Двое. Продолжение истории.

На сей раз его привели в другую комнату. Там сидел человек в зелёном кителе советских войск, на столе перед ним лежали только чистые листочки. С правой стороны стояла чернильница с пером, а с левой лежала фуражка с красным околышем, синей тульей и красной звездой по центру. Перед столом был приставлен стул. — Bitte setzen Sie sich, — офицер, который собирался допрашивать Герберта встал и жестом показал на стул перед столом. — Rauchen wollen? — он протянул Герберту открытый портсигар. Герберт неловкими пальцами вытащил папиросу. Офицер предупредительно взял со стола коробок со спичками и, чиркнув спичкой, протянул её прикурить. — Dankeschön, — Герберт с наслаждением затянулся. — Lassen Sie uns beginnen. Wie heißen Sie? — спросил офицер, взяв перо и окунув его в чернильницу. — Herbert Meinert — Ihre Titel, die Nummer des Teils, Position. Герберт отвечал честно, но кратко. Понимая, что если он будет запираться совсем, к нему применят совсем другие методы допроса, он решил создать иллюзию сотрудничества. Врать тоже было опасно. Но можно было кое о чем умолчать. Он подкорректировал свою легенду, решив говорить, что сразу из школы шифровальщиков его послали на фронт. Тут важно было не запутаться с датами. Разведчик долго его не мучил. Это был краткий допрос. Потом снова вернули в камеру. Герберт старался бодриться, но плохое самочувствие и осознание того, что он ещё очень долго будет существовать вот так, в грязи, холоде и под постоянной угрозой издевательств, отнимали силы. Он вспомнил лес, шалаш и партизана… Алексея, который отогревал его и заботился о нём, несмотря на то, что в тот момент он был для него какой-то безликий враг. Да, он это делал по-необходимости, потому что Герберт был ценным «языком», но всё-таки с душой. — Drüben hinterm Dorfe steht ein Leiermann, und mit starren Fingern dreht er, was er kann. Как ни странно, несмотря на свою безысходность, песня подняла ему настроение. Он погрузился в воспоминания, отрешившись от действительности.