Лучшее в моей жизни

Микаэля, конечно, задрали периодические выставления из комнаты, чтобы предаться страсти с Мирой. Жутковато мигающие цифрами в темноте контейнеры с таблетками. Короткие морковные волосы, которые Киран вечно оставлял на раковине. Но за три года он успел привыкнуть к этому лузеру и грустил, когда тот съехал. Сейчас у Фицпатрика всё наладилось. Тот бросил пить кветиапин, из-за которого одно время был пивным животовладельцем. Жил с невестой, уже имел стабильную работу в дрогерии «Boots». Пока что Киран трудился в центре поддержки клиентов, но через месяц его обещали пустить в торговый зал. В праздники наплыв посетителей был большим, и руководство давало возможность младшему персоналу проявить себя. Микаэль местами даже завидовал. Рыжему не надо было решать дилеммы, достойные пера классиков английской литературы: либо ты выполняешь волю отца и делаешься достойным сыном и наследником, либо воссоединяешься с милыми сердцу сэрами. До диплома оставался год, и для рационально мыслящего человека выбор был очевиден. Но возможно, дело было в количестве возлюбленных морд. И Лилле с Эвеном напару так склоняли чашу весов в свою сторону, что весы грозили с грохотом перевернуться. Он мучился с этими опрокидывающимися весами в самолёте, уговаривая их стоять нормально и не падать. Колебался в очереди на сходе с трапа — Исак же огорчённо бубнил в трубку, что без него в руках не заснёт. В какой-то момент Микаэль осознал, что поднимается вверх по идущему вниз эскалатору в Хитроу. Но резиново тянущиеся мгновения, когда люди с удивлёнными лицами замедленно плыли вокруг, отрезвили. Под шум объявлений и гул катящихся чемоданов он дал себе торжественное обещание, что не вернётся в Осло до Рождества. Да и кому вообще сдался такой слабовольный мудак? Исак и Эвен, они оба успешно преодолевали свои трудности, и Микаэлю хотелось быть их достойным. Он ведь убрал из приколотых закладок в браузере yr.no и storm.no, перестав обращать внимание на прогнозы погоды. Приучился заваривать ферементированные листья китайской камелии и пить полученную бурду с молоком. Использовать Ситимаппер вместо Гугл-карт. Извиняться, здороваться и прощаться по сто раз на дню, как хорошая свинка Пеппа. Нет, такие жертвы не могли быть принесены напрасно. Микаэль собирался получить свой диплом бакалавра и уж тогда забыть обо всём вышеперечисленном, как о страшном сне. *** Разомлевший и сонный, он лежал в темноте, укрытый одеялом в полоску до груди. Следил, как по потолку мечутся пятна от фар проезжающих машин. В одиннадцатом часу, после совместного удовлетворения, Микаэль обычно трепался с Лилле по телефону. Обо всём, что только в голову взбредёт. В такие моменты ему больше всего хотелось просто держать Исака за руку. Трогать кончиками пальцев его овальные ногти, гладить загрубевшую от холода кожу в цыпках. От невозможности иметь даже такую малость горло передавливало тоскливым спазмом. - Знаешь, моя мать думала, что я, типа... лишён влечения вообще, - признался Микаэль. - А на самом деле я был ужасным тормозом в этом смысле. Есть ещё политкорректный термин «late bloomer». Это когда у сверстников вовсю прут гормоны, а ты не втыкаешь, что за херня, почему такой бешеный хайп. - Мне как-то сложно в это поверить, - хихикнул Исак. - Ты же, ну... горяч. Микаэль невольно улыбнулся — его сейчас хотелось повалить и затискать, такого розовощёкого и смущённого. После оргазма Лилле всегда отпускало и он становился совсем другим — неуверенным, застенчивым даже. - Да серьёзно! Я ж в упор не видел, что меня клеят. А когда замечал, то сразу шугался. Юсеф потом рассказал, как это тупо со стороны выглядело. - Так ты на эвенов подкат из-за этого так нервно реагировал? - В том числе. - Но слушай, ты ж не виноват тоже. - Понимаешь, я разглядывал пацанов на улице и в классе, находил их очень привлекательными. Но вообще не соотносил это с собой никак. Абсолютно не доходило, что это значит. Я как будто не мог связать воедино факты, хотя всё лежало на поверхности! - Мда, оке-ей, - протянул Исак. - У меня тоже один раз так было. - Расскажешь? - Помнишь Махди? - Да, помню. Приятный парень. - Ну так вот, он как-то сказал, что у матери стресс прямо с его рождения. Я тогда вообще этой фразе значения не придал! А потом случайно узнал, что Анаис из Руанды. Знаешь, что случилось в Руанде в девяностых? - Фа-ак... Ты про девяносто четвёртый? - Угу. Прикидываешь, твои соседи толпой идут от дома к дому с окровавленными мачете? И ты в шоке видишь, как они насилуют шестилетних детей — озверевшие от того, что можно ВООБЩЕ ВСЁ. После такого никакие антидепрессанты не помогут. Анаис сама из тутси, но её спрятал и вывез из страны муж-хуту. Отец Махди, собственно. - Ёбаный пиздец. Откуда ты всё это успел узнать? - Так Махди и сам был не против поделиться. Но сам понимаешь, это не та тема, о которой можно поболтать за ланчем. В школе все думали, что он мусульманин — из-за имени. А его, оказывается, назвали так в честь человека, который провёз Анаис в кузове своего грузовика через блокпосты Интерахамве. - Вот это история. Если копнуть чуть поглубже. - Да уж, бля. А когда я ещё почитал про геноцид, добавилась новая связка. - Какая? - Помнишь серию в «Чёрном зеркале», где боевой отряд отстреливает «тараканов»? Неприятных таких уродцев, похожих на зомби. И потом оказывается, что они такие же люди, это вживлённый в мозг чип искажал воякам восприятие. - Да я понял, о чём ты, - вздохнул Микаэль. - Хуту ж называли тутси «тараканами». И по радио призывали все слои населения тараканов убивать. Типа, речь всего лишь о насекомых, а не разжигании межнациональной розни. - Ага. И главный герой чёрный, аналогия очевидна. Но поди ж ты, пока я не поговорил с Махди нормально, до меня не доходило. - И до меня только допёрло. А как он сейчас, кстати? - Отлично, вообще-то. Подцепил ещё летом офигенную кореянку из Олесунна. Так и катаются друг к другу с тех пор. И это Диси, который всю старшую школу ныл, что ему никто не даёт! Ладно, на этой позитивной ноте я тебя оставлю. Эвен с работы пришёл. - Тогда передавай поцелуй в филейную часть. - Будет сделано, - ответственно заверил Исак. - И спасибо за вечер, Мик. Засунув телефон куда-то под подушку, Микаэль лежал и думал, до чего ж они все трое забавные придурки. Ему ведь и правда ставили задержку гормонального развития. И мама водила наблюдаться к эндокринологу, даже делала хромосомные тесты. Лилле подростком был страшно зажатым и невротичным, с глубоко подавленным всем — какие уж там любовные отношения. Их компанию дополнял Нэсхайм, который с десяти лет отпускал пошлейшие шутки в адрес взрослых женщин, а иных норовил шлёпнуть по заднице или огладить по голой ноге. Тем это было в основном смешно, иногда лестно. Хотя, встречались и те, кто пенял родителям Эвена на дурное воспитание. Микаэль только много лет спустя прочёл, что расторможенность влечений у детей порой не имеет ничего общего с пережитым сексуальным насилием. Иногда она бывает первым звоночком, предвестником грядущих маний — если ребёнок биполярен. *** Отношения с Исаком и Эвеном стали для Микаэля... трансформирующим опытом. Ближе всего к этому, наверное, был мир сериала «Sense8» сестёр Вачовски — того, что про Homo sensorium. Микаэль теперь никогда не чувствовал, что он один — даже если с локальными проблемами приходилось справляться самому. Он ощущал взаимную принадлежность и мощную связь сразу с двумя совершенно непохожими людьми. И тоже хотел верить, что их небольшой кластер — навсегда. Родители в начале считали, что полиамория — это когда у вас безудержные оргии круглыми сутками. Киран негодовал по поводу его морали и обзывал рыбой-прилипалой — мол, Микаэль напрасно лезет в чужие устоявшиеся отношения. Сана в своё время говорила всё то же, только в профиль. Со временем, передумав много всего, Микаэль перестал злиться на неё за дурацкий совет уехать из Осло. В средней школе Сана одна во всём классе носила хиджаб — но насмешки были ещё не самым худшим. Микаэль застал времена, когда она тренировалась на собственном брате, как заламывать руку уроду, который решил этот хиджаб сорвать. Хватал ли тот левой рукой, правой, или с позиции спереди — Сана готовила себя ко всему. Своих друзей Баккуш защищала с такой же решимостью — всеми доступными средствами. *** На заставке ноута у Микаэля теперь стоял исторический памятник в Ставангере. Три вырубленных из камня меча высотой десять метров имели немного разную форму рукояти, и выглядели... жизнеутверждающе. К осени он уже был достаточно прошаренным, чтобы объяснить происходящее не только Кирану с Мирой, но и отцу. Ну в самом деле: всем рано или поздно хочется чего-то нового — и в постели, и вне её. Жизненный выбор людей не должен сводиться к изменам, серийной моногамии или разводу. Фрёйдис поначалу была немного шокирована, но после поняла, что не каждый союз состоит из двух половин. Микаэль, к слову, был рад за неё: мало кому выпадает возможность помириться с лучшей подругой после семи лет врозь. Общаясь с Улой, сам он больше не ощущал стыда и неловкости, и это было громадным облегчением. Никто не собирался говорить о верёвке в доме повешенного — выяснилось, что и такие темы можно проехать. Разобраться между собой до конца не могли только Эвен и Исак. Микаэля это выводило на хрен из себя — ведь им-то ничто не мешало общаться вживую и прояснять все разногласия до победного. Они могли держать друг друга за руку, и, блин... не только! Но всё равно имели какие-то непонятные тёрки ALL THE. BLOODY. TIME. Быть посредником-миротворцем между ними оказалось ни разу не прикольно — его откровенно тяготила такая роль. *** Посреди недели, решив навести порядок, Микаэль выбрал в плейлисте самую подходящую для этого композицию. «Потерян в моей комнате» — вот уж точно, в таком-то бардаке. Он поставил на повтор; когда надоест роковый вариант, можно будет переключить на оригинальную синтпоп версию. Микаэль теперь слушал музыку на всех языках, которые предпочитали милые сердцу сэры. Исак сливал свою испанщину и задушевное бразильское кантри. Испанский и португальский были языками-кузенами, и Лилле понимал оба. Эвен советовал суровый нордический фолк про рыцарей, прекрасных дев и вероломных друзей. О фоне для настроения больше не нужно было даже думать — бойфренды с удовольствием поставляли музыкальный контент. Микаэль не видел ни Исака, ни Эвена уже почти полгода, но следы их присутствия можно было найти повсюду. Над кроватью висел календарь с юлениссенами, самовольно рассекающими на лыжах прямо по дням недели. Под кроватью, в коробке для шурупов ждали своего часа подаренные Исаком сокровища из новой коллекции Enchanted Polish. Пока что Микаэль чахнул над ними, как падкий на дуохромы и голографики запасливый дракон, потому что красить было некогда. Стопка белых банок со снюсом в кухонном шкафу соседствовала со стопкой чёрных, а на Löfbergs он подсел так, что весь прочий кофе в сравнении казался отстоем. Zoégas, увы, продавался в Лондоне только обжаренным до углей. Микаэль рассчитывал на встречу с ним в Норвегии. Распечатанные в копи-центре фотографии, приколотые к пробковой доске разноцветными «гвоздиками», составляли хаотичный коллаж. Вот Лилле с теневым росчерком верхней губы держит латте озябшими руками. Вот эпических размеров треугольный фрактал на снегу, и оранжевая буква «Т» в середине — это Эвен. А вот эти сидят голова к голове, разрисованные на Хеллоуин под на'ви из «Аватара». (Вильде ещё говорила, что для «холста» пришлось юзать целых три маковских основы — бирюзовую, голубую и синюю.) Продержаться до декабря оказалось куда труднее, чем он думал. Однако, нужно было ещё потерпеть. Недолго — ель, которую ежегодно водным путём доставляли из Осломарки, уже переливалась голубыми огоньками на Трафальгарской площади. Полувековая, высоченная — её верхушка была вровень с подножием статуи Нельсона на колонне. Вальтерсен обещал ему, что к праздникам повесит на окнах зелёные занавески. У Микаэля это с детства был самый любимый цвет. Он замирал, слушая ласковый голос Лилле. И не верил, и хотел потрогать занавески лично. *** Бутылки «Soap & Glory» с игривыми пин-ап девицами были выставлены в ряд, а бодишоповские гели — водружены на полки металлического уголка. За будущее переселение своей коллекции Микаэль не переживал: у неприхотливых возлюбленных был один гель и один шампунь (на двоих). С толстым слоем шпинатной маски на роже он ходил туда-сюда по комнате, подбирая спорхнувшие со стола липкие листочки. Отодвигал кровать от стены, извлекая оттуда несправедливо разлучённый со своей парой носок. Орошал из лейки самодовольные жирные суккуленты. Назавтра они хотели совместно приготовить «Искушение Янссона» — Киран с Мирой позвали в гости к себе и своей духовке. Микаэль уже закупился розовыми банками анчоусов в Уэмбли: сонины картинки с рецептами были очень аппетитными. Застывший в крутом вираже Торлейф Хёуг смотрел на него с чёрно-белого постера на стене, прищурясь. Как бы говоря: всё будет норм, чувак, и к лыжам ты вернёшься тоже! Рядом с немного загнувшимся по краям постером прилепилась старая, школьных времён фотография. Там он и Эвен затесались в суровую компанию из пяти бронзовых полярников у музея «Фрама». И стояли с нарочито угрюмыми лицами, мимикрируя изо всех сил. Микаэль привстал на носки и вытер микрофиброй застеклённую рамку с хадисом из книги имама ас-Суюти. Нижняя половина изречения была его личным девизом последние годы. Золотые буквы гласили: «И сказал Господь: клянусь моей славой и величием, я продолжу прощать им до тех пор, пока они просят меня о прощении». Раньше он просил прощения у Эвена только в своей голове. За все обидные мелочи, что не додал тогда, в школе. Микаэль несколько раз пересматривал «Битлз», на который отказался идти с Нэсхаймом из чистой вредности. Путешествовал по Скиллебекку и Сортланну вместе с героями Кристенсена, по чьей книге был написан сценарий. Закончив пылесосить, он отмыл от лица маску, присел на край кровати и набрал Исака. - Привет, животное. Ты там как? Чем занимаешься? - Ми-... Микки, - ответил Вальтерсен — голосом, в котором тонкой струной звенело отчаяние. - Мик, послушай, я сделал глупость. Я... переспал с Андешем. Блять. Ты меня слышишь? Ну... скажи что-нибудь? *** По счастью, у него включился автопилот. Микаэль постарался сделать всё, чтобы Исака успокоить, говоря тихим голосом ласковые слова — как с обиженным несчастным ребёнком. Наверное, это не было так уж далеко от истины. Насколько он понял, нечаянный перепих с коллегой был стрессовой реакцией. Лилле постепенно приходил в себя, дышал ровнее — пока не перестал отвечать, прикорнув там, у себя на диване. Сам же Микаэль медленно осознавал, кто тут реально подлый предатель и вообще квислинг. У каждого имелись свои слабости. Микаэль с детства был честолюбив, как и многие дети эмигрантов — ничего удивительного. Мелкая, но настырная Сана Баккуш ещё в седьмом классе заявила, что станет доктором. Это Микаэль потащил пассивно-агрессивного Нэсхайма в Бакку — сам по себе Эвен клал болт на престижность будущей школы. Завершить образование в Англии всегда казалось Микаэлю важнейшим в списке приоритетов. Но сейчас он уже не был на сто процентов уверен. Ведь по совести, следовало приехать и поддержать Исака — не только пустым трёпом. Да и Эвену можно было бы облегчить жизнь — ведь он уже видел, что такое биполярная депрессия, проходил это с Кираном. Да по любому, периодически ездить в Осло на пару дней Микаэль бы мог. Но ему было так страшно, что не хватит сил вернуться обратно. Для Микаэля Исак и Эвен были бирюзовой пятнадцатиметровой воронкой водоворота Сальстраумен. Его лодку словно затягивало туда с непреодолимой силой — в грозно ревущую мраморную пену, над которой, истошно крича, кружились чайки. То есть... вживую Микаэль водоворота не видел, но многочасовая трансляция по телеку была весьма наглядной. *** В срыве Лилле была и его вина — Микаэль мог бы проявить чуткость и пнуть кое-кого, чтоб не отлынивал от основных обязанностей. Но тот факт, что эти были основной парой и жили вместе почти пять лет, вызывал в Микаэле самые низменные чувства. Когда кто-нибудь опять начинал жаловаться на другого — в глубине души Микаэль хотел, чтоб они поссорились. Но жалел о таких мыслях сразу же: ведь кого-то одного ему теперь было бы мало. Микаэль завидовал Эвену, который может запросто прийти домой и поиметь Лилле... да хоть прямо у стенки в коридоре. Видеть его изогнутую сексуальную улыбку прямо перед собой, а не на захватанном пальцами экране айфона. Он задыхался от давящей грудь обиды, когда смотрел по скайпу на их бесстыдные шоу. Микаэль хотел сам вылизывать огромную елду Эвена, а не подсказывать Исаку, что делать. Никакие их с Нэсхаймом беседы не могли заменить простой кайф от горячего члена, зажатого в кулаке. Давняя и сильная тяга к Эвену на расстоянии перерождалась в ощущение тупика и глухое бессилие. Сколько бы раз он ни шептал в динамик «люблю», между ним всё так же пролегали сотни километров трасс с размытыми огнями, пульсировали красным точки мегаполисов. Теперешний накал эмоций с летом было не сравнить — он тогда совершенно не знал Исака. А грубо перерубленная связь с Эвеном только-только начала тянуться волокнами и срастаться заново. Сейчас же Микаэля просто раздирало на части от разнонаправленных, очень сильных желаний. Он даже не представлял, что будет, когда они все трое окажутся в одной квартире, наедине. *** Раньше Микаэль не особо размышлял об этом. Но сейчас, когда стал плотнее общаться с мамой, понял: история повторяется. Фрёйдис Хелльри Эдегор в платье с отложным воротничком преподавала взрослым норвежский, когда на курсах объявился новенький. Посреди учебного года, потому что в собственной коммуне ему не нравилось. Все ученики Фрёйдис уже владели языком на среднем уровне — она готовила будущих студентов к обучению в университетах и колледжах страны. Акер не пропускал ни одного занятия, и, разворачиваясь от исписанной маркером доски, Фрёйдис всё время обжигалась о пылкий и преданный взгляд его тёмно-карих глаз. Высокий и худой студент неизменно открывал перед ней двери. Помогал, если нужно, тащить тяжёлую стопку глянцевых учебных пособий. Даже в эпоху победоносно наступающего равноправия полов это её... не возмущало. Да и девушки из группы едва могли скрыть свою зависть — каждая была не прочь, чтобы парень относился к ней с уважением, но при этом не стеснялся выказывать интерес каждым словом и жестом. Чтобы читал стихи на гортанном и страстном незнакомом наречии. Ну вот как готовиться к Бергентестен, когда прямо на твоих глазах завязывается такой роман? Микаэль слышал про начало их отношений очень неоднократно — мама бережно хранила в памяти все детали. Например, как папа припёрся на курсы в день Вознесения Господня и сник, прочитав объявление про выходной. Как просиял, увидев Фрёйдис с распущенными белокурыми волосами, окутывающими её сияющим облаком. В церковный праздник та отчего-то решила, что ей необходимо прогуляться до работы. Вокруг цвёл буйный май: горько и удушливо благоухала сирень, у трамвайных остановок пестрели тюльпановые поля. Их первые поцелуи и случились там, у запертой двери с объявлением. Оба слишком разволновались и не смогли держать себя в руках. Было ли страшно студенту из далёкого Порт-Саида подкатить к неприступной местной красавице? О, да. Было ли боязно матери принимать его ухаживания — зная про другую веру? Что все смотрят, и будут за спиной осуждать? Ещё как. Но если бы родители тогда не нашли в себе мужество попробовать, не сдаваться сразу — где был бы сейчас он, Микаэль Оверли Букхал? К слову, в день того самого экзамена Акер умудрился слечь с температурой. И ему, как и полагается по закону, должны были вернуть лишь половину внесённой суммы. Но когда прекрасный преподаватель сидит у твоей постели лично и поит тебя липовым отваром, такие штуки уже не сильно огорчают. Фрёйдис не пришлось быть Сольвейг, что убегает на лыжах от строгих родителей — те были либералами и считали её амбициозного избранника вполне годящимся в мужья. Послание из прошлого казалось вполне себе внятным. И Микаэль не собирался упускать свой шанс быть счастливым — если судить по маме с папой, все мучения того стоили. *** Когда спустя неделю Исак прислал свою длинную смс, Микаэль прочёл и понял, что всё гонево, от начала и до конца. Лилле был перепуган до смерти, когда это писал. И явно пытался скрыть какой-то свой проёб. Его несчастное лицо с лофотенской фотки, вывешенной в фейсбуке, говорило само за себя. С Эвеном в последнее время тоже всё было плохо: Микаэль общался с ним по телефону во время приключений на озере Стуораяври, только тогда поняв, что такое «долбёжка серотонина по здоровенной кнопке». Говорить с Нэсхаймом было всё равно что включить кино на двойной скорости воспроизведения. В тот день, когда собирался вытоптать на снегу соты, Эвен дошёл до пика маниакального неистовства. Он... не разговаривал, а произносил отдельные звуки (примерно как датчане). И вместо геометрического паттерна на заснеженном озере был запечатлён разрушительный хаос — дотошный Лассе и это сфотографировал. Литий, самый известный из нормотимиков, на Эвена не действовал — как и на деда Улафа в своё время. Альтернативы не были так токсичны, но, кроме побочек, обладали тератогенным эффектом на возможное потомство. И даже с ними жить совсем без маний с их дурацкими выходками и некотролируемым поведением у Нэсхайма не получалось. Было обидно ежедневно сжирать горсть из десяти колёс, прилично сажая печень, но не получая столь волшебного результата. Позже Исак в Стамсунне так описывал эвенову депрессию, будто опция счастья заблокирована, и та здоровенная кнопка больше не нажимается. У Исака с Эвеном прямо сейчас были отстойнейшие отношения. У самого Микаэля — цейтнот и хронический недосып. По стечению обстоятельств, никто из них толком помочь друг другу не мог. Микаэль решил, что всё равно соберёт себя в кучу и попытается хотя бы завершить семестр нормально. Но потом начал слетать с катушек и Лилле. От двойного молчания, длящегося несколько суток, ему физически было плохо — подташнивало и ломило виски. Когда в воскресенье днём он позвонил Нэсхайму, а тот не снял трубку, Микаэль набрал Исака. Но... по ходу, две трети его кластера больше не собирались с ним разговаривать, поняв, что нафиг им не сдался такой бесполезный эгоист. *** В восемь вечера, весь на нервах, Микаэль оделся и вышел на улицу, совершенно бесцельно. Треугольники свечных огоньков в окнах намекали, что это у других людей всё будет хорошо. У Ристен с её Вильде, например. На последнем скайпосеансе пьяные и радостные девки вместе орали Троя Сивана. Вильде фальшивила, но Берг даже не думала её поправлять. Он перешёл дорогу по светофору, столкнувшись плечами с хмурым сикхом в залепленном снегом тюрбане. Темза колыхалась в берегах, и мазки жёлтых городских огней пятнали маслянистую тьму. Лондонский глаз горел ярко-синим, притягивал взгляд. Биг Бен с острым шпилем светил циферблатом вдали. Вдоль аллеи, отдуваясь, пробежал здоровый, как лось, мужик, ослепив светоотражающими полосками на куртке. Микаэль сел на покрытую наледью скамейку, сгорбился, подул на озябшие руки. Но тут в кармане прожужжал телефон, устроив ему непрямой массаж сердца. Засунув руку в куртку и достав, Микаэль обмер: звонил Эвен. - Да? - осторожно произнёс он, слыша только дыхание. - Мик, мы наконец всё! В смысле, всё прояснили. И у нас мир, - бодро сказал Нэсхайм. - Сорри, что динамили тебя. - Да забей, - стыдясь своей позиции невмешательства, помотал головой Микаэль. - Так... как вы? - Ну, Исак отжёг у нас, конечно, - покашлял тот. - Помимо мальчика из скорой, он переспал ещё и с Соней. Она тут проездом была. - В смысле... с СОНЕЙ? - аж подпрыгнул Микаэль. - Окей... ладно, с Лилле хоть понятно. А ей-то что от него нужно? - Что-что... биологический материал, - мрачно обронил Эвен. - Она ж мне сто раз говорила открытым текстом: заделай мне ребёнка. Даже когда от мужа родила уже. Но, знаешь... я как-то не готов распространять свои ущербные гены. Ну и вот, Лилле вышел крайним. - А он вообще об этом знает? - спросил Микаэль, испытывая явственное дежа-вю. - Да тут знать нечего, - буркнул Эвен. - Я обещал теперь ничего от него не скрывать, но. Это ж только гипотетическая возможность. Хотя, они не предохранялись ни фига... - Что вы решили? - На терапию нам надо пойти, вот что. Обоим. А мне дозировки пересмотреть: неладно что-то в Датском королевстве. Микаэль улыбнулся, живо представив, как он стучит себе пальцем по голове. - А что Лилле сейчас-то делает? - Дрыхнет, как бревно, - с мягким смешком сказал Нэсхайм. - Утомился. Ты знаешь, что он пароль на роутере сменил? - На что? - На «green curtains», конечно. Ждёт тебя. - А вот ты... ты меня ждёшь? - не удержался он. - Дни на календарике зачёркиваю! Жду, как Вильде — набора от Шарлотты Тилбери! - патетично воскликнул Эвен. Но Микаэль всё равно понял, что он не шутит, и от этого всё в груди мгновенно согрелось. - Слушай, Мик. У нас, конечно, был Юлеборд для студии. И я, кстати, там официально не пил, потому что все про биполярку в курсе. Но я к чему... ты не будешь против, если мы Нюкяйнена на день рождения Иисуса позовём? Ему одному будет экстра-хреново. - Зовите. Это ж, типа... когда твоего лучшего друга день рождения, но вы больше не общаетесь, - провёл аналогию Микаэль. И тут же заткнулся, вспомнив, что такое было каждый год: он тоже хотел, но не мог поздравить Эвена. Если Лассе ощущал себя так, Микаэль чуваку сочувствовал. Сам-то он радикально не отрывался от своей религии — скорее имел длительный кризис. - А ты сам где сейчас? Что делаешь? - спросил Нэсхайм. - Да как обычно. На скамейке обледеневшей сижу, - хмыкнул он от иронии ситуации. - Дуй срочно домой! - потребовал Эвен. - Простудишься ещё. - Пфф... ты за кого вообще меня принимаешь? - аж подавился от возмущения он. Микаэль отчётливо припоминал, как они с этим свинорылом в одних трусах валялись в снегу, когда со школьной экскурсией ездили в Гейло. И никто не заболел. - Нуу, не знаю. Может, ты уже размяк в своей ВЕЛИКОБРИТАНИИ, - очень противным голосом протянул Эвен. - Я тебе ещё покажу, кто размяк! - погрозил он кулаком. Микаэль встал со скамейки, одной рукой отряхивая штаны. Благо, материал был непромокаемый — за четыре года он в этом плане развился. - Я сразу на всё согласен, - с придыханием сказал Эвен в трубку. - Грейся иди. *** В день отъезда Микаэль решил надеть коричневый свитер с вышитыми белыми перьями по плечам, подаренный Мирой. Голым по пояс, в одних домашних штанах, он приложил его к себе перед зеркалом в прихожей: смотрелось ничего. Походив ещё немного туда-сюда, Микаэль достал из ящика тумбы тяжёлый флакон духов в виде барабана револьвера. Azzaro Wanted он привёз сюда из Осло пять лет назад, но с тех пор так и не сменил на что-то другое. Лилле летом несколько раз говорил, как ему нравится — так что сейчас не было причин тем более. Он пшикнул за ушами, растёр каплю меж запястий. Поставил парфюм на стол и зачем-то лизнул пахнущие спиртом пальцы. Потом провёл ладонями по выбритым вискам — эти говорили, что, чем короче стрижка, тем лучше. Хотя Микаэлю казалось, что у него несоразмерно крупные черты лица (по сравнению с их аккуратными носами). Короткие, подпиленные под квадрат ногти были покрыты Sir Loyal Heart — то коричневым, то густо-винным, с медным шиммером, играющим на свету. Лак лежал на родной базе, а глянец придавали два слоя топа. Микаэль готовился к долгожданной встрече загодя, в силу своих возможностей. А именно, регулярно проводил время с Hugo — массажёром от Lelo, столь обожаемой Исаком. Лилле эту штуковину и прислал, а к подарку приложил записку не блокнотном листке в клетку: «Иначе наша любовь в тебя не вместится». И ещё нарисовал вокруг красной ручкой острые неровные сердца — так что Микаэль старался. Он улыбчиво отказывал тем, кто пытался подснять в спортзале, кафе их кампуса и даже в коридоре здания суда между слушаниями. Не отвечал на послания Оле и Гленна, которые сообщали, что он хороший человек, и предлагали встретиться для тесной межорганизменной дружбы. Лиам в этом не участвовал, потому что закончил колледж и отбыл домой. Как-то Микаэль наткнулся в сети на видео, где тот в составе фолк-ансамбля играл на никельхарпе. Главное теперь было не проболтаться Нэсхайму. Со своей любовью к рослым датчанам тот, чего доброго, захотел бы съездить в Роскилле на концерт. Порой Микаэля удивляло, что он не испытывает к своим экс ну совсем ничего. Зато о людях, с которыми спал ровно одиннадцать дней, думает и беспокоится постоянно. Наверное, разгадка была простой: Эвен и Исак, они никогда не были его бывшими. Только настоящими — в каждый момент времени. *** По пути в аэропорт Микаэль слушал Uniclubi, подсунутые эвеновым напарником — мрачный и тягучий финский рок, который Нэсхайм любил и до Нюкяйнена. Название группы означало «Клуб мечты» и это подходило к ситуации. Ни разу не видевшись с Лассе, Микаэль отчего-то всё равно был уверен, что они поладят. Привычной уже ревности не было — Лассе оказался самодостаточным и совершенно не стремился урвать кусок Нэсхайма себе. Как-то незаметно они стали общаться сами, без посредничества Эвена. В его речь закрались словечки типа paskamarja и vittu (Нюкяйнен их очень экспрессивно произносил). Микаэль мог кинуть Лассе репортаж про выращивание корабельных сосен в Куусамо. Пушистые оранжерейные сосенки на подкормке, больше похожие на хвощи — это было ржачно. Нюкяйнен оказал честь, советуясь с ним насчёт хай-тек топора, который задумал подарить Эвену. Тот же теперь намеревался ездить в Эльверум. Микаэлю приходилось видеть, как Эвен подростком колол дрова на тонкие полешки, засунув в прибитую к колоде шину. Должно быть, с новым Vipukirves 3, что раскалывал дерево без малейших усилий, это выйдет совсем откровенная сканди эротика. *** Микаэль хотел верить, что не станет макрелью в томатном соусе и не будет вскользь упомянут в вечерних новостях. Что не помрёт в воздухе, не долетев до Осло, как предавшая отечество Соня Хени. Он и Вальтерсен были ещё теми параноиками. Эвен, видевший все закоулки и отделения ада, не страдал подобной хернёй. Микаэль ждал рейса и, закинув ногу на ногу, тупил в телефон, когда девушка Ристен выкинула в инстаграм целую фотосессию, посвящённую новой палетке Линды Халльберг. С некоторых пор в блогах не было её лица: Альвильде твёрдо решила, что составление налоговой отчётности для пивоваров — не её, и отправилась на курсы визажистов. Наносить пользу другим, попутно давая выход своей креативности, оказалось для Вильде неплохим выходом. Поэтому со всех фотографий на Микаэля смотрело лицо Исака — с прозрачными до самого дна глазами, обведёнными багряной дымкой теней. Покрытые кристально переливающимся блеском губы были призывно приоткрыты. Микаэль взял себя за свитер посредине груди и подёргал, чтоб создать вентиляцию. Ему было очень жарко, а ещё стоял член и нестерпимо хотелось пить. Наверное, в тот момент он решил, что разложит Лилле сразу, как только увидит. По прилёту, когда такси подъезжало к пункту назначения, и Микаэль уже видел в окно золотой слиток здания Оперы, ни о чём другом он думать не мог. *** Исак мялся у дверей, и явно изо всех сил сдерживался — у него даже руки были стиснуты в кулаки. Под свободную футболку тот, кажется, вообще ничего не надел. Микаэль только быстро обеззаразил руки — после шатания по аэпортам иначе было нельзя. От быстрого перехода с уличного мороза к теплу нагретого помещения у него пощипывало кожу. Это только добавляло стимуляции: Микаэль словно горел, снаружи и изнутри. Эвена не оказалось дома — и Микаэль мысленно попросил у него прощения за то, что сейчас сделает. Не выебать Лилле прямо на месте было НЕВОЗМОЖНО — тот же стоял перед ним без трусов и ждал, откинув голову назад и тяжело дыша. Страхи были обоснованными: стоило Микаэлю прикоснуться, как его стало затягивать ближе, ещё ближе и внутрь, с чудовищной силой. Голодный, присосавшийся к его рту Исак с липкими от смазки бёдрами не оставлял вообще никакого выбора. Микаэль узнавал едва заметную отдушку любриканта: ведь это он посылал Лилле «Maximus» в прозрачных бутылках с помпой. Эвен так жалобно просил: если я отойду, подожди чуть-чуть. Но Микаэль сам не понял, как оказался въехавшим в Исака по самые яица. Да что там — даже подняв глаза и увидев Нэсхайма, он не подумал остановиться. Бёдра двигались сами по себе, и его окаменевший член с усилием входил в Лилле, который стонал с закатившимися глазами. *** Эвен поставил на пол пакеты и те тонко звякнули боками стеклянных бутылок. Сорвал с головы шапку. Раздёрнул молнию, и парка распалась на две оранжевые половины, спорхнув с его плеч. - Что, вот пять минут было не потерпеть? - с гневливой обидой спросил он. - Я... охх, первый его... встретил, - оскалившись и наддавая бёдрами, ответил Исак. Он только разохотился — Микаэль по опыту знал, что Лилле нужно драть долго. Эвен, красный от бессильной злобы, сжимал себя через джинсы. Ему явно хотелось наорать на них как следует, но секса хотелось больше. Расстегнув тяжело брякнувшую пряжку на ремне, тот вынул свой из трусов и Микаэль сразу уставился с открытым ртом. Тонкая кожа, пронизанная венами, сползала с головки. Эвенов длинный хуй был напряжённым, он так и просил о ласке. Нэсхайм подошёл, взял его под челюсть. Ткнулся глянцевым концом в губы, глядя глаза в глаза. - Это я его первый встретил, блять, - глухо сказал Эвен, когда Микаэль тронул языком. - А ты тогда ещё леденцы на палочке сосал и на батуте прыгал. Его рука ласкала волосы Микаэля, пальцы почёсывали затылок. И давал в рот Эвен постепенно, позволяя ему привыкать. Микаэль ни с кем больше не переживал такого. Они хотели его оба: Исак, обхватив сильными ногами, словно взяв в захват, упоённо надевался на член. Эвен, облизывая сухие светло-розовые губы в трещинках, водил мокрой и липкой от слюны головкой по щеке. - А ты... от домашнего задания не отлынивал, а? - спросил он. Микаэль покачал головой. Ради них от растягивал себя даже в тесном туалете самолёта, где было не повернуться. За дверью хныкал чей-то младенец, и он чувствовал себя законченным извращенцем. Зато сейчас Микаэль был готов: ко всему, что Эвен пожелает с ним сделать. - Так правда, Мик. Можно я тебя? - вопросительно приподнял брови Эвен, глядя с мольбой. - Да давай уже! - прохрипел Исак. - Заебал... отвлекать. Микаэль торопливо кивнул дважды. У него зад сжимался от желания — раньше он не был в такой позиции. Только начинкой между ними, зажатым с двух сторон. Эвен сначала разделся сам — очень быстро, прямо-таки с армейской сноровкой. Потом поднял Микаэлю руки и снял ужасно жаркий колющийся свитер. И футболку тоже, жадно огладив накачанные плечи. Поцеловал в губы, совершенно взбесив Исака — Микаэль от этого всего замедлился. - Да блядский потрох! - раздосадованно ругнулся тот. - Давай вы ПОТОМ устроите... свой час предварительных ласк?! Эвен встал позади Микаэля на колени. Надавил между лопаток, почти уложив его на Исака сверху — для равновесия приходилось опираться на локти. Этот скандалист сразу же нашёл его губы своими и даже укусил до крови за нижнюю — видать, бедному соскучившемуся Лилле предварительных ласк тоже не хватило. Эвен сначала положил Микаэлю свой тяжёлый член на поясницу, дразня этой близостью. Стал жадно щупать за задницу, огладил крутой изгиб. Гладкий — у Микаэля до сих пор было немного волос на теле. Эвен восхищённо вздохнул, проведя ладонью по его спине — и Микаэль понял, что все становые тяги и скручивания были таки не зря. Нэсхайм потянулся за флаконом, валявшимся на ковре — из-за прозрачности его вообще не было заметно. Прислонил тонкий пластиковый носик дозатора и надавил — так, что густая субстанция засочилась внутрь. - Любуешься? - облизывая розовые от крови передние зубы, завистливо спросил Исак. - И как, на что похоже? Эвен там явно задумался над вопросом: нежно приласкал его мошонку и всунул в Микаэля сразу три пальца. Так что, когда вынул, осталось зияющее отверстие. Потом развёл половинки обеими руками пошире. - Похоже на монетку в пять крон, - жутко серьёзным голосом сказал он. - Там тоже, ну... растительность. И дырка. Лилле громко заржал. Микаэлю понравилось это ощущение: раньше никто не смеялся с ним прямо во время секса — буквально, когда его хер находился внутри. Исак обнимал и руками и ногами — будто не зная, какими ещё способами забрать его себе. Нэсхайм, видимо, решил, что хватит церемоний. Надавил членом, преодолевая сопротивление тела, и с измученным стоном вошёл. Микаэль рефлекторно приоткрыл рот: он изо всех сил старался расслабиться, чтобы впустить в себя елду Эвена. Исак нарочно стиснул его внутри, ревнуя, и Микаэль подавился клокочущим в горле сухим воздухом. Раньше он только фантазировал, как трахнет Лилле — но совсем забыл, какой тот бесстыдный и горячий и в реальности. Долго мечтать об Эвене и получить его, наконец, в себя было офигенно. Теперь он охал от глубоко проникающих толчков сам — растянутым это было в кайф. - Ну, круто. А мне пока ленту почитать?! - негодующе спросил Исак. Завозился, стаскивая задранную футболку. - Уймись, - шикнул на него Нэсхайм. - Чего ты, как маленький. Он твёрдо и уверенно взял Микаэля за бёдра, сжав пальцами. Помог приподнять зад, дав немного места для манёвров. Сначала хорошо не вышло — у них был рассинхрон, Исак недовольно лупил Эвена пятками. Но на третьей попытке всё получилось: теперь, когда Эвен с силой вставлял в него хуй, Микаэль сам засаживал Исаку до самого корня. Тот подвывал и расцарапывал ему плечи. Поддавшись всеобщему безумию, Микаэль в очередном толчке сжал зубы на его шее, укусив сильно, до сине-багрового кровоподтёка. Исак заорал и забился под ним. Его член, прижатый животом Микаэля, пачкал скользким кожу. Эвен, будто всё чуя, озверел. Стал вколачиваться в него часто и грубо, не давая даже вздохнуть. Микаэль двигался между ними, чувствуя, как сводит ягодичные мышцы от усилий. Он очень хотел доставить Исаку удовольствие. Интуитивно поняв, что тот хочет больше ласк, он стал коротко посасывать мочку его уха. Кусать за шею, не сдерживая себя. Лилле отзывался — он притискивал его бока коленями, выл и коротко постанывал, как перед оргазмом. Эвен вдруг вынул свой член, и это было так ужасно — остаться без него, что Микаэль всхлипнул. - Кончить в тебя, Мик? - спросил тот, пошлёпав своей елдой по заднице. - Да, - только и смог выдавить Микаэль. Эвенов хуй тут же раздвинул сжавшиеся было стенки — тот вставил ему на всю длину. С таким огромным в самой глубине кишки Микаэлю было больновато. Но он сжался на Эвене, чувствуя, что вот-вот уже кончит. - Исак, - шепнул он в покрасневшее ухо с блестящей мочкой. - Ну... хороший мой, давай с нами? Прижавшись к нему, Микаэль нарочно поёрзал по ребристому члену, от которого на животе уже был синяк. Эвен задвинул ему снова, и больше терпеть было невозможно — Микаэль бурно спустил прямо в Лилле, уткнувшись носом в его шею. Тот сразу же окатил ему живот горячей спермой, зажав внутри намертво. Так, словно никогда не хотел разъединяться. Нэсхайм лёг на спину Микаэля, придавив их обоих. Его бёдра дёрнулись в последний раз, и Эвен стал ещё тяжелей. Микаэль скоро почувствовал, как бежит изнутри по бедру. Его зад тоже тесно обжимал основание эвенова члена — он понимал, каково Лилле. В конце концов, они как-то сумели расползтись, перестав быть «крысиным королём». Микаэль без сил валялся на ковре рядом с Исаком, мордой вниз — длинные шерстинки ворса щекотали ему нос. Эвен лежал поверх них, цепко обнимая обоих. *** Микаэль смотрел на белое сердечко, скрытое толщей воды и пускающее стаи пузырей. Масло для ванной с названием «Polyamorous» он просто не мог не приобрести, окей? На этикетке Лаш обещал, что будет пахнуть фиалками — но пахло, конечно, невнятной химической дрянью. Было странно, что день рождения Иисуса пролетел так быстро. Видимо, родители были не так уж неправы насчёт круглосуточных оргий. С Лассе потусили замечательно — тот был благодарен, что они его временно усыновили. Особенно Микаэлю понравилось, как тот всучил Лилле мятные карамельки «Marianne». Добавив, что пора принять произошедшее с матерью и это ПРОГЛОТИТЬ. Исак, правда, скорее грыз, хрустя острыми карамельными осколками — но он вообще по жизни был нетерпеливый. Густо-зелёные занавески в кухне были лучшим любовным признанием — притом бюджетным по сравнению с аналогами. Вальтерсен очень гордился своей практичностью (новый пароль для домашнего вай-фая, как оказалось, был эвеновой идеей). Сейчас они вернулись из «Крогс», где тусили со ВСЕМИ друзьями, заняв половину небольшого помещения. Эти переобщались и были дохлые, так что Микаэль совершил подвиг и набрал джакузи. Эвен с полузакрытыми глазами и прилипшими к шее прядями был таким красивым. Исак с расслабленным лицом и намокшими ресницами выглядел невинным, как ребёнок (если бы не засос). Микаэль, глядя на это, окончательно осознал: вся его длительная борьба с собой была напрасной. Он мог просто приезжать и видеть эти морды хоть каждые выходные. Ну, или каждые вторые хотя бы. Исак и Эвен, оказывается, вовсе не были хищными глубоководными рыбами, которые только и ждут, чтоб утянуть на дно. - Ну пипец я был идиот, - озвучил он вслух. - Вы меня простите, а? - Ещё один кающийся, - стукнулся зытылком о бортик Нэсхайм. - Нет, конечно, - вредным голосом сказал Лилле. - Отрабатывай теперь! Микаэль улыбнулся: в этот визит у него тоже было одиннадцать дней — после Нового Года предстояло вернуться в колледж и готовиться к экзаменам. Так что оставшиеся шесть он собирался усердно заниматься отработкой. - Кстати, мне понравилось, что сказала Нура, - проснулся вдруг Эвен. - Про то, что ребёнка стоит заводить, только если очень ПРЕОЧЕНЬ этого хочешь. А в остальных случаях — нафиг. Микаэль промолчал, искоса поглядывая на Лилле, который ни сном, ни духом не ведал про сонины репродуктивные планы. Хотя нормально так общался с ней — Якобсен даже сняла для него отдельную инстаграм-стори, улыбаясь и маша рукой на фоне огней вечернего Стокгольма. - Согласен, - сказал Исак. - Я знаю кучу людей, которые слишком поздно поняли, что не хотят. Хреново расти в такой семье, наверное. Ну и, Нура ничего никому не должна. Даже иметь девушку — человек ценен сам по себе, без обязательного партнёра и секса. - Только с Юнасом вышло неловко, - усмехнулся Эвен. - Кто ж знал, что у Эвы по пьяни взыграют чувства? - Да уж. А ты видел, как Ингрид на неё весь вечер смотрела? Людишки такие слепые, - засмеялся Исак. Микаэль вытащил из воды его ногу и провёл ногтями по гладкой розовой пятке. Лилле предсказуемо заверещал, выплёскивая из ванной воду, и пнул в грудь. Микаэль поймал его и за лодыжку второй ноги. Он чувствовал себя в полностью в равновесии. И теперь знал, что может приезжать: эти точно так же, не колеблясь, выпнут обратно в колледж. *** Этим вечером всем захотелось пройтись; Исак революционно предложил гулять, куда глаза глядят. В результате такой стратегии они спускались с холма возле угрюмой громады крепости Акерсхус. Косматые корни многолетних трав клочками торчали из-под снега. Засохший скелет плюща был едва различим на сложенной из серых и бурых камней стене. Над прихотливыми коваными шпилями времён Кристиана IV кружились вороны. Был только четвёртый час, но солнце уже почти село, задержавшись медными отблесками в зарешёченных окнах. Микаэль держал Исака под руку, а Нэсхайм шёл рядом, с другой стороны. Конец его длинного вязаного шарфа развевал ветер. Гравийная крошка, вмёрзшая в лёд, хрустела в тишине — кроме свинцового моря и сизого неба, тут больше никого не было. Лассе рассказывал, что в его Суоми такую крошку производят из кусков гранитных скал, когда прокладывают туннели и взрывают горную породу. Наверное, тут у них делали так же. Микаэль улыбнулся уголком рта: он, Исак и Эвен тоже научились перемалывать все жизненные трудности в мелкий гравий. Шаг за шагом добрались до Музея Сопротивления — в этом месте бывал каждый, кто вырос в Осло. Они с Нэсхаймом два раза-то точно. Здание в немецком стиле угрюмо смотрело подслеповатыми глазками чердачных окон. Не сговариваясь, они в молчании прошли несколько шагов по скрипящему снегу, встав рядом с гранитной мемориальной доской. Это здесь в сорок пятом расстреливали участников подполья — таких же молодых парней, как они. Врезанные в розоватый камень слова Микаэль знал наизусть: Они сражались они пали Они отдали нам всё. У подножия памятника кто-то положил свежий еловый венок с шишками. Подле него стояли три стакана со свечами. Микаэль посмотрел на Эвена, и они как-то сразу поняли друг друга. Достав из кармана зажигалку, которую носил с собой для разных надобностей, тот вложил её в протянутую руку. Микаэль опустился за одно колено в снег, щёлкнул колёсиком и зажёг свечу. Исак, взявший у него зажигалку, сделал то же, и второй огонёк затеплился в ночи. Эвен был последним: пламя его свечки забилось в матовых стеклянных стенках, отбрасывая алые блики. Они стояли в темноте рядом, держась за руки, и в словах не было нужды. Notes: Кветиапин — атипичный нейролептик (ранее упоминалось его торговое название, Сероквель). Геноцид в Руанде — массовые убийства представителей народности тутси местными хуту с 6 апреля по 18 июля 1994 года, осуществлённое по приказу правительства хуту. В ходе этих событий погибло до миллиона человек, а ещё около трёхсот тысяч эмигрировало. Интерахамве — 30-тысячное ополчение хуту, преимущественно молодёжь, активисты геноцида. Серия «Чёрного зеркала» про этнические чистки и «тараканов» — 3.5 «Men Against Fire». Юлениссен — норвежский домовой, сохранившийся в культуре с дохристианских времён. Внешне это гномик с длинной бородой в красной вязаной шапке. Лишь в 1900-х годах его стали ассоциировать с Рождеством и изображать на праздничных открытках. Торлейф Хёуг — норвежский двоеборец 20-х годов прошлого века, лыжник и прыгун с трамплина, трёхкратный олимпийский чемпион. Был известен в отечестве тем, что неустанно проводил эксперименты по усовершенствованию лыжной смазки. В частности, применял варёные грамофонные пластинки и автомобильные шины. Ларс Соби Кристенсен — мощнейший норвежский писатель. По его роману «Полубрат» был снят мини-сериал, где восемнадцатилетний Хенрик Холм играет друга главного героя. Paskamarja — «вот, блин!» Буквально это слово значит «дерьмовая ягодка». Финны называют так бузину, которая обыкновенно растёт на задних дворах — её ягодки падают на землю рядом с нужником. Vittu — «блять!» Соня Хени — блестящая норвежская фигуристка 1912 года рождения. Взяла три золотых олимпийских медали в женском одиночном. Первая придумала носить белые коньки и короткие юбки на выступлениях, внесла в катание балетные элементы. Была самой высокооплачиваемой актрисой Голливуда 30-40гг. Популяризовала машины для заливки льда Фрэнка Замбони. Бронзовый памятник Соне стоит возле стадиона Фрогнер в Осло. Хени водила дружбу с фюрером и держала его портрет на видном месте, но соотечественники впоследствии не держали на Соню зла за этот оппортунизм. Наши: https://78.media.tumblr.com/7cdc791ce6494eda729f8c8a79178e78/tumblr_neics4gYWJ1u2jlozo1_1280.jpg Заставка Микки: http://img1.restbee.ru/!sasha/1111-1/PIC000A01.jpg?time=1384185409 Исак: https://pp.userapi.com/c824200/v824200658/81e4d/9J5Fl9rfTIk.jpg Треки к главе: The Beatles — I Wanna Hold Your Hand Niños mutantes — Perdido En Mi Habitación Mecano — Perdido En Mi Habitación Folque — Skjøn Jomfru Uniklubi — Huomenna Uniklubi — Aurinkoni Maria Mena — Am I Supposed To Apologize? Перевод песни Skjøn Jomfru: https://www.amalgama-lab.com/songs/f/folque/skjon_jomfru.html