centripetal force

А Юри, выходит, всё-таки не робот. Потому что когда Виктор просыпается, тот крепко спит. Ноутбук лежит у Юри в ногах, словно вот-вот упадёт – Виктор догадывается, что ночью, должно быть, он случайно отпихнул его. Его одеяло смято и перекручено, а самого Юри освещают полосы света, проникающие в прорезь между занавесками. Виктор потягивается, после чего садится так, чтобы было удобнее наблюдать. Юри лежит в другом конце комнаты, поэтому ему приходится щуриться, однако даже так всё, что он может разглядеть – это спутанные чёрные волосы, которые выглядывают из-под одеяла. Где-то в глубине души Виктор хочет, чтобы одеяло сползло пониже и он смог увидеть его лицо, но он ругает себя за эту мысль. Ведь это какое-то ненормальное желание, да? Виктор поднимается с постели, чтобы достать кое-какие вещи из своей спортивной сумки. Он принёс в комнату лишь минимум всего необходимого, поскольку не рассчитывал, что останется здесь дольше, чем на день. «Остальное потом из машины принесу», – обещает он сам себе. Он слышит, как вибрирует его телефон – пришло сообщение от Милы. Она решила напомнить Виктору об их первой сегодняшней паре по римской литературе. Виктор идёт в ванную комнату и включает воду в душе. На его радость вода нагревается почти мгновенно – а ведь в прошлом году горячей она почти не бывала. Он с трудом верит в такое чудо, поэтому хочет поскорее рассказать об этом Кристофу. Виктор высушивает волосы и оборачивает вокруг бёдер полотенце, после чего достаёт из сумки щётку и выдавливает на неё зубную пасту. Зеркало в ванной запотело, и он без задней мысли распахивает дверь. Со своей кровати на него с широко раскрытыми глазами пялится Юри. Ой. Может, дверь стоит всё-таки закрыть? Но на нём ведь полотенце. Поэтому какая разница? Виктор заканчивает чистить зубы, сплёвывает, полощет рот водой. И затем он полных тридцать секунд мучается с пластиковым стаканчиком, пытаясь поставить в него щётку – но та слишком тяжёлая и роняет его. – Ты можешь поставить рядом с моей, – предлагает Юри, видимо, наблюдавший за его потугами, и Виктор видит его подставку для зубных щёток с пятью отверстиями. – Спасибо, – улыбается он и снова замечает тот самый взгляд Юри. Тяжёлый взгляд. Виктор опирается на дверной косяк и смотрит на него в ответ. – Ты принимаешь душ ночью или утром? – спрашивает он. – Ночью. – Прекрасно. – Эм, ты всё ещё… – начинает Юри, сглатывая слюну. – Ты разве не собираешься… Одеться? – Ага, вот как раз собирался, – просто отвечает Виктор. Юри, кажется, физически больно отвести от него взгляд, но он всё же это делает и снова уставляется в свой ноутбук. Виктор гадает, не подключён ли Юри к нему через провод? Потому что тогда бы это объяснило, почему тот находится на его кровати даже во время сна. Виктор закрывает дверь в ванную комнату и продолжает говорить с Юри через неё: – Во сколько ты лёг сегодня? – Не знаю. – Х-м-м. Для здоровья вредно, – укоряет Виктор. – Не очень поздно, – заверяет Юри. – Не беспокойся обо мне. Виктор не отвечает и вместо этого надевает джинсы и зелёную футболку с выцветшим логотипом музыкальной группы. Открыв дверь, он в пару прыжков забирается на свою кровать, после чего свешивает с неё ноги и начинает ими покачивать, держа ладони на коленях и не сводя взгляда с Юри. – Что делаешь? – Ты собираешься спрашивать меня об этом каждый раз, когда я пользуюсь ноутбуком? – интересуется Юри, но в его голосе слышно поддразнивание, поэтому Виктор широко улыбается. – Мне просто любопытно. Как я узнаю, что ты не гуглишь лучшие места, где можно похоронить своего соседа по комнате, когда убьёшь его? – А ты не узнаешь, – отвечает Юри, и все признаки веселья исчезают с его лица. Виктор моргает. А затем осознаёт: шутка. – Вот сейчас было стрёмно, – говорит он, оценив произведённый эффект. Каменное выражение исчезает с лица Юри, и по нему расползается улыбка, когда он привычно опускает голову. – Очень стрёмно. Тебе нужно работать в доме с привидениями. – Какой чудесный комплимент. Но Виктор не обращает внимания на сарказм и, положив руки за голову, спрашивает: – У тебя есть сегодня пары? – Да, по многомерному анализу. – Как мерного может быть много? – недоуменно говорит Виктор. – Как бы ты это высчитывал? – Хороший вопрос. Я тебе расскажу, как сам узнаю, – смеётся Юри. – А какие у тебя сегодня пары? – По римской литературе. Мила тоже со мной будет. – Звучит интересно. – А после неё пара по латинскому языку, но они хотя бы с римской литературой идут рука об руку, – говорит Виктор. Юри неожиданно меняется в лице, будто что-то вспоминает, после чего спрашивает: – А на скольких языках ты говоришь? – На семи. На четырёх из них свободно. Если бы Виктор сказал, что ему не понравилось, как от его ответа расширились глаза и приоткрылись губы Юри, то он бы нагло соврал. Потому что теперь, возможно, производить на Юри впечатление будет его любимым времяпрепровождением. Даже больше: это станет его новой целью, если тот будет каждый раз выдавать такую же реакцию, как сейчас. Виктор наблюдает за тем, как Юри потеребив рукав своей толстовки, задаёт следующий вопрос: – А ты говоришь на японском? Чёрт. Конечно, японский именно тот язык, на котором он не говорит. – Нет, но ты бы мог меня научить, – предлагает Виктор. В ответ ему Юри улыбается, но опускает неожиданно засиявший взгляд. – Не думаю, что я буду хорошим учителем. А на каких языках ты говоришь? – Свободно говорю на английском, русском – что само собой разумеется –, французском и латыни. Ещё я знаю тайский, китайский и португальский. И немного норвежский, голландский, немецкий и арабский. Первыми четырьмя особенно не похвастаешься, правда, но романские всё равно мои любимые языки. – Что? – бледнеет Юри. – Романские языки, – повторяет Виктор. – Французский, латынь, португальский – одни из них. Я бы ещё хотел знать румынский. Юри продолжает смотреть на него пустым взглядом, словно ещё переваривает новую информацию. Виктор пожимает плечами, пытаясь казаться скромным, но внутренне прямо-таки надувшись от гордости. – У меня в этом году будет курс французского, – говорит Юри. – А у меня физики. – Может, заключим сделку? Именно тогда, когда Виктор думает, что Юри не может быть ещё более привлекательным, тот берёт и говорит такое. Это быстро опускает его с небес на землю. Виктор хмыкает, делая вид, что обдумывает его слова, после чего говорит: – Репетиторство взамен на репетиторство? – Oui. Виктор улыбается, и Юри улыбается ему в ответ. – Боюсь, что на этом мои знания французского заканчиваются. Мне просто нужен был кредит по иностранному языку. – А мне просто нужен был кредит по естественным наукам. – Но физика интересный предмет! – возражает Юри. – Тебе понравится. – Ты шутишь сейчас? – Не шучу, – продолжает настаивать он. – Я покажу тебе. Вот увидишь. – Вот уж действительно шутка затянулась, – в свою очередь продолжает поддразнивать Виктор. Юри закатывает глаза. – Тихо, а не то я подойду и… Виктор не знает, что милее: когда Юри на взводе или когда он смеётся. Выбор очень сложный, но в этой гонке Юри на взводе несомненно лидирует. – И что? – спрашивает Виктор. Юри неопределённо пожимает плечами. – Не знаю, стукну тебя твоим же собственным ноутбуком? – Я бы на это посмотрел. ~ – Ты обязательно сделаешь так, чтобы нас приглашали на самые крутые вечеринки, – безапелляционно говорит Пхичит. – У Пси Омега Йота они лучшие. И у них лучшие поездки. Может, Виктор даже возьмёт тебя с собой в одну из них? Хотя если да, то ты обязан взять с собой меня, потому что я с тобой в комплекте. Кстати, знаешь, иногда они и в походы ходят. – Я бы взял тебя с собой, но ты особенно не мечтай, – с улыбкой отвечает ему Юри. – То, что мы неплохо общаемся, не означает, что мы лучшие друзья или вроде того. Я уверен, что Виктор просто пытается выдержать со мной неделю. – Не думай так, – говорит Пхичит, сжимая его руки. – А я уверен, что ты ему нравишься. В смысле, может, вы и не влюбитесь друг в друга за один день, но… – Пхичит. – …но ты приятный и симпатичный. Не могу назвать ни одного человека, которому ты бы не нравился. – Спасибо, – Юри крепко обнимает его. – Ты хороший друг. – Во-о-от, поэтому ты возьмёшь меня с собой в поездку вместе с Пси Омега Йота? – с надеждой спрашивает он. – Хороший и раздражающий друг. – Очаровательно раздражающий, – поправляет его Пхичит. Юри отстраняется и ласково на него смотрит, но затем резко что-то вспоминает. – Кстати. Семь. – Семь? – с непонимающим взглядом спрашивает Пхичит. – Он говорит на семи языках, – поясняет Юри. – Даже немного больше, чем на семи. – Вау, это будет впечатляюще выглядеть в его резюме, – изумлённо говорит Пхичит. – Но при этом он считает, что физика – это скучно. – Ладно, забираю свои слова назад. Он мне не нравится. ~ Юри некоторое время гуляет с Пхичитом по кампусу. Когда он возвращается обратно в общежитие, на часах десять вечера и Виктор уже спит. Юри на цыпочках подходит к его кровати, чтобы удостовериться в этом, и замирает, когда тот зевает. Виктор лежал на спине, но перевернулся на бок, крепко держа одеяло, а его чёлка сбилась, открывая взору всё лицо. Юри скользит взглядом по острой линии подбородка. Внимательно рассматривает волосы, вытирая вспотевшие ладони о джинсы и изо всех сил сдерживая желание потрогать их собственными руками. Его ресницы длинные, серебряные, как и волосы – и они всё ещё поражают своей необыкновенностью. Сложно поверить в то, что Виктор на самом деле существует. Тот снова поворачивается во сне, и Юри подпрыгивает от неожиданности. Решив, что хватит глазеть, он взбирается на свою собственную кровать и достаёт ноутбук, после чего надевает наушники и включает музыку, последний раз бросив взгляд на Виктора. ~ Спустя несколько дней Виктор находится в здании, где проходят пары по естественным наукам, и смотрит на свою первую отметку по физике в этом семестре. Пятнадцать. И нет, не пятнадцать из шестнадцати, даже не пятнадцать из тридцати. Пятнадцать процентов из ста. – Ого, вот это ты постарался с оценкой, – говорит ему Мила, когда находит его сидящим на скамейке. – Даже отвечая только наугад, можно было набрать по крайней мере процентов двадцать пять. – Спасибо за поддержку, – отвечает Виктор, глядя на неё, и она гладит его по плечу. – Ну, не расстраивайся, ты как бы… Не то чтобы… В общем, естественные науки просто не твоё. У тебя хорошо выходят другие вещи. Давай потом вместе подготовимся к римской литературе? Виктор кивает, и Мила уходит, оставляя его на белой скамейке посреди холла. Он всё никак не может отвести взгляд от красной оценки на своём тесте. К счастью, это был всего лишь вводный тест, определяющий уровень его знаний, а не реальная отметка. Но, как бы то ни было, средний балл был семьдесят пять, и профессорша сказала, что исключила высшие и низшие оценки как резко отличающиеся показатели. Виктору даже спрашивать было не надо, кто получил самый низкий балл. Вот заканчивается пара, и он смотрит на балкон второго этажа, когда студенты высыпают из-за двери. Он ловит взглядом Юри, который спускается по лестнице и разговаривает с двумя парнями, которых Виктор никогда раньше не встречал. Этот Юри и тот, каким Виктор видел его раньше, словно два разных человека. Когда они находились вместе в их комнате, Юри был хотя и дружелюбным, но заметно стеснялся. А сейчас он выглядит жизнерадостным, смеётся над шуткой своего темноволосого друга, прижимает к груди учебник по физике. Он что-то отвечает этому другу – может, начинает рассказывать какую-то историю, и затем видит Виктора. Тот замирает. По какой-то причине он забыл, что, да, рано или поздно Юри бы заметил, что он здесь сидит. Виктор чувствует себя как ведущий программы «В мире животных», который только что наблюдал за Юри в его естественной среде обитания. Он машет ему рукой, и тот машет ему в ответ. Виктор видит, как один из его друзей наклонился к нему и что-то спросил – тут и без подсказки можно догадаться, что именно. Юри отвечает ему и затем снова смотрит на Виктора. Он останавливается, и в груди Виктора вспыхивает надежда. Юри говорит своим друзьям, которые продолжают идти дальше, что-то ещё. Надежда разгорается в груди сильнее. И вот Юри идёт в его направлении. Виктор смотрит сначала направо, потом налево, убеждаясь, что зрение его не обманывает и он ничего не путает. – Привет, – здоровается Юри. – Привет. – Я так понимаю, ты тут ждёшь пару по физике? – спрашивает он, переминаясь с носка на пятку. Виктор опускает взгляд на свой листок, думая его спрятать, однако быстро отбрасывает эту мысль. Вместо этого он идёт на риск опозориться. Берёт рюкзак и ставит его рядом со скамейкой; то же самое делает со своим скейтбордом. Затем пододвигается влево, и Юри, поняв намёк, садится рядом с ним. Виктор показывает ему свою оценку. Юри морщится – в самом деле морщится. – Ну, это… Нехорошо, – говорит он. – Нехорошо, – соглашается Виктор. – Кто твой преподаватель? – Барановская. – Она жёсткая, – с сочувствием улыбается ему Юри. Виктор наблюдает за ним, и его пронизывает осознанием того, что Юри интересный – больше, чем кто и что бы то ни было. Его слова, его действия – начиная с каждого едва уловимого движения рук и заканчивая тем, как тот сводит брови, когда на чём-то концентрируется, или как чуть заметно приоткрывает рот, когда встречается с ним взглядом. Он интересный во всех смыслах. – Увидимся в общежитии, – говорит ему Юри. И затем добавляет: – Может, я смогу помочь тебе подготовиться к следующему тесту по физике. Если ты хочешь, конечно. «Спроси, куда он идёт, спроси, куда он идёт», – умоляет голос в голове Виктора. Но он снова его не слушает. – Было бы здорово. Увидимся. Трус. Он смотрит, как отдаляется Юри и последний раз бросает на него взгляд через плечо, выходя из здания. Виктор машет ему на прощание, и Юри тоже машет ему рукой, что заставляет его сердце болезненно вздрогнуть – словно тело не знает, как реагировать по-другому, когда Юри каким бы то ни было образом обращает на него внимание. ~ Этим же днём, когда Виктор входит в комнату общежития, Юри уже сидит там и смущённо ему улыбается. Виктор отвечает ему улыбкой, радуясь тому, что они, кажется, подружились – ну, или по крайней мере их отношения напоминают дружбу. Он садится на кровать и достаёт из портфеля свой провальный диагностический тест по физике. Он собирается задать Юри вопрос – Виктор думал об этом с тех пор, как увидел его в здании, где проходят пары по естественным наукам. Но слова не желают сходить с его губ. Будто нарушить тишину между ними – это преступление. К его удивлению, первым начинает говорить Юри. – Твоя оценка не изменится, если ты будешь просто на неё смотреть. Виктор поднимает на него глаза, а затем снова опускает их на листок, посмеиваясь. Наверное, он выглядит сейчас как идиот, сидя здесь и держа в руках свой неудачный тест. – У меня есть к тебе парочка вопросов, – говорит он. – По физике? Скучной физике? – поднимает бровь Юри. – Ага. Похоже, Юри не впечатлён. Виктор свешивает ноги с кровати и переворачивает тест так, чтобы снова показать ему свою оценку. – Если ты ответишь на мои вопросы, то я обещаю быть открытым к восприятию твоей ох-такой-интересной специальности. Юри смеётся, после чего слезает со своей кровати и спрашивает: – Ты хотел бы позаниматься за своим столом? Виктор качает головой. Он хлопает рядом с собой по кровати, и Юри, уловив молчаливое приглашение, взбирается на неё и садится рядом – всего в нескольких дюймах от Виктора. Ему вдруг пришло в голову, что сейчас они сидят ближе, чем когда-либо. Но Юри не встречается с ним глазами, вместо Виктора его взгляд прикован к тесту. Что здорово. Правда здорово, очень профессионально. – Так, это вопрос про давление, – начинает Юри, указывая на первое из заданий, что Виктор выполнил неверно. И это задание под номером один. Стыдоба. – Высчитайте минимальную силу давления, с которой ящик воздействует на землю. Виктор поворачивает голову и смотрит на него. Юри снова как-то по-особенному хмурит брови. И это просто очаровательно. Очаровательно до смешного. – И ты говоришь, что тебе это интересно? – спрашивает Виктор. Юри на секунду задумывается, тоже поворачивает к нему голову и говорит: – Ты знал, что воздух, который прямо сейчас давит на тебя, весит столько же, сколько небольшая машина? – И всё-таки я ещё жив, – отмечает Виктор. – Признаюсь, ты меня заинтриговал. – Это не очень сложно, – уверяет его Юри. – Вес создаёт давление, а воздух, в свою очередь, имеет вес. Ведь у всего есть вес, верно? – Верно. Но не то чтобы я это чувствовал, – пожимает он плечами. – Твоё тело привыкло к этому, иначе бы тебя просто расплющило. Юри начинает в красках расписывать ему математические вычисления таких заданий, и сперва Виктор даже внимательно его слушает, но затем совершает роковую ошибку: смотрит на его губы, когда тот говорит. Кажется, чем больше говорит Юри, тем комфортнее себя чувствует, потому что сейчас он слегка придвинулся к Виктору и указывает в его тесте на то и сё. Когда он останавливается и смотрит на него, тот быстро кивает, притворяясь, что всё понимает. – Хорошо, а теперь попробуй сам, – говорит Юри. Ох. А вот это, наверное, будет проблемой. – Правильный ответ – С? – постукивая по листку с заданием, спрашивает он. – Ты разве не будешь писать решение? – Я в уме считаю, – заверяет Виктор. Юри смеётся, слезая с кровати и забирая с его стола папку, чтобы достать оттуда чистый листок. – Давай. Виктор смотрит на задание, после чего начинает писать. Пишет он медленно, ожидая, что Юри его остановит и скажет, что он всё делает неправильно. Но Юри не останавливает. И вот, к удивлению Виктора, ответ, который у него получился, находится среди предложенных в тесте. – Так здесь В? – Да, – гордо говорит Юри. – Видишь? Не так уж и сложно. – Много ты знаешь забавных фактов из физики? – спрашивает Виктор. – Думаю, да, – со смехом отвечает Юри и берёт ручку, вращая её в пальцах. – Ну а ты знаешь много забавных фактов из лингвистики? – Ага. Юри поджимает губы, прежде чем спросить: – Можешь какой-нибудь назвать? – Давай тогда один факт за каждый вопрос по физике, с которым ты мне помогаешь, – предлагает Виктор. – Хм-м-м. За такой обмен они должны быть более чем любопытными. Виктор кладёт тест на подушку рядом с собой и поворачивается, прижимаясь коленом к колену Юри – глаза у того расширились, и он замер. Его рот приоткрылся, когда они встретились взглядами. – Ты знаешь, что такое гипотеза лингвистической относительности? Юри, затаив дыхание, качает головой. Виктор наклоняется ближе и спрашивает: – Ну смотри, ты ведь думаешь словами, правильно? На английском языке? Юри ничего не говорит, но ещё раз кивает. – Но предполагаю, что раньше ты также думал и на японском? – продолжает он. Ещё один кивок. Виктор мягко улыбается и опускает взгляд на руки Юри, которые лежат на коленях. Его пальцы всё ещё сжимают карандаш, будто он не знал, что с ним делать. Виктор тянется вперёд и забирает его, а затем кладёт на листок с тестом позади себя. – Гипотеза лингвистической относительности гласит, что язык, на котором ты думаешь, меняет то, как ты смотришь на мир. – Ого, – выдыхает Юри. – Это… это интересно. Виктор видит, как Юри сглатывает и затем быстро отводит взгляд от него и вместо этого, сжав челюсти, смотрит в пол. – Но у этой гипотезы есть две версии, – говорит Виктор. – Некоторые люди считают, что язык полностью определяет то, как думает человек, другие же считают, что он всего лишь слегка на это влияет. Виктор облизывает губы, и Юри снова поднимает на него взгляд. Его глаза сверкают – в замешательстве, может? –, и он рвано выдыхает и затем вдыхает снова. Какой же он красивый. Нет слов, какой красивый. Виктор снова прижимается коленом к Юри. И вот тогда всё идёт наперекосяк. У Виктора заняло секунду осознание того, что Юри валится с кровати прямо на пол. И потом ещё одну секунду осознание того, что ему, наверное, больно. – Юри! – вскрикивает он, спускаясь к нему вниз, и протягивает руку. Юри отстраняется от него. – Прости, – на автомате выпаливает Виктор, не будучи, однако, уверенным, что он сделал что-то не так и вообще не имея понятия, что только что произошло. – Всё в порядке? Позвать кого-нибудь? Или отвести тебя в больницу? Юри, красный до ушей, как рак, пытается подняться на ноги. – П-прости… Я… У меня, на самом деле, есть ещё кое-какие дела. Мы закончим с физикой попозже, хорошо? – запинаясь, говорит он и уходит из комнаты. Виктор продолжает смотреть на всё ещё открытую дверь и затем садится на ковёр, где только что стоял Юри. И это… Он только что… Он только что снова заставил Юри ненавидеть себя? Что он сделал не так? ~ Юри прячется в небольшой кухне на их этаже. Сейчас там никого нет. Она тесная, с одним маленьким квадратным столом, холодильником, плитой и раковиной – больше никакой мебели. Он присаживается на стол и прячет лицо в ладонях. Юри решает, позвонить Пхичиту или нет, потому что обычно это его первая инстинктивная реакция, когда он делает что-нибудь такое, за что потом становится стыдно. Например, падает с кровати перед Виктором Никифоровым. Юри достаёт телефон, но вместо того, чтобы звонить Пхичиту, просто листает ленту в какой-то соцсети, рассеянно лайкая фотографии, в то время как его мысли, в такт сердцу, мчатся галопом. Интересно, Виктор думает, что он дурачок или просто странный? Но не то чтобы это важно. Потому что со следующей недели, они, наверное, больше никогда и не будут говорить друг с другом. Юри вспоминает, как часто он видел Виктора, разговаривающего с членами Пси Омега Йота или с младшим братом, когда гулял вместе с Пхичитом по кампусу. Вспоминает, как он сидел под кронами деревьев рядом со Стамми Вичино, наблюдая за Виктором, и отводил глаза в те моменты, когда тот собирался повернуться. Всё вернётся на круги своя. Или нет, потому что раньше, если бы Виктор поймал его за наблюдением, то это ничего бы не значило – всё-таки он нравился почти девяноста процентов кампуса. Сейчас же всё иначе. Юри больно покусывает нижнюю губу и смотрит на время. Сегодня среда, и у него занятие в клубе фигурного катания. А это означает, что ему придётся снова зайти в комнату, чтобы забрать коньки и переодеться, а это в свою очередь означает, что ему снова придётся встретиться с Виктором. Может, если вести себя так, будто ничего не случилось, Виктор и не поднимет эту тему вовсе. Итак, через полчаса Юри покидает кухню и идёт обратно в сторону коридора. В комнате Милы и Сары двери открыты, и Сара машет ему рукой. – Готов к тренировке? – спрашивает она. – Да, только возьму свои вещи, – с улыбкой кивает Юри. – Привет, – с выжидающим выражением лица здоровается Виктор, когда Юри открывает дверь. Словно наблюдая, что же он будет делать. – Привет. Юри берёт несколько вещей и переодевается в ванной, после чего бросает коньки в спортивную сумку. – Фигурное катание? – интересуется Виктор. Юри кивает, на что тот отвечает: – Я катался раньше. – Правда? – удивлённо спрашивает Юри, потому что Виктор Никифоров, определённо, не выглядит как человек, которого можно увидеть на льду. Хотя, если так подумать, ему на удивление идёт подобный образ. Виктор слезает со своей кровати и засовывает руки в карманы джинсов, сохраняя дистанцию между собой и Юри. – Когда я был младше, то очень это любил, – говорит он. Юри пытается это представить. – Я всегда хотел быть фигуристом, который участвовал бы в серьёзных соревнованиях. Но так и не стал. – Ты всё ещё мог бы, – отвечает Виктор. – Ты даже не видел, как я катаюсь. Виктор смотрит за дверь, замечает стоящую там Милу и машет ей, после чего говорит: – Но я уверен, что ты хорошо катаешься. Я, может, как-нибудь приду на тренировку. Сегодня? Возникает пауза. Слово вертится у Юри на языке, просится наружу. – Было бы здорово. Ну, увидимся позже? – вместо этого говорит он. – Да, увидимся. ~ Весь вечер Виктор проводит вместе с Крисом, после чего какое-то время сидит в своей комнате, и его глаза мигом обращаются к двери, когда он слышит, как поворачивается в замке ключ. Он ослепительно улыбается Юри, когда тот входит в комнату, и тот улыбается ему в ответ – даже в темноте на его лице можно видеть едва заметный румянец. – Как тренировка? – спрашивает Виктор. Юри выглядит уставшим, его волосы липнут ко лбу от пота, а ноги чуть подрагивают. – Хорошо, – отвечает он, кладя ключи от комнаты на стол, прежде чем идти в ванную. Юри поёт в ду́ше. Тихо, очень-очень тихо, но поёт. Эти песни на японском, но иногда их тексты превращаются в мелодичное мычание, и тогда Виктор чувствует, что он, слыша это, будто вторгается в чужое личное пространство. Он не может сконцентрироваться на чтении задания по римской литературе, поэтому просто закрывает глаза и слушает, как льётся вода – и льётся голос Юри. Когда Юри выходит из душа, вода ещё слегка капает с его волос и на нём надеты чёрные пижамные штаны с голубой футболкой. Виктор почти комментирует его пение – почти – но потом осознаёт, что если сделает это, то Юри, наверное, больше никогда не будет петь. Поэтому он молча откидывается на кровать, периферийным зрением наблюдая, как Юри достаёт свой ноутбук и надевает наушники. «Должно быть, его ночная привычка», – предполагает Виктор. Ему всё ещё интересно, что же Юри там делает. Не то чтобы он думает, что он там занимается чем-то подозрительным – нет, его всепоглощающее любопытство исходит, скорее, из желания выяснить каждую до последней деталь о Юри, обладать каждой крупицей знания о нём, которую он может заполучить в свои жадные руки. И он в самом деле не может удержать себя от желания заговорить с ним. Не может удержать себя от желания отложить в сторону его ноутбук, снова сесть рядом с ним на кровати и говорить о физике, о языках или о чём угодно ещё, о чём бы Юри хотел поболтать, потому что Виктору начинает казаться, что ему бы понравилось даже то, как тот читает номера из телефонной книги. Но Юри кажется вполне себе довольным и счастливым, сидя за ноутбуком, и ему приходит на ум, что таким способом он, наверное, расслабляется. Поэтому Виктор ограничивается тем, что возвращается к своей книге. По курсу они читают аннотированный вариант «Илиады», и хотя он интересный, но не до умопомрачения – Виктор уже читал большую часть произведений Гомера на латинском языке много лет назад. Он держится десять минут. Затем поворачивается набок и смотрит на Юри. – Юри? Тот его не слышит и только слегка покачивает головой в такт музыке. Громко играет, наверное. Виктор смотрит на него в течение целой секунды, решая, вернуться к своей книге или нет, но затем спускается с кровати и берёт чистый бумажный листок. Он возвращается обратно, отрывает от листа клочок, сминает его в маленький шарик и кидает в Юри. Промахивается. Он пробует снова и на этот раз попадает прямо в грудь, отчего Юри растерянно моргает. Виктор улыбается, когда тот вынимает один наушник, медленно осознавая случившееся, прежде чем со смехом бросить шарик в Виктора. – Это ещё за что? – Ты, наверное, очень громко слушаешь музыку, – замечает Виктор, игнорируя вопрос. Юри пожимает плечами и жмёт на пробел. Видимо, чтобы что-то приостановить. – Не очень громко. Виктор бросает бумажный шарик в Юри снова, и это быстро превращается в игру, пока шарик не падает на пол между их кроватями, когда Юри кинул его. Виктор отрывает ещё один уголочек от листа и начинает игру заново. Но в какой-то момент Юри закрывает свой ноутбук, берёт новый листок и начинает на ноутбуке его сворачивать. – Что ты делаешь? – спрашивает Виктор, продолжая кидаться шариками. Юри смеётся, когда один из них попадает ему в щёку. – Увидишь. Он берёт ручку и пишет что-то на своём творении, после чего продолжает складывать. Через минуту он держит идеально сложенный бумажный самолётик и затем запускает его в Виктора. Самолётик мягко парит в воздухе, прежде чем приземлиться на его простыне, и Виктор берёт его в руки, любуясь. – Плюсы того, что ты с факультета физики? – шутливо спрашивает он. – Плюсы того, что я дружу с Пхичитом, – поправляет Юри. – В прошлом году наша комната была заполонена сотнями таких. Записки друг другу писали. Это напоминает Виктору о том, что Юри написал что-то и на этом самолётике, поэтому он аккуратно, чтобы не повредить, разворачивает его. – Bonjour, – читает вслух Виктор. – Я знаю где-то слов пять на французском, так что мои возможности ограниченны. – Всё изменится, – обещает он. – После того, как ты поживёшь со мной, ты будешь самым настоящим спецом в иностранных языках. Только вот… Через неделю они уже не будут жить в одной комнате, не так ли? Потому что он будет с Крисом, а Юри – с Пхичитом. И это ведь хорошо. Верно? По всей видимости, Юри тоже подумал об этом. Он коротко рассмеялся, но в его глазах, как это бывает обычно, не было и намёка на смех. Виктор складывает самолётик – хотя уже не так ровно, как до этого сложил его Юри – и посылает обратно обладателю, который кладёт его на свою подушку. Виктор зевает. – Расскажи мне, как работают самолёты, – просит он. – Как работают самолёты? Виктор кивает, ложась сверху на одеяло. – Ну да, знаешь, аэродинамика. Похоже, Юри впечатлён. – Какое сложное слово. – Это такой тонкий способ намекнуть на то, что я тупой? – Ты бы мог назвать меня тупым на десяти разных языках, поэтому нет, – отвечает Юри и скрещивает руки на груди. – Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе физические законы, по которым летает бумажный самолётик, чтобы ты мог под них уснуть, да? – Что помогает, то помогает, – широко улыбается Виктор. С другой стороны комнаты слышится вздох, но, как с торжеством замечает Виктор, Юри тоже улыбается. – Ну что ж, хорошо. Есть четыре главные силы: подъёмная, тяга, гравитация и воздушное сопротивление. Молчание. – Я ещё не уснул, – подаёт голос Виктор. Он продолжает слушать, и тогда Юри погружается в свою лекцию с головой, сыпля тоннами специфических терминов, которые Виктор когда-то слышал, но о которых ничего не знал. Но, к его удивлению, оказалось, что происходящее совсем не усыпляет, а даже наоборот: его зачаровывает то, как двигаются губы Юри, завораживают движения его рук, и он словно околдован тем, как тот время от времени по привычке поправляет отсутствующие очки. И вот Юри замолкает и смотрит на него, будто только вспомнив, что всё это время Виктор находился здесь. – Это неожиданно интересно, – подкалывает тот, и Юри краснеет, опуская голову. – Я даже не знаю, чувствовать себя польщённым или оскорблённым, – бубнит он. Но Виктор и правда устал. Он не знает, как Юри может посещать пары, заниматься фигурным катанием и как-то при этом оставаться бодрым незнамо до которого часу. И при всём при этом Виктор не видел, чтобы он пил кофе. Юри кладёт свой ноутбук обратно на колени, но Виктор замечает, что к наушникам тот не прикасается. – Интернет? – догадывается он. – Ага, – усмехается Юри. – Забавно, но там не так уж много результатов по запросу «как найти более умного соседа по комнате». – Хм-м-м. А попробуй поискать «что делать с невежливым соседом по комнате». Он смеётся, и его смех – не смех даже, а то глупое хихиканье, заставляющее Виктора потерять голову, после чего Юри мягко ему улыбается, и Виктор улыбается ему в ответ. Он гадает, хватит ли ему сил повалять дурака ещё, но его мысли прерывает зевок, поэтому он поворачивается на другой бок. – Спокойной ночи, – говорит Виктор. – Спокойной ночи. ~ – Геометрия – бред, – объявляет Юрио парой дней позже в Стамми Вичино. Мила забирает у него листок с заданием – на что Юрио рычит и пытается его отобрать – и от начала до конца его просматривает. –Легкотня. Я помогу тебе, – говорит она и пододвигается к Юрио, который ворчит, но позволяет ей начать что-то объяснять про дополнительные углы. Виктор скрещивает руки на груди, отклонившись назад на стуле и сканируя взглядом книжные полки. Слева от него над чем-то трудится Кристоф, а Сара сидит в наушниках по другую сторону от Юрио, что-то печатая на ноутбуке. И тут Виктор слышит знакомый голос. Он поднимает взгляд и видит Юри и Пхичита, которые идут прогулочным шагом по проходу между книжными полками. На Пхичите надет уже знакомый Виктору шарф – они меняются вещами? –, а на Юри – утеплённая куртка. Может, к ним подойти? Первым замечает их Пхичит, толкнув Юри в плечо и помахав им рукой. Юри улыбается, тоже машет, и за столом Виктора все машут им в ответ. Юри и Пхичит что-то друг другу шепчут, после чего подходят к ним. – Можно мы присядем? – спрашивает Пхичит. В то время как они садятся, Юрио выглядывает из-за своей геометрии и внимательно смотрит на новоприбывших. – Вы кто такие? – спрашивает он. – Я Пхичит. – А я Юри. – Ах Юри? –начал Юрио, бросая взгляд на Виктора. Ну да. Точно. Он нависает над столом, положив на него обе руки. – А меня, знаешь ли, почти так же зовут. Юрий. Юри нервно облизывает губы, и Виктор под столом пинает Юрио ногой. – Э-э, не знал. Здорово, – отвечает он. – Мы зовём его Юрио, – добавляет Виктор, взъерошив ему волосы. Юрио бросает на него такой взгляд, что им можно было бы двигать горы. Мила хихикает. – И с какого ты факультета? – сурово спрашивает Юрио. Юри посмотрел на Пхичита, прежде чем сказать: – С факультета физики. – Юрио в школе берёт физику в качестве предмета в этом году, – говорит Виктор, стремясь снизить градус напряжения. Юрио закатывает глаза, явно не оценив попытку. – Ненавижу этот урок. Нам нужно сделать машину с мышеловкой, которая проходит определённое расстояние, пока мышеловка не захлопнется. Ну и какой в этом смысл-то? Абсолютно никакого. – Мы могли бы тебе помочь, – предлагает Юри, и Пхичит вежливо с ним соглашается. – Ага, посмотрим, – отвечает Юрио, сузив глаза. За столом повисает неловкая тишина. – А, кстати, у меня есть вопрос по французскому, Виктор, – говорит Юри, потянувшись за рюкзаком, который он поставил на пол рядом со своим стулом. – Э-э, если ты не возражаешь. Виктор думает, что «возражать» меньше, чем он, в принципе невозможно. Звучит это как-то бессмысленно. Но ему плевать. Потому что у Юри к нему есть вопрос. К нему. Виктор осознаёт, что всё ещё не ответил, поэтому исправляется: – Нет, не возражаю. Юри робко улыбается и открывает свою папку, вынимая оттуда стопочку написанных от руки заметок, и передаёт их через стол. Это нелепо, но даже его учебные заметки очаровательны, потому что сбоку на них есть маленькие иллюстрации и Юри использовал как минимум четыре ручки с разного цвета пастой, чтобы выделить важные слова. Листая их одну за другой, Виктор каждый раз ненадолго останавливается, чтобы рассмотреть. Юри не пишет на обороте – только на лицевой стороне. Виктор встаёт и обходит стол, пододвигая свободный стул ближе к Юри, после чего садится. – Какой у тебя вопрос? Юри что-то спрашивает о роде существительных и выжидающе смотрит, когда Виктор отвечает ему на автопилоте. Он изучал французский незадолго до учёбы в старшей школе, поэтому сейчас говорит на нём почти так же свободно, как на английском. Затем один вопрос сменяется другим, и ещё другим, и в какой-то момент заметки оказываются разложенными перед ними на столе. Рука Юри случайно скользит по его руке, когда они оба тянутся за ручкой, и Виктор видит, как розовеют его щёки и он автоматически опускает голову, убирая руку. И… Он… – Спасибо за помощь, – благодарит его Юри. И это неправильно, потому что это Виктор должен был благодарить его. Он просто кивает, перебирая в уме, что бы такого сказать Юри, чтобы тот не стеснялся просить его о помощи в чём угодно, в любое время дня и ночи. – Не за что, – отвечает Виктор. Через некоторое время после их знакомства он понял, как редко Юри держит зрительный контакт и как часто отводит глаза, стоит взглядам пересечься на несколько секунд. Но сейчас его глаза оставались прикованными к нему, и Юри неосознанно проводит языком по губам. Виктор вспоминает, как он говорил Юрио, что в радужке глаз Юри, наверное, есть частички золота. Но тогда он не мог сказать, привиделись ли они ему в ночь, когда он сбил Юри на скейте, или нет. Однако сейчас… Сейчас он точно может сказать, что есть. Есть, едва заметные. Юри разрывает зрительный контакт с Виктором и вместо этого смотрит на Пхичита, немного отодвинувшись назад, и на его лице написано удивление. Когда Виктор оборачивается на Пхичита, тот невинно улыбается, глядя в книгу. Тогда он снова в замешательстве переводит взгляд на Юри, но тот просто складывает свои заметки обратно в папку. Виктор замечает, что Кристоф смотрит на него, приподняв бровь. Странно. – Купите мне кто-нибудь сэндвич, – просит Юрио, руша момент. – Мне от геометрии есть хочется. ~ На следующий день Юри находится в комнате один, когда раздаётся стук в дверь. – Я хотел с тобой поговорить, – говорит Пхичит, оглянувшись по сторонам, когда Юри открыл дверь. – Хорошо, что Виктора сейчас нет. Юри впускает его внутрь, после чего направляется к кровати и садится на неё, и Пхичит садится рядом с ним, положив свой телефон на колени. – О чём ты хотел поговорить? Пхичит поджимает губы, после чего начинает: – Мы разговаривали с Крисом… Возникает небольшая пауза, прежде чем он продолжает: – …и мы оба думаем, что нам с ним лучше остаться соседями, а тебе лучше остаться соседями с Виктором. После этих слов Юри… Ну, после этих слов по большей части он озадачен. Потому что всё лето, всё то время план был таков, что они будут снова жить в одной комнате. Потому что они хорошие соседи и лучшие друзья – поэтому подобные слова задевают. Даже делают больно. Пхичиту не нравилось с ним соседствовать? Ему больше по душе Кристоф? Юри как-то его разозлил? Он… – Ты только не волнуйся, Юри, – быстро говорит Пхичит. – И пойми меня правильно. Мы просто поговорили с ним о том, как вы с Виктором вчера вели себя в библиотеке. – Как мы вели себя? – хмурится Юри. – Что ты имеешь в виду? – Ну типа, если бы там не было других людей, то вы, наверное, не французским бы занимались. Юри сначала не понимает, поэтому Пхичит прокашливается. – А-а… – медленно доходит до него. – Нет-нет-нет, Пхичит, ничего подобного. Он просто, э-э… Не такой, как я ожидал. – Как это не такой, как ты ожидал? Юри пожимает плечами. – Я думал… Я всегда думал, что он из тех самых «типичных популярных парней». Но он другой. Он на самом деле хороший. В смысле, думаю, раньше он мне нравился, потому что он… Голос Юри затихает, и он делает неопределённый жест рукой, надеясь, что Пхичит правильно его поймёт. – Вот поэтому вам и нужно быть соседями, – заверяет его Пхичит. – И потом, мы ведь постоянно видимся. А Кристоф согласен на все сто. Юри приходится признать, что идея быть с Виктором соседями до конца учебного года весьма заманчивая. Ему невероятно понравились их разговоры, то, как Виктор позволял ему разглагольствовать о физике и при этом не выглядел скучающим – хотя он может говорить, что ему скучно, но его глаза всегда светятся интересом, и Юри заметил, что он ловит каждое его слово. Ему нравится подшучивать над Виктором и нравится, как Виктор подшучивает над ним. И, если честно, то совсем неплохо иметь под боком репетитора по французскому. А ещё это, определённо, будет совсем неплохо, когда на горизонте замаячат экзамены. Но есть проблемка. Хотя Виктор может быть и хороший, это не меняет того факта, что он часть Пси Омега Йота. Не меняет того факта, что он тусовщик, что наверняка парней и девушек, которые от него без ума, больше, чем Юри может сосчитать. Не меняет того факта, что его имя фигурирует в половине постов в YikYak*. Не меняет того факта, что они не подходят друг другу, в самом деле не подходят друг другу. Что Виктор, наверное, просто хороший парень, который пытается извлечь выгоду из сложившейся ситуации и готов тот час же съехать из комнаты и жить с Крисом, как только представится возможность. Если бы только Юри мог точно знать, хочет Виктор с ним жить или нет. Если бы он только мог читать его мысли. ~ – Ты остаёшься жить с Юри, а я остаюсь жить с Пхичитом, – говорит Крис. – Замётано, – отвечает Виктор, не поднимая взгляда. ~ – Слышал, что Кристоф и Пхичит думают по поводу того, чтобы остаться соседями? – говорит Виктор Юри в тот же день, стараясь, чтобы его слова звучали легко и обыденно. Он хочет знать, что Юри думает на этот счёт. Потому что если тот хочет жить с Пхичитом, то он прекрасно может это понять и он уважает его желания, а ещё это разобьёт ему сердце и разорвёт самого Виктора на кусочки, потому что он очень, очень хочет остаться соседями с Юри. Очень сильно хочет. Унизительно сильно. – Слышал, – неуверенно говорит Юри. – Я… я не против, если не против ты. – Я не против, – затаив дыхание, отвечает Виктор, возможно, чуть быстрее, чем следовало. Почему он такой счастливчик? Он вспоминает ту женщину, которая дала им с Кристофом ключи от разных комнат, и мысленно её благодарит. Благодарит Якова за его междисциплинарную политику, которая, тем не менее, с объективной точки зрения всё ещё глупая, но которую Виктор успел полюбить. Он улыбается. Слишком широко, слишком нелепо, вполне возможно, он этой улыбкой поставит Юри в неловкое положение, но тот – каким-то чудом – тоже улыбается, и его улыбка такая же широкая, как и его. Он немного посмеивается этим своим милым смехом, который больше звучит как хихиканье, чем полноценный смех, и тогда Виктор думает, что восхищаться им больше, чем он, когда Юри делает что-то такое, невозможно. Это чувство всепоглощающе. Неожиданно улыбка исчезает с лица Юри так же быстро, как и появилась. – Нам нужно установить несколько базовых правил. – Каких, например? – замирает Виктор в недоумении. – Ну, просто мне кажется, что мы должны придерживаться своих границ в нашей комнате. Это вот моя половина, а эта – твоя. Мы можем и ванную разделить пополам. Или по крайней мере столешницы в кухне. Мы даже могли бы взять мелок и нарисовать белые линии, просто на всякий случай. – Подожди, ты… – начинает Виктор и тут же останавливается, не зная, что сказать. Юри прикрывает рот рукой, изо всех сил пытаясь продолжить разыгрывать сцену, но с треском проваливается. – Да шучу я. – Ты напугал меня, – вздыхает Виктор. – Если ты не станешь со своими шутками поаккуратнее, то я буду каждый раз поднимать ложную тревогу в таких ситуациях. В жизни больше не буду воспринимать тебя всерьёз. Юри продолжает улыбаться – он, по всей видимости, горд собой –, и Виктор встаёт и подходит к его столу. Ранее он уже заметил там рамки для фотографий. В одной из них фотография Юри с ребятами из клуба фигурного катания, и они с Пхичитом на переднем плане снимка. Рядом с другой рамкой, как полагает Виктор, фото его семьи. На третьем снимке фото Юри с молодой женщиной. – Это твоя семья? – спрашивает Виктор, показывая на вторую рамку. Юри сидит на своей кровати и не видит, куда показывает Виктор, но тем не менее кивает. – Да, та фотография, что посередине. – А кто на той, что с краю? – снова смотрит на женщину Виктор. – А, это Юко, подруга детства из моего родного города. Подруга детства? Просто подруга детства, так? Виктор хочет спросить его об этом, но передумывает, поэтому вместо этого он берёт в руки фотографию Юри с семьёй. – У тебя есть сестра? – спрашивает он. – Да, Мари. – И собака? – продолжает Виктор, однако ответа не следует. Он оборачивается, чтобы посмотреть на Юри, и замечает: – Выглядит совсем как мой пёс. Юри кусает нижнюю губу, а его глаза направлены на экран ноутбука, когда он отвечает: – Это Виччан. Он умер год назад. Старое фото. Сейчас, когда Юри сказал это, Виктор обратил внимание: Юри действительно выглядит на фото немного моложе, чем сейчас. Его мать приобнимает его одной рукой, а сестра застенчиво улыбается. Он не уверен в том, что ему нужно сказать, поэтому произносит: – Мне жаль. – Всё в порядке, – говорит Юри. Виктор ставит рамку обратно на стол и затем спонтанно взбирается на кровать Юри. Тот молча, но очевидно удивившись, пододвигается. Виктор тоже, как и Юри, ничего не говорит, и они оба сидят в уютном молчании. Его мысли переносятся к прошлому разу, когда они вместе сидели на кровати и затем когда Юри с неё упал и после чего на всех парах вылетел из комнаты. – Маккачин, – тихо говорит Виктор. Он не знает, можно ли поднимать эту тему. Не возражает ли Юри. Он бросает на него взгляд. – Что? – Это… Это имя моей собаки. Она живёт в доме Якова. Уголки губ Юри растянулись в улыбке, заставляя сердце Виктора потеплеть. – Думаю, я видел, как он бегает по кампусу. – Наверное, – задумчиво говорит Виктор. – Ему нравится лежать во дворе на травке. Маккачину и поводок не нужен, он хорошо выдрессирован, поэтому ему можно бродить в этой части кампуса, сколько хочется, если с ним кто-нибудь есть. – Виктор легонько толкает в Юри плечо.– Я бы как-нибудь познакомил тебя с ним. Юри встречается с ним взглядом. – Познакомил бы? – Конечно. Ты понравишься ему. Хотя ему все нравятся. – Я бы с удовольствием, – говорит Юри, тоже толкая Виктора в плечо. – Не упади опять с кровати,– усмехается Виктор. Он не знает, обидится ли на это Юри, но вместо обиды тот пихает его плечом ещё сильнее. – Замолчи. – А ты заставь меня, – пробует Виктор его запугать. Секунду Юри смотрит на него, словно решая, что делать дальше, и затем прижимает ко рту Виктора ладонь. И тот, как самый настоящий взрослый студент престижного университета, лижет её. – Эй! – вскрикивает Юри, отнимая руку ото рта и вытирая её о джинсы. – Гадость какая! – Сам напросился, – возражает Виктор с широкой улыбкой. Юри снова толкает Виктора в плечо. – А теперь подвинься, чтобы я мог спуститься и помыть руки. – Ты что думаешь, я санитарные нормы не соблюдаю? – дуется Виктор. – Кроме того, ты можешь перелезть через меня. – Он облокачивается на стену, с вызовом поднимая брови. – Я не буду перелезать через тебя. – Тогда, думаю, ты здесь застрял, – безразлично говорит Виктор. – Виктор. Тот со вздохом поражения поджимает ноги к груди, и Юри слезает с кровати, идёт в ванную комнату и моет руки. – Ты пока руки моешь, я бы успел уже до Луны слетать, – кричит ему Виктор. – Думаю, мне всё-таки придётся поговорить с Пхичитом и Кристофом по поводу того, чтобы поменяться соседями. – Шутка? – спрашивает Виктор. – Тебе решать. – Тогда пусть останется шуткой.