Пять желаний.

Ремингтон Лэйт редко ходил в клубы, потому что не видел в них никакого смысла. Ещё меньше смысла для него имели попойки, когда наутро ты не можешь ни черта вспомнить, а потом узнаёшь от друзей очень интересные истории, как пытался затащить кого-то из них в туалет, поцеловать и раздеть. Да и на зарплату скромного библиотекаря вряд ли можно позволить себе оттянуться по полной программе. Пару месяцев назад ему предложили другую лучше оплачиваемую работу — мальчиком на побегушках. Парень жутко уставал носиться по городу целый день, скитаясь от банка к почте, от почты — в офис, из офиса — в другой офис и обратно. Ему не нравились эти поручения, когда за день приходилось десять раз ехать в одно и то же место, потому что ему не отдали какие-то бумаги. (Почему нельзя было продумать всё сразу?! Самодурство!) Каждый вечер он долго ругался, сидя на кровати и опустив покрасневшие ноги в таз с ледяной водой. Но в итоге тихо бунтующего паренька выбросили с работы, и его вновь ждала библиотека, куда изредка заглядывали школьники и студенты, если им нужно было подготовить презентацию. Всё остальное время Лэйт проводил в компании книг в полной тишине. На вид ему было лет семнадцать, но на самом деле давно стукнуло двадцать два. Долговязый и тощий, так что под кожей проступали рёбра и ключицы, но не анорексичный — его худоба казалась приятной. Кожа была бледной, но не смертельно или болезненно, — скорее несколько аристократично. Его миндалевидные глаза по цвету напоминали кору старого дерева. Аккуратные брови выгодно оттеняли их. Верхняя губа была тонкой, а нижняя — по-детски пухлой. Нос с закруглённым кончиком придавал некоего шарма. Тёмные волосы цвета кока-колы были короткими, но несколько прядей падали на одну бровь чем-то вроде чёлки. Ремингтон не выглядел, как фото-модель или мистер Вселенная, но в нём смешалось что-то привлекательное, по-детски очаровательное и несколько сексуальное. Сейчас Лэйт не чувствовал себя обворожительным. Больше всего на свете ему хотелось умереть, лишь бы совсем не прекрасное похмелье прекратилось. Он лежал морской звездой, растянувшись по всей кровати, и беспомощно смотрел в потолок. Казалось, что он слышал, как гудели розетки, а стоило шевельнуть головой, как её пронзала адская боль. В горле пересохло, желудок делал сальто и затягивался в бантик. Надо бы встать и сходить в туалет, потому что ощущения такие, что он либо обмочится, либо начнёт фонтанировать оставшимся алкоголем. Стараясь не шевелить больной головой или делать это как можно аккуратнее, Ремингтон сполз с кровати. Причём именно сполз, а не осторожно поднялся. Цепляясь за тумбочку и комод, парень встал на ноги, затем, качаясь из стороны в сторону, пошёл к двери, спотыкаясь о свою брошенную обувь и одежду. Он едва не уронил стол на кухне, врезавшись в него бедром — успел резко схватиться за угол, о чём пожалел, когда внутри головы словно кто-то со всей силы ударил молотком. Положив одну руку на лоб, а второй прикрыв рот, Лэйт быстро добежал до туалета и громко хлопнул дверью. Он схватил таз и буквально рухнул на унитаз. Пока в животе потихоньку усмирялась революция, брюнет молился, чтобы его не стошнило. Он давился воздухом и старался дышать глубже и спокойнее, но выходило рвано. На лбу выступила испарина, мир вращался перед глазами, а температура прыгала, так что его то знобило, то разбивало лихорадкой. «Неужели я вот так умру?» — думал Реми, крепко сжимая таз руками и думая встать с унитаза. Наконец, собравшись с силами, он поднялся с фаянсового трона, нажал на кнопку смыва, отложил таз и полез в душевую кабинку, стягивая спортивные мини-шорты (которые на самом деле были трусами) и майку и бросая их на пол. Холодный душ. Ему просто нужен холодный душ. Прямо ледяной, чтобы задубеть и немедленно захотеть в кровать, потому что холодно. Он взвизгнул, стоило струям коснуться его спины. Кажется, переборщил с «холодно». Рука сразу потянулась к переключателю, чтобы сделать воду на пару градусов потеплее. Голова даже не болит: её, кажется, заморозило. И блевать не хочется. Хочется завернуться в тёплое махровое полотенце, продефилировать на кухню, вскипятить чайник, одеться и выпить чаю с ромашкой. Ремингтон принялся растирать плечи руками, потому что их кололо от холода, а по коже пошли крупные мурашки. Нет, ледяная вода — это бред. Он к такому готов не был. Тёпленькую, срочно тёпленькую, иначе он умрёт от переохлаждения. Лэйт осторожно повернул переключатель на середину. Так-то лучше: прохладная, но не настолько, что хочется вылететь из душа с девчачьими воплями. Он принялся намыливать слипшиеся от пота волосы шампунем. Наверное, ещё секунда под ледяным душем, и они бы превратились в сосульки. Но теперь это был недоирокез, стоящий только благодаря пене от шампуня. Потом в ход пошёл гель для душа с запахом яблока (потому что к чёрту мужские «ментол с углём» и «зубная паста, но не зубная паста»). После этого Ремингтон выключил воду и вылез из кабинки, хватая по дороге полотенце и собирая им влагу с волос, прежде чем завернуться в него, как в кимоно. Он почистил зубы и побрёл обратно в спальню, чтобы одеться. Ему до сих пор было паршиво, но не настолько, что хотелось бы умереть. Скорее, чай, обезболивающие и ещё пара-тройка часов сна сделали бы своё дело. Пожалуй, стоит начать с чая. Он вышел из спальни и едва не умер от сердечного приступа: на столе восседал незнакомый человек. Он был чуть ниже Ремингтона, такой же бледный и худой, но как раз его бледность была практически смертельной. Выступающие скулы покрывали чёрные полосы, видимо, от сажи. Тёмно-каштановые чуть вьющиеся волосы, доходившие до плеч, пребывали в беспорядке, несколько вихров падало на лицо, но человек элегантно откинул чёлку, так что она легла волной. Его глаза напоминали кошачьи, но не как у домашнего, а как у дикого кота; холодного оттенка, с безумной искоркой, теряющиеся в пелене тёмных ресниц. Брови походили на идеальные дуги. Губы (одна тоже была тоньше другой) скривились в неровной ухмылке, так что один уголок поднялся выше другого. Прямой нос тоже заканчивался закруглённым кончиком. В вихрах блестели серёжки. На человеке висела рваная одежда, сквозь дыры виднелись ссадины и синяки. Лэйт в недоумении пялился на незнакомца и пытался припомнить, откуда он взялся, но ничего не приходило на ум. Им овладевала паника: кто это? грабитель? девушка по вызову? парень по вызову? маньяк? -Ты что?! Ты кто?! — заикающимся голосом спросил Ремингтон. — Ты девушка?! Что мы вчера делали?! В ответ послышался низкий смешок. -Девушка? Почему, я мог бы быть девушкой и носить мини-юбочку, но, боюсь, такое бы не все поняли. — он кокетливо улыбнулся. -Т-тогда кто ты? -Эмерсон. Приятно познакомиться. — он протянул руку с обломанными ногтями, но Лэйт крепче вжался в стену, не собираясь её пожимать. -К-как ты сюда попал? Серьёзно, кто ты? Мы с тобой не делали ничего, за что мне было бы стыдно? Ауч… — в висках начало пульсировать. — Чёртово похмелье… Лучше бы тебя не было. -Будет исполнено. — Эмерсон щёлкнул пальцами, и Реми больше не чувствовал отвратительных последствий попойки: ни озноба, ни головной боли, ни скручивающихся внутренних органов, ни желания пойти поспать. Он с ужасом смотрел на парня, до сих пор сидевшего на столе и поправлявшего чёлку. -Ты… Ты что сейчас сделал?! -Ну… Ты пожелал, чтобы у тебя не было похмелья. У тебя же больше нет похмелья, а? -Н-нет. Парень, ты волшебник, что ли? -Технически — да. Но корректнее было бы использовать термин «Адский дилер». Лэйт нервно засмеялся. -Что? Ты… Как ты сказал? -Адский дилер. Ремингтон быстро вернулся в спальню, хлопнув дверью, а через секунду вернулся обратно. -Кто-то из нас явно не в своём уме. Либо я всё ещё сплю и это самый наркоманский сон в моей жизни. Склоняюсь к первому. Барретт фыркнул и щёлкнул пальцами. В его руке появился свёрнутый трубочкой контракт, который он резко расправил, держа его за верхнюю часть. -Чья подпись? Твоя, видимо? Глаза Ремингтона расширились от ужаса, затем принялись метаться между бумагой и упрямо смотревшим на него парнем. -Как я… Когда?! -Понятно, ты ничего не помнишь. Оно и неудивительно: ты даже в дверь ключом никак не мог попасть. — Эмерсон снова щёлкнул пальцами, и контракт исчез. — Что ж… Я просто оказался в нужное время в нужном месте: искал место для ночлега, потому что иначе я бы попросту замёрз. А тут ты выполз из клуба. Я предложил тебе сделку, ты благородно согласился. Мы пришли домой… Технически. Скорее, телепортировались. Ты начал засыпать, так и не объяснив мне, куда тебя положить, потом приполз сам полуголый. Я просто помог тебе залезть на кровать, а сам рухнул в гостиной на диван. Est-il compris? -Чего? -Понятно, говорю? -П-понятно. И… И на что я подписался? Ты заберёшь мою душу? Эмерсон тихонько рассмеялся. -Глупый. Нет, конечно. От твоей души мне сейчас толку мало. Ты сказал, что я могу остаться у тебя… Пока желания не кончатся. У тебя их пять. -Ты… Ты вот это всё сейчас серьёзно, да? — Ремингтон начал нервно хихикать. -Придурок. Прошедшее похмелье тебе ничего не доказало? Думаешь, твоё тело так быстро работает, пытаясь избавиться от алкоголя? У биологии свои правила и законы, если ты не знал. — Эмерсон недовольно фыркнул. Реми подошёл и рухнул на стул, смотря на возвышавшегося Барретта. Несмотря на то, как обиженно и грозно он говорил, он не выглядел особо пугающе. Парень как парень, разве что странноватый, грязноватый и пахнет, как горящая спичка. -Что ты? Серьёзно, люди так не умеют. Тогда что ты? — Лэйт обнял голову руками, не отрывая глаз от адского дилера. Тот наклонил голову набок и постучал пальцем по губе. -Если говорить языком смертных, то я «нечистый», «лукавый», «окаянный»… -Сатана? — слабо отозвался Реми. -Глупый. Нет, мне далеко до Сатаны. Я из самых низших чинов. Честно говоря, у меня и чина-то нет. — Барретт грустно вздохнул. -Тогда что? -Падший ангел, я бы сказал. — задумчиво ответил шатен. -То есть, ты демон? -Называй это так, но, скорее, это очень неприятное просторечное название. «Падший ангел» звучит поэтичнее и не так режет слух. -Хорошо, пускай «падший ангел». Но что ты делаешь… Здесь? Я не про квартиру. Я про Землю. Вы же… Вроде… Из Ада. -Это долгая история. — хмыкнул Эмерсон. — Но закончилась она тем, что Совет несправедливо приговорил меня к жизни здесь. -Какой Совет? -Обыкновенный. Они решают, в какой круг, если надо, следует отправить мертвецов. Либо оставляют в Вавилоне. И там нужно работать. Меня же уволили… В двадцатый раз. И Совет не слушает твои блеяния. Всё всегда — твоя вина, а не бзики начальства. Ремингтон удивлённо взглянул на падшего ангела. -Я… Почему-то тебя понимаю. Мои начальники тоже такие. Наверное, поэтому так быстро меня выкинули. Эмерсон кивнул и устало закончил. -И поэтому я здесь. Ни крова, ни работы, ни гроша. Если вы считаете адом подобную жизнь, то я в него попал повторно. -Ох, бедняга. Но… Но ничего! Всё обойдётся, я думаю. Шатен снова кивнул и слез со стола. -Надеюсь, у тебя работает душ? И ты его не заблевал? Реми вяло усмехнулся. -Работает. И там чисто. Я бы себе такое не позволил. -Très bien. — мурлыкнул Эмерсон. — Тогда я пойду приведу себя в порядок, потому что я напоминаю кораблекрушение, а не прекрасного падшего ангела. — он похлопал ресничками и обворожительно усмехнулся. -Эй, а-ангел, а ты есть будешь? -Эмерсон, если ты забыл, дорогуша. И да, я не ел два дня. -Хорошо. Тогда… Приходи, когда будешь готов. Ты же… Всё ешь? -Если придётся. Но не смей давать мне рыбу. -Почему? -Во-первых, символ христианства. Во-вторых, я её ненавижу. Но морепродукты мне нравятся. — он облизнул верхнюю губу. -А бутерброды? -Лишь бы не с рыбой. — он подмигнул и скрылся за дверью санузла. Брюнет ущипнул себя за бедро и тихо зашипел: трудно щипать себя, когда ноги состоят только из кожи и костей, плюс немного мышц, потому что так хочет анатомия. Во что он только вляпался? Адские дилеры, падшие ангелы, нелюбовь к рыбе… Не выкурил ли он чего-то лишнего в клубе? Да и как сказать своему лучшему другу, что теперь с тобой живёт демон, который умеет исполнять желания?