Когда все обратится в пыль

Свет резал глаза. Белый, яркий, слепящий. Он проникал, казалось, даже через плотно закрытые веки, впиваясь тонкими иголками в глазные яблоки, пронзая их, пытаясь выковырять из глазниц. Лишь спустя несколько минут — или часов — Кларк понял, что чувствует это всем телом — словно его нанизали на тысячи раскаленных прутов. Вкупе с непрекращающейся тошнотой и неприятной мутью, затянувшей сознание и не желающей исчезать, это говорило о криптоните. О большом, большом количестве криптонита где-то поблизости. Он попытался повернуть голову, но натолкнулся на что-то твердое, металлическое, ограничивающее движения с обеих сторон, как удалось выяснить еще несколько мгновений и две бесполезные попытки спустя. Потребность открыть глаза и посмотреть, где он и что вокруг, умерла под жгущим даже сквозь закрытые веки светом, заслониться от которого он не мог — запястья (как и лодыжки и даже шею) плотно обхватывали широкие железные кольца, намертво приковывающие к месту. Судя по ощущениям, местом было тоже что-то металлическое. Койка? Стол?.. Кларку бы стало плохо, если бы уже не было хуже некуда. Самый страшный его кошмар — оковы, стол, лаборатория с кучей приспособлений вокруг. Последнего он не видел, но был почти на сто процентов уверен, что все так и есть. Где же еще он мог быть? Какой-то крохотный кусочек сознания цеплялся за веру в лучшее, пытаясь нашептать что-то о преступниках, которым понадобилось его сотрудничество, а затем он сможет сбежать… Но Кларк слишком давно перестал быть ребенком, чтобы верить в Санта-Клауса. И собственную удачу. Кажется, это были вещи примерно одного порядка. Послышался низкий шум, и раскаленные пруты, которых на самом деле не существовало, но которые он чувствовал так, будто те были единственной настоящей реальностью, вгрызлись в тело еще глубже. Кларк выгнулся, пытаясь выскользнуть, вырваться из мертвой хватки металла. Или из собственной кожи. Тошнота взвилась отпущенной пружиной, и показалось, что сейчас все его внутренности просто выплеснутся фонтаном. Прорывая плоть и разъязвляя кожу, вылезут наружу и плюхнутся на пол. В вены словно закачали жидкий огонь — он чувствовал каждую пульсацию, каждый толчок крови, тоже жаждущей сбежать. Подальше от криптонита. Сил кричать не было — из горла вперемешку со стонами вырывался скулеж, слишком тонкий, чтобы соответствовать его голосу, но рядом больше никого не было. Хватит. Хватит. Хватит!.. Темнота беспамятства пришла долгожданным избавлением. Следующее пробуждение почти ничем не отличалось от предыдущего. Как и третье, и четвертое. В какой-то момент он сбился со счета и просто плыл по волнам то нарастающей, то убывающей, но ни на минуту не прекращающейся боли. Сильнее, слабее, повтор. Бесконечная карусель кошмара. Если рядом и появлялись какие-то люди — Кларк их не слышал. Не способен был расслышать за надрывным стуком собственного сердца и шумом крови в ушах. Несколько раз, в те моменты, когда криптонит, видимо, отодвигали подальше, он пытался говорить, требовать, просить, звать, потом горло стало ощущаться как сплошная ободранная рана, и все, что из него вырывалось, — это хрипы. Никто так и не ответил. Потом все прекратилось. Нет, боль и тошнота никуда не ушли, но остановились на одном уровне, таком, который даже позволял Кларку не терять сознание, хотя последнее вряд ли можно было отнести к разряду чего-то хорошего. Возможно, наступила ночь? Свет так и не выключили, но что-то подсказывало, что его и не выключат. Темнота тоже может быть роскошью, которой ему, видимо, не полагалось. Вокруг было тихо, если не считать ровного шума вентиляции и его собственного рваного дыхания. Кларк лежал и думал, насколько позволяла каша в голове вместо мозга, расплавленного близостью криптонита. Впрочем, он предпочел бы не думать вовсе, но мысли, отчетливо воняющие отчаянием, настойчиво лезли в голову сами. Он облажался. Очень и очень крупно. Хлоя ведь предупреждала. Позвонила ему в субботу, чтобы рассказать несколько интересных подробностей об Эмме, но Кларк почти не слушал, слишком сосредоточенный на Дэвидсоне. На том, кто он, где он и каким образом со всем этим связан Лекс. Даже упрекнул Хлою, что та потратила время на случайную мутантку вместо поиска информации, которую он считал по-настоящему важной. И только когда Хлоя решительно повысила голос и, перебив его, сообщила о матери Эммы — о полковнике Валери Бойд — только в этот момент Кларк почувствовал укол страха. Военный аналитик в высоком звании — не то знакомство, пусть и заочное, которое он мечтал завести. Однако, по сведениям Хлои, Эмма не пыталась связаться с матерью, что его обнадежило. Глупо, по-детски, из разряда наивной веры в то, что родители не узнают о разбитой тарелке, если задвинуть осколки поглубже под стол. Кларк, правда, все же собрался наведаться к дому Эммы, посмотреть и послушать, может, даже поговорить попробовать. Просто не успел. Просто, как обычно, кое-то случилось, и планы пришлось поменять. Кое-что странное, впрочем, как и все, происходящее в Смолвиле, а потому не вызвавшее у него особого удивления. Незначительное (по меркам их городка) событие, которое его и задержало. Прямо на дороге, недалеко от их фермы, какие-то ненормальные напали на девушку. Подрезали ее машину, вытащили миниатюрную брюнетку из салона и попытались запихнуть в свой черный внедорожник. Кларк бросил пикап посреди дороги, даже не съехав на обочину, и через полсекунды оказался рядом. Дальше было дело техники: освободить девушку, оглушить нападавших, не убив при этом и стараясь избежать пуль, выпущенных группой поддержки из второго внедорожника, стоявшего подальше. Последнее не совсем удалось, но Кларк знал, что в шоковом состоянии люди часто не замечают самого очевидного, а девушка определенно пребывала в глубоком шоке. Всю короткую схватку она молча сидела на обочине, а затем вцепилась в него с ловкостью и упорством енота, воюющего за еду, ни за что не желая отпускать. Отпаивая ее — Джессику — чаем на своей кухне, Кларк так радовался, что она, похоже, действительно не заметила ничего необычного, что совсем забыл о небольшой странности, обеспокоившей его на дороге. Четверо рослых крепких парней из второго внедорожника, которых он про себя назвал группой поддержки, не отходили от машины, стоявшей ярдах в пятнадцати от первой. Приблизившись к ним, Кларк отчетливо почувствовал влияние криптонита. Не настолько сильное, чтобы полностью лишить его сил, но одна пуля все же оцарапала плечо, а скорость снизилась. Впрочем, нападавшим это не помогло — спустя несколько мгновений они уже лежали вокруг автомобиля аккуратными кучками. Метеорит, судя по ощущениям, валялся где-то в поле, недалеко от дороги. И хотя Кларку казалось, что раньше, пробегая по этому участку, он ничего подозрительного не чувствовал, мало ли каким образом тот мог там оказаться. Наверное, на это стоило обратить внимание. Даже наверняка стоило. Но он не обратил. Джессика Уилфрид и слышать не хотела о поездке в полицейский участок, всхлипывая и утверждая, что «всем этим должен заниматься ее отец», а никак не она сама. Кларк не совсем понимал, каким образом отец может давать показания за свою совершеннолетнюю дочь, но решил в семейные дела не вмешиваться. Тем более что ему и самому не очень-то хотелось объяснять шерифу, каким образом он голыми руками справился с восемью вооруженными людьми. В который раз. Мать была на каком-то благотворительном мероприятии, а Джессика все никак не могла успокоиться, поэтому приезду мистера Уилфрида Кларк обрадовался, как дождю после засухи. Присутствие высокого седоволосого мужчины с цепким взглядом и строгим лицом мгновенно успокоило заходившую на энный круг истерики девушку, чему Кларк обрадовался еще больше. Мистер Уилфрид долго тряс его руку, благодаря за помощь, и после еще несколько раз срывался на многословные заверения в бесконечной признательности, пока Джессика приводила себя в порядок в ванной. Кларк краснел от потока горячих благодарственных речей, чувствуя себя с каждой минутой все больше и больше не в своей тарелке. А еще этот пронизывающий взгляд холодных голубых глаз… Неудивительно, что Джессика сразу же взяла себя в руки, как только ее отец ступил на порог: под таким взглядом непреодолимо хотелось вытянуться в струнку и сделать все возможное, чтобы эти глаза как можно быстрее нашли себе другую цель. На какое-то мгновение в груди потянуло знакомой болью — теплой, с нотками грусти — строгий прямой взгляд Джонатана Кента тоже вызывал подсознательное желание побыстрее все исправить. И только когда отец с дочерью уже уехали, Кларк понял, что так ничего и не узнал ни о том, кто они, ни откуда, ни почему с Джессикой такое вообще могло произойти. Мистер Уилфрид что-то обронил насчет совсем обнаглевших охотников за выкупом, а потом наконец-то спустилась Джессика, они уже вдвоем обрушили на него очередную порцию благодарностей, и стало как-то не до расспросов. Пожав плечами, Кларк решил не заморачиваться — и так забот хватало. Вот только сейчас, на лабораторном столе, под жгучим светом и в окружении расположенных на тщательно выверенном расстоянии метеоритов, эта мысль внезапно показалась очень и очень глупой. Может, целью нападавших была вовсе не девушка? Может, криптонит в поле оказался не так уж случайно? Может, Кларку стоило прислушаться к Хлое и заняться Эммой вместо все равно не принесшей результатов охоты на Дэвидсона? Или… Или что? Бросить беззащитную девушку на милость каких-то бандитов и спокойно ехать себе дальше? Вот что уж точно никогда не было для него вариантом. И все же, все же… Следовало сделать что-то по-другому, осторожнее, умнее, лучше… Но почти сразу после отъезда незваных гостей домой приехала мать, и субботний вечер прошел в приятных домашних хлопотах и разговорах. А в воскресенье Дэвидсон засветился в Смолвиле. Во всяком случае, старшеклассница Кэтрин Симпсон была убита точно так же, как и остальные его жертвы, если они, конечно, были и вправду его. Они с Хлоей потратили едва ли не целый день, пытаясь сначала выяснить подробности убийства (и убедиться, что оно действительно было идентичным остальным по способу), а после — узнать, что же могло связывать скромную школьницу из Смолвиля со съехавшим с катушек метрополисским вышибалой. И на последний вопрос ответ, увы, получался только один — ничего. На ужин мать пригласила Лайнела Лютора. После Кларк скрепя сердце оставил их в доме пить кофе и беседовать на политические темы (по крайней мере, верить хотелось именно в это), вежливо удалившись на чердак в амбаре. И даже задремал. А разбудила его скручивающая мышцы и выворачивающая внутренности боль — те, кто за ним пришел, запаслись криптонитом с лихвой. И Кларк до сих пор не знал, кто были эти люди. Быстро передвигающиеся черные фигуры — вот и все, что он смог уловить через застилающую глаза дымку. Кто их послал? Лекс, решивший наконец играть в открытую? В конце концов, последняя их встреча была откровенно недружественной… Да что там — яда в голосе Лекса, когда он обнаружил Кларка в своей оранжерее, хватило бы, чтобы сотворить генодиц посредством отравления в какой-нибудь не особо маленькой стране. Кларку еще долго потом хотелось смыть, стереть, содрать с себя этот враждебный взгляд, который, казалось, охватил его целиком и осел на каждом дюйме его якобы непроницаемой кожи. И ничуть не облегчило ощущения то, что виноват в жутких смертях на этот раз оказался не Лекс, а он сам. Он сам, Кларк Кент, открывший проход в приютивший его мир для инопланетного монстра. И может, даже не одного… Перед глазами встал образ оплетенного лианой человека, еще живого человека, сквозь которого прорастали безжалостные стебли желающего размножаться чудовища… затем — те, кого он еще видел в Фантомной зоне… Если еще хоть кто-то вырвался… Сглотнув подступившую к горлу желчь, Кларк попытался снова переключиться на своих возможных похитителей. Если не Лекс, то кто? Кто еще мог за этим стоять? Какой-то недобитый приспешник Моргана Эджа? Покойный король преступного мира Метрополиса знал о Кларке достаточно, чтобы совершить почти удавшуюся попытку его выкрасть, а после — и убить. Тоже, кстати, едва-едва не увенчавшуюся успехом. И кто знает, кому он мог передать информацию… Или… Может быть, Лайнел Лютор не просто так проявлял такую настойчивость в попытках сблизиться с его матерью? Может, это все было только планом по усыплению их бдительности? Может, вся его показная готовность хранить секрет Кларка, даже помогать ему — всего лишь тщательно разработанная ловушка? В конце концов, Лекс наверняка приобрел добрую часть своей склонности к плетению изощренно запутанной паутины лжи именно от отца. И Кларку никогда не понять и сотой части извращенной логики обоих Люторов, как и их предательской натуры. А может, это был кто-то еще? Кто-то, кому настучала Эмма, хотя Хлоя и уверяла, что никаких звонков та не делала и электронных писем не отправляла? А ведь Эмма могла оказаться на стоянке возле клуба вовсе не случайно и работать на самом деле на кого угодно… Ему следовало быть осторожнее. Ему следовало догнать ее еще в пятницу. Ему следовало… Единственным, что удерживало Кларка от полного отчаяния, была мысль о том, что мать этого так не оставит. Теперь у нее есть связи среди политиков, у нее есть поддержка Лайнела, в конце концов, если, конечно, не он сам это и организовал. Но мама в любом случае обязательно выяснит, кто и куда его забрал, и вытащит из этого кошмара. Да и Хлоя не будет сидеть сложа руки. Нет, только не Хлоя! Она перевернет вверх дном всю страну и несколько соседних, если понадобится, но найдет его, Кларк был уверен. Главное — продержаться какое-то время. Может быть, даже долгое. Но выдержать надо. Он сможет. В это Кларк старался просто верить.