Против ветра

Крис залпом проглатывает остатки пива, делает последнюю затяжку, выцеживает табачную струйку под кухонную вытяжку и выглядывает в окно. Вечеринка в самом разгаре, и уже перевалило за полночь; лужайку на заднем дворе дома Вильяма, как театральную сцену, заливает рассеянный электрический свет; у крыльца стоят двое, и Крис жалеет, что не может читать по губам. Эрик явно недоволен младшей сестрой. Он перегораживает ей дорогу в дом своим телом, уперев кулаки в бока, и, стоит девчонке попытаться его обойти, хватает и удерживает её за плечи. Фрея отпихивает его, размахивает руками, чеканит сердитым шагом по тропинке перед его лицом, будто проводит разделительную черту. О чём они спорят? Наконец Фрея отталкивает старшего брата в сторону и вырывается, когда он пытается схватить её за рукав — она снова в мешковатой толстовке, застёгнутой до горла, — и идёт в сторону крыльца. Эрик что-то кидает ей вслед, и девчонка замирает — замирает так, будто ей выстрелили между лопаток, и через секунду она упадёт замертво. Фрея оборачивается и медленно поднимает голову; даже издалека видно, как бледно её круглощёкое лицо, как она хмурится, как-то жалобно-беззащитно. Фрея передёргивает поникшими плечами и обнимает себя за живот, будто что-то гложет её изнутри. Она мотает головой. Подходит к брату шатающейся походкой и встряхивает его за грудки. Эрик не смотрит на неё — отводит взгляд и потирает лицо. Фрея отдёргивается, как если бы её ударило током и закрывает ладошкой рот. Рука сжимается в кулачок, и девчонка впивается зубами в костяшки. А потом толкает брата в грудь. Обеими руками. И бросается прочь, в сторону дома. Что это было? Ещё утром — Крис видел это — она смотрела на старшего брата, как на спустившееся с небес божество, а теперь… Крис вовремя отходит от окна — минутой спустя Фрея врывается в кухню; выпученные глаза впиваются в его лицо взглядом, смысл которого невозможно расшифровать. То ли затравленный, то ли молящий, то ли хищный. От того, как она смотрит на него, как её глаза утыкаются то в ворот футболки, то в губы, то в кадык, Шистаду хочется прочистить горло. — Всё нормально? — он опирается обеими руками на столешницу, заваленную крошками чипсов за своей спиной. Отмерев от его голоса, Фрея картинно улыбается и задирает кверху большой палец: — Лучше и быть не может! Заметно. Тяжело дыша, девчонка вжикает молнией на груди и, дрыгая руками, стягивает рукава толстовки — под ней обнаруживается белый топ на тонких бретельках. Кожа у неё чистая. Сливочно-белая, как пломбир. Ни намёка на ожоги, о которых говорил Вильям. — Я… э-э-э… Не осталось чего-нибудь выпить? Шистад кивает на барную стойку прямо перед её лицом — осталось несколько бутылок шампанского; Фрея, спохватившись — как она могла не заметить? — хлопает себя по лбу и хватает одну из них. Крис вздёргивает бровь, наблюдая, как девчонка жадно вливает в себя шампанское, не морщась, что впору вставлять воронку ей в глотку. Вот ведь лицемерка! Когда десять минут назад Крис попытался угостить её пивом, она смерила его таким взглядом, будто он предложил ей героиновую иглу. — Ты вроде сказала, что не пьёшь. Пьяные лобызания в Инстаграме, случайный секс, все дела… — Может, дело не в выпивке, а в собутыльнике? Засранка. — Крис… выйдем на пару слов? Надо поговорить. Фрея вздрагивает от голоса брата и шумно выдыхает через раздувшиеся ноздри, но не оборачивается. Эрик маячит за её спиной, шире девчонки раза в два и на голову выше, и таранит Криса тяжёлым взглядом. Какого хера ему нужно? Шистада разрывает от любопытства, но желание позлить козла пересиливает, поэтому Крис лезет в карман спортивных штанов за пачкой сигарет и лениво выуживает одну, подцепив губами белый фильтр. Курить совсем не хочется, но, подпалив кончик зажигалкой, он затягивается до лёгкого головокружения. — Это обязательно? — Да. — Давай поговорим здесь. Или у тебя какие-то секреты от твоей сестры? — Крис подмигивает девчонке, снова ухватившейся за бутылку. — Да, Эрик, — подхватывает она, огибая барную стойку и вставая к Кристоферу плечом к плечу. — Если тебе есть что сказать, валяй. — На-е-ди-не. — Чего прикопался? — вспыхивает девчонка. — Не настроен человек на общение с тобой, чего непонятного? — Фрея, я сказал тебе… — Если бы мне платили по кроне за каждое твоё «Фрея, я сказал тебе», то я могла бы никогда не работать, — она давится шампанским сквозь усмешку. — Хватит уже. Сеанс ебли мозгов закончен. — Не выражайся. — Да я ещё и не начинала. Выражаться-то. Вот если бы я сказала что-то вроде «пиздец-нахуй-блять, как же мне всё это настоебенило»… Звучит отвратительно. Ювелирно вворачивать крепкое словцо — явно не из талантов Фреи Янссон. — Фрея! Фрея скалится, обнимая бутылку: — Эрик! — она копирует его назидательно-сердитый тон. Издевается. Даже сардонически изгибает бровь и вытягивает губы, что делает её похожей на мультяшного лягушонка. Да, безусловно, симпатичного, но всё-таки лягушонка. — Да хорош уже бурчать. Мы же пришли повеселиться. Он вздыхает и, закатывая глаза, наконец сдаётся: — Да делай, что хочешь, — и стреляет в Кристофера предупредительным взглядом, по-злому сощурившись. Эти слова явно к нему не относились. — Только постарайся не сильно напиваться. — Всенепременно! — Фрея поднимает бутылку над головой, многозначительно ухмыляется и жадно присасывается к горлышку, что струйки шампанского прокладывают влажные дорожки по подбородку, вниз по шее и во впадинку между грудей. Эрик со стоном протирает глаза, запрокидывая голову. — За что мне всё это? — Карма у тебя дерьмовая, вот что, — бросает Фрея ему в спину. Крис не может с ней не согласиться. — Не обращай на него внимания. Иногда у него обостряются… э-э-э… отцовские инстинкты, и он начинает доставать всех вокруг. Думала, что свалим от родителей, вернёмся в Осло, хоть вздохну спокойно, а не это вот всё… Не очень-то похоже на Эрика, но Крис соглашается, делая неглубокую затяжку: — Наверное, он просто не хочет, чтобы с тобой случилось что-то непоправимое, — и какого чёрта Крис защищает этого урода? — Если ты под этим подразумеваешь пьяный трах на вечеринке у старшекурсников, то лучше сразу смириться с неизбежным, — она хрипло смеётся, отставляя бутылку, и обволакивает Кристофера липким взглядом. Видимо, алкоголь подбросил несколько бонусных баллов в его личную копилку обаяния — какие-то полчаса назад девчонка слушала его вполуха, скользя скучающим взглядом по обжимающимся по углам парочкам и пытаясь удержать подвыпившую Эву на ногах. — Для этого они существуют, эти вечеринки, разве нет? — Так ты за этим сюда пришла? А я-то думал, что я — хороший собеседник. — Беседа — понятие растяжимое, — Фрея подмигивает ему и тихо спрашивает, кивая на сигарету, болтающуюся в уголке его рта: — Не угостишь? Необъяснимое внутреннее сопротивление ворочается в животе, стоит представить эту девчонку с сигаретой в зубах. — Последняя, — Крис извинительно пожимает плечами, стряхивая длинную чёлку со лба. — Я не против. Он застывает, наблюдая, как Фрея тянется к его запястью. Крис впервые может так близко рассмотреть её лицо — круглое, матовое, будто покрытое эмалью. Забавно морщится. Маленький подбородок с ямочкой, аккуратный нос, верхняя губа чуть пухлее нижней и щербинка между зубов — незначительное несовершенство, которого так не хватает, когда модельно обтёсанные тёлки стали в твоей постели мейнстримом. Крис позволяет ей затянуться с его руки, и она задевает его пальцы тёплым дыханием. Ладонь у неё колючая — внутренняя сторона исполосована засохшими ссадинами. — Что с рукой? — Ободралась. Упала неудачно. Ответ не исчерпывающий, но Крис больше ни о чём не спрашивает. А спросить хочется о многом, например, почему её брат такой мудак или на черта они снова притащились в Осло. Зачем вообще уезжали. Из-за чего ругались во дворе. Но Крис молчит. Шум вечеринки — музыка, грохот, пьяный смех — стоят в голове едва различимым фоном, будто уши залило водой, и это молчание звучит оглушающе. Они молчат оба — курят по очереди и молчат. Он затягивается после неё, зажимая губами след её губ на фильтре сигареты, и их табачное дыхание сплетается серыми змейками под потолком. Крис не забывает ни на секунду, кто её брат; в ушах сбитым пульсом стучит его резкий бас: «Не связывайся с моей сестрой». Не запрет, а руководство к действию. Крис смотрит на её пухлую верхнюю губу, и горячие колючки вонзаются в горло. Кажется, если он откроет рот, из него вырвется что-то вульгарное — настолько дикое и грязное, что Фрея влепит ему пощёчину или расцарапает лицо. Чёрт. Ему этого даже хочется. — Фрея… Она выглядит так, будто тоже хочет о чём-то его спросить и удерживает вопрос, прикусывая нижнюю губу. Её чёртовы губы… Её чёртовы губы слишком близко. Что творит эта девчонка? Их губы сталкиваются, и её ментоловый язык проникает ему в рот. Без прелюдий. Ничего личного. Наглый, ничего не значащий поцелуй, он отдаётся в паху тянущим напряжением, нет, ничего в ней нет особенного, ничего особенного в этих нервных пальцах, оттягивающих ворот его футболки, в носе, утыкающемся в его щёку вздёрнутым кончиком, — нет. Его прёт оттого, чья она сестра. У него жарятся мозги от одной мысли, что этот сукин сын увидит, как Крис трахает языком рот его любимой младшей сестрёнки. Не только рот. Не только языком. Фрея охает от его грубых губ, втягивающих кожу у основания шеи; наверняка останется багровый засос. Шистад именно этого и хочет — он хочет оставить на девчонке следы, чтобы её брат видел, как и где Крис к ней прикасался. И Фрея делает то же самое. Собрав его волосы на затылке в трясущийся кулак, она с силой дёргает голову назад, обнажая его шею для жестоких поцелуев. — Ф… Фрея… давай… — как же заплетается язык! — Давай поднимемся наверх, — наконец выговаривает он. Девчонка отстраняется и трёт побелевшие щёки. Губы, истерзанные его ртом, горят на бескровном лице бордовым пятном. Детские глаза смотрят на него почти обиженно, и на секунду Крис даже жалеет, что предложил. — Да, — выдыхает она, зажмурившись, и ещё раз: — Да. Что-то катастрофическое умещается в это короткое «да» — как последний чистый глоток воздуха, не разбавленный наркозом. Перед операцией на сердце, которую можно не пережить. — Фрея! — Крис почти передумал, но она уже тащит его из кухни, впившись влажными пальцами в его запястье. — Идём… Когда они наконец вваливаются в спальню, Крис вообще перестаёт что-либо соображать. Дрожащие девичьи руки царапают его лопатки под футболкой; он вжимает Фрею в стену и грубо хватает за подбородок, выдирая из неё поцелуй. Она задыхается, а он плевать хотел. Его голодная ладонь сдавливает шею — она кажется такой тонкой, будто переломать позвонки не составит большого труда. Ниже. Линия узких плеч. Ниже… Крис спускает бретельки и стягивает ткань под грудью. Даже не снимает с неё лифчик — только сдвигает его вниз. Чашечки впиваются в белую кожу и толкают полукружия с розовыми сосками вверх. Охуенно. Обнажённая грудь высоко вздымается от прерывистого дыхания. Чёрт… Его тошнит от желания и от мыслей в своей голове. Сука, Крис закрывает глаза и видит её голую грудь с торчащими сосками в разводах своей спермы; видит её трясущийся мокрый подбородок и красный искусанный рот, опухший от его члена. Слипшиеся от слёз ресницы. Выдрать её в горло. До хрипоты. Больной сукин сын. Конченный, неисправимый ублюдок. Такой же, как её брат. Чёрт, ему надо прийти в себя. Крис опирается обеими руками в стену по обе стороны от её плеч и трясёт отяжелевшей головой. — Фрея… А она не даёт ему опомниться. Её жадные руки сминают его член через невыносимые складки ткани, проводят по стволу, оттопыривают пояс штанов и боксеров… С-сука. Он с рыком толкает её на постель, и Фрея растягивается на животе. Крис подхватывает её под бёдра и рывком тянет на себя, вынуждая встать на колени. Он приспускает её огромные спортивные штаны вместе с трусиками и давится ругательствами, воюя с презервативом, выдернутым из кармана. — Да, — шепчет Фрея, развратно раздвигая колени и прогибаясь дугой. Он дразнит её, проводя концом члена между нежных складочек; на головке остаётся блестящий след её возбуждения, и напрочь срывает тормоза. — Пожалуйста… — С-сука… — выцеживает Крис почти жалобно. — Узкая какая… Фрея всхлипывает — она не готова к такому резкому проникновению, не готова к близости, она недостаточно влажная, и женские мышцы протестующе сжимаются, когда Крис ввинчивается в неё до основания. — Тш-ш… Прости, — он дышит в её сведённые лопатки и касается низа живота, будто пробуя глубину своего проникновения. Фрея вздрагивает от его прикосновений: давая ей привыкнуть к своим размерам, Крис облизывает пальцы и ласкает её между ног нежными мазками. Вот только нежностей она не хочет. — Ещё… Сделай это, Крис. Я хочу… Он даст ей всё, чего она хочет. Фрея скулит, принимая его до конца, подаётся назад, жёстко насаживается; её откляченная аккуратная задница врезается в его бёдра с липкими, до одури пошлыми шлепками. В ней тесно. Трудно двигаться. Каждый толчок резонирует звенящей напряжённостью в его животе, и по телу расползается сладкое электричество. Трахать её, полураздетую, в унизительной собачьей позе — отдельный сорт нездорового кайфа. Это. Невозможно. Терпеть. Эта девка выжимает его до капли. Крис кончает, выдыхая сквозь зубы весь кислород, и в голове будто лопается что-то. — Фрея? — Она распластана, раздавлена, лежит под ним, скомкав в кулаках покрывало, и по голым лопаткам пробегает лихорадочная дрожь, стоит Крису до неё дотронуться. Шрамов у неё нет. Ни единого. Отчего Крису кажется, что она сейчас развалится на куски? — Фрея, с тобой всё нормально? — Я в порядке… В полном. Чёрта с два. Крис смотрит, как она неслаженными движениями сползает с постели, подтягивает штаны, одёргивает лифчик и поправляет сгруженную майку. — Я сделал тебе больно? — Нет… Совсем нет. Всё хорошо, тебе не о чем волноваться. Её трясёт — то ли вот-вот раскричится, то ли шлёпнется в обморок. Под болотными глазами — чёрные крошки осыпавшейся туши, смешавшейся со слезами; и у него руки сжимаются в кулаки от её беззащитного вида. Хочется выть от бессилия. Отвесить ей подзатыльник и вытрясти из неё эту дурь. Чокнутая идиотка! Ну какого хуя она натворила? Какого… И Крис повёлся на это дерьмо! Ясно же, что что-то с ней было не так. Ни разу не пьяная шалава — и раздвинула под ним ноги после нескольких минут бестолкового разговора. Он чувствует себя каким-то насильником, и это полный абсурд: ни одна девушка не доставалась Крису силой. Они сами отдавали всё, о чём бы он ни попросил. Даже больше. — И какого чёрта сейчас произошло? — А что такого сейчас произошло? — Фрея ковыряет безжизненным взглядом пол под ногами и растирает ладонью наливающийся над ключицей засос. — Мы живём в свободной демократической стране — захотели и переспали, подумаешь. Фрея этого не хотела — Крис знает это наверняка.