Ни войны, ни мира

Утром солнечного понедельника Гермиона впервые отправилась на работу не вести военные действия против чистокровных волшебников, а попытаться создать тонкий мостик между двумя мирами, не противопоставляя один другому. Не кривя душой, она понимала и трезво отдавала отчёт, что сделать это будет намного сложнее, чем разрушив всё, на этом месте построить новое. Но как любила повторять мама «со своим уставом в чужой монастырь не ходят». Вот и Гермиона хотела для начала просто попробовать такую тактику. Безусловно, рассчитывать на скорый результат было бы глупо, но время для экстренных мер давно прошло. «Надо двигаться дальше». Сейчас ей хотелось просто жить и радоваться каждому дню. Видеть красоту в каждом мгновении, ощущать тепло взглядов и объятий, наслаждаться ароматами, которые приносил ветер и яркими красками. «Солнцу всё равно, для кого светить». Увлечённая своими мыслями, Гермиона переместилась по каминной сети в атриум Министерства. И нос к носу столкнулась с Молли Уизли. По правде говоря, это был последний человек, которого она ожидала здесь встретить, несмотря на то, что та являлась одной из самых сильных волшебниц и могла бы достичь многого. Хотя родить и воспитать семь талантливых детей ― тоже подвиг. - Здравствуй, Гермиона. Мы могли бы поговорить? - поинтересовалась она. - Конечно, - кивнула Гермиона соглашаясь, - пройдёмте в мой кабинет. Она повернулась, но была остановлена твёрдой рукой Молли. - Нет. Не здесь. - Хорошо. Я недавно купила дом, - Гермиона порылась в сумочке и достала блокнот с карандашом. Быстро написав координаты, она вырвала листок и передала волшебнице. – Здесь адрес. Жду вас каждый вечер после семи. Только в выходные меня не будет. Молли сложила вдвое лист бумаги, убрала в карман и исчезла в пламени камина. А Гермиона направилась в свой кабинет, недоумевая, что могло понадобиться этой женщине, единственной сферой интересов которой была семья. Её мысли (как часто происходило в последнее время) снова переключились на Люциуса Малфоя. Для него тоже главным было сохранить семью. И ему удалось. Пусть Нарцисса и Драко не жили с ним в одном доме, но были живы, сохранили рассудок и здоровье. Даже находясь в непосредственной близости к Волдеморту. И в какой-то мере поведение Люциуса поспособствовало этому. Гермионе очень хотелось поговорить с кем-то о Хогвартсе тех времён. С Молли, Артуром или Минервой. На сегодняшний деть это были единственные близкие люди, способные стать проводниками в мир прошлого магической школы. «Почему же никто из них не заметил надвигавшейся трагедии?» Этот вопрос снова подтолкнул к мысли, что не так уж всё тогда было плохо. Она распахнула дверь своего кабинета и уселась за стол, предвкушая творческую работу. Но уже через час поняла, что за годы, проведённые в магическом обществе, отдалилась от того мира, в котором родилась. Представления о нём стали поверхностными. Едва ли картина мира двенадцатилетней девчонки соответствовала реальности. Хотя, если задуматься, даже она была более достоверной, чем Гермиона имела сейчас. Ведьма не знала, с чем пойдёт к Люциусу Малфою. На поверку выяснилось, что ничего интересного предложить не могла. Весь творческий энтузиазм как ветром сдуло. Привыкшая в любых жизненных обстоятельствах быть во всеоружии, Гермиона оказалась совершенно не готовой к мирной жизни. Слишком долго она воевала. Настолько, что разучилась создавать, не разрушая. Гермиона вспомнила проект Малфоя. Даже этот чистокровный сноб прилагал все усилия, чтобы построить прекрасное. И если слухи о происхождении его денег верны, то он гораздо больше знаком с современным маггловским миром, чем сама Гермиона. Вместо того, чтобы обрадовать, этот факт почему-то жутко разозлил. И гнев не желал утихать до самого обеда. У Гермионы создавалось ощущение, что она не успокоится до тех пор, пока не выскажет всё это Малфою в лицо, и её совсем не волновало, чего этим добьётся. Равно как его не заботило её благополучие. Хотелось услышать подобие раскаяния. Но Гермиона не лелеяла напрасных надежд. Она была убеждена, что Малфой ни капельки не сожалел о боли, причинённой ей Лестрейнж и Долоховым. Он бы даже не заметил, если Гермиона умерла где-нибудь посреди холодного леса от голода или инфекции. Единственное, о чём он действительно сожалел – это утраченная репутация и разрушенное будущее. Гермиона с трудом доработала до обеда. Время тянулось бесконечно. Хотелось разделить с кем-то свои чувства, но она отказалась от предложения Гарри поесть вместе. Вместо этого переместилась к себе домой и аппарировала на берег Кельтского моря в надежде, что рокот волн и прохладный бриз поможет успокоиться и вернуться к работе с нормальным настроением. Однако ни через пять, ни через десять минут ничего не изменилось. Внутри бушевал огненный ураган. Гермиона задавалась вопросом, было бы ей легче, если Малфой находился сейчас в Азкабане и понимала, что нет. По сути, самой страшной тюрьмой для него сейчас стал мэнор, наполненный воспоминаниями о прекрасных и ужасных моментах жизни. Она зачерпнула холодной воды и умылась, ощущая, как на короткое мгновение стало легче. «Надо бы как-нибудь позвать Гарри сюда. Ему здесь понравится». Гермиона вернулась домой, быстро перекусила и переместилась в Министерство. В четыре пришёл Гарри, и она немного отвлеклась от разрушительных мыслей о Малфое. - Как Джинни? – поинтересовалась Гермиона, вспоминая визит Молли. - Нормально. Продолжает обустраивать детскую комнату, - ответил Гарри. – Прости. - Тебе не за что извиняться каждый раз, - отстранённо сказала Гермиона, откладывая очередной билет в сторону. Глядя на объём работы, она пришла к выводу, что никогда не пожелала бы занимать профессорскую должность. Помимо преподавания существовала масса других обязанностей и обязательств, скрытых, словно подводная часть айсберга. - Мне казалось, что приобретение дома должно как-то воодушевлять, - Гарри поставил перо в чернильницу, очистил заклинанием руки и посмотрел на подругу. Гермионе сделалось неуютно от этого проникающего в душу взгляда. - Мы оба заблуждались, - ответила она, складывая в стопку готовые билеты и убирая их в ящик стола. – Нам пора. Они оба спустились в атриум, Гермиона попрощалась с другом, вложив в улыбку максимум теплоты, на который была способна, и аппарировала в Лондон. До семи часов оставалось не так уж много времени, а дел было ещё много. Весьма странно, но Молли так и не появилась ни в понедельник, ни во вторник. Перемещаясь утром среды на работу, Гермиона не переставшая злиться на Малфоя, напоминала себе натянутую тетиву лука. Казалось, малейший сдвиг мог направить стрелу её гнева прямо в цель. Она радовалась, что имеет отдельный кабинет и своё жильё. Закрывшись ото всех, можно было не прятать свои эмоции и не носить всевозможные маски. Исключением оставались встречи с Гарри, но он, будто чувствуя её состояние, старался вести себя как можно тише и лишний раз не привлекать внимание. Гермиона была ему бесконечно благодарна за это внимательное невмешательство, за отсутствие упрёков. За многое. Очевидно, надо сказать спасибо войне за такие отношения. Без неё их дружба едва ли смогла появиться в том виде, в котором была сейчас. И это немного смягчило гнев Гермионы по отношению к Малфою. Совсем чуть-чуть. Настолько, что позволило улыбке тронуть уголки губ. - Ледяная королева начала оттаивать? – спросил Гарри, когда они стояли в очереди к камину. - Не ледяная, а снежная, - механически поправила Гермиона. – Предлагаю завтра пообедать в необычном месте. - Принимается. Мне позвать Рона? – поинтересовался Гарри. -А он согласится? ― Я постараюсь быть очень убедительным. Оказавшись дома, Гермиона переоделась и опять отправилась в Лондон. Ей нравилось заново узнавать свой мир. Она покупала газеты и журналы, устраивалась за столиком кафе, заказывала что-нибудь и читала новости, слушая разговоры. Если бы не ограничение во времени Гермиона получила гораздо больше удовольствия. Однако всегда существовало какое-нибудь «но». Хотя, возможно, именно благодаря этим барьерам эмоции воспринимаются острее. «Если до конца недели Молли не появится, придётся самой наведаться в Нору» - решила Гермиона, оплачивая счёт и забирая у официанта пакетик с булочками и пирожными. Отыскав безлюдное место, она аппарировала в Косой переулок, купила корм для совы и через бар переместилась домой. Было без четверти восемь, когда камин полыхнул зелёным, и, наконец, появилась Молли Уизли. Гермиона, занимавшаяся составлением билетов, чтобы завтра иметь возможность посвятить больше времени общению с друзьями, заправила прядь волос, выбившуюся из причёски, и, сложив пергаменты, поднялась навстречу. - Добрый вечер, - поздоровалась она, - присаживайтесь. Молли кивнула и посмотрела по сторонам. Её взгляд зажёгся интересом, и выражение лица приобрело ту самую мягкость, которая появлялась при общении с близкими людьми. Гермиона немного расслабилась и отправилась на кухню, чтобы заварить чай и выложить на блюдо булочки и пирожные. Когда пять минут спустя она вернулась, Молли сидела на диванчике. - У тебя уютно. - Спасибо, - Гермиона поставила на стол поднос и уселась рядом с гостьей. Было приятно слышать похвалу от строгого критика, которым была бывшая свекровь. – Угощайтесь. Как поживает мистер Уизли? - Нормально. Время от времени заходит Джинни, но я уверена, что ты о ней знаешь гораздо больше, чем я, - Молли взяла в руки чашку и сделала глоток чая. Гермиона вынуждена была согласиться. Действительно, они имели больше информации друг о друге. - Мне хотелось бы разделить с ней новоселье. - Никто не мешает вам отметить это в Норе. Спасибо тебе за то, что вернула мне улыбку Рона. Но я пришла поговорить о другом.