Помилование

      Странно, но бывает в жизни так, что в одной семье одних детей любят, а других просто терпят. Никто точно не может рассказать почему. Точнее ответ один, кто-то из родителей не родной, и не желает видеть ребёнка своего соперника перед глазами. Это плохо, хуже, когда ребёнка ненавидят и считают, что он испортил родителям жизнь. Именно из такой семьи был Кристи.       Его отец-альфа владел сетью магазинов, а отец-омега в прошлом был известной моделью, медийной личностью и тусовщиком. Что странно брак его родителей не был по расчёту и первые трое детей были любимыми и желанными. Оно и понятно. Омега Стэнли участвовал в показах до последнего. Беременность протекала легко и приятно, ни токсикозов, ни давления, ничего.       Он принёс на это свет трёх здоровых альф, отец гордился мужем. Четвёртая беременность была поздней и тяжёлой. Он весь отёк, с трудом обувался, и это поставило крест на модельной карьере, а тяжелейшее кесарево сечение оставило уродливый шрам, и омега возненавидел Кристи. Даже имя новорожденному дала медсестра в отделении. Отказаться от малыша родители не могли, это породило бы кривотолки, но ребёнок был нелюбимым и нежеланным. Вот только он этого не знал: тянулся к родителям, когда подрос, спрашивал няню, почему его не хотят видеть? А когда у него день рождения? Почему папы никогда не берут его с собой, а братьев забирают? Так продолжалось до самой школы, потом няньку отослали, и Кристи был предоставлен сам себе. Видя пренебрежительное отношение родителей, братья начали подтравливать его. Они часто портили вещи Кристи, и тот получал от отца-омеги. Если старших детей отец просто ругал, то его бил, потом жаловался отцу альфе на то, что этот омега абсолютно неуправляем, и мальчик был бит ещё и им.       Настоящий кошмар начался уже в средней школе. Если до этого Кристи просто прятался, и всё было относительно хорошо, то здесь так не получалось. Подростки зачастую жестоки и циничны. Два брата, учащиеся в той же школе превратили его жизнь в ад. Вещи резали, прятали сменную обувь, рвали учебники, поджигали тетради, а дома заявляли, что это всё сделал сам омега. Верили, естественно, им. В такие минуты отец-омега зверел и кричал: — Ленивое отродье, и это ради тебя я оставил карьеру! Ты нас всех позоришь! Ох, Сэм, из него совсем не будет толка! — Ничего, дорогой. Я выбью из него дурь! — альфа хватался за ремень.       А через полгода случилось страшное. Школьный учитель математики похвалил Кристи за контрольную работу, и сделал замечание его брату. Тот сделал только один вывод. Его унизили перед тупой омежкой. Он решил отомстить, и отомстить жестоко. Намечался приём по какому-то поводу. В дела отца он не лез, но знал, что на приём пойдут все, а так же подслушал, что папа-омега решил сбагрить это «позорище» семьи….       Кристи даже не посмотрел на еду, он не хотел ласки от мужа, он хотел покоя. Том же, хоть и понимал это, решил не отступать. Он был более гибок, нежели Крис, более наблюдателен и не склонен к необдуманным действиям. Видя испуг омеги, он тихо заговорил: — Не голоден? Пойдём тогда отдыхать, я провожу тебя, — но Кристи молчал, только дрожал и смотрел в пол. Том, в отличие от Криса, никогда его не избивал, не насиловал, он просто морально унижал, запирал в тёмном, холодном подвале, частенько забывая накормить его. Последний раз был самым страшным.       Если родители омеги просто не помнили о его существовании, то мужья не забывали никогда. Они издевались над ним каждый на свой манер. Крис обзывал потаскухой и говорил, что он всё это заслужил и пусть благодарит за то, что его не отдали в какой-нибудь бордель.       Том же просто плодил в нём комплексы в открытую говоря, что он жалкий уродец и может не рассчитывать на сочувствие. Кристи верил, у него не было друзей, он с детства был нелюбим родителями, поэтому слова мужа падали на хорошо подготовленную почву. В таких ситуациях человек либо начинает ненавидеть всех подряд, либо сходит с ума, либо замыкается в себе. Кристи замкнулся. Отгородился от внешнего мира за стеной боли физической и душевной, отчаяния и недоверия. Неделю назад ему исполнилось восемнадцать. Всю жизнь он мечтал, чтобы его просто поздравили с днём рождения. В отчем доме этого дня не существовало, а тут пьяный-распьяный Кристофер избил его, жестоко изнасиловал и запер в подвале, где Кристи и просидел голодным почти три дня. Именно с того страшного дня его жизнь резко изменилась, но омежка уже не видел этого. Он вяло брёл за Томом. Он знал, что его приведут в очередной подвал и там запрут. Его шатало от слабости и ужаса, но шёл за мужем как на убой.       Альфа вдруг обернулся, перехватил шатающегося парня, закинул его руку себе за шею: — Держись за меня, Тростиночка, — Кристи просто опустил голову и сжался, ожидая насмешек. Он не посмел сопротивляться сильным рукам. Он хотел молить о пощаде, хоть и знал, что это бесполезно, но с собой совладать не мог. Из глаз полились слёзы. Том был очень острый на язык. Острый и безжалостный. И душа у него была такая же, как и сталь его глаз. Омега помнил последний визит своего второго мужа к нему. — Умоляю, мне очень больно, я не выдержу! — он надрывался под Кристофером, но альфе было всё равно. Он вколачивался в протестующее тело, разрывал ему нутро. Простыня под омегой была в крови, он дико завывал, но альфа не обращал внимания. Он пытался протолкнуть в него узел. Так делать было нельзя. У омеги даже течки не было, а смазать его он не удосужился. Наконец ему это удалось, Кристи потерял сознание, альфа проверил пульс и продолжил его сношать. — Почему? — слабо прошептал омега, очнувшись под насильником. — За что? — Молчать, шлюха. Говори только когда я требую…. Дверь тихо открылась, и на пороге спальни возник Том, Кристи кинул на него умоляющий взгляд. Альфа холодно пожал плечами и обратился к Кристоферу: — Ты мой мобильник не видел? — Нет, а что? — Опять оставил где-то, — они говорили так, будто бы один из них не насиловал несчастного парня. Будто бы омега с мольбой не смотрел на Тома, будто бы ничего страшного не происходит. — П-пожалуйста, — омега протянул руку в сторону Хиддлстона. — И как у тебя на него вообще встал? Кстати, сегодня встреча с деловыми партнёрами. — Чёрт. Совсем забыл, — выругался Кристофер. - А когда? — Через час. Кристи почувствовал, как член вместе с узлом начали вытаскивать. Он заорал так громко, как только мог. Внутренности разрывало от боли. Пощёчина оборвала его крики. — Заткнись, дрянь…. Когда омега очнулся, то понял, что находится в подвале. Здесь было холодно и темно. Сам он был прикован к какой-то трубе. Браслет наручников был затянут настолько, что впивался в кожу, стирая её в кровь… — Эй, не плачь. Прошу, не надо. Смотри какая комната. Нравится? Или что-то нужно изменить? Том уже усаживал Кристи на широкую двуспальную кровать, затем надавил на его плечи: — Ты не сиди. Ложись, ты устал, — он помог закинуть парню ноги, сам накрыл его одеялом, сел рядом и вздохнул. Нужно было что-нибудь сказать, ведь омега ни о чём не знал, но с чего начать?       Он сидел и думал о том, как они все влипли в этот кошмар, как выбираться и главное, что сделать с теми, кто решил так с ними поступить. Укрытый одеялом омега дрожал от ужаса. Воспоминания последних трёх дней путались в голове, страх перед альфами сводил с ума. Он вскрикнул, когда Том лёг рядом и обнял его. Обнял нежно, как омега мечтал когда-то давно. Мягкий, с хрипотцой голос прозвучал в тишине спальни: — Отдыхай, мальчик. Я обо всём позабочусь и…. прости меня за равнодушие. Прости за то, что осудил, не узнав причины. Кристи не ответил — он просто смотрел перед собой, а разум блуждал где-то далеко. Только через час, когда омега, наконец, обрыдался и отключился, Том отправился к Кристоферу. Он нашёл его в рабочем кабинете, опустился в кресло и спросил: — Какие новости? — Врач звонил, — сглотнул Хемсворт. — И? — Кристи в положении, — альфа закрыл лицо руками. — Ничего себе, но это даже…. — Ты понимаешь, что я избил, изнасиловал и запер без еды, воды и света беременного омегу. В сыром, холодном подвале? Ты это понимаешь? — Да, но сейчас лучше, чтобы Кристи о ребёнке не знал, он и сам ещё ребёнок, а уж после всего…. — как всегда сама логичность. — Что мне делать? — Кристофер смотрел на Тома и ждал совета. — Иди к нему. Он что так, что эдак боится, так что иди к нему. — Он меня прогонит. — Нет, увы. Он слишком слабый и беззащитный. Покажи ему себя настоящего, и он раскроется, — посоветовал Том. Кристофер кивнул и со вздохом сказал: — Я не знаю. Я просто скотина. Идти к мальчику…. — Хватит, — холодно отрезал более расчётливый Том, — у нас хватило подлости довести его, значит должно хватить мужества вернуть прежнего мальчика. Порефлексировал и хватит, теперь всё зависит только от нас.