... Да благословит Всевышний ваш труд, ваши бдения... Ибо без вас простым смертным ни жизни, ни света, ни счастья вовек не видать... Я молился, молюсь, и буду молиться за вас денно и нощно. Вы храните врата града мирного, люда доброго... Он задумался, подбирая слова. Но хмельной мозг немного буксовал... - Молча молись, - посоветовал ему старшина стражи. - А то не слышно же ни хрена. Голосина как у быка... - Да будет по слову твоему, господин... - монах кивнул головой, бухнулся на колени, и стал что-то бормотать... На рассвете ворота открылись, монаха выпустили, пожелав доброго пути и не попадаться под руку, и принялись обыскивать торговца, желавшего покинуть город. Протрезвевший к тому времени монах молился действительно молча. Или не молился. Просто дремал, стоя на коленях. Кто их поймёт? Но стражники выпроводили его, даже не обыскав. Да будет так. Аминь, аминь, аминь. Отойдя на приличное расстояние, проповедник посмотрел назад. Потопал ногами, отряхнул хламиду. И с совершенно серьёзным лицом прошептал: - Прости их, Господин. Ибо не ведают люди эти, что делают... Не слушали они посланника твоего. Куда теперь путь держать ему? До града ближайшего? Деревни бедной? Терема купеческого? Таверны дорожной? Направь путь слуги своего... молю тебя... Он опустился на колени, закрыв глаза. Шумное, горячее дыхание обожгло ему затылок, мягкий бархатный нос уткнулся в шею, потом толкнул вперед, не то норовя опрокинуть в пыль лицом, не то понуждая подняться на ноги. Почти светящаяся в рассветных сумерках лошадь фыркнула на монаха и аккуратно обошла его, переставляя точеные копыта. Э-э-э... Это что?! Монах хотел вскочить и бежать, но почему-то ноги совсем не побежали. - Свят-свят... изыди! Однако видение не исчезло, превратившись в красивейшую лошадь. Светится. Ангел Господа материализовался? Как Лунная лошадка?! Нет... стоп... Эта... как её... владычица лесная тут обитает? А ведь точно... говорили ж что-то про её святилище... Дач выдохнул, успокаиваясь. - Хто ты? - спросил он лошадку. - Тебя Всевышний послал в ответ на мою молитву? Он поднялся, отряхивая с колен дорожную пыль. Видимо, вот куда надо направить его стопы... Кобыла не ответила, но пошла танцующей поступью вперед по дороге, то и дело оглядываясь на монаха и останавливаясь. - Куда же ты ведёшь меня, лошадка? Где я буду кушать сладко-сладко? - пробормотав отрывок из детского стишка, монах последовал за сияющей в рассветных сумерках лошадью. Некоторое время лошадь поджидала отстающего проповедника, потом встала окончательно, опустившись на одно колено. - Ух ты... ничего ж себе... - монах сложил руки в молитвенном жесте, - благодарю тебя, Отец. Ты не оставляешь слугу своего. Я вверяю себя в твои добрые руки. Спасибо за этот знак твоей воли. Я последую по этому пути. Закончив короткую молитву, монах воспользовался приглашением лошади. Из глубин памяти всплыли картины того, когда он... Дач встряхнул головой, отгоняя наваждение. Он умер для прошлой жизни. Сейчас - он новый человек, посвящённый служению Господу. Старый человек в нём умер. Но грех не воспользоваться его знанием... Привычным жестом он потрепал лошадь по загривку, погладил её шею и крепко взялся за гриву. Ноги крепко обхватили её тело, удерживая его самого. - Вези меня, красавица... Кобыла выпрямилась, сделала несколько шагов, перешла на легкую рысь, словно проверяя, насколько хорошо держится человек на ее спине - и понеслась по дороге легким галопом, на котором усидеть было значительно проще, чем на тряской рыси. Через несколько миль она свернула с тракта на лесную дорогу, по которой явно давно никто не ездил - уже почти совсем рассвело, и Дач видел молодую поросль на дороге. Затем лошадь еще раз сменила направление. Теперь она бежала по звериной дорожке, спускаясь в овраги с ручьями на дне и поднимаясь на увалы, пока не остановилась у высокго, заросшего лесом утеса. Дач увидел обнаженный каменный склон с глубокой расселиной в нем. Мороз пробежал по коже, когда лошадь перешла на галоп. Монах сам не заметил, что взялся за посох как за копьё... Ноздри хищно раздувались, с шумом втягивая воздух, а в голове раздался далёкий звон мечей, ржание сшибающихся грудью в жестокой сече коней, треск ломающихся копий, крики раненных и умирающих... Когда-то он в гуще такого сражения чувствовал себя как рыба в воде... Меткий удар копья валил противника наземь, со звенящим шелестом извлекаемый меч плавным движением обрушивался на шлем другого врага... Уф... Прости, Господи... позволь несколько минут насладиться этим чувством... Потом он будет молить о прощении за это. Но сейчас... эти несколько минут... Через какое-то время наваждение прошло, и монах с любопытством смотрел на тропинку, запоминая путь. Он-то ходил обычно без проводников, и ориентирование на местности для странника было одним из важнейших умений. Утёс... расселина... так вот куда привёл его Отец? Интересно... в чём же Его воля здесь? Дач спустился с лошади лёгким прыжком и, возведя глаза к небу, снова поблагодарил. Затем погладил лошадь, так же шепча ей слова благодарности. Ну что... идём в расселину? Опираясь на посох, он двинулся внутрь. Идти пришлось наощупь. Ощупывая землю перед собой посохом и держась левой рукой за стену, он медленно продвигался вперёд. Шаг за шагом, метр за метром... спустя несколько минут впереди замаячил просвет. Не ускоряя шаг - упадёшь, костей не соберёшь на каменном полу - он продолжил идти. Мерное постукивание посоха затихало по мере того, как становилось светлее. Наконец он вошел в большую пещеру... просторная... так... а что тут в серединке-то? Сталактит какой-то... на что он похож? Дач направился к нему. Сердце учащённо забилось... Не может быть! Совсем как в видении, которое было у него, когда он жил и учился у старого монаха-отшельника... - Йе... Отче... Монах упал на колени. В душе защемило, к горлу подступил комок. На глаза навернулись слёзы. - Я твой смиренный служитель... - пробормотал Дач, - из тысяч людей ты избрал меня, Отче... За что? Чем я так хорош для тебя? Я пролил столько крови... я так грешен... за что Ты любишь меня? За что Ты даёшь мне честь видеть тебя? Ведь смертный не может увидеть бессмертного... Посох упал рядом, котомка спустилась вслед за ним. Дач сложил руки на груди и слезящимися глазами смотрел на то, что явилось перед ним... Он видел престол и сидящего на нём старца, чьё лицо было скрыто неясным сиянием, ниспадающим откуда-то сверху. - Отче... - монах посмотрел вверх - и зажмурил глаза от света, - я здесь. Я пришёл по Слову Твоему. Ты призвал меня. Я готов служить тебе. Что я должен делать? Вопрос, заданный монахом, повис в воздухе... - Медленно и не делая резких движений поднять руки вверх, - прозвучал сзади тихий и холодный голос. - А потом повернуться ко мне лицом. Тоже медленно. Что за?! Это совсем не Отче... - Кто смеет прерывать молитву служителя Божьего? - в груди полыхнул на секунду огонёк гнева. Но монах быстро подавил его, поняв, что это и есть ответ его Отца. Он не говорит словами со своими слугами. Но отвечает через события, черед действия и слова других людей. Он направил монаха в город. Он вывел его в предрассветный час на тракт. И Он же привёл его сюда, послав странную лошадь... Монах служит Всевышнему, а служение заключается в том, чтобы нести свет истины и покаяния живым людям. Видимо, тут те люди, которые нуждаются в Его Слове... Поэтому лучше сделать то, о чём его просят. Это откроет сердце говорящего Его Слову. Монах склонил голову пред престолом. Расцепил руки и медленно поднял их. Медленно поднялся с колен и повернулся. - Вот я. В нескольких шагах от него стояла женщина, явно не принадлежащая ни к одному из известных ему народов. Серебряная коса и очень светлые глаза, отливающие сталью, одежда, которой никто не носит - такого узора вышивки на рубахе и штанах Дач тоже еще не встречал в своих скитаниях. - Кто ты такой и как сюда попал? - спросила женщина. - Я - монах, добрая женщина, - ответил он, - Дач имя мне. Я странствующий проповедник, земной служитель Отца Небесного. Он и привёл меня сюда, послав ангела в виде лошади. Незнакомка недоверчиво разглядывала его. - Лошадь? Тебя привезла Блесна? - переспросила она. - Она не представилась мне. Явилась во время молитвы, когда я просил Отца указать мне путь. Опустилась предо мной, милосердно предложив довезти меня туда, куда укажет Воля Божья. И вот я здесь, - монах немного склонил голову, выказывая уважение. - И вот ты здесь, - вздохнула женщина. - Прибить бы эту кобылу, но жалко. Мои извинения, проповедник Дач, прошу прощения, что прервала твою молитву. Продолжай, я тебя не побеспокою. Закончишь - справа проход туда, где можно отдохнуть. - Благодарю тебя, добрая женщина, - он снова склонил голову, - я воспользуюсь твоим приглашением. Опустив руки он снова опустился на колени и стал что-то вполголоса бормотать. Кажется, это были слова благодарности. Через несколько минут он встал, поднял котомку и посох и направился в указанном направлении. Всё же ночью не выспался он, отдых не помешает. Только надо узнать имя хозяйки. Хм... котомка какая-то подозрительно тяжёлая... Рефлексы включились раньше чем проснулся разум. Арнек вскочил на ноги, выхватив и перебросив в левую руку кинжал, правая же осталась с этой дубинкой с диковинным названием. Боковая рукоять дубинки в кулаке. Длинная часть - плотно прижимается к предплечью. Кинжал в левой руке на обратном хвате. А он сам скрывается в тенях около входа в пещеру. Только тогда, проснувшийся наконец разум соизволил задуматься: а нужна ли была такая реакция? - Это монах, - послышался тихий голос Ниевы. - Его привезла Блесна, он молился у алтаря. Сюда не приходят случайные люди, значит, зачем-то ему было нужно... - Монах... - повторил слово собеседницы Арнек, потом вернул и дубинку и кинжал на место. Слово ни с чем не ассоциировалось, видимо, сон был куда глубже, чем предполагалось ранее, и он просто банально не проснулся. С другой стороны, было еще что-то сказанное ранее, на чем следовало заострить внимание. Точно. Припасов нет. То, что ему одному хватит на пару дней при должной экономии, троими съестся не задумываясь. Вор еще раз отчаянно зевнул, потом до него наконец-то дошло. - Где здесь можно поохотиться? - Дач, - представился монах. Он стоял опираясь на посох с интересом разглядывая собеседников, - чтобы охотиться нужны силы. У меня есть хлеб и вяленая рыба. Опустившись на колени, он развязал котомку и... - Мяу! - раздался недовольный возглас из сумки. Оттуда, потягиваясь, вылез кот. - Кажется, вяленой рыбы уже нет, - заметила женщина. - Так вот чего он ко мне лез! - раздосадованно протянул Дач. - Когда он умудрился залезть? И хлеб весь в шерсти теперь... - Арнек, - отозвался вор. - И все равно без охоты не обойтись. На моих рационах вы с голоду протянете ноги. Он задумчиво посмотрел на наруч. - Но болтов у меня всего пять. Кинжал не охотничий. Надо стрелять наверняка. - Веревка на седле, в пяти шагах от входа, - отозвалась Ниева. - Там же налучье. На утесе никого не трогай, вокруг можно. - Веревка-то зачем? - не понял слов женщины вор, и поднял с охапки травы свой плащ. - Оставлю я тут сумки, приглядишь? - Волокушу сделать, - пояснила Ниева, подзывая к себе кота. - Легче, чем на себе тащить... Пригляжу. Вор накинул на себя плащ и снова, словно растворился в тенях. Только чуткие уши могли услышать неосторожный хруст недалеко от выхода из пещеры. Веревку он не взял - какой вор ходит без собственных запасов? Не пошел он и на утес, однако разложил плечи арбалета, и наложил болт. Оставалось только взвести и спустить тетиву - с чем он не торопился, и шел тем обманчиво-тихим шагом, за которым в городах порой не поспевают спешащие путники. Ниева не обманывала - людей тут действительно давно не бывало, о чем говорили многочисленные следы зверей: они откочевали сюда, как в наиболее спокойное место в округе. И не скажешь, что город в нескольких милях. Именно в этот момент он и увидел шевеление, а увидев, взвел арбалет. Шагах в тридцати паслась косуля. И судя по всему, она его не боялась. Не испугалась она и вскинутого наизготовку арбалета. Больше бояться было нечего - болт оборвал жизнь животного. Арбалет был сложен, и уложен на место. Вор ножом сделал несколько надрезов на задних ногах косули, потом спутал их тросиком и перекинул через ветку дерева. Подвесив таким образом тушку, он сноровисто начал ее свежевать, выдавая немалый опыт в данном деле. Закончив с этим делом, он так же сноровисто распотрошил и разделал добычу, завернул куски в шкуру и снова, обмотал ее тросиком. И с осознанием выполненного долга пошел обратно. - Надеюсь, твой орденский устав не запрещает тебе есть мясо? - спросила женщина, когда шаги вора затихли. - Пью всё. Ем - тоже всё. Ибо всё это дары Отца нашего, нам из милосердия его данные, - отозвался монах, выкладывая пожитки из котомки. - Как звать-то тебя, добрая женщина? - Ниева, - ответила та. - И я вовсе не добрая женщина, проповедник. - А кто же ты тогда, Ниева? Если Всевышний прислал меня сюда - значит, добрая. Ему сверху виднее. У тебя котелок найдётся? - Котелка нет, - Ниева качнула головой. - Как-то не был нужен... То есть твой бог не посылает своих служителей к злым? - Ладно... запечём в углях, - пробормотал монах и парировал: - Он ко всем посылает. Но вот так... только к особенным. - К особенно злым, - подытожила Ниева. - Иначе зачем являть чудеса? Добрые и так поверят. - Он видит сердца, - многозначительно отозвался монах, - а мы лишь судим по поступкам. Специи есть? - Боюсь, о специях и прочем надо спрашивать Арнека, - задумчиво отозвалась женщина. - Я всего этого не касалась... очень давно. Дач осмотрел то, что выудил из котомки. Хлеб, который вывалял в шерсти наглый котяра. Какие-то тряпки, складной нож, мешочек с травами, несколько баночек. И четыре клубня. Хлеб можно над огнём подержать. Клубни запечь в углях. Но... маловато будет. Хотя, на один раз хватит. - Ниева... я так понял, вы тут живёте? Прости меня за вторжение. Со мной случаются удивительные вещи. Я - бездомный бродяга, у которого ничего нет. Всё своё ношу с собой. Но я никогда не голодал. Почти всегда у меня был кров. Я прошу Всевышнего - и он направляет меня туда, где я нужен. Последние годы я никогда не шёл туда, куда мне хотелось. Я иду туда, туда меня ведёт Его длань. Туда, где моё слово кому-то нужно - утешит, поддержит, ободрит или научит. Почему так? Я не знаю. Почему я здесь? Это для меня загадка. Но сердцем я чую, что ты - не простая женщина. И я тут оказался не просто так. Зачем-то я тут нужен. Зачем? Этого пока я не знаю. Посему разреши личный вопрос. Конечно, если не хочешь - можешь не отвечать. Кто ты? Котяра лежал у ног Ниевы, утробно мурча. Ну да... чего б не мурчать... он же сыт. Женщина покачала головой, почесывая за ушами мохнатого воришку. - В сятилище не живут, проповедник. Здесь можно остановиться ненадолго, чтобы отдохнуть или залечить раны, источник - целебный... Мы тут на несколько дней, чтобы нас перестали искать. А кто я... Сложный вопрос. Человек. Женщина. Воин. Жертва. Выбирай любой ответ. Проповедник недолго помолчал, затем благодарно склонил голову. - Ты очень много о себе рассказала. Спасибо. Чем же беглецам, которых ищет вся городская стража может помочь нищий бродячий монах? Почему Отец привёл меня к вам? И - более того - он явил себя здесь мне себя... Дач вздохнул. - А что ты сама думаешь обо мне? Скажи откровенно. Кого ты видишь пред собой? - Думаю, о планах твоего бога лучше спрашивать его самого, - сообщила ему Ниева. - В этом святилище каждый находит того бога, которого ищет, так что в явлении - ничего удивительного... А кого я вижу перед собой, думаю, рано говорить. Подождем, пока увижу. - Хорошо. Но я тут - гость. А вы - беглецы. Что вы собираетесь делать со мной? Возьмёте ли вы незнакомца в свой Путь? Последнее слово монах выделил особым образом. Чуть склонив голову, женщина смотрела на него светлыми глазами. - Спрашивать надо Арнека, проповедник. Я одна не решаю ничего, кроме как за саму себя. А бежать нам пришлось, как ты верно заметил, вместе... И решать придется вместе. Но я спрошу тоже. Зачем мы тебе? Дач кивнул головой, соглашаясь с тем, что решать придётся вместе. - Мне? А кто я? Я себе не принадлежу, Ниева. Я принадлежу Отцу. Полностью. Я лишь послушный инструмент в Его милосердных руках. Если Он послал меня к вам - значит, я зачем-то вам нужен. А что нужно мне? Только лишь то, что хочет от меня Отец. - Допустим, - женщина пощекотала кошачье горлышко. - А что ты умеешь, проповедник? Ну, кроме того, что проповедуешь. Ты инструмент, говоришь. Но у каждого инструмента свое назначение. Для чего тебя может использовать твой бог? Монах задумался. - Ну... если кроме моей болтовни... я травник. Знаю множество лечебных... и не очень лечебных рецептов разных настоек и мазей. Вот, например... Он поднял с пола склянку. - Мазь. Заживляет порезы за несколько часов. Никакой магии. Просто невероятно увеличивает на время регенерацию. Потом, правда, жрать очень хочется... Взял другую склянку. - Эта настойка поможет перенести боль в течении нескольких часов. Голова ясная, а боли - не чувствуешь. Водка тоже неплохо притупляет боль... но соображать не можешь. Потом, конечно, тяжковато будет... Взял клубень. - Пирлуциум Нобилибус. В народе растение называется цветок Руз. Но клубни у него... очень сытные. Встречается в лесу. Даже если нет добычи - с голоду не умрёшь. Вздохнул. Посмотрел на посох. - Если уж сильно приспичит, могу посохом кого-нибудь больно огреть. Но - в самом крайнем случае. - В самом крайнем случае есть я, - это прозвучало с равнодушным спокойствием. - И не в самом крайнем тоже, раз уж вас таких двое. Но вот лечить я не умею... Не знаю, как с этим у Арнека. - Что ж... значит, пригожусь... Дач ненадолго замолчал. Вспомнил больную девочку и её безутешных родителей, что приютили его лютой зимой. Врачи высосали из них все деньги - не оставалось даже на еду. Его травы, настойки и мази тоже никак не помогли. В конце концов он просто неистово молился у ложа ребёнка... так, что сам не ел, не пил весь день и всю ночь... а наутро девочка проснулась здоровой. Он не знал, что произошло. Он даже испугался... Наверно, не стоит об этом говорить. - А чего вас стража ищет-то? Что вы такого натворили? - Арнека ранить не так уж и просто, - как оказалось, вор уже некоторое время стоял у входа и слушал разговор. - И да, это тоже стоило немало денег. Это "тоже" казалось частью какого-то давнего разговора. - А чего натворили... Украл я. Ее, - он кивнул на женщину. Монах подобрал упавшую челюсть с пола. Символически... - Э-э-э... - посмотрел на Ниеву. Не Прекрасная Дева из легенды. Посмотрел на Арнека. Снова на Ниеву. Про похищения принцесс и королев последнее время тоже не слышал. Монах последние годы вообще отвык оценивать людей по внешнему виду или общественному положению... Посему он не совсем понимал, почему могло такое произойти. Но Ниева вполне себе хорошо выглядела. На здоровье, кажется, не жалуется. Пожрать бы... так это любой горазд. - Не понимаю, - заключил он наконец свои размышления. - Арнек тоже не сразу понял, - успокоила его женщина и перевела взгляд на вора. - Тебя, может, и непросто, а мне может и потребоваться... От старых привычек трудно отвыкать. - Так, - взял на себя командование вор, и подхватил одну из своих сумок. - Костер тут жечь не стоит, так что пойдемте на волю. Там и обсудим, где я лопух, и чего еще не учел. - Пошли, - кивнул головой Дач, взял мешочек, клубни, поднялся и последовал за Арнеком. За время прогулки на охоту тот уже присмотрел подходящую поляну, и сейчас потрошил сумку. На свет появились пара складных котелков, небольшой топорик, пенал, с несколькими отделениями для специй, отдельная емкость для соли. Последняя упаковка была вытащена и со вздохом отправлена обратно. К появившимся из сумки вещам, он присовокупил тючок с мясом, завернутым в шкуру косули. - На тебе дрова или вода? - с улыбкой спросил вор у монаха. Женщина почему-то из обсуждения выпала. Ниева вышла последней, накинув плащ и надев перчатки. Попыток заняться готовкой или хотя бы предложить свою помощь она не делала, словно для нее ситуация, когда мужчины заняты хозяйственными делами, была совершенно естественной. Она только указала, где удобнее набрать воды, и ушла в лес. Оставив монаху оба котелка, в лес за сушняком и отправился вор. Поскольку это место явно обходили стороной, дрова он набрал быстро, а набрав - вернулся на поляну. Быстро разметив место для костра, он снял дерн, чуть углубил дно, воткнул по бокам пару рогулек, И закончив с приготовлениями, запалил костерок. Оставалось дождаться монаха с водой. Углядев между деревьями знакомую фигуру, он негромко подозвал ее. - Ниева, чего бродишь как ... - тут он замялся. Сказать "не родная" человеку, которого знал несколько часов, он пока не мог. - Как Лесная Владычица. Присаживайся. В ногах правды нет. Он кивнул на бревно, на котором сидел и сам. - Надо было проверить окрестности, - пояснила женщина, подходя к костру. - Времени много прошло, мало ли что могло измениться ... Она присела на бревно, стянула перчатки с рук. На тыльной стороне кистей льдисто блеснули узоры. - Лесная Владычица тут Блесна, - на неестественно бледном лице улыбка выглядела слегка жутковато. - Для нее святилище как раз дом. - Ох и досталось же тебе - чуткие пальцы вора прошлись по узорам на руках женщины. - Рассказывай, что еще надо, кроме доспеха. - Это метка ритуала, - отдергивать руку Ниева не стала. - Останется навсегда... Тяжелый доспех не подойдет - я не мужчина. Легкий не защитит от стрелы и тем более от болта. Так что - что-нибудь среднее. Но я беру скоростью, в меня попасть непросто. А вот отшельнику что делать? Посохом не отмашется ведь. - Местные кузнецы берут массовостью - задумчиво ответил Арнек. - Это, конечно, хорошо, но только в условиях Приграничья. Однако, если мы хотим заниматься чем-то серьезным, надо гораздо более серьезно отнестись к делу. А значит, нам прямой путь в столицу. - В столице и цены другие, - заметила Ниева. - Если я еще хоть что-то помню... Хватит ли денег? - Да кто же его знает, - усмехнулся вор. - Какие будут аппетиты и у тамошних оружейников, и у нас. Мне вот как-то надоело качество моего прежнего комплекта, и я решил завести себе новый. Чтобы его полностью оплатить, пришлось брать два Заказа. - Заказ - это ... - уточнила Ниева. - Контракт на исполнение. Заказ может быть к команде приключенцев - поди туда, принеси это, или вызволи кого, - ответил Арнек. - У нас обычно - зайди в конкретном доме, вынеси конкретную вещь. Бывают Заказы на убийство, на охрану, да мало ли что в голову придет? - На убийство? - Ниева повернула голову, глядя на него стальными глазами. - Вот еще я с Гильдией Убийц не связывался - проворчал вор. - Я и нашу-то Воровскую с трудом переношу. - Почему ты? - удивилась женщина. - Я себя имела в виду. - Убить кого-то в бою, это одно, - отозвался Арнек. - Впрочем, если дело дошло до боя, то про себя скажу - это уже никуда не годится. Не смог уйти, не смог скрыться, оставил следы. Какой я после этого мастер-вор? Но в бою мы хотя бы равны. А убивать людей в собственных постелях, не дав им и тени шанса... На это есть Гильдия Убийц, с которыми нормальные люди дел стараются не иметь. - Ты думаешь, я три сотни лет только в бою убивала? - хмыкнула Ниева. - Тут хоть есть ради чего. И раз уж на меня тратиться собрались - мне и добывать деньги, нет? - Не думаю, знаю что не только, - тяжело вздохнул вор, и сделал нечто такое, что удивило и его самого: он положил руку ей на талию, притянув к себе. - Нож - оружие не воина, но убийцы. Однако, мы команда? В светлых глазах мелькнули легкое удивление. - Ну, если ты не скажешь, что мне надо идти своей дорогой ... - Значит, команда, - подвел итог Арнек. - За те триста лет, которые ты поминаешь, условия несколько изменились. Так что позволь мне самому решать, какие Заказы мы принимаем, какие нет? Ниева чуть развела ладони жестом капитуляции. - Как скажешь. - Ох, кто же с тобой такое сотворил, - прошептал он. - Уже второй раз за сегодня жалею, что не стал некромантом. - Меня никто не превращал насильно, - спокойно отозвалась женщина. - Выбор пал на меня, я согласилась сама - послужить живым щитом тому, кто спас весь народ, честь, а не кара... Сердцем не становятся навечно. Лет пятьдесят по большому счету не такая большая потеря. Потом, когда награжденный уходит, его наследники отпускают стража. Мне просто не повезло. Наследники оказались слишком жадными... - Вот о них я и говорю, - чуть улыбнулся вор. - Так не добраться - придется воскрешать. С другой стороны, сейчас бы так не сидели, сложись все иначе. Без треска, без звука из-за деревьев появился задумчивый монах с котелками. Парочка сидела, обнимаясь. Он вздохнул. - ...Вот, прошу. А кого вы собрались воскрешать? - То ли вторых моих владельцев, то ли всех последующих, - отозвалась Ниева. - Хотя я бы сказала, что это пустая трата времени и денег. Я живу, а они нет, что можно сделать лучшего? - Да вот, выясняется, что несмотря на все убеждения, кое-кого хочется воскресить и убить снова, - Арнек нехотя снял руку с талии женщины, и развязал тросик с тючка с мясом. Поглядев на появившегося откуда ни возьмись кота, он улыбнувшись, вытащил кинжал, и отрезав четвертинку печенки, отдал ему. - А вот и еще непредвиденные расходы. - Ну, если котяра не будет наглеть, то он хотя бы будет защищать поклажу от крыс и мышей. Я вообще не знаю, чего он ко мне полез... вроде в таверне его сытно кормили. Монах подозрительно посмотрел на Ниеву и её руки. Эти рисунки... наводили на размышление. А беседы о воскрешении тех, кого давно нет, да ещё и с целью мести - то бишь повторного убийства, говорили о том, что они были злодейские злодеи. - Наказание за грех - смерть, - глубокомысленно изрёк он, достав нож и начав чистить клубни, - какими бы злодеями они ни были, возмездие они получили. Хотя нам, людям, может казаться, что этого недостаточно... Он посмотрел на весело пляшущие языки пламени костра. - Кто-то даже придумал теорию об огненном месте, где грешники мучаются вечно. Бррр... - Слышал я про такую религию, - вор нарезал мясо, посолил, и повесил котелок на перекладине - вариться. - А что скажешь про возможность провести вечность в качестве живого оружия и без собственной воли? - Тоже невесело, - вздохнул монах. - Кто ж был этими хозяевами? - Дракониды, - Ниева жмурилась на костер. - Потом люди. Разницы не заметила. Все это время, Арнек шил из шкуры мешочек. А когда удовлетворился результатом, нарезал печень ломтиками, поместил в мешочек и плеснул туда воды. А потом добавил специй. - В общем, что жалеть о несбывшемся? - сказал он. - Дач, ты какое снаряжение предпочитаешь? - Двуногие звери страшнее четвероногих, - подытожил монах. - Снаряжение? - Оружие, доспех, - пояснил вор, насухо вытеревший свой черненый кинжал, а теперь просто крутивший его в руке. - Не думаю, что может пригодиться, но нас всего трое. А банды бывают куда больших размеров. Ниева в одиночку всех не удержит. Кое-что достанется и нам. Я не большой любитель убийств, но постоять за себя смогу. А еще я слышал, что боевые лекари предпочитают тяжелый доспех и что-то ударное. - Ну... когда-то давно у меня был тяжёлый доспех. Лет пятнадцать назад... с тех пор кроме рясы я ничего не носил. Уже и забыл, как это делается. Да и посоха пока хватало... Я подумаю. А про себя подумал: "В этом ли воля Отца? Надо будет вопросить Его..." - И пятнадцать лет не тренировался, - заметила Ниева. - Тогда в случае драки прячься получше, проповедник... Неожиданно Дач усмехнулся. Не очень добро. - Я ж говорю... доспех не был нужен... посоха хватало. Отложив последний клубень, он встал и сходил за посохом. Убедившись, что рядом нет препятствий, взмахнул им. А затем... начал отрабатывать упражнения... Воздух гудел от быстрых движений... - Ха!.. - остановился он, выставив посох перед собой. Его конец мелко дрожал. Положив посох, сел на своё место. - Не совсем заржавел. Дороги не всегда безопасны даже для монахов, знаете ли... Послышались не самые привычные проповеднику звуки - несколько ровных хлопков в ладоши. - Браво, - оценила Ниева. - Но что-то легкое под плащ все же не помешает... Стрелы - они не разбирают, знаешь ли, монах ты или погулять вышел... - Жрецы Латандера предпочитают тяжелый доспех, щит и моргенштерн, - с улыбкой продолжил вор. - Впрочем, тяжелый доспех предпочитают почти все жрецы. И за щитом от стрел проще укрываться. А моргенштерн сам по себе пугает так, что к ним приближаться не так уж и хочется. - Зачем приближаться? - удивилась Ниева. - Кулек с тем, чем ты собак угостил, на стрелу, и по шлему... Сам выскочит из доспеха, даже развязать ремешки не успеет. - С кем вы сражаться то собрались, воинственные вы мои? - вопросил проповедник. - А это сильно зависит от того, чем мы собираемся заниматься, - улыбнулся Арнек. - На выбор: поселимся в городе или деревне, будем тратить деньги с моей последней вылазки. Не знаю, как тебя, а меня такая жизнь не сильно устраивает. Да и деньги имеют свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. Второй вариант: у нас тут почти готовая команда искателей приключений, как их называют кое-где. Есть воин. Есть вор. Ты говоришь, что являешься целителем. Но искатели приключений часто их находят. Часто неприятные. И от них приходится отбиваться. - Это будут проблемы приключений, - обронила женщина. Похоже, ее не занимала не только готовка, принимать какие бы то ни было решения относительно дальнейшего она тоже предоставила мужчинам. Арнек тревожно посмотрел на "нечаянно спасенную". Все было гораздо хуже, чем он предполагал поначалу. Но... Неужели этого не видит монах? Монах, прищурившись, посмотрел на собеседницу. Потом глянул на Арнека... тот тоже смотрел на неё, и во взгляде его читалась тревога. Ох, тяжёлая судьба была у этой женщины. По сравнению с ней - он всего лишь лист, колышащийся на ветру. Но - он всего лишь посланник. За ним стоит Тот, кто видит намного больше... Что ж... Он встал на колени, молитвенно сложил руки и сказал: - Возблагодарим же Господа, братия и сестры мои, за то, что Он свёл нас воедино, дабы мы другим помогали, и друг другу поддержкою были. Аминь. Сел обратно и стал как ни в чём не бывало нарезать клубни кусочками. По мере того, как он произносил слова молитвы, глаза у Ниевы становились все больше и круглее... Ладно, братьев и сестер можно было проглотить. Мало ли как у него в Ордене положено называть людей. Но вот с помощью другим он определенно погорячился... Хотяяяя... Можно помогать облегчить груз в карманах. Или облегчить жизненный путь. Путем пресечения оного... Там видно будет. - Аминь, - кротко согласилась она. Что-то в интонациях вызывало смутные сомнения, то ли она имела в виду, что и проповедник... - Поддержкою, говоришь? - вор поднялся с бревна и теперь крошил в варево какие-то корешки, что набрал не иначе как после охоты. - Поддержка, это хорошо. Только иногда поддержке приходится читать молитвы быстрее, чем в тебя летят стрелы. Сумеешь? Монах благодарно посмотрел на Ниеву. А в ответ вору хмыкнул. - Не пробовал. Надо будет проверить. После завтрака, плавно перетекшего в обед, Ниева сходила в святилище и вернулась оттуда со всем, что висело на седле: смотанная веревка, налучье с колчаном, заплечная - она же седельная - сума... Заодно прихватила все, что оставил в жилой пещере вор. Лошади, которая доставила сюда всех троих, нигде не было видно. - Идем или остаемся еще на несколько дней? - спросила она Арнека. - Дач, ты ничего не забыл в городе? - он переадресовал вопрос монаху. Монах посмотрел на кота. - Нет, меня ничего не держит здесь, - он встал, - что ж... пошли творить Божью Волю. Направо и налево... - Подожди творить и вытворять, - усмехнулся Арнек, перевязывая сумку так, что получился вещмешок. - Доберемся до столицы, там посмотрим, что да как. Кстати, Ниева. А тебе лошадь не жалко? - Блесна не моя, - отозвалась женщина. - Она дух святилища, ее дом здесь. И дальше, чем на одну ночь пути, она отсюда уйти не может. А днем и вовсе не показывается. Если попадется еще такое место по пути - могу позвать другого лунного скакуна. Но тоже только на ночь. - Я так думаю, что обойдемся, - улыбнулся Арнек. - Если понадобятся - по пути купим. Он затушил костер, положил вырезанный дерн обратно, и разместил инструмент по поясу. Пару раз подпрыгнул, проверяя - не звенит ли чего, и легко забросил вещмешок за спину. - Я готов. Пошли? Дач осмотрел себя, но прыгать не стал. Проверил лишь сандалии - не поистёрлись ли ремешки. - Я готов. Кот. Тебя как звать-то? Ты с нами идёшь, али как? Кот явно не был готов оставаться у святилища, когда остатки мяса собирались это святилище покинуть. Он вскарабкался по монашескому плащу и угнездился в капюшоне, уложив усатую голову на плечо Дача. Ниева при виде этого зрелища улыбнулась уголком рта, закинула суму за плечо и пошла по дорожке, на которой еще видны были следы лошадиных копыт, в сторону тракта. Дач ошалело посмотрел на кота. Оценил его манёвр. И сказал: - Кот... да ты умнее, чем хочешь казаться... Что ж. Наречённой мне властью Отцом Небесным, нарекаю тебя... Джином. Ибо ты дьявольски хитёр и умён. Пошли. Стараясь не сильно трясти животину, он поспешил за Ниевой. Недалеко от тракта женщина остановилась возле невысокого кустика с узкими зубчатыми листочками, словно облитыми прозрачной глазурью. - Подожди... Она сорвала листок, размяла его в пальцах, принюхалась и одобрительно кивнула. - Годится. Подошвы сапог натри, и в карманы положи немного. Сбивает собак с запаха. Вряд ли они будут все тракты обшаривать - но я еще помню поговорку про береженого и богов. - У нас эта поговорка тоже в ходу, - согласился вор и выполнил наказ женщины. - Я вот все думаю, не сильно ли сглупил, взяв медь, серебро и золото в таких пропорциях. Это ведь тоже, так сказать, моя визитная карточка. Правда, кроме имени, знать ничего не должны. - То есть теперь ты не Арнек? - спросил монах. - Мяу? - мявкнул из капюшона кот. - Это почему ты делаешь такой вывод? - с улыбкой парировал Арнек. - Ты сам сказал - им известно твоё имя, - пожал плечами монах, - если после твоих действий они на уши подняли весь город, то наверняка наймут охотников за головами. Посему, просто сменив имя, ты можешь избежать множества проблем... как я полагаю. И нам придётся меньше сражаться, если на нас нападут эти охотники. Я могу ошибаться, конечно. Дело твоё. - Резонно, - заметила Ниева. - Или это запрещено Гильдией? - Резонно, - отозвался, улыбаясь, вор. - Хорошо, до прибытия в пригороды столицы, зовите меня... Как хотите. Там я все равно известен. И - я не подчиняюсь Гильдии. В этом есть и плюсы, и минусы. - Властью, данной мне... короче. Касант. Или коротко - Кас. На одном языке - "прячущийся". Сойдёт? - Вполне, - отозвался вор. - Кстати, арнек, с другого языка - тень. Похож? - Пожалуй, - согласился Дач, - идём? - Сапоги смазаны, руки тоже, в карманах тоже чего-то осталось, - отозвался вор. - Если поспешим, к вечеру будет село с трактиром. Не поспешим... Будем ночевать в поле. Ниева, ты как? Выдержишь такой переход? - Бегом или шагом? - уточнила женщина. - Шагом, - с улыбкой ответил вор. - Не вижу проблемы, - отозвалась Ниева. - Проповедник, а почему ты снял доспех и надел этот балахон? - Я умер, - отозвался монах, - и когда воскрес... ну, символически... не буквально... переосмыслил свою жизнь. Сердцем принял истину, сказанную древним мудрецом - тот кто строит планы на год - садит пшеницу. На десять лет - садит дерево. А на столетия - учит людей. Я верю, что, помогая людям узреть истинный путь, мы строим истинное, вечное будущее. Он вздохнул. - Сильная магия, - с уважением сказала женщина. - Так даже дракониды не умели, чтобы умер - и воскрес. Даже символически. Правда, людей и деревья я бы все же поменяла местами... Деревья подольше живут, и вреда от них никакого. - Я много ходил. Я видел много людей. Сотни деревень, десятки городов. И ты знаешь... как бы плохо ни жили люди, или в какие бы пороки не погружались... я везде встречал тех, у кого в глазах... свет. Чистый свет. Они смотрят взглядом незатуманенным. Их немного. Но они есть. Ради них нужно стараться. Я могу выглядеть смешным, вести себя глупо... но почему-то только в этом случае они начинают прислушиваться. Ради них стоит жить и носить вретище. - Я дерусь, потому что дерусь, - обронила в ответ на его страстную речь Ниева. - И ко мне прислушиваются сразу, что бы я при этом ни носила. - Пока Байард мой не устал, Взлечу на перигорский вал, Пробившись через сеть засад: Пуатевинца жирный зад Узнает этой шпаги жало, И будет остр на вкус салат, Коль покрошить мозги в забрало, - продекламировал вор на ходу. - Ты же вроде не любишь убивать? - удивилась женщина этому внезапному представлению. - Бой - это одно. Там у противника есть тень шанса, - повторил свои слова Арнек. - А на деле труп - это помеха работе. Я мастер-вор, а не мастер-убийца. - Хорошо хоть мне принципы не мешают, - вздохнула Ниева. - Аминь, - снова вздохнул монах. Кажется, ему нужно было поразмышлять о том, что он увидел и услышал. День выдался хорошим - не слишком жарким, немного ветреным. Тракт был почти пуст. Редкие встречные жались к обочине, увидев троих людей, но успокаивались, разглядев монашескую рясу и женскую косу - опасной эту троицу тут же переставали считать, на Арнека вообще не обращали внимания. Пару раз проскакал патруль, на путников смотрели, но не задерживались - они служили друг другу неплохой маскировкой. Собак со стражниками не оказалось. Дорога тянулась среди перелесков, иногда поодаль поблескивала лента реки. Ниева шла ровным, размеренным шагом, не выказывая ни малейших признаков усталости, выбрав себе место в метре за спиной Арнека и чуть левее него. - Привал! - скомандовал вор, углядев в следующей прогалине, что-то напоминающее бревна для сидения. Подойдя ближе, можно было заметить, что именно так они и используются - поверхность дерева была отполирована многочисленными штанами проходивших здесь людей. Виднелось даже кострище. Он посмотрел на солнце, определяя время. Потом отстегнул флягу с пояса. - Надо кому? Оглянувшись на монаха, Ниева протянула руку. - Мне немного. Он протянул флягу женщине, при этом список будущих покупок пополнился флягой для нее. Больше пока в голову ничего не приходило. Сделав пару глотков, Ниева вернула флягу. Выглядела она при этом несколько задумчивой. - Я совсем забыла, как это - быть живой, - негромко пробормотала она. - Не уверена, что мне это нравится. - Что значит - "не уверена"? - переспросил Арнек. - Думаешь, что предыдущее существование было лучше? Ниева помедлила с ответом. - В нем это все представлялось несколько иначе, - наконец ответила она. - И если подумать, свои преимущества там были... Не обращай внимания. Привыкну. - Преимущества, недостатки, - проворчал Арнек. - Знаешь, предложили бы мне такое, я бы отказался. И всем друзьям бы отсоветовал. Хорошо, что у нас такое давно забыто. Ниева промолчала. Если у нее и были какие-то возражения, они остались при ней. Углядев удобную развилку в кроне неподалеку, женщина отложила налучье и поднялась - осмотреться было не лишним. - Опять ты за свое, - улыбнулся вор. - Нет тут никого кроме нас, я бы услышал. Присаживайся. И он кивнул на место рядом с собой. Ниева безропотно села на бревно, вытянула ноги. Устать она не успела, только разошлась, но отдых не бывает лишним. Как только женщина села, ей на талию, сразу же легла рука Арнека, и как прежде, на поляне, притянула к себе. - В прежнем состоянии, такое было бы невозможно, - доверительно сообщил он ей. - Или - не нравится? В светлых глазах мелькнула растерянность. Навыки бойца откровенно пасовали в ситуации, когда никого не требовалось убивать, а ответить что-либо было почти невозможно. Сказать "не нравится" - солгать отпустившему. Немыслимо. Хотя и решит проблему. Возможно, навсегда. Сказать "нравится" - возможно, получить давно привычную издевку. Ниева прекрасно знала, насколько отличается от людей. Народ, служивший драконидам, нельзя было спутать ни с кем. Их называли бледными слугами... и с точки зрения людей, выглядели эти слуги так, что можно было не проснуться, увидев во сне. Отнюдь не от восторга... Что же тогда делает Арнек - и зачем? - Почти невозможно, - рискнула она поправить вора, заодно обойдя вопрос, вызвавший ступор. - С точки зрения людей, прикоснуться к змее или жабе - приятнее. - Дело еще хуже, чем я думал сначала, - пробормотал вор, и чуть крепче прижал к себе женщину. - Однако, привыкай к мысли, что ты теперь человек. "Разве я не сказала, что привыкну?" - хотела было спросить Ниева. Потом поняла, что Арнек, похоже, имел в виду что-то другое. - Я постараюсь, - обтекаемая формулировка далась с некоторым трудом. Приказы выполняют, не обещают выполнить. Но привыкать, похоже, придется во всех смыслах... Сидеть было удобно и уютно. Забытое чувство. Но хорошее. Напряженные мышцы под ладонью вора ощутимо расслабились. Арнек это почувствовал, но так и не придумал, как отреагировать. Зато увидел, что время отпущенное на привал закончилось. И если они хотят успеть в трактир... - Отдохнули? - спросил он, едва ли не с сожалением отпуская женщину. - Тогда пошли дальше. Сделаем привал через пару часов, еще на полчаса... И там останется еще часа два до трактира. Должны успеть до темноты. Монах с подозрением косился на обнимающего Ниеву Касанта. Пока надо помнить это имя... И странно - она не сопротивлялась. Будь он на её месте - Ар... Кас уже б получил посохом по кумполу. Но он - не она. Кто его знает, что там на уме у этих женщин? Как говорится - кто поймёт женщину - тот святым при жизни считаться будет... Хотя... обычно понимать не очень сложно. Но Ниева - не обычная женщина всё же... - Кыс, - позвал Дач кота, - Джин? Котяра, нагулявшись и съев какую-то мышь, снова умостился в капюшоне. Всё же он слишком умён... для кота. - Мы готовы. Ниева подобрала налучье, поднялась за ними следом. До темноты так до темноты. В темноте не будет видно ее лица...