Fifty days with Severus Snape

Многие путают со слабостью доброту. Прыгни выше головы, для храбрости, вот батут. Тут даже простую надежду сочтут за допинг. Путь от утопии до места, где тебя за мечту утопят. Те, кто знают правду, молчат, треплются лжецы. И каждый ищет золото, но большинству светит лишь цинк. Люди гибнут за металл — так было всегда, Но на этой частоте ты кем-то забытый сигнал. Кому — борьба, кому — порядок и уют. Одни жрут черно-белый хлеб, другие радугой блюют. И вариантов нет извлечь этот корень зла — Еще один засвеченный фото слайд…

— Поттер, вам не кажется, что детские капризы стоит отложить? — Снегг, всё ещё слабый, но (непонятно где) нашедший нужное зелье против ран, стоял на пороге комнаты и светил палочкой. — Вам уже почти семнадцать. Гарри отвернулся от него. Прислонился к развалившейся двуспальной кровати. Изогнутая металлическая спинка проржавела также, как и пружины, торчащие наружу. — Вам всё равно не понять. — И резких заявлений тоже достаточно, — на удивление мягко произнес Снегг. — Поттер, считайте, что я не хотел говорить то, что вы услышали ранее. Извините меня. Гарри обернулся. Северус смотрел в упор, будто и не извинялся вовсе, а наоборот — оскорблял. — Не принимается, — качнул головой юноша. — Как это? — еле слышно пробормотал зельевар. — Я тут распинался, помогал, а вы теперь в позу встаете из-за пары дурацких слов? — Никуда я не встаю… — О, ещё как, — усмехнулся мужчина. — Набивать себе цену, Поттер, вы всегда умели. И кстати, бывало, что у вас это получалось. Например, когда вы вызвали меня на дуэль… Знаете, если вдруг так получится, что один из нас падёт, в чем, лично я, не особенно сомневаюсь теперь, то мне кажется, вам станет легче. — Вы же не собираетесь даровать мне пощаду, — с вызовом ответил ему Гарри. — Сами сказали, помните? — Помню, — Снегг сделал движение к оконной раме, где торчали осколки пыльного стекла. — Но как гласит китайская мудрость: даже одно рисовое зерно способно перевесить чашу весов в решающий момент. — Уж не хотите ли вы сказать, что даете мне шанс на спасение? Северус не ответил. Он опять посмотрел на Гарри странным долгим взглядом. Смотрел прямо в глаза. Что он видел там? Лили. Память о ней жила в нём, и он не отрицал этого. Но мальчишка стал за последнее время слишком уж неотъемлемой частью его жизни. И это пугало. Да, они совместно вляпались в неприятности, что весьма странно, ведь обычно эту миссию брал на себя только гроссмейстер Дамблдор. Северус не хотел бы думать, что Поттер ищет у него защиты и понимания только сейчас. В безвыходном, как им обоим (уже) кажется, положении. Не хотел бы думать, что Поттеру абсолютно до лампочки у кого клянчить помощи: у Дамблдора ли, у Снегга-Пожирателя под прикрытием, у самого Волан-де-Морта. Нет, Гарри Поттер не должен ронять себя настолько в его глазах. Даже если для этого придется его убить. Убить как героя, а не как сопливого мальчишку, тычущегося ко всем подряд взрослым — авось, повезёт. Северус пришел бы в бешенство от того, что Гарри, считаясь Избранным, уверен только в том, что Дамблдоровские постулаты годятся для борьбы со злом. Нет, они годятся. Само собой. Волшебник-Дамблдор был уникален в своём роде. Умнейший человек, наделенный поистине огромным потенциалом. Его школа — это поле для экспериментов и для изучения теории магии. Но что касается мира магглов и магов, как единого целого в системе, где одно не существует без другого — Дамблдор не смог бы помочь Поттеру. Снегг был уверен в этом. — Получается, что я теперь, на самом деле, совсем один? Обреченность в голосе и скукоженная поза Поттера привели Снегга в замешательство. Он всегда нервничал, когда кто-то рядом с ним впадал в истерики или же в меланхолическую депрессию. — Поттер, завязывайте с пессимизмом. — И всё? — юнец наделся на другие слова. — Ваши родственники… — Снегг сделал небольшую паузу. — Вы не жаловались на проживание с ними, но, как я осведомлен, они не испытывали к вам никаких близких чувств, так? — Да. — Так, к чему же жалеть их? — А вам кажется, что сожаление о несказанных вовремя словах — это высшая слабость? — Гарри понял, что эта тема опять приведет их в тупик. — А что было с вами, когда вы потеряли мою мать? Напомнить? — Поттер, — Северус стиснул зубы. — Родственников не выбирают. — Гарри моргнул несколько раз и задышал чуть глубже. — Они были не при чем. Жили так, как умели. Он мог их не трогать… — Сожаление об умерших — не слабость, Поттер, — сказал ему Северус. — Но слабостью всегда является уныние. — А в вашем случае — это остервенение, да? — Я хоть чем-то пытаюсь ускорить сердечный ритм. — Вот как? Адреналина мало? — Гарри посмотрел на него с недоверием. — Я никогда не был сентименталистом. Но и отпетым тираном не был тоже. Большинство никогда не должно видеть тебя настоящего. Кроме нескольких избранных лиц. Если вы видите во мне зачатки человеческого сострадания и честности — спасибо. — А вы видите во мне только сопливого мальчишку, который ни на что не годен. — Хорошо, если вас это хоть немного успокоит — я окажу посильную помощь в ваших делах. Пока это… будет возможно, — сглотнул Снегг. — Так лучше? — Профессор, как вы решились на это? — На что? — Северус отошел от окна и присел на край кровати. — Убить Дамблдора, — набрался храбрости Гарри. — Я знаю, что вы были близки с ним. Он доверял вам. Больше, чем нужно. И у меня есть только один вопрос: почему вам? — Иногда нужно идти от противного, Поттер, — сказал волшебник. — Иногда привычная логика не работает. Нужно перевернуть своё представление о мире. — Перевернуть, — проговорил Гарри, задумавшись. — Как перевернуть? Поверить в то, что вы — хороший? Или, может, Волан-де-Морт тоже не опасен? Может, мне просто нужно смириться с мыслью о том, что он меня прикончит? — Не настолько радикально. — Не настолько?! — воскликнул Поттер. На улице послышались голоса. Они, то рычали совершенно по-собачьи, то затихали и взрывались яростными ругательствами. Несколько Пожирателей смерти приближались к дому. Снегг опознал их быстрее, чем Поттер, и притаился возле косяка. — Они обыщут дом, — сказал зельевар шепотом. — Прячьтесь. — Куда? — Куда угодно. Гарри осмотрелся. Кто разберет этих Пожирателей? И как вообще устроен их мозг? Где они ищут в первую очередь? Их предупредили? Задняя стена рассыпалась на кусочки от летящих заклинаний, обнажая и без того уж «голую» комнату. Пожиратели ввалились всей толпой. Среди них был высокий крепкий брюнет, с огромной плетью в руках и злобным, голодным взглядом. Этот взгляд напомнил Гарри случай, связанный с Дадли Дурслем, когда тот, увлекаясь ещё непопулярным жанром научной фантастики, перечитывал запоем книги про звездную армаду, сражающуюся за мир на своей планете, но путем убийства людей и других обитателей Галактики. Поттер никогда прежде не думал, что влечение сынка Вернона (который за свою жизнь не открывал ничего кроме желтой газеты из-под мусорного ведра в туалете), перейдет и на него. Гарри помнил горящие глаза Дадли, сидящего на кухне посреди ночи в заляпанном халате с книгой в руке и пачкой чипсов в соусе. Эти глаза говорили о том, что неважно, какие у тебя родители и какое воспитание, если ты нашел то, что на самом деле дает тебе ощущение комфорта. Дадли перестал проситься в парк аттракционов, перестал клянчить новый скутер, даже не просил больше двадцати подарков на каждый свой последующий день рождения. А ведь было дело, количество коробок не вмещалось в комнату… Летом, после первого курса Хогвартса, Гарри и Дадли были оставлены одни — тяжело заболела мать старшего-Дурсля, и Петунья уехала с мужем. Конечно, они наняли сразу троих сиделок, но те пришли в тихий ужас от поведения избалованного мальчишки. Гарри пришлось взять это на себя — именно тем летом они провели три дня, как настоящие братья. Гарри понял, что Дадли не совсем пропащий. Хотя бы потому, что они вместе читали книги и тот не кидался оскорблениями. Оба. Ночью. С пакетом чипсов. Читали книги про далекий мир межпланетных рас и бластеры… — Здесь никого! — гаркнул Пожиратель, стоящий совсем рядом с Поттером, трансфигурировавшим (довольно удачно) в старую вешалку. — С чего им сюда соваться? — А с того, — Яксли вошел следом и посветил палочкой вокруг. — Это дом его родителей… — Чего, думаешь, он соскучился по этой старой вешалке? — рослый Пожиратель рассмеялся басом и толкнул Яксли плечом. — Вряд ли. Пошли. — Снегг — паскуда. Повелитель должен узнать об измене. — Да ты спятил, — шикнул второй. — Повелитель и Снегг всегда обходились без чьих-то доносов. Они сами решат свои проблемы. И если Снеггу вдруг понадобится исповедь, то я уверен, нас звать не станет. — Ну, мы же взяли на себя его отказную с этими магглами, — сказал Корбан Яксли. — Пусть помнит мою доброту. Вешалка сзади чуть пошатнулась. — Что это? — напрягся Пожиратель. — Где? Гарри готов был клясться, чем угодно: Снегг работает и на Лорда, и на Хогвартс. Всё. Сомнений больше нет. Конечно, занять выгодную позицию — половина успеха. Он сам так говорил недавно. Тварь. Двуличная тварь. — Идём, но имей в виду, что если Повелитель будет расстроен, я скормлю тебя оборотням на ужин! Когда они вышли, ругаясь и запинаясь об обломки бетона и куски стекол, Гарри восстановил свой истинный облик. Достал из кармана треснувшие очки. — Профессор? — позвал он. Тишина была ответом. — Я знаю, что ты один из них! Я точно это знаю! Снова никаких звуков. — Сражайся прямо сейчас! — Гарри надрывал глотку, забывая, что Пожиратели недалеко ушли. — Снегг! — Напрасно звал ты, юноша, увядшей душеньки воспоминанья! — пропела Беллатриса, резко влетая в помещение. Гарри от неожиданности свалился на пол, палочка выпала из его руки. Укатилась в неизвестном направлении. — Вот ты и попался!