МоноХром. Вольфрам

      Серп стремился в Припять, а Мартин сидел у него на хвосте цепкой гончей.       Поступь его за спиной Серп ощущал слухом, нюхом, зрением: тот не церемонился, прокладывая себе путь по темному лесу. Трещали и порой валились с корня молодые деревца, бежали потоком мелкие зверьки - словно от лесного пожара или землетрясения.       Словом, Мартин был в гневе - и не щадил никого. Серпу даже подумалось: а не попались ли под горячую прибалтийскую руку неплохие, в общем-то, парни - Чейз и Рашпиль?       Ночью лес был совершенно неуютным. Даже если сбросить со счетов аномалии - к ним-то всякий опытный сталкер привычен, они, можно сказать, добавляют некоторой извращенной уютности пейзажу. Нет, лес был неуютен совершенно по-иному. Бывалому Серпу здесь было не по себе, но как это объяснить - неясно. Отдаленные предки его, типичные крестьяне средней полосы, как-то уже на генетическом уровне впитывали страх перед ночными дебрями, их воображение наполняло лес чудовищами и всяческими врагами рода человеческого. Серп, воспитанный в канонах рационального мышления, тем не менее, боялся этой ночной лесной темноты, как и его прародители. Генетика, мать ее.       Рука то и дело тянулась к автомату, но автомат он, кажется, потерял, когда устроил суматошный спурт к Шару. Сперва отсутствие серьезного ствола пугало: у него в распоряжении остался только нож и десятимиллиметровый «глок» - пистолет по-своему серьезный, где-то на просторах Гренландии суровый ледовый патруль «Сириус» из такого ствола белых медведей валит. Но к нему всего тридцать патронов: пятнадцать в пистолете и еще столько же - в запасном магазине в кармашке кобуры. То есть, для Гренландии с ее белыми медведями этого, может, и достаточно, но даже для одного дня в Зоне маловато. Особенно сейчас, когда все так туго закрутилось: Монолит, «Монолит», новый «Монолит», собранный из говна и палок, в смысле, из наглухо отморозившихся свободовцев и назгулов-полутрупов, странная компания Дегтярева, ученые, военные, а где-то по фону даже сам Семецкий и Зона знает, кто еще.       А где во всей этой круто заваренной каше место самого Серпа? С кем он? И много ли значит, много ли может изменить?       Он остановился перевести дух, прислонился к дереву.       - Я сам по себе, - сказал тихо.       - Не совсем так, - ответил вдруг кто-то. Голос был неприятным, хотя в чем конкретно - Серп объяснить не мог.       Он схватился за пистолет, но этот неизвестный лишь засмеялся. Смех его оказался еще более неприятным, причем звучал одновременно со всех сторон.       - Бесполезно. Если только ты не задумал прострелить себе башку.       Серп догадался: мерзкий голос - его собственный.       - Ну, хотя бы с этим разобрались, - снисходительно произнес тот. - Значит, дальше будет проще.       - У меня что, шизофрения? Какой-то параноидальный бред?       - Ну, ты копнул! - хихикнул голос. - Учебников по психиатрии начитался?       - Объясни по-другому, - потребовал Серп с вызовом.       - Считай меня мелким бесом. Или не очень мелким.       - Значит, шизофрения. Одержимость обычно именно так объясняется.       Голос снова мерзко засмеялся.       - Все, что творится у шизиков, берется из их собственных мозгов. А я - настоящий, не воображаемый. Просто живу в твоей башке.       - Информационный паразит, значит... - предположил Серп и тут спохватился: он разговаривал с самим собой в полный голос, а это крайне недальновидно, когда прячешься от погони в ночном лесу. Слышимость-то охренительная.       - Сам ты паразит, - бес, кажется, обиделся. - Паразиты бесполезны, даже вредны. А я тебе, почитай, самый близкий друг и помощник. Хотя ты, дурень, пока этого не понимаешь. Вот, кстати, первая весомая помощь: сейчас заткнись и слушай меня. Меньше ста метров к северу - трое людей по твою душу. Пока что они нам с тобой не по зубам, так что будем оперативно уходить огородами. Для начала оглядись...       - Шутишь, демон? Темно, хоть глаза коли. Тут разве что наощупь, - напряженно прошептал Серп и вдруг понял, что он видит в этой темноте, словно вокруг не ночь, а пасмурный вечер - все серо и тускло, но даже читать можно, не напрягаясь. Покруче всякого прибора ночного видения.       - Считай, аванс, - сказал бес. - Ну, и полезная приблуда. Мне ой, как нужно в Припять, а кроме тебя, иного транспорта не предвидится. Так что давай работать на общее благо.       Серп хотел было возмутиться на столь пренебрежительное отношение: что он, лошадь, что ли? Но бес опередил его, рявкнув:       - Тихо, дурак! Это я могу говорить, потому что, кроме тебя, меня никто не слышит. А ты внятно разговаривать, не используя голосовые связки, так и не научился. Так что молчи и слушай. На шесть часов, метрах в тридцати - здоровенный дуб. В корнях - промоина, вроде пещеры. Схоронись там и не вылезай, пока не скажу.       Серп про себя выругался, но сделал как было велено. Нашел дуб, нашел и промоину. Действительно, объемистая берлога меж толстых корней. Можно не только человека, а, пусть и не самую объемную, но - целую легковушку упрятать.       Он забился вглубь, привалился к уютному корню. Ему бы сейчас суетиться, хвататься за пистолет, но Серп чувствовал себя на удивление спокойно. Даже шастающие в сотне метров враги не особо беспокоили.       - Правильно понимаешь, - одобрил бес. - Можешь пока покемарить немного. Полноценно поспать не получится, уж извини. Мне нужно будет воспользоваться кое-какими твоими... скажем так, талантами.       - Как это - воспользоваться? - шепотом удивился Серп.       - Тихо, блин! - снова шикнул бес. - Хочешь подробностей, вот тебе аналогия: если ты - транспорт, что тебя, кстати, совершенно напрасно обижает, я побуду бортстрелком.       - Это как?       Бес тяжело вздохнул.       - Просто доверься мне. Тебе все равно придется, даже если не очень хочется. Сиди и не отсвечивай.       Серп тут же ощутил легкое головокружение, звенящую слабость, какая бывает перед обмороком. Тело его обмякло и словно размазалось по дубовым корням, и собрать его в привычно твердое состояние казалось чем-то сверхсложным.       - Что ты со мной сделал?! - закричал Серп.       - Во-от, уже учишься, - вдруг похвалил бес. - Правда, с моей помощью. Прости, что посадил на временные костыли в виде роскошного пятизвездочного паралича, но, заметь, ты уже оформил возмущенный крик, не издав ни звука. Так что, думаю, сработаемся...       И он улетучился. То есть, само ощущение его присутствия пропало. А разжижающий паралич остался. И некое сверхзрение.       Закрыв глаза, Серп видел лес, словно был даже не птицей, а белкой, перескакивающей с дерева на дерево.       По лесу брели аккуратный и практически бесшумный Мартин, его не совсем ручной доктор Чейз и окончательно ручной Рашпиль. Жутковатый прибалт шевелил червями, точно головоногий моллюск щупальцами - деревья и пни ими ощупывал, нюхал воздух. За ним, вцепившись обеими руками в пистолет, шагал Чейз. Док быстро учился: шаг его стремительно легчал, руки не дрожали, и даже пульс не сильно частил. Попади он в распоряжение Монолита, мог бы стать не просто рядовым братом, а, к примеру, каким-нибудь замом по медико-биологическим вопросам, с его-то знанием живых существ и их болевых центров. Сам же Мартин мог быть отменным наследником Проповедника, не то, что жалкий Рашпиль или эгоистичный, чрезмерно самовлюбленный Локи.       Бесу было бы лучше с Мартином - это Серп ощущал весьма четко. Порхая меж верхушек деревьев, его нежданный «пассажир» жадно облизывался и хотел к своим собратьям, набившимся в здоровенного прибалта, словно горошины в стручок. Но Мартин был силен: он подчинил бы себе всех бесов, заставил служить, как сделал это с червями.       Серп - слабее. Ему и с одним не справиться. И не потому, что воли не хватает, а потому что цели совпадают - его, Серпа, и беса, которого он словил, коснувшись Черного Шара. Мартин же навязывал им свою непреклонную волю, загонял в рабство, в темницу собственного разума - и потому был пока еще жив.       - Хорошее рассуждение, салага, - в голосе беса слышалась откровенная похвала.       - С какого я тебе салага-то? - возмутился Серп, притормозив слова на полпути к голосовым связкам.       - С того, что - пиздюк еще, в психо-метафизическом плане. Желторотик, одним словом. Но - сумел привлечь внимание. Считаешь себя выше Проповедника, Исповедника, Экклезиаста? Неплохие были ребята, способные. Бродяга, прошлый твой командир, как ни странно - мужик. Покруче всех перечисленных. Остальные - вообще субстрат. Ну а ты - салага. Это если политкорректно. Считай, среднее офицерское звание. Но могу и пиздюком звать, мне без разницы…       Бес продолжил незримо скакать по ветвям, а Серпу оставалось лишь наблюдать.       Перед Мартином вдруг взметнулись палая листва и мелкий хворост. Вихрь затанцевал на тонком «хвосте», преграждая ему и его спутникам дорогу. Серп явственно ощущал: этот смерч сотворил он, только не по своей воле.       Бес действительно работал за бортстрелка: взял под контроль телекинез Серпа и теперь творил странные вещи. У него самого подобных возможностей, кажется, не было. Или были, только Серп не научился толком ими пользоваться?       А бес тем временем развлекался...       Началось все с того, что смерчик, предварительно зарядившись колючей хвоей, выстрельнулся прямо в лицо Мартину. Тот отмахнулся, приняв это за шальной порыв ветра. Он еще не знал, что это только проба пера.       Следующий выпад достался Чейзу. Бес сорвал на него тяжелую ветку с высокой сосны и едва не прихлопнул мозгляка, да тот оказался нервным и бдительным - ловко отскочил в сторону, да еще и на удивление метко пальнул из пистолета на звук. Серп даже почувствовал, как пуля просвистала сквозь бесово бесплотное тело.       «Вот вам и мозгляк! Либо слишком везучий, либо...» - что могло быть «либо», Серп додумывать не хотел: страшно стало. Что, если это не везение, а - сама Зона?       И едва эта мысль оформилась, как бес сдулся до мелкого пакостника. Его хватало лишь на то, чтобы развязать шнурки или задуть спичку при костровище.       Вздуйся на него сейчас хоть целый отряд свободовцев во главе с их легендарным Максом, или весь по списку спецназ «Долга» - бес только обрадовался бы. Но эта троица вгоняла его в панику. Да и Серпа, если честно, напрягала - очень уж эти люди были напористы.       - Сядем им на хвост, - с нарочитой бодростью заявил бес, вернувшись. - Проследим.       Но Серп не обольщался: если уж даже бесплотный приживала был напуган, то ему самому, сделанному из мяса и костей, против Мартина тем более не светило.       Или все же светило? Именно потому, что он из мяса и костей?       В итоге Серп выбрался из промоины и на почтительном расстоянии двинулся за Мартином со свитой. Так всю ночь и проползал - от колоды к колоде, от берлоги к берлоге. И в конце концов, вымотанный собственным телекинезом и чужим навязчивым страхом, стихийно вырубился под уютной темной елью.       Проснувшись, выполз из-под мясистых хвоей ветвей, отмахнулся от назойливых смолистых шишек, так и норовивших приклеиться к неосторожному человеку, зажмурился: красное рассветное солнце даже в лесной чаще слепило.       Что там снилось в потерянный урывок времени, Серп не помнил - муть какая-то, да бредовина с тошнотным послевкусием. По-настоящему имело значение лишь то, что Мартин со своей шайкой успел оторваться на неопределенное количество километров.       Нужно было догнать, остановить, да хоть бы глотки им перегрызть из остатних сил, что еще были в их с бесом распоряжении!       Серп зевнул, потянулся, хрустя суставами, и пошел, куда глаза глядят. В смысле, доверился интуиции - или, вернее, своему бесу. Тот, конечно, молчал, поперек не лез, но присутствие его явственно ощущалось, и Серп знал: даже если закрыть глаза, бес сам его поведет и ни об одну ветку не даст запнуться.       Вот только куда? Ночью этот мистический приживала казался совсем уж потухшим и, может, сейчас в его же интересах держаться от Мартина подальше? А может, и вообще от людей?       - Вот это поклеп и навет, - проявился бес. - Я не трус, если ты об этом. Я осторожен. И если б я не осторожничал, ты бы сейчас уже остывал, обсиженный мухами. Да и я тоже. Этот Мартин просто обнулил бы меня на квантовом уровне. Поэтому нам с тобой нужно действовать с умом, подгадать время. Ну, и самим немного подрасти в силенках.       - Это как? Протеины жрать и штангу тягать? - хмыкнул Серп.       - Тоже не повредит, - невозмутимо ответил бес, - Но вообще-то я думал уравнять шансы. Есть еще один Собиратель.       - Собиратель?       - Я, например, Собиратель. А два других Собирателя достались Мартину. Если он возьмет третьего...       - Что это вообще такое?       - Про Воландеморта слышал? Были у него такие штуки - крестражи. Вот мы - что-то вроде них, но - для Монолита. А заодно собираем для него силу.       - Что за сила?       - Объяснить не смогу. В ньютонах, вольт-амперах и прочем она не измеряется. Сила - и все тут... Так вот, Мартин взял двух Собирателей. Ты - только меня. Если схватишь еще одного - сумеешь с ним побороться. Если схватит он - не факт, что сам Монолит, такой, какой он сейчас, против него выстоит…       Бес все болтал и болтал, а сам тем временем вел Серпа в неизвестном направлении.       Вокруг мелькали деревья, коряги, канавы, ручьи. То справа, то слева возникали аномалии: швырялись молниями, гудели пламенем, взбрасывали листву, хвою и ветки, но самого Серпа не задевали - может, попросту не могли и оттого бессильно злились. Все-таки бес, или Собиратель, или кто он там еще, сам по себе - отличная защита от зловредных проявлений Зоны. Этакий «оберег-в-себе», если угодно.       Ноги Серпа месили болотную хлябь, шлепали по илистым ручьям; под ботинками чавкал сырой мох - похоже, бес вел его по низине, по укромным неудобствиям, куда нормальный человек не сунется. Зато для кровососа и еще какой слизистой дряни тут - самое раздолье. Пиявки-мутанты, например. Или мерзкие сороконожки длиной в человечью ногу - у этих вместо мух вороны и слепые псы в меню проходят. Серп видел их разок - на окраине Припяти, в полузатопленных подвалах и дренажных каналах - и больше встречаться не хотел.       От мысли о сороконожках его передернуло, и тут же захотелось выбраться из низины на сухой, прогретый солнцем склон. Однако ноги не послушались: бес снова бесцеремонно захватил тело.       - Так быстрее и безопаснее, - пояснил он. - Напомню: мы с тобой в одной лодке. Погибнешь ты - и я исчезну. Так что не дергайся, и дай мне сделать дело.       Серпу ничего другого не оставалось, кроме как подчиниться.       Сырая низина вскоре стала не такой уж низиной и совсем не сырой. Прибавилось колючих кустов и жестких сухих стеблей, через которые продираться было не только тяжело, но и больно. Бесплотной твари-то все нипочем, а вот у Серпа за пять минут такого променада оказались в кровь ободраны руки, шея, досталось и лицу. Царапины зло саднили, кровь неприятно липла меж пальцами и привлекала мошкару.       - Ты бы поаккуратнее, - сказал Серп. - Тебе-то похуй, а мне ты таким макаром глаза на ветки насадишь. Не хотелось бы ослепнуть вот так, за здорово живешь.       - Нытик ты, - проворчал бес. - От сурового монолитовца, который еще и сбежать сумел, стоило бы ожидать большей... крутости, что ли?       Но стал «рулить» аккуратнее.       На шорох и треск кустов из какой-то берлоги выбрался любопытствующий кровосос, сунулся с гастрономическим интересом, но остановился, как вкопанный, буквально в паре шагов от Серпа, недоуменно хлюпнул щупальцами и ретировался, едва ли не с почтительными поклонами.       - Интересно, за кого он меня принял? - спросил Серп.       - Скорее, уж меня, - поправил бес. - А за кого меня может принять местное чудище? За чудище пострашнее. За самое страшное, если уж на то пошло.       В безмолвном «голосе» чувствовалось нечто, похожее на гордость и самодовольство. Все-таки этот Собиратель был сущим ребенком. И доверять такому свою жизнь...       - Как будто у тебя выбор есть! - фыркнул тот. - И я не ребенок, чтоб ты знал. У нас другие мерки времени. А вести себя по-детски - это же весело. Не будь занудой.       И Серповы ноги сами собой пошагали дальше. Причем настолько задорно, что пяткам больно стало. Бес колотил каблуками по земле, словно пытал силы подпрыгнуть на манер корейского героя Хон Гиль Дона - выше сосны.       С какой скоростью метры и километры стлались под ноги, Серп сказать не мог - но окружающая местность проносилась мимо так, словно он в автобусе катил.       - Не так быстро, конечно, но кое-какие официальные рекорды спортивной ходьбы мы сейчас бьем, - заявил бес с азартом.       - Да уж не сомневаюсь, - проворчал Серп. Ему от этой пешеходной гонки по пересеченной местности было ни хрена не весело: он весь взмок, словно его в полном снаряжении усадили в сауну, да еще и поотжиматься заставили на верхней полке. Все тело буквально горело, а оседлавшему его демону было весело.       - Не ной. Мартин сейчас где-то в километре слева, и мы его пока еще даже не догнали. Поэтому нам с тобой придется потерпеть и поднажать, - бес отчетливо хохотнул. - В смысле, тебе потерпеть, а мне - поднажать. Завтра будешь весь болеть, это не сомневайся. Но для того, чтобы завтра болеть, нужно сегодня выжить. И вот тут твоя главная задача: сначала не мешать, а потом - все сделать правильно. Есть у нас такое правило, закон природы практически: один Собиратель другого не соберет. Иначе мы бы давно друг друга сожрали.       - А что, своих жрать у вас в порядке вещей?       - Да, это нормально, - ничуть не смутился бес. - А у вас?       Серп не нашелся, что ответить: бесплотный гад походя ткнул его носом в самое говнышко.       Часа через полтора и сам бес, кажется, подустал. Во всяком случае, объявил привал и исчез где-то в глубинах мозга - или где он там прячется?       Серп наконец-то сам походил своими ногами, помахал руками, с наслаждением расстегнул, а потом застегнул все пуговицы, пряжки, замки, липучки и кнопки, какие только на себе нашел - во-первых, чтобы ничего не болталось, и все сидело, как надо, а во-вторых... Да ладно, единственной его целью было восстановить мелкую моторику и сполна насладиться тем, что пальцы по-прежнему умеют ловко обращаться с предметами меньше дубины или камня. Все-таки ехать пассажиром в собственном теле - это без натяжки мучительное ощущение.       Потом он огляделся, но так и не понял, куда его притащил бес-кукловод. Место было незнакомое, а еще, судя по всему - дикое и нехоженое.       Прямо за деревьями маячил стальной, чуть тронутый ржавчиной столбик на полукруглом бетонном основании. В едва выступающем над жухлой травой бетоне легко угадывалась верхушка громадного купола, врытого в землю: поляна выглядела, словно набухший земляной прыщ.       - Эй, как тебя там? Ты здесь? - усиленно «подумал» Серп.       Ответа не последовало.       - То есть, теперь мне решать?       Опять тишина и ощущение тихого свиста пустынного ветра в голове.       - Ну и что мне с этим делать?       Итак, бес оставил его разбираться с ситуацией. А потом снова вернется - или он теперь сам по себе? Второй вариант, если честно, не очень радовал: буквально за сутки Серп из «вольного да борзого» перешел в состояние марионетки, и на удивление быстро к этому состоянию привык.       Он сел, облокотившись спиной о толстую, загибающуюся спиралью сосну, и постарался по максимуму расслабиться - ему нужен был отдых, хотя бы полчаса. Только и отдыха не получалось: поблескивающий неуместной сталью столбик на бетонном постаменте сам собой притягивал взгляд, беспокоил одним своим неуместным существованием.       Серп помаялся, пытаясь подремать, но понял, что не получится: гребаный столб буквально притягивал его магнитом, как шестилетку, перед которым заперли комнату, где и торт, и мороженое с колой, да еще и красиво упакованные подарки. Танталовы муки, в общем.       - Да пошло оно все! - выругался Серп и, покрепче ухватив крепкий нож, поплелся к поляне со странным стальным столбиком, на ходу взывая к бесу: - Если я не прав, сдохнем оба, ты помнишь? Останавливай - или уж не мешай.       Но того словно и след простыл. Показалось даже, что он примерещился, и на самом деле никогда и не существовал. И Серп здесь один на один с ситуацией, в которой ни хрена не понимает.       - Ладно, скотина, у тебя был шанс, - сказал он и шагнул на поляну.       Почти одновременно с противоположной стороны из кустов выхрустелся Мартин. Он пошатывался, выглядел откровенно уставшим и при безоружным.       И ему тоже нужен был это самый стальной столбик.       Серп вцепился в нож, как в свою последнюю надежду и двинулся вперед.       Первые десять метров он прошел нормально. А потом его внезапно вырвало, словно по нажатию кнопки.       Горло терзало спазмами, глаза застили слезы, и поневоле пришлось остановиться. Отплеваться от жгучей желтой пены, перевести дыхание... ан нет, Мартин, червеносец, ни хрена ты не угадал!       Серп заставил себя сделать еще один шаг. И еще. И еще…       Вертикальные деревья вставали горизонтально, а небо и солнце оказывались по правую руку. Мир перед глазами колыхался, словно сейчас выскочит куда-то за пределы зрения - и останется лишь чернота и цветные мушки…       - Я дойду, слышишь? - сказал Серп бесу, имея в виду некий вызов. Может, хоть как-то поможет?       Но тот молчал и никак себя не проявлял.       - Ну и шпалу тебе на хребтину, - проворчал Серп, и на этой злости сделал еще шагов пять. А потом глаза застило белым - как простыней накрыло.       В ладони жестко ткнулась земля, а по коленям, так двинула, точно копытом. Из легких сам собой вылетел весь воздух, и простыня перед глазами потемнела.       - Э, нет, не угадали, - пробормотал Серп и вдруг ощутил кроваво-металлический привкус во рту.       Радиация, чтоб ее. Банальнейшая в этих местах радиация.       А тот невзрачный, тронутый ржавчиной столбик в центре поляны - тут уж к гадалке не ходи! - и есть источник излучения, а заодно и... как там его? Собиратель? Сборщик? Харвестер? В общем, та штука, до которой жизненно необходимо добраться раньше Мартина.       Серп поднатужился, оттолкнул землю и, к собственному удивлению, обнаружил себя на прямых ногах.       Мартин был метра на три ближе к столбу. Обгонял, стало быть. Хотя и ему жилось печально: камуфло на груди - в рыжих потеках рвоты, ноги шире плеч, лишь бы не упасть, а взгляд соловый и бессмысленный.       Пожалуй, Серп пободрее будет. Ну, или ему просто кажется.       Впрочем, не важно. Мартин ближе к цели, а значит, нужно поднажать.       Серп несколько раз резко вдохнул и выдохнул - и рванул бегом.       На сколько шагов его хватило, он не считал - просто ноги отказали, и он снова свалился на карачки. Заодно заметил, что дал сильно влево: ориентироваться в пространстве становилось все труднее.       Серп в очередной раз поднялся, утвердился на ногах. Голова кружилась, в ушах стоял тонкий звон, от которого ныли зубы. Хотелось просто лечь и отдохнуть - ну хоть немного. Но он знал: стоит дать слабину, и все - смерть - быстрая и неотвратимая.       Словно в подтверждение его мыслей, грохнул выстрел, и пуля щелкнула по земле буквально в паре сантиметров от ноги. Ясное дело - у Мартина-то, в отличие от Серпа, группа поддержки по кустам заныкана. А при нем один только нож.       Серп по звуку примерно уловил, с какой стороны стреляли, и шатнулся вправо, чтобы и Мартин, и столб оказались между ним и невидимым стрелком. Шатнулся, впрочем, слишком резко и, не удержавшись на ногах, повалился, словно куль с мякиной.       А Мартин еще как-то держался и даже двигался вперед. Хотя, кажется, совсем ничего не видел: прежде, чем шагнуть, едва заметно ощупывал ногой землю перед собой, и руки держал приподнятыми, словно водящий в жмурках.       Интересно, сколько рентген они нахватали за эти минуты? И даже если «взять» этого пресловутого Сборщика, не убьет ли потом, за считанные часы, а то и минуты лучевая болезнь? Никто же не обещал победителю последующее исцеление. И что будет с проигравшим? Судя по тому, как быстро и зло радиация изъедает организм, выбраться с поляны шансов очень мало. Серп чувствовал проклятое излучение всем телом: оно заметно грело, открытую кожу саднило, словно он обгорел на солнце. А дальше будет только хуже. Сам столб, похоже, обожжет так, что кожа слезет до самого мяса. И мозги сварятся, как в микроволновке.       Впрочем, о чем тут думать? Даже если каким-то чудом он сейчас перенесется от этого столбика подальше, все равно сдохнет в луже собственной блевотины, крови, жидкого кала и изливающейся из многочисленных трещин лимфы...       Так что остается лишь двигаться вперед и лелеять призрачную, надуманную надежду. Ибо если это «крестраж», значит, кто-то должен был его забрать - и выжить при этом. Выходит, Сборщик исцелит - ну, или хотя бы «заморозит» лучевую болезнь. А иначе - какой смысл?       Дурацкая, конечно, логика, но остальные варианты - тупик.       Серп усилием воли скомкал себя из груды теряющего силы, облученного мяса.       «Всего минуту потерпеть - и все решится. Последний рывок. Просто сделать - а потом все. Отдыхать. Послать все и быть свободным - ото всех».       Он бросил быстрый взгляд на Мартина. Тот хоть и выглядел все еще относительно бодрым, и даже двигался довольно шустро - но шел теперь не к столбу, а в противоположную сторону - обратно в лес. Ему что-то кричали, но из-за свистящего звона в ушах Серп не мог расслышать - что именно. Потом, словно пуховой рукавицей по ушам - частые выстрелы. Злые жгучие укусы в плечо, в ногу. Что-то тягуче, резиново протянулось по виску, ожгло ухо. Но Серп не обратил внимания: для него это был финальный забег, в котором жизненно важен именно результат. А с частностями можно разобраться и потом, после финиша.       Он хрипел, задыхался, но все-таки сумел перейти сначала на быстрый шаг, а потом и на тяжелый грузный бег...       Перед глазами колыхалось нечто в красно-багровых тонах: силуэты, какие-то сгустки, бесформенные пятна. На границе зрения мелькали белесые электрические вспышки. Все тело трясло крупной дрожью, желудок, и без того опустевший, болтался где-то под кадыком и порывался вывернуться наизнанку. Сознание плыло, а откуда-то из глубин, как неостановимая пена, поднимался совершенно животный ужас - и только какая-то маленькая искорка собственного «я» умудрялась двигать его вперед.       Шаг. Еще шаг. И еще...       Ладонь неожиданно коснулась раскаленного металла. Серп рефлекторно отдернул пальцы, да не тут-то было: кожа, а вместе с ней и мышцы, и кости, и нервы - вся рука, а за ней и все тело потянулись вперед, словно их засасывало гигантским шприцем.       Затем - вспышка самого яркого света, который он только видел в своей жизни…       Серп сделал все, что мог, больше от него ничего не зависело. Даже он сам, казалось, растворился, исчез, стерся из реальности.       И это был долгожданный финиш. Все кончилось. Свободен…