Ярлыки

Впервые встретив Нильса, я подумала, что он застенчивый и очень странный. Впервые заговорив с ним (на трезвую голову) я изменила свое мнение о парне, он показался мне разговорчивым, интересным, заботливым. Он готовил, был совершенно другим в моих глазах. На нашем первом свидание, я узнала, что он певец, и это немного смутило меня. В тот момент мое впечатление о Нильсе немного раздвоилось. Я хотела не следовать шаблонным мнениям об артистах, но мозг иногда что-то подмечал очень шаблонное. С другой стороны, Нильс не был никогда очень зазнавшимся, не выделялся слишком сильно, как это иногда бывает у известных людей. А еще тогда я узнала, что у него есть чувство юмора и, надо признать, неплохое. Впервые оказавшись с ним в разных местах, но поддерживая отношения, я почувствовала нехватку Нильса. Конечно, это не было чем-то серьезным, но мне его определенно не хватало. Впервые узнав, что Нильс волнуется за мою жизнь и жизнь Мэри, я ощутила радость. Мы уже тогда стали думать друг о друге большую часть времени. Хотя в то день он просто выполнил нашу просьбу. Мой первый закат в Лос-Анджелесе, городе ангелов, город звезд, город, где есть возможность исполнить свою мечту. В тот день Нильс был не со мной, но я постоянно думала о нем. Смотря на прекрасный закат, желала, чтобы мы скорее встретились. И в тот же день легкий флирт, который вскружил мне голову. Тот Нильс, которого я еще не знала. Он всегда открывается мне с новой стороны. Первый сюрприз от Нильса, первый день в доме Нильса, первое свидание в Лос-Анджелесе, первая ночь в одной кровати, первая ревность, первое примирение, первое ощущение вины за первую ревность, первое знакомство с его друзьями. Первое расставание, между нами был целый океан. Я тогда по нему ужасно скучала. Кажется, даже родители не скучают по своим детям (хотя это преувеличение). Первое осознание того, что это не просто влечение, а что-то большое. Первый период «холода». Первый разрыв. Первые очень серьезные шаги к становлению наших отношений настоящими отношениями. Первое знакомство с родителями. Первые выходные с моими родителями. У нас с Нильсом множество «первых» моментов, о которых я не хочу забывать. Именно эти моменты делают меня живой, счастливой, чувствующей. Я не знаю, как именно описать это чувство. Мне хорошо от одной только мысли, что мы столько пережили вместе с Нильсом. Первое признание в любви. Открытое, перед множеством людей. Я ни за что не была бы способна на это, но Нильс смог. И я люблю его за это. А потом первое скрытие от фанатов Нильса, первое по-настоящему совместное жилье, которое мы выбирали только для нас двоих. Первый совместный полет в самолете. -Ты готова? — В сотый раз спросил меня Нильс, когда мы проходили стойку регистрации. Сегодня мы летим к его родителям в Нидерланды (они там решили какое-то время пожить там), где проведем последующие несколько недель. — Извини, я знаю, что уже спрашивал. -Ничего. — Я обняла его за талию, усмехнувшись, но так было не удобно идти, поэтому быстро убрала. — Давай поедим где-нибудь? — И мы решили сходить в кафе, что первым нам попалось на пути. Меня не очень волнует, где есть, главное, чтобы они продавали хоть что-нибудь без мяса. — Ты волнуешься? -Да, немного. — Парень быстро признался, и это немного удивило меня. — Понимаешь, я не сомневаюсь, что ты понравишься им, и надеюсь, что это будет взаимно. Но у меня все-равно не все спокойно на душе. -Потому что это важный день для нас, как для пары? -Да, думаю из-за этого. — Он кивнул, слегка улыбнувшись. — Теперь я понимаю, что ты тогда чувствовала. — Он обнял меня за талию, а потом убрал свою руку. -Зачем? — Мне не нравится, когда что-то такое переклинивает в голове Нильса, и он становится каким-то странным. -Я еще хочу оставить приятные частички нашей личной жизни только для нас. -Мы не целуемся здесь, не занимаемся чем-то более пошлым, ты не позволяешь мне носить свою одежду здесь, но при этом всем рассказал о нас. Мне тогда было так приятно, Нильс. Не лишай меня того чувства. И позволь нам хотя бы объятия. — Давно я не говорила как-то так высокопарно, но мне нравится моя маленькая речь. -Прости. — И он обнял меня, извинившись за свои действия. — Ты пока что выбирай, что хочешь, а я скоро вернусь. — Я собиралась спросить, куда он, но подумала, что мне лучше этого не делать. — Не беспокойся, ты и не заметишь моего отсутствия. Но проблема была в том, что я заметила. Как только парень отошел ко мне, подошли две девушки, примерно шестнадцати лет и нагрубили, потому что «я недостойна Нильса», мое тело слишком «уродливо, лицо покрыто прыщами» и краситься я не умею. Мне нечего было им ответить, поэтому я просто сказала им отвалить от меня, потому что их не касается выбор Нильса. Но будем честны, как такие слова могут не задеть? И да, я не понимаю, сколько грубости в людях, если они говорят такое совершенно незнакомым людям. И почему они не подумали, что могут задеть старые раны? Почему не подумали, что в подростковом возрасте многие проходят через ненависть к своему телу, и к двадцати годам она может полностью не пройти? Почему захотели самоутвердиться за счет унижения кого-то? Это отвратительно. Отвратительно. Мне всегда были противны такие люди, но я могу лишь посочувствовать им и себе. Они темные души, но им почти что не помочь, если они сами не захотят того. Если человек думает, что оскорблять других людей это в порядке вещей, то их мнение будет тяжело изменить. Они понимают, что оскорблять их нельзя, потому что им больно, но на счет других не задумываются. Но в таких ситуациях мне жалко и себя, потому что я чувствую себя беспомощной, потому что сколько бы раз я не внушала себе, что я прекрасна такая, какая есть, подобные слова ранят меня. И я понимаю, что это глупо, но ничего не могу поделать. Такое всегда отражается на нас. И мне не изменить свое отношение самостоятельно. Оставшись одна, я поняла, что больше не хочу есть, но понимала, что моему организму нужно это. Когда Нильс вернулся, я постаралась улыбнуться, но у меня это слабо получилось. Мне хочется рассказать ему о том случае, получить поддержку, и от этого я чувствую себя еще более жалкой. А также, это приведет к тому, что мы совсем отдалимся друг от друга на публике. Я уверена в этом. -Все хорошо? — Спросил парень. Конечно, он видит, что не все так, как было. Но я не могу рассказать ему, что не так. Он ведь может даже не понять меня, у Нильса такой период был уже давно. И если я открою свой рот, то он точно догадается, поэтому я просто кивнула. — Что случилось? -Как ты относишься к моей фигуре? Только по честному. Худая, немного лишнего, слишком упитанная. — Я старалась подобрать слова, которые не ранят меня саму. -Что? С чего вдруг? — Но я не стала отвечать, ожидая ответа на свой вопрос. — В тебе нет ничего лишнего, но ты скелет, обтянутый кожей. Мне нравится твоя фигура, она идеально тебе подходит. — Но его слова не принесли мне спокойствия. -Спасибо. — Я совсем расхотела есть. — Возьми мне, пожалуйста, латте карамельное. -Ты же хотела есть? -Расхотелось. — Просто качнула я головой. -Может ты расскажешь мне, что произошло? — Теперь мне казалось, что он не отступит. -Давай ты возьмешь себе поесть, мне латте, а когда мы сядем, я тебе все расскажу. — Он согласился, и у меня появилось немного времени придумать правдоподобный случай. Совершенно не хотелось рассказывать о тех девочках. Наверное, от этого он не изменит свое мнение, но мне будет неприятно. — Ты так быстро. — Я совершенно ничего не успела придумать. -Да, я здесь и хочу услышать, что так повлияло на тебя. — У меня нет выхода. Тем более, Нильс хочет только лучшего для меня. Я должна это понимать. Поэтому, тяжело вздохнув, я рассказала ему все, что тогда произошло и что я думала в то время. — Я знал, что так когда-нибудь произойдет. Прости. -Тебе незачем извиняться. — Он не виноват, что у него такие злые фанатки. — Все хорошо, Нильс. Они не первые злые подростки в моей жизни, тем более уже не так молода, чтобы зацикливаться на этом. Нильс обнимал меня последующее время до самолета, и я почувствовала себя намного лучше, потому что его тепло — единственное, что мне нужно было тогда. Я не чувствовала себя больше одинокой и хотела просто оставаться в его объятьях. Но потом мы сели в самолет и было уже неудобно обниматься, поэтому мы просто переплели руки и приготовились к длительному полету. Через несколько часов у нас должна быть пересадка, поэтому я не чувствовала себя сильно взволнованной. Весь страх оставался на то время, когда мы будем перелетать океан. Но Нильс со мной и это уже не так страшно, потому что он всегда может успокоить меня одной лишь фразой: «Я с тобой». Большего мне и не надо.