***
«Буду ждать». Что за бред? Кто и, главное, зачем, будет ждать Гука. Записка, что оказалась вложена в невероятно элегантный, конверт, который стал причиной столь ужасного пробуждения, усложнила этот день ещё сильнее. Хотя куда уж хуже, думал Чонгук, приложив пакет льда к гудящей голове, замазывая яркий засос одолженным у подруги-визажистки тональником. У него сегодня интервью для новостного канала, незачем давать прессе поводы настрочить еще несколько десятков жёлтых заголовков. Он думает о послании ещё примерно половину дня, прикидывая, как лучше выйти из этого положения, при этом, не звоня по указанному номеру. Чонгук не любил неизвестность, она пугала его, но в то же время, он обожал всё неизведанное и загадочное. И для его друзей все ещё оставалось загадкой, каким образом Чонгук сочетает в себе такие полярно противоположные вещи. Любопытство берёт верх. Собственно, ничего удивительного. У Чонгука всегда так. Стабильность, помните? Гудки идут мучительно долго, за это время Чон, кажется, сходит с ума раза три, как минимум. Наконец, раздражающие гудки прекращаются, и Гук слышит мягкий, с электронными нотками голос на том конце провода. — Алло?.. — заминка в пару секунд, видимо ждет ответа. А Чонгук просто не может пошевелить языком, глупо открыв рот и округлив глаза. — Извините, я вас не слышу. Вы что-то хотели? — Тэхён… — как-то обречённо сладко выдыхает Гук.***
Звать парня в самый дорогой ресторан Кореи лишь для того, чтобы впечатлить, было очень глупой идеей, но Чонгук, если честно, давно задвинул здравый смысл на задворки сознания, когда это касалось Тэхёна. Он завораживал, обезоруживал и манил какой-то особенной аурой, которую Чонгук до этого никогда не встречал. Просто сидеть и смотреть на него сейчас было чертовски приятно. Но при всём безразличии и показной отрешённости, что тот пытался выказать всеми своими силами, Гук чувствовал, что Тэ совсем не такой. Он видел яркий блеск в глазах, чуть подрагивающие ладони и смущённый взгляд из-под пушистых ресниц. Тэхён для Гука — открытая книга. — Ты совсем ничего не помнишь? — нервно закушенная губа и явная разочарованность сквозит в его голосе. — А там было что вспомнить? — Тэхён вздрагивает, словно от пощёчины. — Нет, совсем ничего. После нескольких шотов провал. Проснулся в отеле недалеко от здания, где проходил показ, — Чонгук ненадолго замолкает и продолжает ледяным тоном. — Тэхён, почему твой номер был написан на бумаге? Что произошло вчера вечером? Расскажи мне. Тот расправляет плечи, медленно поднимая голову, и Чонгук теряется. Он больше не мнется и не стесняется. Стальной, пробивающий до мурашек взгляд, расслабленная, уверенная поза. Чонгук замирает в ожидании. Не таким он представлял себе пустоголовую модельку. В Тэхёне таилось что-то большее. — Не пытайся выставить меня виноватым, — он откладывает вилку в сторону и устремляет взгляд прямо Гуку в глаза. — Говорю все как есть. Вчера ты на коленях приполз ко мне пьяный до чертиков и начал умолять принять участие в каких-то очень важных съемках. Божился, что только я тебе и подойду. И если ты сейчас пытаешься отказать мне со съемкой, прикрывшись своей алкогольной амнезией, то мне здесь делать нечего. Я не имею дел с безответственными наглецами, которые думают, что лучше всех на этой бренной земле, — он выглядит гордым и совсем чуточку обиженным. Гук заминается, совсем не зная, что ответить на такое. Его застали врасплох. — Я не… — решается ответить, но его грубо обрывают. — Ты думаешь, я не знаю, как смотрят люди, когда превозносят себя выше кого-то? На прослушиваниях на меня только так и смотрели., - видя неподдельное недоумение в глазах напротив, поясняет. - Как на вещь, еду на рынке по дешёвке. Ты не представляешь, насколько это унизительно, — а в глазах столько боли и отчаяния, что Чонгуку просто хочется обнять его и не отпускать никогда больше. — Тэхён, послушай, — тянет руку к ладони парня. — Прости, слышишь, я не хотел. Просто… Я не мог предложить тебе место модели, я даже не думал об этом. Он начинает мягко оглаживать тыльную сторону тонкой ладони, успокаивая, пересчитывая каждую косточку. — Думаешь, я вру тебе? — грустно усмехается и начинает делать размашистые пассы руками. — Это не я вчера подбегал к тебе и, едва различимо, мямлил: «Тэхён, это вопрос жизни и смерти, и ты просто обязан сказать да». — Серьёзно? Боже, как стыдно. — Не волнуйся, твой позор никто, кроме меня, не заметил, остальные были заняты своими, несомненно, важными делами. Чонгук понимает, что сейчас Ким, раскрасневшийся от распирающей его злости, словно нахохлившийся воробушек, очень даже очаровательный. И запоздало осознает, что с первого взгляда на Тэхёна он понял — вот его модель. — Ты действительно так хочешь быть моделью? — Я?! Да мне вообще насрать и на тебя и на твои съемки, ты лишь отнимаешь моё время, — в глазах его плещется ярость, но сам он источает внешнюю холодность. — Бегаешь за мной по показам, на которые у тебя даже приглашения нет, и морочишь мне голову. Тебе точно больше двадцати, а то мне начинает казаться, что ты импульсивный ребёнок, — он зол, ноздри его опасно раздуваются, а кулаки сжаты до побелевших костяшек. Но Чонгук не верит Тэхёну, такому импульсивному, живому, яркому. Хотел бы верить, но не может. У него нет оснований доверять ему, но откуда этот парень бы узнал о том, что Чону требуется модель? Ни в одно агентство заявок отправлено не было, да и с директором звукозаписывающей студии он еще не обсуждал этот вопрос. Это была конфиденциальная информация на все сто десять процентов. — Тэхён, я действительно этого не помню, пожалуйста, войди в мое положе… — его вновь перебивают, так и не дав договорить. — До свидания, Чонгук-щи, всего вам доброго, — Тэхён встаёт из-за стола и уходит. Чонгуку показалось, или только что в груди что-то ёкнуло, оборвалось и ушло вместе с этим чудным парнем. Он сидит на месте, глядя на вышитые золотыми нитками узоры на стуле, который всё ещё хранил тепло чужого тела, и в каком-то отчаянном порыве резко поднимается со стула, чуть не опрокидывая его на дорогой ковер. Чонгук практически бежит, стараясь не упустить Тэхёна из виду, потому что тот пошел в совершенно неизвестном направлении. Когда пшеничная макушка скрывается за большими стеклянными дверьми, что находятся в конце коридора, Чонгук, не раздумывая, бросается за ним. Туалет огромный. Украшен дорогими лампами, зеркалами в золотом обрамлении, всё, чтобы соответствовать статусу, но Чонгуку на это наплевать, единственное, что его сейчас волнует — парень, который, опираясь обеими руками на каменную плиту, поднимает затравленный взгляд. — Хочешь окончательно унизить меня? — говорит с надрывом, отчаянно, а в глазах застыли непрошеные слезы. А Чонгук застыл, словно древнегреческая каменная статуя. Он смотрит на говорящие что-то губы, поднимает взгляд на покрасневшие, пылающие алым щёки, поднимаясь всё выше, останавливается, глядя прямо в глаза цвета красного дерева. Они манят и притягивают, и Чонгук, будто под гипнозом шагает в направлении пятящегося назад Кима. Погоня заканчивается, когда Тэхён оказывается прижат к стене, а Гук, оперевшись на стену по бокам от головы Тэ, склоняется и тихо шепчет ему на ухо: — Не расстраивай папочку, малыш, а не то плохой мальчик будет наказан. У Тэхёна по всему телу пробегают мириады мурашек, он непроизвольно подаётся вперёд, млея от силы и власти, что источает Чонгук. Чон мягко, оглаживая и ощупывая каждую косточку, что попадается ему под пальцы, ведёт ладонями до талии Тэ. Ласка, такая на первый взгляд непринуждённая, но очень интимная, накаляет атмосферу. Воздух сгущается, а искрящую между ними страсть при желании можно потрогать. Ощущение податливого мягкого тела, которое прогибается навстречу каждому его движению, для него. Чонгук целует первым, сминая яростно, до искр перед глазами. Кусает чувственные губы, а затем, словно прося прощения, зализывает кровоточащую ранку. Они теряют счёт времени, остервенело целуясь, переплетая языки в только им известном танце, запускают руки под одежду, изучая, сходя с ума. Одуряющее ощущение дежавю преследует его на протяжении всего их маленького сумасшествия, но он откладывает этот вопрос на потом, по полной наслаждаясь моментом. Когда Чонгук отстраняется, чтобы вдохнуть немного воздуха, Тэхён резко отбрасывает его руки от себя, вылетая из туалета, напоследок обернувшись в проеме и крикнув: — Я… не твоя очередная игрушка, Гукки, — запыхается от сбившегося дыхания, и скрывается за захлопнувшейся стеклянной дверью. Спустя пару мгновений, которые понадобились Гуку, чтобы переварить случившееся, он как можно скорее выбегает из туалета. Он видит макушку Тэ, что направляется к выходу и ликует. В этот раз он успел. Несколько быстрых шагов к выходу из ресторана, он окликает Тэхёна и почти хватает его за локоть, выходя из ресторана, но его путь преграждают охранники, напоминая, что счет за их ужин остался неоплаченным. Упустил. Он вновь упустил его. И, увы, Чонгук никогда не узнает, с какой яркой ухмылкой кареглазый парень выбегал из самого дорогого ресторана в Корее.