***
— Много чести какой-то мораданке. Да и ради врага я пальцем не пошевелю. — Ну, а для меня сделаешь? В глубокие казематы ангмарской темницы не проходил ни дневной, ни ночной свет. Впрочем, эти промерзшие камеры из чёрного камня давно не видели постояльцев, а потому и разнообразные мелкие грызуны да насекомые, так присущие тюрьмам, больше не ползали здесь в поисках остатков пищи. И даже в этой кромешной тьме взгляд нолдо был прекрасно виден. В нём не было жестокости или ненависти, скорее обида и глубокая скорбь. Во взгляде же воительницы читалась просьба. Вряд ли кто-то из всех знакомых эллет бы мог подумать, что Алая Дева способна просить о чём-то… Вот и нолдо тоже не поверил. — Для тебя? С чего бы? Я вообще-то говоря, по твоей милости здесь нахожусь. — Ну и как тебе? — Архитектура впечатляет. Вот только холодновато. «Холодновато! Меня этот мороз до костей пробирает, даром, что я ещё и одета, в отличие от имладрисовца!» — подумала эллет, взглядом пробежавшись по хлопковым панталонам и тунике, которые кузнецу оставили. Поразительно, но почти все ранения, что эльф получил в последнем бою уже практически зажили, осталась только одна рана. Та, что нанесла Амартиэль. Впрочем, и она уже не кровоточила, лишь покрылась бурой коркой. — Я обещаю отпустить тебя, как только сочту обучение Лены завершенным. Пленный невесело усмехнулся и, снова попытавшись рывком вырвать кандалы из стены, тяжко вздохнул: — Я не верю тебе, слуга Саурона. Девушка отвернулась и закрыла глаза. Слуга Саурона. Её запомнили только как слугу, и ничего больше. Даже он… — Что же, пусть так, — голос воительницы сильно потяжелел и в нём проявились нотки жестокости и холодности, более привычные для самой Амартиэли, — Тогда ты будешь мучаться… Мучаться долго, кузнец. — Пусть будет так, — непонятно для чего кивнул нолдо отвернувшейся от него алой фигуре. Амартиэль вышла из темницы и, скрежеща зубами от недовольства, поднималась по лестнице, ведущей в город. Ей не удалось склонить нолдо уговорами, значит придётся сломить его дух силой. Но ведь не самой же его пытать…***
— Ну… А даже если и так. Как пытки могут помочь? Ведь ты искала того, кто устоит перед тобой, — чуть подумав, сказала Лена, вернув Амартиэль из воспоминаний. — А, пытки… Девочка, — эльфийка улыбнулась, — нашего пленного пытки ничуть не ослабили, увы. Мне даже кажется, что Аноранг, наподобие Зафрагора научился действовать… Лена прикрыла рот рукой. Однажды она видела, как телохранитель Ангмира вышел на бой с шестью пленными арнорцами. Никто не может справится в открытом бою с целым отрядом врагов, действующих согласованно… Так думали многие, и эти многие в тот день увидели, как с каждой новой раной, с каждой упавшей на землю каплей собственной крови, сам Зафрагор становился всё быстрее, а его удары — всё более смертоносными. И, завершив расправу над врагами Ангмара, жутко израненный воитель сам же и утащил мертвые тела дунэдайн в сторону варжьих ям… Если подобной силой обладал и этот эльф… — Да нет, глупость какая-то, — чуть посмеявшись, сказала Амартиэль и покачав головой, пояснила, — Всё же, это умение Убийце Младенцев самим Королем дано, так что наш пленный просто очень упёртый. Просто невероятно упертый…***
Резкий хлопок хлыста и вот поперек спины эльфа образовалась ещё одна красная полоса. Не симметрично остальным, чуть короче некоторых, но не налезала на них, что уже неплохо для орка. Пленник заскрежетал зубами. — Своим упорством ты лишь продолжишь страдания. — Я говорил… Самоуверенность, агх, — договорить он не смог, ибо вновь кнут истязателя ударил кузнеца по спине. То был старый однорукий орк из горы Грэм, по прозвищу Бубхош. Так его называли сородичи за относительно высокий рост. Настоящего же имени его никто не знал, по простой причине: Бубхош был нем. Но именно это (а также сносное владение хлыстом) и явилось причиной его использования Амартиэлью в качестве палача — лишние языки на допросе никому не нужны. — Что ещё скажешь? — усмехнулась воительница. Но он смолчал. Поэтому орк, не дожидаясь очередной команды, яростно хлестанул эльфа поверх старых, уже чуть побуревших ран, заставив кожу в некоторых местах прорваться. Кровь двумя тонкими струями потекла вниз по голой спине прикованного цепями эльфа, марая светло-голубые панталоны. Нолдо молчал. Зажженные с двух сторон факела освещали истерзанное пытками тело. На нём хватало и старых шрамов и ожогов, некоторые из которых выделялись даже на фоне новых ранений… Спутанные каштановые волосы спадали вниз на лицо, закрывая его от глаз воительницы, но ей и не нужно было смотреть на эльфа, чтобы знать его эмоции. Гордость и решимость. «В этом мы всё также похожи.» Что-то встрепенулось в сердце эллет. Что-то старое, если не сказать, древнее. — Прекратить, — она подняла руку, призывая орка остановиться, — Выйди вон, я скажу, когда вновь понадобишься. Бубхош смотал хлыст и поддел подбородок эльфа, что-то нечленораздельно промычав ему в лицо, после чего вышел за дверь. Дева проводила орка холодным взглядом и, после того, как дверь за ним захлопнулась, вздохнув, сняла с себя шлем. Золотые волосы опали на плечи и, казалось, немного искрились в свете факелов. Она подошла к эльфу и одной рукой подняла его голову, осторожно убрав другой темные волосы с лица, залитого потом и искаженного болью. Он открыл глаза и, встретившись со взглядом эллет, изумленно выдохнул: — Давно… — Очень, Аноранг, очень. — Всё такая же. — И ты всё тот же. Голос её всё равно оставался довольно тяжелым, но в тот момент больше походил на воркование, нежели на карканье. Или это всё влияние синдарина, на который перешли эльдар, оказавшись наедине… Нолдо прикрыл глаза, сглотнул и начал говорить, вновь подняв взгляд карих зрачков на правильное лицо Алой Дева: — Зачем, Нар… — Амартиэль, — резко прервала его, но тут же добавила, вновь вернув спокойствие голосу, — Забудь то имя. — Нет… Забыть я… не хочу, да и… не буду. Что бы не произошло теперь, раньше мы были хорошими друзьями. — Раньше, — чуть усмехнувшись, грустно повторила за собеседником эллет, покачав головой. Руки её будто бы сами потянулись к пленнику, осторожно ощупывая его шрамы и нарывы. Казалось, будто часть из них порозовела, другие же затягивались полностью, — Но не теперь, верно? — Это уж тебе решать. Но в бою я… не пожалею ни тебя, ни Ангмира. — Всё такой же, — покачала головой Дева, заканчивая осмотр ран Лорда. — А ты? — эльда чуть сощурил глаза, — Неужели ты не сможешь убить меня, на поле битвы? — Думаю, нет, — серьёзно ответила эллет. — Всё та же, — горько усмехнулся воитель. Эллет не ответила. Она вспоминала годы своего детства и юношества, в которых висящий перед ней пленник был всегда верным старшим товарищем и доблестным защитником. А потом… Всё изменилось. — Ты не станешь служить Ангмару, верно? — Конечно же. Предать свой народ, ради сохранения жизни — это низко, — в иной ситуации эльф бы расхохотался над своей собственной пафосностью, но сейчас сил на это не было, потому он лишь чуть улыбнулся. Амартиэль же смутилась и опустила глаза. Ведь наверняка именно так о ней и думают: как о слабовольной предательнице… Или, что ещё обиднее, как о той, кто жаждет власти над другими. А ведь есть причина много серьёзнее… — А твой отец всё ещё ждёт тебя. Амартиэль на мгновенье покраснела и, одернув руку, отвернулась, но тут же вновь остыла и холодно посмотрела на пленника: — Ты не смеешь говорить мне о возвращении назад. К тому же, эльфы всё равно падут перед мощью Ангмара. — Не сомневаюсь. Вот только Арнор ещё стоит, — едко ответил эльда. — Недолго ему осталось, — закатив глаза, эллет скрестила руки на груди. — И всё же, подумай о Лаэрдане. Он… — Довольно, — прокричала Амартиэль и, надевая маску сказала громко и четко, — Бубхош, заходи. Раскаляй нож. Казалось, будто орк, мигом вошедший обратно в камеру, подслушивал. Впрочем, какая разница, делает своё дело и ладно. Палач не понял эльфийской речи, да и понял бы, так разболтать не смог бы. — Он любит тебя, — проговорил нолдо на синдарине и тут же палач, следуя указу воительницы, приложил раскалённый металл к едва зажившей коже пленника…***
— Упёртый? Стойкий в своих убеждениях, я бы сказала. — А, как не назови, сути это не изменит, — отмахнулась эльфийка, выплывая обратно из воспоминаний, — Глупец, что не хочет понять очевидного и просто прёт вперёд со своей идеей. — А я? — А что ты, Лена? — эльфийка улыбнулась и взяла подругу за руку, — Ты у нас особенная, как-никак. Сам Эру избрал тебя. — Я, признаться, до сих пор не уверена, — смущенно опустила глаза девушка. — По твоему описанию всё именно так. Да и иного объяснения твоего появления у нас нет. — Ну, на самом-то деле есть, — хитро улыбнулась Лена, подмигнув Амартиэли. — О чём ты… А, точно, — теперь засмеялась и Амартиэль, — Ну ладно, благородная нуменорианка, время позднее. Давай-ка ложись спать. Лена улыбнулась ещё шире и пошла обратно к кровати. Амартиэль тоже поднялась с места и, задув свечу, направилась вслед за соседкой. Но, поднявшись на верх, она вдруг услышала один вопрос, что заставил её вздрогнуть: — Так, выходит, ты убила его? — Нет, нет… Он… — эльфийка была зла на Лену за этот вопрос и одновременно благодарна за то, что та не спросила этого раньше, — он жив, пока что уж точно… — А… А дальше? — Ну… Теперь им займётся сам Король. Лена больше не сказала ни слова. Назгул — пугающая тварь, особенно, когда он этого хочет. К девушке он относится более чем хорошо, но ведь пионерка видит, как Король обходится с прочими… С другой стороны, здесь это норма бытия. С этими мыслями она провалилась в сон.***
…Амартиэль со злостью хлопнула дверью в камеру. Этого эльфа было не сломать жестокими увечьями и не убедить витиеватыми речами — он слишком явно чувствует грань добра и зла. Но, что страшнее всего, эльфийка осознавала, что и убить его она не может. И эта безвыходная ситуация выводила её из себя. — Проклятье, — она ещё раз ударила кулаком по стене. — Тебя что-то гнетет, мой Клинок? То ли эльфийка слишком увлеклась процессом пытки, то ли сам назгул так подкрался, но Амартиэль чуть вздрогнула от привычного голоса Короля. — Наш пленный. — Аноранг? — Да. — И что? Совсем никак? Воительница чуть повернула голову в сторону и глянула на пленника через решётки двери. Измазанный в собственной крови, он висел на железных цепях. Которые он не прекращал попыток время от времени разорвать. Попыток, естественно, безуспешных. — Я не смогла склонить его, мой Король. — Пусть так. Если ты закончила, я сам им займусь… — в том месте, где у назгула должны быть глаза, что-то блеснуло кровавым цветом. Посмотрев на орка, он добавил, — Один. — Хорошо, мой Король. Бубхош, ты слышал приказ. Мы уходим, — воительница вложила ключ от камеры в стальную перчатку назгула и, пошла вслед за орком прочь из темницы… А назгул выдохнул и вошёл внутрь камеры. Факела вмиг потускнели и будто бы изменили цвет своего пламени. — Я чувствую… Ангмир? — нолдо поднял голову и увидел назгула. Тот же молча проследовал к нему и, встав прямо перед пленным, посмотрел на него сверху вниз. — Скажи хоть что-нибудь. — Что-нибудь, — коротко бросил назгул, вглядываясь в лицо эльфа. — Да… Пытать будешь? — Пока что, лишь говорить. — Ну… Начнешь? Но назгул молча сверлил эльфа глазами. Подул слабый ветер и тени будто бы сгустились в углах камеры. Сам же эльф так же выжидал, исподлобья глядя на призрака. «Признаться, с ним будет потяжелее. Как бы кольцо не учуял,» — мелькнуло в голове у воителя. — Я не скрою, Аноранг, ты нужен Ангмару, — назгул выдохнул и продолжил говорить, — Впрочем, ты и сам до этого догадался, когда вышел живым из той засады. — Королю всё известно. — Естественно, — небрежно бросил назгул, продолжая играть в гляделки с эльфом, — Мои военачальники всё мне рассказали. — Абсолютно всё? — скептически поднял бровь нолдо. — А это я узнаю, в процессе твоей пытки. — Пытка да… Неприятное дело, — эльф поморщился, вспоминая последние дни, наполненные болью и унижением, — Ты лишь скажи, зачем оно, а? Просто убей… Всё равно ведь не скажу. — Да нет уж, зря что ли искали тебя? Да и к тому же, каким я другом буду, если лишу тебя жизни сейчас? — Настоящим, Ангмир. Настоящим. Назгул со свистом втянул воздух в себя и медленно выдохнул. Факела вмиг потухли, но в темноте призраки ориентируются ещё лучше… — Ты не хочешь выполнять просьбу моего Клинка, так? — повеяло замогильным холодом и даже стойко держащийся последние несколько дней Аноранг ощутил, как мурашки пробежали по его израненному телу. — Помогать обучать каких-то морэдайн? Нет, — голос нолдо звучал на удивление твёрдо. — Что же… — назгул медленно достал меч из ножен, — у меня не остаётся выбора, старый друг… В кромешной тьме темницы ярко блеснули два алых глаза…