МоноХром. Вольфрам

      Вик делал свое дело: наблюдал и оценивал ситуацию. Для того его и посадили здесь - снайпером без прикрытия.       Сквозь казенные, подведенные кокетливой параболой, «галочки» прицела ПСО-1, он видел маленькую, почти игрушечную Сауроновну, похожую на выставочного оловянного солдатика. Какая она сейчас была ладная, подтянутая! И две кобуры у бедер воинственно топорщатся - это, должно быть, от того, что бедра круты.       Лицо серьезное, напряженно думающее - всякая мысль на нем едва заметной бороздкой проскакивает. Шпион из нее при такой выразительной мимике аховый, но вот как человек - честная, к самой себе требовательная, сама себе по-настоящему соврать не способная.       Может, конечно, Вик все это напридумывал, но фантазия грела душу. Как там у классика, который «сам обманываться рад»?       Вот и Вик - одним своим умом, холодным, вычисляющим поправки на дальность, температуру и ветер, понимал, что она всего лишь особь человека, около шестидесяти кило весом, с преимущественно эстрогеновым гормональным фоном и крайне скудным жизненным опытом, и что тактическая ценность ее стремится к нулю.       А другой, не так давно отмерзший и проснувшийся, гораздо более человеческий его ум, сидящий, должно быть, в правом полушарии мозга, не унимаясь, пел Сауроновне дифирамбы.       Она была замечательная, даже наверняка самая замечательная. И красивая - такую красоту отдавать на какое-либо поругание кощунственно. И умная. И смелая. И спроси Вика сейчас: с кем готов провести остаток своих дней - вот он, однозначный ответ, расчеркнутый сеткой прицела.       Вик видел все. Но ни черта не слышал, и мог лишь догадываться, о чем негромко, едва не шепотом, разговаривают Дегтярев и Локи. Лыбятся оба, словно старые приятели. Выпивают даже. Братание, блять, с врагом!       Вик, будь он еще тем, прежним отступником и дезертиром, который скрывался по припятским подвалам и обшарпанным подъездам в компании воображаемых друзей, всадил бы пулю прямо промеж глаз растреклятого Локи. Тогда, в невообразимо далеком прошлом, он и не думал бы: Монолит, в каком бы обличье ни шарахался по земле, был враг и форменная нечисть, и уничтожать его стоило без всяких сомнений. А сейчас...       Сейчас все гляделось гораздо сложнее. Банальная пуля в лоб этой твари проблемы не решит, это уж как пить дать. Перепрыгнет в другую оболочку, а то и вовсе без тела обойдется. Будет бродить по Зоне, словно хрестоматийный Призрак Коммунизма, и уж такого его, бесплотного, никаким пылесосом не уловишь.       Во всяком случае, так ситуация виделась Вику, а как оно было на самом деле, наверное, не знал никто. Может, и сам Монолит не знал.       О чем же треплются Дегтярев с Локи? Жаль, Вик не умеет читать по губам. Разговор-то идет важный, это по лицу стоящей рядом с майором Сауроновны заметно.       Вдруг Локи как-то странно дернулся, словно озяб. И поглядел - сквозь залитый солнцем двор, сквозь мрак пустой комнаты, сквозь укрытую блендой оптику - прямо в напряженные глаза Вика. Страшно так глянул, мертвяще и - узнавая.       Вик на какое-то очень долгое мгновение перестал дышать. Вдохнул - и захлебнулся воздухом. Точно сам организм решил за него прикинуться мертвым, затаиться.       Должно быть, он очень уж сильно залюбопытствовал. В Зоне, где телепат на телепате, и телепатом погоняет, нужно тщательнее следить за своими мыслями и эмоциями. Особенно такому, как Вик.       Локи долго сканировал взглядом темноту, потом улыбнулся расслабленно и несколько даже пьяно, и снова стал внимать своему собеседнику и собутыльнику Дегтяреву. Но ощущение осталось - жуткое, будто невидимая холодная рука только что держала за горло, и на месте хвата осталась какая-то слизь.       И еще - вот совсем уж гадкое чувство! - Вику навязчиво казалось, что рука эта была хозяйская, в своем праве и даже по-своему приятная.       Он ненадолго, буквально на несколько секунд оторвался от прицела, тряхнул головой, пытаясь прогнать из головы эти ощущения. Глубоко подышал, прикрыв глаза - почистил ауру от лишнего эмоционального шума, до девственной прозрачности, образно говоря. А когда снова глянул в окуляр, от свеженаведенного порядка в нервной системе не осталось и следа.       Локи уходил с видом победителя. Майор выглядел спокойным и даже довольным. Будто эти двое только что удачно сторговались, и каждый остался при барыше.       А следом за Локи, бледная, растерянная и напуганная, словно приговоренная к казни, медленно уходила Сауроновна. И никто - никто! - даже не пытался остановить, отбить, хотя бы возразить. Разве что Вано играл желваками и сжимал дробовик так, что, казалось, металл стонал и норовил протечь сквозь пальцы.       Что, черт побери, происходит?!       Вик ощущал нереальность происходящего. Так потрясенный чем-нибудь человек начинает убеждать самого себя, что все это не по-настоящему, что все - какой-то розыгрыш, фокус, обман зрения. Вот и он так же отказывался верить своим глазам.       Фантазия пасовала, когда Вик пытался представить себе хоть какое-нибудь непротиворечивое объяснение. Прибытие марсиан и то казалось реалистичнее, чем... вот это все.       И что делать с этим? Верить глазам? Верить людям? Верить в людей, которые обманывают, но от чистого сердца? Верить - во что?       Только в самого себя и остается. В себя - и себе, и своим чувствам.       Вик на миг зажмурился, прислушиваясь к самому себе. Потом открыл глаза, уверенный, что сделает все, как нужно.       Как нужно ему. И что там планировал Дегтярев, или еще кто - по боку.       Вик тщательно прицелился, пока дальность позволяла не промазать одним выстрелом... Хотел было перестрелить Локи руку, чтобы Сауроновна могла сбежать. Но он же не без страховки: по окрестностям его стрелков натыкано гуще, чем у ежика блох. Самого Вика вряд ли достанут, даже если захотят. А вот девочка окажется в беде. В самом центре суматошного, стихийного, бесприказного стрельбища - беспомощная, неопытная, некуда спрятаться...       Вик отчаянно тряхнул головой, оторвался от прицела, затем - от винтовки, потом от того места, на котором сидел. Винтовку на грудь - диагональю от правого плеча до левого бедра. Подтянул ремешки, скобы, тренчики, чтобы винтарь лежал вприлипку, не гремел и не мешался под руками.       И где-то на бедре пальцы сами нашли давно уж позабытый нож...       ...Дегтярев не мог понять, что происходит. И даже его «шаманство» не давало никаких подсказок.       Все шло не по плану. Локи уводил Сауроновну. Все только и ждали приказа, чтобы помешать этому.       А Дегтярев не мог скомандовать. Он ждал, что сделает Вик - на то и был расчет.       А тот ничего не делал. Он будто бы исчез. То есть, чувствовалось, что он где-то там, в недрах здоровенного дома напротив. Но где конкретно, и почему он совершенно никак себя не проявляет? Не мог же он просто-напросто отпустить девчонку в страшный плен, а то и на жестокое растерзание.       - Слышь, чекист-самоучка, это все по плану, да? - тихо спросил его Дядька Яр. - А то я сейчас буйствовать стану и беспорядочно тратить боеприпасы на всех, кого увижу. Не знаю, в курсе ли ты, но я тут только ради нее. И если...       - Да-да, - рассеянно отозвался Дегтярев. - Если хоть волос, бла-бла-бла... месть будет страшна, все умрут, один останешься.       - Видишь, сам все понимаешь, - шепнул Дядька Яр. - В твоих интересах это объяснить, и побыстрее.       Дегтярев покачал головой.       - Пока не могу. Придется мне довериться.       И сам уловил, удивившись, что говорит сквозь зубы, стиснутые так, что эмаль крошится хрустливыми кусками.       - Ладно. Доверюсь, - проскрипел Дядька Яр. - Что делать? Говори или я сам за себя начну решать.       - Выбери позицию для прострела на северо-восток. Сектор максимальный по створу выбирай, - медленно, не сводя взгляда с удаляющейся Сауроновны и пристегнутого к ней наручником Локи, ответил Дегтярев. - Так, чтобы можно было в том же секторе менять позиции, преследуя. Ты же вроде снайпер, верно?       Он глянул на Яра, и тот не стал спорить. Да и как поспоришь-то? Что просил, то и получил: прямой приказ с опорой на его квалификацию.       - Яволь, герр доктор Бользен, - тихо, но отчетливо сказал Дядька Яр и натужно улыбнулся, по-клоунски обозначая тонкую шутку.       А потом демонстративно дернул затвором винтовки, и нестреляный патрон со звоном упал на дробленый асфальт. Красивый жест в который раз обернулся бессмысленной тратой.       Но красота жеста того стоила. Вкупе с пылающим, поистине демоническим взглядом Дядьки Яра - это было то, что нужно. Именно то, чего Дегтярев и ожидал, на что надеялся. Вот бы еще так же полыхнули Морж сотоварищи...       Но главное не складывалось! Вик будто бы исчез, а вроде и не исчезал. И Локи уходил вместе с Сауроновной, которая в запланированной им войне должна была сыграть роль этакого Священного Грааля.       Пока еще не провал и не катастрофа, но что-то, весьма к тому близкое. Вообще-то он считал себя профи по части плавания, ныряния и ловли рыбки в мутной воде во время управляемого хаоса. Но хаос становился неуправляемым: что бы Дегтярев сейчас не сделал, он будет делать это наудачу, совершенно не представляя последствий.       Где, черт возьми, Вик?!.       ...Вик чувствовал некую метафорическую «лапу Дегтярева» во всем вокруг. Этот интриган и шпион всегда становился прав, но нутро так и стонало: «не доверяй ему!»       Не то, чтобы очередной офицер СБУ был в Зоне новинкой - их-то сталкеры как раз навидались, и все их подходцы мутные ловили налету.       Но Дегтярев... он был отдельный, особенный. Искренний. Даже правдоруб.       Только правду рубить начинает по сомнительным поводам. Точно ждет разрешения от Центра, что уже можно говорить, а о чем пока еще шепотом распространиться.       И то, что Сауроновна уходила - Вик это знал, потому что сам был таким же: записной жертвой, которую в итоге без сожалений умертвят, и не будет ни креста на могиле, ни подвига - просто разменяли жизнь на жизнь.       Ее отдали. Ей пожертвовали. Зачем? Почему?       Он ведь готов стрелять - но можно ли?..       ...Вик...       Дегтярев знал, что именно с ним будут проблемы, но именно он должен был нарушить правила, поломать договоренности - или же майор окончательно утратил профпригодность и перестал понимать людей...       - Вик! Ее же уводят! - хотел крикнуть он. Но понимал: толку от этого будет ноль. А то и минус...       Но не происходило ничего. Локи медленно и демонстративно уводил Сауроновну, а она поминутно оглядывалась, полная надежды.       Спасите, вы же здесь сильные! Вы же можете меня спасти!       Это беспомощное девичье забивало эфир и мешало думать. Вик должен был хоть что-то сделать. Дядька Яр и Вано должны были следом сорваться с мест и начать драку.       Но Локи уходил, и следом за ним катилась грозная серая простыня: снайперы, бойцы, чудовища... Весь его клан, бывшие свободовцы, а теперь - завзятый «Монолит» - меняли позиции, перебегая и мельтеша. Пострелять их, словно зайцев, не составило бы труда.       Но это совсем не то, на что рассчитывал майор Дегтярев.       Не сталкер Дегтярев. Не шаман Дегтярев. Не крутой мужик Дегтярев.       Майор. Которому пора бы вспомнить, кто он, и зачем здесь...       ...Дядька Яр считал себя человеком бывалым. Видал он всякие ситуации, и считал, что умеет и вникнуть в любую, и разрулить ее на своих условиях. Но...       Но здесь и сейчас единственным легитимным «решалой» был Дегтярев - именно тем, с кем можно и нужно говорить за всех присутствующих. Вожаком, командиром, «крестным отцом» - той самой циничной сволочью, которая правильно срежиссирует и разрулит ситуацию, а потом будет отвечать перед своей совестью, и только перед ней.       Но сейчас он сдал Сауроновну, и это было... ну вообще ни в какие ворота! Яр бы понял, если такое отмочил Вик, хотя и пришлось бы поднапрячься - торговать с Монолитом едва ли совершеннолетней девкой, это уже диагноз и приговор. Но для монолитовца в анамнезе - вполне себе норма.       А майор сделал это походя, словно разменял короб тушенки, да еще и Яра пристегнул к такой мутной теме. Хотя, сука, знал: Яр именно ради нее попер во все эти приключения. Не будь Сауроновны - давно бы отсыхал на Складах с корешами, а то и у западного КПП с выходом на нейтральную полосу в сторону Польши.       Короче, послал бы все и подальше, если бы слова не дал: вытянуть девчонку из этой мясорубки.       И потому едва заметно юркнул в приямок у торцевого подвального окна, да там и затаился, держа на прицеле Локи.       Локи внутри прицельной сетки, кстати, здорово грел душу, и казалось, что все не зря...       Ровно до того момента казалось...       ...Дегтярев умел убивать. Мало того, он умел делать это аккуратно. И даже медленно. Мог обеспечить жертве состояние бессловесного овоща.       Наверное, именно эта готовность в свое время подстегнула его карьеру.       Но сейчас о карьере он не думал ни секунды.       Дегтярев взвешивал все «за» и «против», потому что изначально хороший план стремительно превращался в пшик из-за одного-единственного пубертатно сентиментального снайпера. И пришла пора использовать план «Буэ». То есть, первый выстрел он должен был взять на себя. Как и все последствия.       До этой секунды он был добряком и умельцем разрешать смертельные проблемы несмертельными методами. Но теперь ему придется стрелять, и этот выстрел навсегда ляжет на его совесть тяжким грузом. Перед своими же людьми он рискует раз и навсегда остаться изгоем, ненавистным куском говна.       Но - это его жизнь и жизнь Сауроновны.       Всего две жизни - ради сотен жизней сталкеров. Ради тысяч тех, кто живет в окрестностях Зоны - ведь Монолиту нужна не просто Припять, а вообще все, до чего он сможет дотянуться.       - Вик, твою мать, что ж ты такой здравомыслящий? - пробормотал майор и медленно потянул из кобуры «медвежий» Глок-20.       Он надеялся, что вот сейчас, прямо в эту секунду Вик выстрелит - хотя бы в него самого. И Дегтярев упал бы, и ему не пришлось бы делать то, что он собирался сделать.       Но такого нужного, знакового выстрела все не было.       Майор поднял пистолет...       Целик, мушка и стрелковое чутье нарисовали алые кругляши чуть повыше девичьих ягодиц, задрапированных камуфляжной тканью штанов - и Дегтярев помнил, что они ей великоваты. И что майка ей на три размера велика. И что в ботинки он ее обул только с двумя парами носков. И что самолично угощал то чаем, то кофе...       Он многое запомнил с того момента, как она объявилась. И не хотел этого делать.       Но - две жизни на одной чаше весов, сотни и тысячи - на другой.       Дегтярев тяжко вздохнул...       И выстрелил. И почувствовал себя распоследним гадом на всем белом свете - стрелял-то он всегда наверняка...       ...Сауроновну словно переломили вдруг через какое-то гигантское колено. Резкий, оглушающий удар в поясницу - и даже выдохнуть не было никакой возможности.       Острая, электрическая боль пронзила ее с головы до пят, и она отчетливо осознала, что умирает.       Это было вдруг - неожиданно, нелепо, несправедливо.       Сауроновна издала тонкий, совсем детский всхлип: пыталась дышать, но не получалось.       Вокруг головы, словно комариный рой, крутились осиновые да березовые кроны, чьи-то незнакомые и малознакомые лица, свиваясь в одно разноцветно-белое пятно.       Она упала, словно подрубленное дерево, и уже на излете жизни растерянно огляделась по сторонам, не умея ни пошевелиться, ни сказать.       «Как же все глупо!» - подумалось ей отчаянно. А потом навалилась тьма, словно Боженька вознамерился придушить ее подушкой, и Сауроновны не стало...