Против ветра

Крис запрокидывает голову, чтобы смотреть на Эрика с высоты подоконника сверху вниз. Тот задумчиво почёсывает светлый чубчик, перед тем как выругаться — «вот дерьмо!» — стащить рюкзак и плюхнуться на ступеньки, бросив на часы хмурый взгляд — на занятия он безнадёжно опоздал. — Ты не перестаёшь меня удивлять, — протягивает Крис, скрестив руки на груди. — По правде сказать, я был уверен, что ты начистишь мне морду. Вернее, попытаешься, — исправляется он: они оба помнят, к чему могут привести их разногласия. — Не то чтобы Фрея стоила того, чтобы за неё драться. Ни одна девушка этого не стоит. Больше никогда. Никогда в жизни Кристофер Шистад не будет разбивать кулаков из-за девчонки, тем более из-за младшей сестры этого козла Эрика Янссона. Иногда всё-таки приходится учиться не только на чужих ошибках, но и на своих собственных. А руки чешутся. Сукин сын. Вбить его лопатками в пол. Чисто в воспитательных целях, чтобы не шёл по жизни с выражением хозяина мира на лице. Крис заставляет себя расслабленно усмехнуться и подначивает: — Только не говори, что не думал об этом. Я ведь всё-таки сделал это, Эрик. Трахнул твою маленькую сестрёнку. Жёстко. Нагнул раком и поимел, не снимая штанов. Ей понравилось. Эрик кривит побелевшие губы в желчной ухмылке: — Правда? А мне она сказала, что ты полный ноль в постели. — Ауч. Не то чтобы Криса Шистада это задевает. — Не бери в голову, Крис, — продолжает Эрик. — Как будто я не знаю родную сестру: что бы ей ни сказал, она всё делает наоборот. Не буду врать, что мне не хочется подправить кулаками твою самодовольную рожу, но, боюсь, если сделаю это, в следующий раз она отсосёт тебе в школьном туалете. — Заманчиво. — Перебьёшься, — звонкий возглас раздаётся сверху. Перелетев через перила, Фрея спрыгивает по ступенькам, на ходу вжикает собачкой от молнии на толстовке, застёгнутой под горло. Над хрупкими ключицами горят красно-лиловые следы жестоких поцелуев Криса, и девчонка несёт их на себе, как боевую награду, гордо воздев аккуратный носик. От вида её синяков, выставленных напоказ, у Эрика кадык подпрыгивает к подбородку; Фрея ловит его каменный взгляд, будто бы наслаждаясь своим триумфом. Смотрит на него из-под полуприкрытых век. У неё на лице цветёт торжествующая полуулыбка, и губы складываются в нахальную «уточку». — Совсем обалдели меня обсуждать, козлы? Эрик устало закатывает глаза, не удостаивая ответом её комментарий: — Куда намылилась? До конца занятий ещё полтора часа. — У меня тренировка, — Фрея легкомысленно пожимает плечами. — Всё интереснее, чем эта херня. И кто вообще придумал эти занятия по нравственному воспитанию? — Тебе было бы полезнее бывать на них почаще, — поддевает Крис. — Уж кто бы говорил! Всё у меня в порядке с нравственностью… и воспитанием, — отмахивается Фрея, почёсывая засос. Отпихнув Эрика к стене, она опускается рядом и швыряет толстовку на нижнюю ступеньку. При этом задирает ноги так высоко, что её уши оказываются практически между коленей. Забавная поза вкупе с манерой передвигаться, прыгая через бордюры, перила и даже заборы, добавляет ей сходства с маленьким шимпанзе, и Крис едва сдерживает улыбку, глядя на её мешковатые тренировочные штаны и розовые кеды, немного запачкавшиеся зелёными травяными разводами. — Ты вроде собиралась на тренировку? — напоминает Эрик, недовольным взглядом оценив её локоть со свежей ссадиной. Крис замечает, как он открывает рот, чтобы что-то сказать сестре, но только слабо вздыхает, едва заметно качнув головой. Странно: они сидят впритирку плечом к плечу, но между ними будто выросло пуленепробиваемое стекло. От нежности, с которой Фрея смотрела на старшего брата всего неделю назад, не осталось и следа. — Ты гонишь меня на паркур? Поверить не могу, — она вскидывает брови, и в этом жесте мнимого удивления читается презрительная насмешка. — Я устал с тобой бороться, Фрея. Я тебе не нянька. Делай, что хочешь, трахайся, с кем хочешь. Прогуливай уроки и зарабатывай себе репутацию отмороженной шлюхи. Можешь даже в порнухе сняться, только… хватит. Эрик вскакивает на ноги, и Фрея елозит по его спине ленивым взглядом: — Я ещё даже не начинала. Поэтому… когда я решу, тогда и хватит… братец, — последнее слово она выговаривает почти со скрежетом, будто выдавливает ругательство. — И чего ты так взъелся? Только не говори, что это из-за того, что я сказала Вильде, что все твои девчонки жалуются на твой член размером с бейсбольную биту. — Фрея, он вовсе не… Что, блять? Фрея, ты… Пиздец! — Крис давится ухмылкой, наблюдая, как побагровевший Эрик впивается пальцами в волосы на макушке, чуть не сдирая с себя скальп. — Зачем ты это сделала? Вот сучка. Девчонка невинно хлопает ресницами, с наигранным интересом разглядывает свои короткие ногти, покрытые конфетно-розовым лаком, а потом прячет под ладошкой картинный зевок: — А что, надо было сказать, что он размером с зубочистку? — и подмигивает Крису. — Зачем вообще было обсуждать со своей подругой… Да твою ж мать, Фрея! — Вильде мне нравится, а ты озабоченный козёл. Руку даю на отсечение, если бы не я, ты бы присунул ей на автобусной вечеринке в пятницу, ну, чисто из спортивного интереса, а потом бы слил по-скотски, разве я не права? — столько яда в её голосе, что хочется заткнуть уши. Это слишком похоже на месть. За что она так изводит родного брата? Крис сканирует глазами её лицо, будто что-то можно прочитать по поджатым губам, передёрнутым больной улыбкой. — Ты и Крис… вы из одного теста, мальчики. Вам впору открывать курсы блядунов и стричь за это дело космическое бабло. Нет, я не осуждаю, но… чем раньше Вильде поймёт, что ты из себя представляешь, тем лучше для неё. Какая я подруга, если бы не уберегла её от жестокого разочарования? — Ты дерьмовая сестра, — плюёт Эрик через плечо. Как проклятие. И спускается по лестнице, мазнув невидящим взглядом по Крису, рассевшемуся на подоконнике. С его уходом на них обрушивается неуютная тишина, которую нечем заполнить. Фрея роняет в руки лицо и возит по нему ладонями, будто пытается стереть с щёк его последние слова. — Только не подумай, что у меня к тебе какие-то претензии, — наконец она выплывает из ступора, говорит медленно и избегает встречаться с Крисом глазами. — Вы с Эриком, конечно, оба сукины дети, но между мной и Вильде огромная разница. — В смысле? — В отличие от неё я не связываюсь с людьми, которые не могут дать то, что мне нужно. Если тебе нужна книга, ты идёшь в книжный магазин, а не топаешь ногами в вино-водочном отделе супермаркета, потому что там нет Стендаля, верно? Так какого чёрта ждать верности от того, кто на неё не способен? Крис грустно хмыкает, молчаливо соглашаясь. Есть в этом что-то абсурдное и очень женское, в любой ситуации выбирать самый тернистый путь: прямые волосы — завить, вьющиеся — выпрямить, бабника — запихнуть в унылую шкурку домашнего тюфяка. — Не веришь, что твой брат способен на что-то хорошее? — риторический вопрос. Фрея молчит. Странная. С виду такой ребёнок — и отчего ему кажется, что её молчание говорит с ним на одном языке? Ей можно дать и пятнадцать лет, и тридцать: этот контраст детских черт лица и какой-то роковой опустошённости в холодном взгляде и губах, изогнутых капризной кривой, приковывает и… пугает? — Хорошее, плохое — разве это так важно? — наконец отвечает Фрея. — Человек либо подходит тебе, либо нет, и это точно не про моего брата и Вильде. Не то чтобы я хорошо разбиралась в людях, но Эрик… он слишком такой, как ты, а Вильде — слишком не похожа на меня, чтобы это не кончилось катастрофой. — Мне это сейчас послышалось или ты сказала, что мы подходим друг другу? Ему определённо не послышалось — румянец на её щеках выглядит откровеннее наготы. Глаза у неё смеются и блестят, будто в болотно-зелёной радужке пляшут солнечные зайчики. — Окстись, Шистад, ты наш секс помнишь? — Не сочти за комплимент, но такое не забывается. Ты фригидное бревно, Фрея Янссон. — Даже будь я Одри Хэпберн, у меня бы не хватило актёрского мастерства, чтобы симулировать оргазм. — Сучка. — Засранец. — Такого беспонтового секса у меня никогда не было. Передёрнуть в душе и то приятнее. — Хоть в чём-то мы с тобой солидарны, — скалится она. — Ещё в том, что твой брат — козёл. — Отличная почва для отношений! — Женюсь, пожалуй. Крис смотрит, как девчонку распирает от бесконтрольного приступа хохота: он заливает её волной, пробирает всё тело, и Фрея поджимает улыбающийся рот, пытаясь напустить на лицо сердитое выражение. Получается у неё из рук вон плохо. — Забыл спросить. Сама-то собираешься на автобусную вечеринку? На этот раз трахаться не обязательно.

***

Она в приветственном жесте поднимает над головой зелёную бутылку «Asti Martini», которую — Крис видел — пару минут назад отобрала у Эвы; он кивает в ответ, выпустив из рук однокурсницу. Фрея смотрит на него сквозь танцующую толпу без осуждения — даже с какой-то странной теплотой, будто между ними висит многозначительная недоговорённость, понятная лишь им обоим. Это почти невозможно терпеть. Фрея проталкивается по проходу между сидений автобуса, протискивается между щебечущей Вильде и скучающим Вильямом, вручает первой бутылку, чем оказывает последнему услугу; девчонку мотает из стороны в сторону. Поравнявшись с Крисом, она улыбается и даже салютует его спутнице, мол, вперёд, подруга, а сама бледна, как последний всадник апокалипсиса. То зажимает ладонью рот, то обмахивается рукой, как веером. — Всё нормально? — Крис перекрикивает музыку, поймав её за голый локоть. Кожа у неё влажная, холодная и в темноте кажется синеватой. Грудь дрожит в вырезе обтягивающего топа от поверхностного дыхания. — Фрея? Её рассеянный взгляд ласкает его лицо, соскальзывает на исцелованный рот, и Фрея снова улыбается, кивая. Не ревнует. Слёзы не кроют мутной плёнкой её глаза, и в них не читается укоризненными неоновыми буквами «что-ты-творишь-сука», когда Крис стирает ладонью влажный поцелуй чужих губ. Да и с чего бы ей ревновать? Они ничего не обещали друг другу. Всего лишь переспали на вечеринке — и им не понравилось. Логично? Логично. Так отчего злость поднимается в Крисе и встаёт горячими камешками под кадыком? Отчего ему хочется залепить ей пощёчину и встряхнуть за плечи? Что с ней не так? Что с ним не так, что не так с ними обоими? — Пойду подышу свежим воздухом… — бормочет Фрея. В автобусе действительно душно. Фрея разворачивается на пятках и спотыкается о чьи-то ноги в тяжёлых ботинках, — Крис подхватывает её под грудью, чтобы не упала. — Осторожно! — И не выпускает. Чувствует, как под ладонью напрягаются её мелкие мышцы. Фрея вытягивается, будто хочет сбросить кожу, как змеиную оболочку, но не вырывается. Даже не шевелится. Только впивается нервными пальцами в его запястье, когда Крис безотчётно-утешительно пересчитывает её рёбра расслабленной рукой. И непонятно — это музыкальные басы или грохот её сердца молотится ему в ладонь? Да что с ней такое? — Фрея, — зовёт Крис, разворачивая её к себе. Под пальцами ощущается грубая линия, дублирующая нижнее ребро. — Это… — Крис, нет!.. Его руки опережают жалобный всхлип. Фрея одёргивает задравшийся топ и отшатывается, оборонительно обнимая себя за живот. Поздно. Крис видел, как под полоской белой ткани мелькнула розовая линия изувеченной кожи. Слухи не врали? У девчонки действительно шрамы? Вот только на ожоги это не похоже — как будто кто-то распорол крюком её бок от спины до живота, а потом кое-как зашил. — Жуть какая… — Крис надеется, что она его не расслышала. И спрашивает одними губами: — Откуда? Фрея ничего не отвечает — стоит в ступоре, хлопает мокрыми ресницами. Брови беспомощно тянутся к переносице. Вот чёрт. Не стоило так на неё пялиться. И спрашивать — тоже не стоило. Его подружка дёргает его за плечо, привлекая к себе внимание, но Крис, оборачиваясь к ней, ничего вокруг не видит, кроме этих округлившихся в непонятном испуге глаз. Стоило отвлечься на секунду. — Блять… Фрея! Стой… Она врезается в дверь и вылетает из автобуса. Крис срывается следом, спрыгивает на землю через ступеньки, и свежесть раннего утра обдаёт его лицо влажными иголочками. Он осматривается по сторонам: куда она делась, чёрт возьми? — Фрея! Крис бредёт через стоянку, вглядываясь в сумерки и вслушиваясь в тишину — слышит только грохот музыки и смеха из автобуса за своей спиной. Он спускается на тропинку к парку и видит впереди мужскую компанию — шесть или семь парней в тренировочных костюмах; Крис догадывается, что совершает большую ошибку, но, выругавшись про себя, направляется к ним. — Чуваки, — окрикивает он их, — вы не видели здесь девчонку? Маленькая такая, худенькая блондинка. В спортивных штанах. Один из них сплёвывает на землю, выдохнув порцию дыма над головой, и сбрасывает капюшон. Крис внутренне расслабляется — парень не из отморозков Якудзы, которые терроризировали весь Осло полгода назад, хотя вид у него всё же суровый. Под выбритой чёрной чёлкой на лбу пульсирует выпуклая жилка. Улыбается по-акульи, а глаза остаются ледяными. — Её ищешь? — он указывает кивком головы вправо, в сторону деревьев. Проследив за его взглядом, Крис примечает Фрею — вид у неё перепуганный и серьёзный, а расставленные на ширину плеч ноги кажутся вросшими в бетон. Маленькие руки вытянуты вдоль туловища, и она буравит распахнутыми глазами компанию парней за спиной у Криса. — Кажется, её зовут Фрея, — добавляет парень, подмигивая Крису. — Откровенно говоря, не рекомендую. Пустая трата времени: в рот не берёт, характер — говно. Мордашка симпатичная, да. Я тоже повёлся. Но у неё уродский шрам, огромный такой, почти через весь живот… а в одежде не натрахаешься. Не представляю, как у нормального мужика может встать на такое безобразие. Раз, два, три. Крис считает вдохи и выдохи, и ледяная удавка сжимается вокруг рёбер. Он смотрит на самоуверенного козла, и желание вбить ему в глотку последние слова граничит с голодом. Крис сейчас взорвётся. Ей-богу, его разнесёт, как мешок с тротилом. Он оборачивается к Фрее — она едва ли что-то расслышала, но медленно качает головой, открывая рот в беззвучном «нет». «У неё уродский шрам». Четыре, пять, шесть. Крис жмурится, пытаясь успокоиться. Пульс грохочет в разнывшихся висках, и кулаки тяжелеют. Пальцы не хотят разгибаться. «Не представляю, как у нормального мужика может встать на такое безобразие». Семь, восемь, девять. Сколько их человек? Криса Шистада это не ебёт. — С-сука! Он не умеет учиться на своих ошибках.