Двое. Продолжение истории.

— Алексей, — очень тихо позвал он, боясь, как бы тот громким ответом не выдал их, но ответа не было. Тогда он позвал еще раз. В слабом свете небольшого окошка он видел как голова Алексея дёрнулась, он приоткрыл глаза и посмотрел на Герберта. Взгляд был осмысленный, что несказанно обрадовало Герберта. Губы Алексея сложились и произнесли: — Фриц? Герберт чуть было не выдал своё коронное «Я нет Фриц, я — Херберт!» Но вовремя прикусил язык и только кивнул. — Я тебя освободить. Уходить… Он показал на лес и взялся за руку, чтобы снять путы. Герберт думал, что Алексей привязан веревками. Ножа у него с собой не было, так что он приготовился сражаться с узлами. Хотя бы ослабить верёвки и стащить их с рук. Но все было сложнее и легче одновременно. Руки Алексея были примотаны колючей проволокой. Проволоки было немного и найти её конец и размотать не составляло труда. Но это должно было быть очень болезненно для пленника.\ Герберт чувствовал ужасно себя виноватым, причиняя Алексею боль. Но делать все аккуратно и медленно он не мог — дорога была каждая секунда. Несколько раз, когда колючка была воткнута под углом, при её выдергивании Алексей сильно вздрагивал под руками Герберта. Но молчал. В этот момент Герберт непроизвольно замирал, поэтому ему приходилось потом снова себя заставлять продолжать. Распутав одну руку, он столкнулся с новой трудностью: Алексей едва мог стоять, поэтому сильно повис на второй, ещё примотанной руке, и проволока начала глубоко врезаться в тело. Герберт своим корпусом прижал Алексея в вертикальном состоянии к стволу дерева и вытянутыми руками стал разматывать проволоку. В таком неудобном положении повреждений было ещё больше, Герберт страдал почти так же сильно, как и Алексей. Он уже сам изранил руки об острые колючки, но почти не обращал на это внимания. Теперь надо было скорее скрыться в лесу. Собаки у бандитов не было, так что ночью они их не найдут. — Эй, ты чего? — негромкий и пьяный голос, как громом, поразил Герберта. Он обернулся, и голова словно взорвалась — вышедший из дома один из бандитов, подбежав, с размаху ударил его по голове. После второго удара, от которого голова взорвалась вторично, Герберт почти бессознательно закрылся руками, сжимаясь в комок и стараясь защититься от ударов. Потом он почувствовал какое-то движение. Где-то далеко какие-то голоса. Очнулся он в неудобной позе висящим на плече у человека, который его нёс. Ощутив, что Герберт зашевелился, Алексей спустил его на землю, посадив спиной к ближайшему дереву. — Ну, ты как, Херберт? — спросил он. К Герберту вернулось зрение. В темноте было плохо видно лицо Алексея. Но тот улыбался очень довольно, несмотря на подозрительные тёмные пятна на нём. — Ты как здесь оказался-то? — Герберт сразу как-то успокоился, увидев, что Алексей ничуть не изменился. Только открыл глаза, как Герберта уже закидал вопросами. — Я шоль в лагерь. Jungs. Провожаль. Увидель телега, решиль встречать. Oh! Последний возглас относился к попытке Алексея ощупать голову Герберта. Сильно болело слева над ухом, куда пришелся первый удар. Ещё очень болела левая скула. Видимо, туда нападавший ударил, когда бил вторично. — Ясно, ясно, — Алексей уже не слушал, осматривая голову Герберта на предмет повреждений. До этого у него не было времени — надо было скорее уносить ноги, — Значит, увидел от поворота, пошел навстречу, а дальше следил за нами до сторожки. — Ja, следиль, — Герберт поморщился и поднес кончики пальцев левой руки к месту на голове, где пульсировала боль. — Ну, спасибо, Херберт, — сказал Алексей с чувством, — Я твой должник. Герберт почувствовал, как в нем поднялась волна протеста. Это же он должник Алексея. Тот столько сделал для него. Тогда зимой, когда его подстрелили свои, приняв по ошибке за партизана, он вернулся и вытащил его. Так что в лучшем случае он вернул свой долг. — Nein, нет дольжник, — с жаром стал доказывать он. — Ладно, ладно, — капитулировал с лёгкой иронией Алексей. Точно так же он сделал, когда после многократного обзывания «Фрицем», немец взорвался и объяснил, что его зовут Герберт. — Всё равно, спасибо, — закончил он уже серьёзно, а не в обычной своей придуривающейся манере. Герберт, встретив его взгляд, почувствовал, что его с Алексеем связывает какая-то очень важная нить. Они с Алексеем не чужие люди и даже не хорошие знакомые, а нечто большее. Герберт не решался дать своему ощущению имя, слишком это выглядело невероятно. — Алексей, как ты справилься с Bandit?.. — Герберт себя чувствовал сейчас почти как тогда, когда Алексей принес из зимнего леса перчатки и шлем от униформы люфтваффе. — Да, — отмахнулся Алексей, — Задушил проволокой. Он посмотрел на свои руки — на них остались следы уколов от проволочных колючек из-за того что пришлось неаккуратно хватать проволоку. — Второй ещё у леса догнал, ему просто один раз по уху дал. Некогда было разбираться, когда Гришка прибежит с ружьем. Так что очухался, наверное, уже. Только мы уже тю-тю. Вдруг Алексей сложился пополам, сделал пару неуверенных шагов к ближайшему дереву и, обхватив его, согнулся еще ниже. Его стошнило. После этого он выпрямился, осторожно вытирая рот. — Похоже на контузию, — невесело усмехаясь сказал он, — Всё-таки Гришка, мерзавец, крепко меня отделал. Алексей тяжело опустился на землю рядом с тем деревом, которое обнимал, сев напротив Герберта в трех шагах.