МоноХром. Вольфрам

      Дегтярев ворвался в холл прачечной так, словно брал здание штурмом - стремительно, порывисто, нервно. Вик едва поспевал за ним. Стоявшего у дверей медпункта часового майор походя отпихнул плечом, будто и не видел его.       В комнате, на единственной кровати, застеленной даже с постельным бельем - чистым, что совсем уж невероятно! - лежал мужчина, крепкий на вид, но изможденный, как и положено только что вышедшему из комы человеку. Тот самый Бродяга...       Вику он был смутно знаком. Не так, чтобы лично. Просто Вик видел его среди Старших Братьев, и был наслышан о его делах на благо клана. Но куда больше в «Монолите» о Бродяге говорили как об опасном предателе, о «неверном». Проповедник, пока был жив, требовал Бродягину голову, слал по его следу убийц. Но вот он - живой и относительно здоровый, а где сейчас Проповедник?       Дегтярев подлетел к постели, ухватил Бродягу за плечо.       - Жив, курилка? - выдохнул он, - Что-нибудь болит?       - В данный момент - плечо, - поморщившись, ответил тот. - Вот это…       Майор отдернул руку, будто обжегшись.       - Черт! Извини... Я просто...       - Не извиняйся, - улыбнулся Бродяга. - Лучше скажи: долго меня не было?       - Ну, какое-то время. Неделю, две... - Дегтярев пожал плечами, - Я не считал.       - Так уж и не считал? - фыркнул Бродяга и тут же снова поморщился. - Голова раскалывается, да и устал я.       - Ты же спал, как хорек! - возмутился майор. - Когда устать-то успел?       В комнату вошел здешний врач - лейтенант Роговец - тот самый, что не так давно угощал Вика психотропными пилюлями. Выглядел старлей озабоченным, суетливым и будто бы даже виноватым. На Дегтярева старался не смотреть, и вообще, кажется, пытался сделаться маленьким и незаметным.       - Это в порядке вещей, товарищ майор, - тихо сказал он. - Кома - все-таки не отдых, не сон. Ему бы действительно поспать...       Дегтярев резко обернулся к Роговцу.       - Ты, старлей, помалкивай и делай свое дело. Он мне здоровый и активный нужен. Времени в обрез.       Вик впервые видел майора таким. Казалось, тот был не в себе - взбудораженный, порывистый и словно озлобленный на всех вокруг. Прямо не человек, а нерв оголенный.       Учитывая, что связывало их с Бродягой, это можно было бы объяснить, но Вик все равно не понимал. Дегтярев никоим образом не походил на истеричку, да и в более опасных ситуациях был спокоен и весел.       - Товарищ майор, вы, конечно, вроде как главный, - осторожно сказал Роговец. - Но врач здесь все-таки я. И я буду решать, что и как делать.       - Ты врач по глупой случайности, - возразил Дегтярев.       - Какой уж есть, - вздохнул тот. - Отойдите, пожалуйста. Могу вам даже успокоительного дать. Хотите?       Майор молча покачал головой, отошел в сторону.       - Серый, ты не шебуршись, - мягко сказал Бродяга. - Он дело говорит: схавай какую-нибудь таблетку, что ли? И скажи - ты не пошутил про неделю-две?       - Не пошутил он, - вместо Дегтярева ответил Роговец. - Вы были в коме. А кома - лучший способ незаметного перемещения во времени.       - Знаешь, я чертовски рад, что ты жив, - глухо и уже куда спокойнее произнес майор. - Да и очнулся ты, надо сказать, вовремя.       Роговец уколол Бродягу в вену, и тот зашипел, больше от неожиданности, чем от боли.       - Почему вовремя? - спросил он. - Что-то случилось?       - Случилось, - Дегтярев кивнул. - Монолит жив. И возвращается в город.       Роговец невольно присвистнул.       - Леш, если ты кому-нибудь расскажешь, удавлю лично, - предостерег майор. - Не хватало нам еще паники по всем фронтам.       - Уже молчу, - кивнул Роговец.       - Следовало ожидать, - со спокойной, какой-то сонной улыбкой сказал Бродяга. - Я и не думал, что он сдохнет. Максимум, на что рассчитывал - выбраться вместе... - и он адресовал чуть более теплую и живую улыбку Дегтяреву.       Вику казалось, что он тут лишний. Вроде тайком проникшего журналюги-борзописца, жадного до «горячих» подробностей. Может, в этом и была задумка майора - предъявить Бродяге живого, очеловечившегося монолитовца? Да нет, бредовый план, бессмысленный какой-то. Видимо, он и впрямь - случайный наблюдатель.       - Мы выбрались, - покивал Дегтярев. - И это целиком твоя заслуга. Я просто вытащил тебя оттуда, как умел. Но то уж - дело техники…       - Будет время, - вздохнул Бродяга. - Расскажешь все и подробно. Но не сейчас, ладно, Серый? Я вижу, здесь еще кто-то из наших... - он выразительно кивнул в сторону Вика, а потом и обратился к нему: - Ты-то сам как это пережил? Тяжко пришлось?       Вик, признаться, смутился и не знал, что сказать.       - Да, несладко. Помучился твой коллега, - устало улыбнувшись, ответил за него майор. - Тут вообще дурдом был форменный. Ты все веселье пропустил. Хотя, наверное, оно и к лучшему.       - Пожалуй, - согласился Бродяга.       Роговец тем временем прощупал его пульс, посветил тонким фонариком в каждый глаз. Кивнул.       - Полчаса, не больше, - словно извиняясь, сказал он Дегтяреву. - Потом крепкий, здоровый сон.       - Хорошо, - вместо майора ответил Бродяга. - Сам всех выгоню, если придется.       - Так я и поверил, - уныло и беспомощно вздохнул Роговец и вышел.       Дегтярев шагнул к койке, замер над Бродягой; они смотрели друг на друга и молчали. Вик не видел лица майора, но Бродяга улыбался - тепло и устало.       Вику тоже хотелось уйти, но он не решался даже пошевелиться, будто неосторожным движением мог спугнуть, сломать нечто неосязаемое, звонкое и очень важное.       - Я ждал, - после долгого молчания сказал Дегтярев. Протянул руку, почти коснулся Бродяги - и тут же отдернул подрагивающую ладонь. Сунул ее в карман, будто ненужную, досадную помеху.       - Я вернулся, - тихо сказал Бродяга.       И звучало это, словно пароль и отзыв.       В комнате стремительно темнело, наступала ночь. А эти двое все стояли в сгущающейся тьме, глядели друг на друга, и никак не могли насмотреться.       - Свет включить? - осторожно спросил Вик.       - Как хочешь, - не обернувшись, ответил Дегтярев.       Настольная лампа засветилась слабо, тускло, но даже это обрадовало вдруг Бродягу.       - Уютно как. Хорошо... - сказал он. - Темнота надоела. Не поверишь, Серый, насколько. Я только сейчас это понял.       - Рад помочь, - буркнул Вик.       И снова установилось это звенящее молчание, в котором ему не было места.       Майор подошел еще ближе, опустился на корточки рядом с кроватью.       - Так что ты думаешь? - спросил он Бродягу. - Не совсем вовремя, понимаю. Но, подозреваю, времени у нас действительно в обрез. Монолит же в курсе, кто его так жестко отшлепал. Наверняка, злой, как черт, и собирается мстить. Чуешь, чем это пахнет?       - Керосином, полагаю, - Бродяга коротко рассмеялся. - А вот что я по этому поводу думаю... Я думаю о еде. О воде думаю, холодненькой. Вообще ледяной, чтобы зубы ломило. Говоришь, две недели прошло? Считай, я все это время и не жрал, и не пил.       Дегтярев покачал головой, обернулся к Вику.       - Слушай, не в службу, а в дружбу: сходи к Роговцу, надыбай поесть-попить, что там медицина позволит, а?       Вик кивнул и вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Признаться, он испытал облегчение. Быть третьим лишним - всегда тяжело.       Он вернулся минут через пятнадцать - намеренно не торопился, давая майору и Бродяге время побыть наедине. Им наверняка было, что сказать друг другу с глазу на глаз.       Но они, на первый взгляд, даже не пошевелились и все время молчали - так Вику показалось, когда он вошел в комнату с котелком кулеша - кто-то из бойцов накашеварил густую похлебку из тушенки, круп, и вообще всего, что подвернулось - и флягой теплого сладкого чая.       - Ужин прибыл, - хрипло сказал Бродяге Дегтярев, тронув его за руку. Тот встрепенулся, словно до этого спал. Посмотрел на Вика.       - Как звать тебя, брат? Или подобное обращение уже неуместно?       - Викарий. Хотя лучше просто Вик. А насчет «брата», признаться, несколько неуютно, - он улыбнулся, поставил котелок и фляжку на прикроватную тумбочку. - Пережиток гнилого буржуазно-монархического прошлого, так сказать.       - Вик, значит. Как я понял, ты на нашей стороне, - Бродяга протянул ему руку. - Это хорошо. Хорошо, черт возьми.       У него оказалась твердая, сухая ладонь и очень сильные пальцы - почти, как у майора Дегтярева. Вик примерно такого и ожидал: еще один сильный человек. Сильный, открытый и честный.       Он отчего-то знал это. Может, это был некий род телепатии - очередное наследие Монолита, а может - просто обыкновенная интуиция. Но в Бродяге Вик безо всяких сомнений признал надежного и верного товарища.       - Да, хорошо, - согласился он.       - А сейчас иди, отдыхай, - улыбнулся ему Бродяга, - Всем нам скоро силы понадобятся.       И Вик вдруг ощутил, как он на самом деле устал, а еще понял, что просьба эта - вовсе не просьба, а самый настоящий приказ, которому сложно, да и не хочется противиться. А уж скрытой властности - неоспоримой, светлой, обещающей защиту и покровительство, свободной от ошибок и заблуждений в словах Бродяги - немереная прорва! И лично для Вика он куда авторитетнее майора Дегтярева, потому что, хоть это и «пережиток прошлого»... Но Бродяга был и остается могучим Старшим Братом.       - Точно, - Вик невольно улыбнулся, - Пойду спать.       «Через пару часов поговорим», - сказал без слов Бродяга. То есть, он всего лишь дважды моргнул, причем медленно так моргнул. Выражаясь поэтически - дважды смежил веки.       Но Вик все понял.       Да, он и сам, как недавно выяснилось, оказался Старшим Братом, но - буквально последнего, истерического призыва, когда над Монолитом уже «люстру вешали» - вот эти двое и «вешали». Именно так становились полковниками двадцатилетние юноши в гражданских войнах Америки и России, так взлетал Наполеон. Так, в Великую Отечественную политрук, поднявший роту в самоубийственную атаку, коли оставался жив, возвращался с поля боя уже не младшим лейтенантом с сиротливой звездочкой на погоне, а трехзвездочным старлеем, а то и капитаном.       Но куда ему до настоящего Старшего Брата - избранного из десятков претендентов и пережившего истинное Посвящение, а не урезанный и, по сути, формальный обряд? Тем более, до единственного из Старших, кто осмелился восстать против Монолита?       «Поговорим, конечно», - адресно подумал Вик, мысленно обращаясь к Бродяге. Он уже успел забыть, что прежде это был вполне привычный способ общения с младшими. Особенно - со своими. Некоторые из Старших не говорили вслух месяцами, а то и годами, обходясь лишь мысленными приказами. Удивительно, но этот способ сработал и сейчас.       Бродяга кивнул.       «Я разбужу тебя, - прозвучал его голос в голове Вика. - Держи оружие наготове, прочисть мозги».       «Хорошо», - ответил он одними лишь глазами.       И - вышел, даже не взглянув на майора. Дегтярев наверняка был озадачен происходящим, но виду не подал. А может, и уловил что-то из их безмолвного разговора - все-таки он весьма подкован по части всяческих «сверхъестественных» навыков. Шаман же, легко видит «четвертое измерение». Да и в мозговых финтах Вика, кажется, разбирается куда лучше него самого. Но - майор не был под властью Монолита, и ему никогда не стать Вику настолько близким и авторитетным, как Бродяга.       В коридоре, у самой двери, за которой был обширный кабинет и - уютной кладовочкой - каморка самого Вика, Дегтярев догнал его, осторожно тронул за плечо.       - Я не понимаю, что происходит, - признался он, - Но знаю, что меж вами, - майор выразительно качнул головой в сторону Бродягиной «палаты», - что-то этакое есть. На что даже я не могу повлиять. Если честно, это пугает. Но и интригует тоже. Вы же о чем-то договорились?       - Я ни о чем с ним не разговаривал, - как можно ровнее ответил Вик.       - Конечно, конечно, - покивал Дегтярев. - К чему монолитовцам такие условности, как вербальное общение? Но я не о том, не о недоверии. Я прошу тебя: будь с ним осторожнее. Сам, наверное, понимаешь: я пока что боюсь всякой пылинки, что на него падает.       Во взгляде майора были неподдельные страх и боль. Он сейчас походил на перепуганного родителя, дрожащего над смертельно больным ребенком. И его можно было понять. Вик же видел, чувствовал: это не просто прихоть, не банальное влечение плоти - все куда глубже, серьезнее. Высоковольтная такая связь между этими двумя: встань слишком близко - и дуга испепелит.       - Понимаю. Все будет хорошо... Серый, - пообещал Вик. - Просто дружеская беседа с глазу на глаз, о прежних деньках. Так можно?       - Если сам Бродяга этого хочет, - вздохнул Дегтярев. Похоже, такая постановка вопроса его действительно пугала, и он бы хотел это пресечь, но не мог.       - Он хочет, - кивнул Вик. - А ты ему не мама-папа-опекун, товарищ майор. Привыкай.       Это было дерзко, смело и даже нагло, учитывая, что Вик, если разобраться, всего лишь военнопленный, и максимум, на что может рассчитывать - худо-бедно еду, воду и туалетную бумагу. Показалось даже, что Дегтярев сейчас не выдержит и все-таки выплеснет всю свою неуверенность и страх в один-единственный размашистый удар, расставляющий все по местам и заменяющий часы нудных диалогов.       Но он только улыбнулся мягко и вроде бы даже виновато.       - Да, придется привыкнуть. Просто... осторожнее, ладно? Побереги его. Не для себя, не ради общего дела. Сделай это для меня, - и Дегтярев крепко сжал его плечо.       Этот жест был куда красноречивее удара. Вик невольно сглотнул подступивший к горлу ком и кивнул.

***

      Он так и не сумел заснуть. Просто лежал в темноте и ждал. Бродяга вошел в каморку неслышно - даже дверь не скрипнула.       - Пойдем, - без лишних объяснений позвал он.       Вик поднялся, подхватил винтовку.       - Серый спит, - пояснил Бродяга, когда они потихоньку спустились на первый этаж.       Часовые видели их, но кажется все на этой стихийной военной базе уже уяснили: эти двое - ВИП-персоны, которым можно почти все. Потому никто и ни о чем их не спрашивал, и они вышли под ночное небо - безлунное и практически беззвездное, словно над городом висели облака или некая дымка...       - Теперь поговорим, - сказал Бродяга, присев на обрезок ржавой трубы. - Готов слушать?       - Готов, - кивнул Вик.       - Спокойная ночь, правда? - Бродяга огляделся вокруг, откровенно наслаждаясь ночной прохладой, тишиной да и вообще окружающим миром, по которому успел соскучиться.       - Да, спокойная. Даже удивительно.       - Затишье перед бурей. Ты это имеешь в виду?       Вик молча кивнул.       - Мы оба имеем это в виду, - подтвердил Бродяга. - Интересно, правда?       - У дураков мысли сходятся, - улыбнулся Вик. - Может, в этом дело?       Тот покачал головой.       - Сам же понимаешь - это все неспроста. Тебя не удивляет, что мы сейчас говорим, не издавая ни звука?       И ведь они и впрямь общались при помощи телепатии, или чего-то подобного: прямиком из головы в голову. А Вик только-только обратил на это внимание.       - Здорово, - усмехнулся он, действительно ничуть не удивившись. - Ты, значит, можешь мои мысли читать?       - То, что ты сам позволяешь, не больше. Но это даже к лучшему. Как думаешь, почему мы такие?       Вик пожал плечами. Ответил голосом, вслух.       - Монолит это сделал. Прощальным жестом, перед тем, как уйти.       - Думаешь, нас избрали для чего-то? - спросил Бродяга. - У него был резервный план?       - Это вряд ли. Не более, чем слепой случай. Ты многое пропустил, как я понял. Так вот: мы - исключение из правила. Остальные просто свихнулись. Но если Монолит хотел использовать нас в будущем, мог бы подобрать людей полояльнее.       Бродяга засмеялся негромко и беззаботно.       - Тут ты прав, - сказал он опять-таки голосом, безо всякой телепатии. - Мы те еще бунтари-инсургенты. Дефектные, так сказать. С точки зрения Монолита, конечно. И в этом, кстати, наша с тобой сила. Помнишь, как он умеет подчинять?       Вик кивнул, невольно поморщившись. Не самые приятные воспоминания все эти методы единения и сплочения клана.       - Мы ему не по зубам, - продолжил Бродяга. - И этим нужно воспользоваться.       - Воспользоваться? - насторожился Вик. - Ты едва очнулся, а уже какие-то планы строишь? И воспользоваться... Не нравится мне это слово. Не хочу, чтобы мною пользовались.       Вик сказал, что думает, но при этом понимал: если Бродяга захочет, если прикажет, он не будет спорить - просто сделает, что нужно и даже с радостью и аффектацией лихого новобранца. Все-таки и без Монолита Старший Брат - больше, чем командир.       - Я и не собираюсь тобой пользоваться, - успокоил его Бродяга. - Для тебя же не секрет про меня и Дегтярева?       Вик сдержанно кивнул.       - Да, нас с ним многое связывает. Можешь залезть мне в голову и убедиться: я без преувеличения готов отдать за него жизнь. И готов жить ради него, даже если совсем невмоготу. Но с тобой мы связаны куда сильнее. Мы и соврать-то друг другу не можем, - Бродяга криво усмехнулся, словно этот факт его злил. - И связь у нас злая, нехорошая. Я бы предпочел, чтобы ее вообще не было. Ну, знаешь - подружиться вполне обычным, человеческим способом, а не так - силком и через Монолит. Но - что есть, то есть. Мы с тобой почти одно целое. И это целое кое-что умеет, кое на что способно.       - Чего ты хочешь? - вздохнул Вик устало. - Я не буду никуда лезть: дам тебе шанс соврать или хотя бы подсластить пилюлю.       - Я хочу отправить тебя к Монолиту, - помолчав, ответил Бродяга. - Прости, подслащивать пилюли - не мой профиль.       Вик засмеялся. Не от того, что стало весело. Скорее, наоборот. Он же понимал, что Бродяга не шутит, не пытается его разыграть. И понимал, что не сможет отказаться.       - Это не потому, что ты мне мешаешь или неприятен, - поспешил оправдаться тот, - Просто иначе ничего не выйдет. Я знаю, что ты умеешь, и примерно представляю, для чего тебя хочет использовать Дегтярев.       - Опять это гадкое слово, - поморщился Вик.       - Печально, но факт: у каждого из нас своя роль в том пиздеце, который здесь скоро начнется. И все мы так или иначе будем использованы. Наша задача: чтобы нами не стал пользоваться Монолит. Это будет уже по-настоящему страшно.       - Ну и как ты задумал меня к нему отправить? Я должен в плен сдаться?       - Почему сразу в плен? Пойти добровольцем. Причем, нужно постараться сделать это с искренним рвением.       - А зачем?       - Чтобы лучше узнать его, втереться в доверие, так сказать. И быть нашим... ну, Штирлицем вроде как, - Бродяга улыбнулся мягко и виновато. Ему было откровенно стыдно за то, о чем он просил. - Но самое главное: ты не сумеешь использовать... да, опять нелюбимое тобой слово... Ты не сможешь использовать свой дар. Дегтярев, кажется, надумал называть это тульпами. Так вот, ты не сумеешь, если сначала не сконтачишься с Монолитом.       - Мы с ним разве недостаточно в свое время... наконтачились?       - Не достаточно, - покачал головой Бродяга. - Он изменился, стал в чем-то даже сильнее. И сложнее. Ты не справишься, если не узнаешь его. Мы - не справимся.       Вик молчал. Смотрел по сторонам, в темноту, на громадные тени домов, в небо, где по-прежнему было маловато звезд, а те, что остались, светили тускло и уныло. И все вокруг казалось таким же тусклым и унылым, словно весь мир окунули в серую хмарь.       - Знаю, звучит это все гнусно...       - Это Дегтярев придумал? - неожиданно спросил Вик.       - Нет, - признался Бродяга. - Он даже не в курсе. И лучше пусть так и остается до поры. Серый слишком... - он замялся, поскреб небритую щеку, - …слишком хороший человек, чтобы согласиться на такое. Он не простил бы себе подобного финта ушами.       - А ты, значит, практичный циник? - усмехнулся Вик.       - В том, что касается Монолита, мы оба - практичные циники, - мрачно ответил Бродяга. - Потому что знаем, каков он, и на что способен. А Серый, к сожалению… хотя нет, к счастью - не знает. Догадывается, но не знает. А значит, может наломать дров, наделать глупостей. Ты, наверное, заметил, что он всегда вроде как самый умный? Чаще всего так оно и есть. Но не в этом случае. Сейчас он запросто перемудрит сам себя.       - Может, тогда ты пойдешь к Монолиту? - едко усмехнулся Вик. - Ты же тоже того... - он пошевелил пальцами у виска, изображая сверхъестественную мозговую активность.       - Если б не появился ты, я бы, наверное, так и сделал, - тяжко признал Бродяга. - Оставил Серого - лишь бы он не полез на рожон и не свернул себе шею - а сам двинул к Монолиту. Но он не подпустил бы меня к себе и на пушечный выстрел. Это же я его... скажем, нокаутировал и выбил с ринга. А Монолит таких вещей не прощает. Сам знаешь - ему что-либо прощать вообще не свойственно. Так что меня просто прикончили бы на подходах. Дурацкая, бестолковая смерть, но я бы все равно попытался. А теперь у нас есть шанс по-настоящему его уничтожить. Ты - этот шанс, - он ткнул в сторону Вика пальцем и повторил: - Наш реальный шанс.       Вик молчал и смотрел на Бродягу. Ему очень хотелось, чтобы тот врал, хитрил, пытался хоть как-то его подставить. Тогда, наверное, он смог бы отказаться, послать Старшего куда подальше.       Но Бродяга был честен и открыт. Похоже, единственный из Старших, кто оставался таким постоянно. И не нужно было уметь читать мысли, чтобы верить ему.       - Так что скажешь? - спросил он осторожно. - Я не приказываю, даже не настаиваю. Прошу.       - Ты же знаешь ответ, - Вик горько усмехнулся, поправил на плече ремень винтовки, отвернулся от Бродяги, уставившись в темноту напряженно затихшего города. - И, кажется, Дегтярев не должен ничего знать, пока я не окажусь достаточно далеко?       - Верно, - признал Бродяга.       - А как ты объяснишь ему мое отсутствие? Даже если я уйду прямо сейчас, уже утром тебе придется все рассказать.       - Скажу, что тебя Монолит за мозги цепанул, и ты ушел к нему.       - Вряд ли поверит. Ты же врать совсем не умеешь.       - Мне - поверит, - вздохнул Бродяга. - Есть у меня такая сомнительная власть...       - Она называется «доверие», - мрачно подсказал Вик. - Замечательная форма власти, если честно... Бродяга...       - Что?       - А мне так запросто уходить, как есть?       - Ну вообще-то я кое-что тебе в дорогу припас, - смутившись, ответил тот. - На всякий случай...       Вик рассмеялся.       - А все ж, ты редкостная падла, брат! Ты же даже не сомневался, что я сделаю именно так, как велено. Иллюзия, блин, свободы воли? Ха-ха три раза... Опять, как встарь, ты - Старший, а я - расходный материал?       - Нет, - сдавленно произнес Бродяга. - Ты не расходный материал. И я тебе не Старший. Я тебе...       Он вдруг затих.       Вик резко обернулся.       Бродяга сидел, ссутулившись, опустив голову, и выглядел несчастным донельзя.       - Ты мне - кто? - требовательно спросил Вик, хоть и было это тяжело: что ни говори, как ни отрицай, а Бродяга все равно оставался для него неоспоримым авторитетом. Это был уже вопрос самого их человеческого существа - природы, физиологии, если угодно. Если даже Монолит исчезнет насовсем, связь эта вряд ли сломается…       - Ты давно знаешь Дегтярева? - Бродяга глянул на него снизу вверх, отчего стал выглядеть еще более несчастным.       - Нет, не очень, - Вик покачал головой, - Пару-тройку дней. Хотя, признаться, кажется, что давно.       - Это его суперспособность, - улыбнулся Бродяга. - С ним всегда так: день за три, как на фронте. Но скажи: он тебе кто?       - Не знаю, - пожал плечами Вик. - Хочется назвать его другом, но это как-то странно. Я же его практически не знаю...       - Считай, ты сам ответил на свой вопрос. Кто ты для меня? Это странно, но хочется назвать тебя другом. Наверное, это заразно - потребность и одновременно умение заводить друзей.       - И врагов, - добавил Вик.       - Да, врагов Серый тоже плодит походя, - согласился Бродяга, а потом снова поднял на него просительный взгляд: - Не будь врагом, ладно?       - Постараюсь, - вздохнул Вик. Огляделся вокруг, посмотрел на небо. - Скоро утро, светать начнет. Если мне уходить, то сейчас.       - Я буду на связи. Ты поймешь, - Бродяга выразительно постучал себя пальцем по виску, недвусмысленно намекая на телепатию.       - Лишь бы Монолит не понял, - буркнул он. - Тащи припасы, да я пойду...       Пять минут спустя Вик уже шагал по темной, словно глухой подвал, улице.       Он не знал ни куда идти, ни кого конкретно искать. Сейчас ему просто хотелось оказаться подальше от прачечной, от Бродяги, от Дегтярева и вообще от всей этой малопонятной интриги.       Шагать было легко и на удивление безопасно: Вик, хоть и шел практически вслепую, а все же каким-то образом ощущал аномалии и обходил их, даже не задумываясь. Мутанты во всем городе притихли, как перед Выбросом - их Вик тоже чувствовал, пусть и издалека. Почти в каждом подвале, в кучах строительного хлама и металлолома кто-нибудь, да прятался: слепые собаки, снорки, даже пара контролеров и кровосос. И никто из них не пытался не то, что напасть, а хотя бы просто пошевелиться, переползти в нору поглубже или выглянуть «на разведку».       Так Вик и прошагал до набережной, до гулкого безлюдного здания речного вокзала. Спустился к реке, сел у самой воды. Под ногами плескались волны, в нескольких метрах от берега пускала круги разгулявшаяся рыба. Все это казалось на удивление ладным, правильным - настолько, что запросто можно было представить, будто нет вокруг никаких опасностей, в темноте не таятся обезумевшие враги и хищные мутанты, ожидая прибытия вновь восставшего Хозяина этого города.       По небу за рекой потянулась синяя полоса. Пока еще едва заметная, но с каждой минутой - все четче и шире. Приближался, выползал из-за горизонта рассвет. Вик чувствовал, практически знал: еще до того, как появится солнце, он встретится с Монолитом. Не мог объяснить, откуда у него такая уверенность, как не мог объяснить и кучу других странных вещей и внезапных прозрений. Но - не удивлялся и не сомневался. В конце концов, это Зона и это Монолит. Здесь случаются и четвертое пространственное измерение, и материализованные мыслеобразы-тульпы, и таинственный, жуткий, но по-своему прекрасный подземный мир Припяти, и неожиданные совпадения, и сверхъестественные предчувствия - все эти невероятности уже стали для Вика нормой жизни. Нет, он не разучился удивляться, просто перестал сомневаться и воспринимал все, как должное.       Он растянулся на траве, уставился в темное небо. Теперь оно было куда яснее, прозрачнее, как и все вокруг. Серая хмарь исчезала, истаивала, и Вик догадывался, почему: Монолит совсем близко. Подобно урагану, он нес разрушение, гиблый мрак и распад, но в центре этого урагана, как и положено, были штиль и благодать.       Монолит приближался. А Вик... нет, не боялся - просто ждал этой встречи, как пациент ожидает дантиста-зубодера, предвидя неизбежную боль.       Уже рассвело так, что можно было читать, не напрягая глаз, когда рядом с речным вокзалом стало вдруг шумно и людно. Сталкеры, при оружии, нагруженные скарбом, словно для дальнего похода, появлялись буквально ниоткуда - десяток, два... Вик на всякий случай взял на изготовку винтовку, но - всего лишь на всякий случай. Сталкерам было, кажется, совсем на него плевать, да и друг на друга тоже. Они ходили по обширной площади, озирались по сторонам, что-то негромко бормотали - будто туристы в каком-нибудь Эрмитаже.       Вик чувствовал и их - примерно так же, как мутантов и безумных монолитовцев ночью. Ощущение было странное, но при этом смутно знакомое: Вик не мог отделаться от мысли, что перед ним - самые натуральные дети лет пяти или шести, просто выглядящие, как взрослые мужики.       Он догадался, хоть и не сразу, что и сам когда-то был таким же. И Бродяга был, и десятки, сотни других людей. Эти дети-взрослые - новобранцы возрожденного, но пока еще совершенно «сырого» клана - та глина, что после соответствующего обжига станет тверже камня.       Когда на площади набралось сорок человек, Вик перестал считать. И без того ясно: их слишком много по сравнению с гарнизоном Дегтярева. А если к ним присоединятся недобитые психи, засевшие по всему городу... Для военных ситуация станет откровенно безнадежной.       - Надо же, кто-то еще остался! - весело воскликнул кто-то рядом с Виком.       Он обернулся.       За спиной его стоял подтянутый, пружинистый, моложавый человек с ясными, живыми глазами. При этом - несколько карикатурный обликом, несерьезный какой-то со своими пижонскими бачками, длинным носом и оттопыренными ушами. Но от этого лихого молодца на Вика словно кипятком плеснуло - он невольно отшатнулся.       Это был Монолит во плоти. Не просто наместник, наподобие покойного Проповедника, а сам Монолит в человеческом теле.       «Он меня сейчас раскусит! - в панике подумал Вик. - Даже Проповедник читал людей, как газеты, а уж сам Монолит сумеет докопаться до таких глубин, о каких я и сам не знаю».       Что делать? Бежать? Слишком поздно. О таком Бродяга, похоже, не подумал…       «Подумал, еще как подумал, - раздался вдруг в голове Вика его голос. Словно аудиозапись или какой-нибудь архивный файл: - Расслабься и попытайся ни о чем не думать. Положись на интуицию. Говори, что в голову придет».       - Смотрю, ты из моих, - сказал Монолит, скользнув взглядом по комбезу Вика. - Из потерявшихся... - он протянул руку. - Меня зовут Локи, но ты знаешь, кто я на самом деле, так?       Вик пожал его руку и тут же ощутил, как словно бы невидимое щупальце протянулось внутри его мышц, до локтя, до плеча, по шее и - в голову, в самый мозг.       «Не думай! Расслабься!» - скомандовал Бродягин голос.       Каким чудом Вику удалось не думать и действительно расслабиться - непонятно. Нашел все-таки в себе силы и смелость. А может, сработал приказ Старшего... Если так - была в этом некая своеобразная ирония.       - Да, - кивнул он. - Я - Викарий.       - Я знаю тебя. Знаю, кто ты, - улыбнулся Локи. Улыбка его показалась Вику нехорошей, зловещей какой-то. Неужели что-то понял?       - На то ты и... тот, кто ты есть. А я... - он тяжело вздохнул. - Я потерялся. Без тебя было плохо: страшно и одиноко. Но я ждал. Знал, что ты придешь. Верил...       Вообще-то Вик так не думал, да и слова были совершенно не его. Он лишь отстраненно наблюдал, как его подсознание или что-то другое с Бродягиным голосом технично выкручивается из опасной ситуации.       Локи расплылся в улыбке. Положил ладонь на плечо Вика, слегка сжал.       - Это ничего. Я вернулся. Ты снова дома. Вспомни: я обещал, что никогда не брошу своих чад. И тот, кто со мной - спасется. Как видишь, я исполняю свои заветы, Викарий. Исполняй и ты.       Вик почтительно склонил голову.       - Вот, товарищи мои и соратники! - громко и торжественно объявил Локи, повернувшись к сталкерам-«болванчикам», - Именно такой веры и преданности жду я от вас. Перед вами живой свидетель: со мной - дом, братство и покой. Без меня - одиночество, безумие и ужас!       Он приобнял Вика за плечи.       - Пойдем, друг мой. Нас ждет новое будущее, новый мир. Но нам предстоит много работы. И ты мне в этом поможешь...