К тебе сквозь две тысячи лет

Леви подпер щеку кулаком. Он желал только одного: оказаться подальше отсюда. Как он влип в эту авантюру с Ханджи, Аккерман так и не понял. Но нравилась она ему с каждой минутой все меньше и меньше. Особенно теперь, когда он возвращался на поезде, но не один, а с Эреном. О тачке пришлось забыть. Когда Леви попробовал забрать Эрена после выписки на внедорожнике, мальчишка долго не мог сообразить, как застегнуть ремень безопасности, зато сразу нашел кнопку стеклоподъемника. В ту же секунду машина превратилась для него в новый аттракцион. О том, чтобы ехать нормально, можно было даже не мечтать. Йегер высунулся наружу и ни в какую не желал сесть нормально, крутя головой во все стороны и распустив свои каштановые патлы по ветру. Гнать по трассе с таким пассажиром было невозможно. В результате Леви купил два купейных билета и повез мальчишку поездом. Окна в купе не открывались, зато скорость была приличная. Леви сочувственно перехватывал взгляды станционных зевак, мимо которых проносилось прилипшее к стеклу лицо со сплюснутым носом и вытаращенными глазами трехлетнего ребенка. Время от времени, когда поезд пролетал мимо линий электропередач или особенно широкого озерца, пацан тянул Леви за рукав и показывал в сторону очередного чуда пальцем. Но как бы трудно ни было в поезде, в городе стало еще хуже. Эрен хотел дотронуться до всего. Леви пришлось-таки дать ему тумака, иначе было просто невозможно. После этого мальчишка кое-как держал себя в руках, но все равно поедал дикими глазищами буквально все, что встречалось у него на пути, от велосипедисток до мобильников. Глазищи, естественно, как любая странная вещь, привлекали к себе внимание всех проходящих мимо. Дома, поглядывая то на блестящий тостер, то на вентилятор, Аккерман долго раздумывал над тем, можно ли оставлять Эрена одного в квартире или лучше все-таки взять с собой в лабораторию. Конечно, перспектива оказаться с Эреном в общественном транспорте не сулила ничего хорошего. Но, оценив риски, Леви понял, что не готов пожертвовать ни вентилятором, ни тостером. Вывод напрашивался сам собой, однако прежде чем вести пацана в лабораторию через весь мегаполис, его надо было переодеть. Леви начал перебирать свои вещи, прикидывая, во что же может нарядить мальчишку, у которого до сих пор не было ничего, кроме формы. Заношенные и не простиранные шмотки одного из студентов Ханжи, напяленные на Йегера при выписке на скорую руку, пропахшие раскопками и химикатами, Леви нервировали. От них надо было поскорее избавиться. Но в гардеробе не нашлось ничего приличного на долговязую худую фигуру. Снова оказавшись на платформе, Леви не мог отделаться от чувства, что выгуливает гиперактивного щенка, и ему понадобилось в три раза больше времени, чтобы добраться до своей работы. Уже перед самой дверью Леви, остановившись, достал из кармана ручку и, вывернув Эрену предплечье, написал прямо на тыльной стороне крупными буквами «НИЧЕГО РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ». Эрен долго шевелил губами и хмурил брови, но потом, к великому облегчению Аккермана, кивнул головой: «Да». — Сидеть, — бросил ему Леви и указал на стулья у входа в зону дезинфекции. Войдя внутрь, Аккерман облегченно вздохнул. Судя по тому, что он видел, лаборатория не сгорела в его отсутствие, и он мог даже позвать кого-то на помощь. И ему нужен был кто-то, кому он мог доверять. — Петра! — переговорное устройство зашипело и кашлянуло в ответ. — Можешь подойти к основному входу? Почти незамедлительно прибор ожил снова и сквозь помехи прорвался певучий женский голос. — Уже иду! Вскоре молодая женщина вошла в тамбур, бросила в урну перчатки и, снимая защитный костюм, старалась повернуться таким образом, чтобы через стекло получше рассмотреть Эрена, сидящего словно с колом в заднице в соседней комнате. Его руки не двигаясь лежали на коленях, тогда как ноги выбивали нервную дробь, а глаза с благоговейным трепетом обшаривали голые стены. — Как поездка, шеф? — Чревато, — подытожил Леви. — Это он? Леви кивнул. — А что он здесь делает? — Петра, — Леви вытянулся, стараясь казаться выше, хотя толку от этого было ни на грош. — Любишь шопинг? Петра в ответ сделала глазки. — Пора бы тебе уже перестать придерживаться стереотипов. Или ты все ещё думаешь, что я единственная женщина в твоей лаборатории? Леви почувствовал, что увязает в зыбкой почве феминизма, и вырулил, как смог: — Нет, мне просто нужно его одеть не по-дурацки, — Аккерман кивнул в сторону Эрена. Петра, к этому времени уже успевшая снять комби, стояла перед ним в модных джинсах и безупречно белой блузке. После этих слов, ее брови поползли вверх, но она польщенно фыркнула: — Какой ты все-таки предсказуемый. Оруо намного лучше разбирается в моде для мальчиков, ну ты меня понимаешь. Леви понимал. — Тогда идите все вместе, только поживее. Петра скривилась, но спорить с Леви было бесполезно, легче было сразу застрелиться. Она просто досчитала до трех, а потом спросила. — Он хоть говорит? — качнула головой в сторону Эрена, который, изучив стены, перешел к внимательному разглядыванию ламп дневного освещения. — Немного понимает, если медленно говорить по-немецки. Читает хуже. — Ненавижу немцев, — успела заметить Петра до того, как в тамбуре появился Оруо Боссард. — Как поездка? — Я уже спросила. Леви умудрился вставить свои три копейки до того, как недовольство переросло в ссору. — Вы мне оба нужны, чтобы купить ему приличное шмотье. Мне с ним по городу таскаться каждый день теперь! — и Леви снова кивнул в сторону Эрена, тот теперь сидел, подсунув руки под булки, и пытливо всматривался в напольные электрические розетки. — Это он? — Да! — Научили лопотать по-немецки? — А по-каковски ты хотел, чтобы мы его в такие сроки научили? — Ненавижу немцев. — Так, вы двое, — Леви начал как можно спокойнее, но уже с колотым льдом в голосе. Такой тон возникал у него непроизвольно в моменты крайнего раздражения. — Что-то я не припоминаю, чтобы спрашивал вас о чем-то. Не любите немцев? Отлично. Тогда собирайте манатки и ветер вам в харю. Если хотите остаться, то Йегер вам в помощь. У него из гардероба есть только старая военная форма. Руки в ноги, и пошли его одевать. Только не забудьте, что он сладко проспал все наши конфликты с немцами, начиная с раздела Великой Римской Империи и кончая всеми мировыми войнами. Леви замолчал, подождал, чтобы уж наверняка быть уверенным в том, что его слова правильно услышаны, верно поняты и хорошо усвоены. — И еще, постарайтесь выбить для него скидки. Да, и вот еще. Все чеки отправьте Ханджи. Все поняли? — Да, Леви, сэр, — резво рявкнули в ответ кандидаты наук. На самом деле Аккерману было ужасно интересно увидеть реакцию человека, попавшего непосредственно из феодализма в торговый центр, но у него была запланирована куча дел, на столе его ждала горка неразобранной корреспонденции, а в голове уже созрела мысль проверить кое-какие данные по старым архивным картотекам. День обещал быть длинным. Длинный день незаметно перетек в тяжелую неделю. Радовало только то, что к заботам внутренним не добавлялись заботы внешние. Ханджи сообразила не отправлять релиз о находке Эрена в прессу. Поэтому сведения в нее почти не просачивались. А если и просачивались, то очень вскользь, в основном по вине чиновников министерства Науки и Культуры, которые были неспособны держать язык за зубами. Ханджи всегда находила способ соединить проныр-журналюг с Ирвином. Вдобавок он был подозрительно эффективен в переговорах с бюрократическими акулами, которые нет-нет да и возникали на горизонте. Но главным полем деятельности Смита стало саботирование правительственного расследования об инциденте с Эреном-Адамом. Леви получил в свое распоряжение безымянную открытку, якобы посланную ему Ханджи из Люксембурга в ночь, когда произошел взрыв на раскопках. В открытке была изложена невинная и старательно подчищенная версия происшествия. Если бы Леви позвонили и попросили дать показания, он должен был придерживаться именно этой интерпретации событий. Вся затея была сомнительной. Однако меры предосторожности, предпринятые Ирвином, принесли свои плоды. Расследование волшебным образом зашло в тупик, и сам инцидент был признан нарушением правил техники безопасности. Но даже обвинения в халатности были сняты. Когда Леви узнал, что и это произошло с подачи Ирвина, то он решил держаться от подробностей подальше. С Эреном возникали трудности иного рода. Так как он технически был совершеннолетний и в здравом рассудке, то государственные чиновники отказали друзьям в оформлении опекунства. Однако те же чиновники были совсем не против заключить мальчишку под стражу. В самом начале, когда Йегер прибыл во Францию и стал жить с Леви на положении нелегала, возить мальчишку через государственные границы было равноценно провоцированию международного скандала. Но пока в кулуарах различных ведомств шли разговоры о том, что же делать, Ханджи, под шумок и на глазах у всех, зарегистрировала Эрена в качестве артефакта и оформила на себя права на его исследование. С этого момента все как-то устаканилось. По крайней мере до того момента, пока федеральное правительство не прекратит финансирование работы по раскопкам исторического комплекса. С практической точки зрения это означало, что до тех пор, пока Йегер представляет ценность для науки и не представляет опасности для всего остального, он находился под ответственностью Ханджи, которая ее распространила как само собой разумеющееся и на Аккермана. Конечно, было бы правильнее рассматривать Эрена официально как представителя человеческой расы, а не как глиняный горшок. Но такая формулировка выиграла команде время. Пока ещё не было ни одного подобного случая, вот почему Ханджи свято верила, что рано или поздно спор будет разрешен в их пользу. Леви ничего другого не оставалось, как только надеяться, что она окажется права хоть на этот раз. Но пока Эрен оставался для него карой небесной. Его собственная команда отказалась следить за пацаном днем и ночью, и Леви пришла в голову блестящая идея занять Йегера чтением. Но не простым чтением бульварных романов, он решил заставить его читать самый полный отчет о падении Эдема, имеющийся у него в первоисточнике. Пресловутый документ АА47. Он решил, что можно совместить полезное с неприятным и помочь парню наверстать упущенное. Кроме того, АА47 был официальным свидетельством, описывающим переходный период от эпохи Эдема к нашему времени. Особую пикантность ситуации придавала нескончаемая полемика вокруг АА47. Его авторы имели привычку говорить о тех событиях, в которых участвовали титаны, туманно и с большой долей неточностей, словно речь шла о чем-то второстепенном или малозначительном. Такое отношение к фактам только играло на руку тем, кто ставил само существование монстров под сомнение. В завершении всей этой неразберихи, последняя страница документа была зашифрована. Её вообще можно было бы принять за посторонний документ, если бы не светящаяся подпись автора в самом низу пергамента. Само собой разумеется, Леви не собирался давать Эрену в руки оригинал. Об этом не могло быть и речи! Слишком эти руки были грязные и жирные. Поэтому сначала он попытался ознакомить Йегера с электронной версией, которая хранилась в общем архиве всех оцифрованных текстов, датированных эпохой Эдема и найденных к настоящему времени. Но мальчишка никак не мог отлипнуть от мышки, ее внутренности интересовали его гораздо больше, чем буквы на экране. Тогда Леви распечатал и переплел все восемьсот пятьдесят страниц текста, включая последнюю. Когда Аккерман грохнул томом перед носом Эрена, у того был вид ребенка, успешно сдавшего ЕГЭ и получившего свое первое задание в первом семестре. В его глазах можно было без труда прочесть бессмертную фразу, одинаково звучащую на всех языках: «Ты, что, рехнулся, профессор?!» Однако он все-таки открыл фолиант, а уже через час читал его взахлеб. По меньшей мере теперь его невозможно было от него оторвать. Сам же Леви начал искать в архиве записи, в которых можно было бы почерпнуть сведения о случаях, похожих на эксперимент с Эреном. К своему удивлению, файлы, в которых могло содержаться что-то интересное про трансформацию, были или повреждены, или не открывались, а один так вообще был полностью целенаправленно отредактирован. Папка с данными о состоявшихся экспериментах была пустой, хотя во многих современных статьях он видел ссылки на прикладные работы и промежуточные отчеты, описывающие побочные эффекты превращения. Куда исчезли сами эти отчеты понять было совершенно невозможно. Леви был поражен, что никто до него не натолкнулся на эту аномалию. Но, с другой стороны, чтобы увидеть анормальность, надо было четко знать, что искать. Учитывая общий процент сохранности исторических документов, никого не удивляло, что то там, то здесь не хватает абзаца или главы, или страницы. И только принявшись искать конкретную информацию о конкретном событии, связанным с превращением Эрена, можно было сложить все потерянные данные вместе и проследить в изъятии сведений определенную систему. Практически одновременно с этим тревожным открытием стали приходить новости от Ханджи. Она дала ясно понять, что чертовски разочарована. Все медицинские тесты Эрена были совершенно нормальными. Её последней надеждой были данные температурной кривой, но температура тела Эрена была тоже нормально низкой, какой обычно и бывает температура среднестатистического гуманоида. Единственной для нее хорошей новостью было то, что пришедший генетический анализ выявил у Йегера наличие очень редкой гаплогруппы, с необычной локализацией генов на нити ДНК. Этот тип генетических мутаций был доминирующим в Эдеме двадцать две тысячи лет тому назад, но с тех пор как человечество расселилось по пяти континентам, он растворился на перекрестках новых мутаций и практически перестал встречаться у современных людей. Пришли данные радиоуглеродного анализа. При предположении, что активный углерод попадал в организм Эрена непосредственно, датирование восемьсот пятьдесят третьим годом по принятому в Эдеме летоисчислению вписывалось в вероятный временной интервал. Сравнительный анализ военной формы, которая была на мальчишке, опять-таки приводил к той же исторической дате. Поскольку все данные более или менее подтверждали показания Эрена, данные радиоуглеродного анализа можно было принимать за точку отсчета, но это порождало и тянуло за собой море осложнений и море возможностей. После всех этих проверок и тестирований Аккерман решил дать Эрену возможность вдохнуть новую реальность полной грудью и перестал волноваться о последствиях. Наблюдать за тем, как мальчишка адаптируется в новых условиях, стало для него своего рода развлечением. Вскоре Йегер научился управляться с плитой и стал готовить простейшие блюда. Однако канализационные трубы так и не утратили для него своей очаровательной привлекательности. Каждый день он запоминал по два-три новых слова. Эрд однажды вытащил его кататься на квадроциклах, а заодно научил ездить на велосипеде. Леви наблюдал из окна, как пацан падал и вставал несметное число раз, чтобы снова сесть в седло и начать все заново. Улыбка, которая засияла на его лице в тот момент, когда он все-таки сделал полный круг, ни разу не грохнувшись на землю, показалась Леви чертовки заразительной. В этот момент призрак экспериментов Гриши Йегера вылетел у Аккермана из головы. Как нарочно, именно в этот момент зазвонил телефон, пронзительнее и тревожнее обычного. — Никогда не догадаешься, что мы тут нашли, — Ханджи орала в трубу как ополоумевшая. Леви глубоко вздохнул. На улице Эрен пустил велик на второй круг. На длинном прямом участке он отпустил руль и, держа равновесие, раскинул руки так, словно собирался взлететь ввысь. Он балансировал красиво и безупречно, как и положено выпускнику военной школы Эдема. — Что у тебя на этот раз, очкастая? — Пакуй чемоданы и тащи с собой худую задницу твоего мальца.