Двое. Продолжение истории.

— Эй, фриц, вставай, слышишь? — его трясли за плечо, — Как же там… steh auf, ясно? Герберт чуть не закричал. Едва удержался от того чтобы заговорить по-русски. — Ich bin krank! Mich muss behandelt werden. Zu behandeln! Verstehst du? Zu behandeln! — Щас я тебе такой баханде устрою! А ну вставай, твой мать! — Что здесь происходит?! — их прервал русский врач. — Да, фрица забираю. Командир приказал. — Значит так, молодой человек, — русский врач выглядел разгневанным, — В таком состоянии вы его никуда не повезёте. — У меня приказ, — начал было солдат. — У вас приказ его замучить в дороге? Вы его понесёте? Потому что ноги у него скорее всего распухли, и сапоги он надеть не сможет. Босиком поведёте? И далеко ли он у вас дойдёт? — Самойленко! — в дверь зашел командир разведчиков, — Долго тебя ждать? — Да, вот, товарищ доктор не отпускает… — стал оправдываться боец. — Тобой не доктор командует, а я. Живо тащи фрица в машину. — Так ведь… — Без разговоров! — Молодой человек, вы его убить хотите, или он вам живым нужен? — вмешался доктор. — А в чем дело? — Дело в том, что его сапоги для ходьбы не годятся. Он просто их не наденет. Ноги распухли от обморожения. Если вы поведете его без обуви, он умрет у вас к вечеру. Или к утру. Вам ясно, молодой человек? — Ну, так… — командир разведчиков крепко выругался, затем скомандовал, — Самойленко! Раздобудь фрицу валенки. — Да где ж я… — Да где хочешь! Приказ ясен? — Так точно, — уныло ответил солдат. — Выполнять! — Сколько возни с тобой, — командир разведчиков зло посмотрел на Герберта. Тот сжался ещё сильнее, хотя казалось дальше некуда. Русские солдаты вышли, доктор наоборот, подсел рядом на стул, позвал медсестру. Когда сняли повязки, он осмотрел раны и кисти руки и ступни, действительно распухшие и неестественно красные. — Забинтуй, пожалуйста, Лизонька, — врач встал со стула. Он вздохнул, посмотрев на Герберта, и перешел к следующему раненому на осмотр. Спустя час русские солдаты ввалились снова. В руках того, которого звали «Самойленк» были валенки и ватник. — Вот, одевай, — Самойленко положил ватник на стул и поставил валенки рядом с кроватью. — Kleiden Sie sich. Sie kommen mit uns, — командир разведчиков обратился к Герберту. — Wohin? — он постарался, чтобы в голосе звучало меньше паники. — Nicht zu viele Fragen zu stellen, — отрезал разведчик, — Самойленко, помоги ему одеться. Преодолевая себя, Герберт медленно поднялся, выпрямившись на койке и свесив ноги на пол. Самойленко наклонился и помог ему натянуть его собственные шерстяные носки поверх бинтов, а потом добытые валенки. Рубашка была на нём надета. Он сам надел китель, шинель и предложенный ватник, шапку. С рукавицами ему снова понадобилась помощь. Перебинтованными пальцами было сложно с ними справиться. — Спасибо, товарищ доктор, — командир разведчиков пожал руку врачу. Герберта вывели на улицу. Перед медпунктом стоял автомобиль-фургон. Судя по дымящейся трубе над крышей, фургон отапливался. Герберт немного расслабился. Ему не придётся идти самому и не придется жутко мерзнуть. Только выйдя за дверь, Герберт почувствовал, как мороз буквально вгрызся в руки и ноги миллионами крошечный зубов. Аж слезы навернулись на глаза. — Ну все, Самойленко, отправляйся, — обратился командир к своему подчиненному, — За фрица — головой отвечаешь! — Есть, товарищ командир! Герберта втолкнули в фургон. Там было очень тесно, но хотя бы тепло. Половина фургона была заставлена кассетами с плёнкой. Тут же стояла кинокамера. Человек, находившийся в фургоне, очевидно, был военным корреспондентом.