Пять желаний.

Весь день Эмерсон и Ремингтон провели порознь: Лэйт ушёл на работу, а Барретт решил остаться дома и отдохнуть от людей. Ему было настолько нечем заняться, что он развалился на полу в гостиной и смотрел на люстру целый час. В ней не было ничего потрясающего — обыкновенная люстра, какие все вешают в своих квартирах, без подвесок, без украшений, без цветастых витражных абажуров. Просто спираль с несколькими лампочками. Точнее, с шестью. Эмерсон недовольно их пересчитывал и начинал сначала. Такая неприметная… Он бы с радостью наколдовал огромную висячую гроздь хрусталя, чтобы её было интереснее разглядывать, но… Этот вынужденный минимализм вызывал больше трепета. Конечно, эта спиралька выглядела одинокой и неэстетичной, но она здесь висела и никто не просил её менять. Потом он принялся рисовать звёзды пальцем в воздухе. Самые обыкновенные, состоявшие из пяти линий. Он мог бы наколдовать настоящие, но кому хочется убирать погром после этого? Поэтому он лежал, закинув одну ногу на коленку другой и смотрел на своё воображаемое небо. Эмерсон усмехнулся, вспомнив очередной идиотский разговор с Ремингтоном. «Друзья». «Боялся, что ты ушёл насовсем». Странные объятия. И, конечно, гвоздь программы, от которого у шатена дрогнула рука, прежде чем упала на пол окончательно. «Эми». Щёки начали гореть, затем покраснели под цвет мякоти арбуза, а уголки губ задёргались, пока не расползлись в широченную улыбку во все тридцать два зуба. «Эми», чёрт побери. Не «Эмерсон», не «Барретт», не что-либо ещё. «Эми». Скулы начали болеть, а на груди стало тяжело от сдерживаемого смеха. Чёрт… «Эми». Что дальше? Тошнотворно милые прозвища? Рюшечки? Ленточки в волосах? Зайчики и мишки? Шатен перевернулся на бок и довольно улыбнулся. Ему тоже стоило называть своего клиента таким идиотским именем. «Реми»? Пожалуй, «Реми». Как близнецы — Эми и Реми. Барретт не удержался от смеха. Так глупо… Ужасно глупо. При этом не так уж и отвратительно. Он вновь принялся рисовать звёзды, но теперь на стене, а не на потолке. Полуголым, в одних джинсах и в этой позе его и застал вернувшийся Ремингтон. Лэйт недоумевающе смотрел на падшего, прежде чем вошёл в комнату. -Что ты делаешь? -Рисую звёзды. — хрипло отозвался ангел. -Надеюсь, ненастоящие? -Нет. В воздухе. Одной настоящей бы хватило, чтобы разнести этот дом в щепки. Эмерсон поднялся с пола и тряхнул примятыми волосами. -Так как насчёт прогуляться? — напомнил библиотекарь. -Если ты так настаиваешь… Не успел Ремингтон ответить, как его сосед щёлкнул пальцами, и на нём появилась чёрная майка, коричневая кожанка и круглые солнцезащитные очки. -Думаю, можно идти. — улыбнулся падший. -Пойдёшь босиком? — удивлённо спросил парень. Барретт рассеянно улыбнулся и снова щёлкнул пальцами. Теперь на его ногах появились какие-то неприметные ботинки. -Теперь? Лэйт кивнул, и они вышли из квартиры. Начинало вечереть, и воздух становился приятнее и прохладнее, ласкал кожу, не прикрытую курткой; развевал волосы. Закат потихоньку стал всех оттенков фиолетового и голубого, луна горела, но слабо. Где-то на горизонте начинало тонуть солнце, но его последние лучи ещё не разрезали небо. Парни брели, пытаясь найти палатку с мороженым. Вскоре на пути попалась одна, возле которой стояли дети. Ремингтон купил себе пару шариков шоколадного, а Эмерсон — фисташковое и клубничное. И пока дети удивлённо смотрели на двух взрослых парней со стаканчиками в руках, те уже побрели дальше. Незаметно для себя они вернулись обратно, но пошли не в квартиру, а на крышу, где накануне падший провёл весь день. К тому моменту мороженое подтаяло и заполнило картонные стаканчики. Шатен перемешал зеленовато-розовую субстанцию маленькой пластиковой ложечкой и принялся её пить. Отскребя от стенок остатки, ангел облизнул губы. Брюнет же ловил жидкость ложкой, но почти вся она вытекала обратно. Но парень не сдавался и измазал мороженым весь подбородок. Эмерсон усмехнулся и вытащил платок, заботливо вытирая лицо Ремингтона. -Неряха. — беззлобно произнёс падший. Когда библиотекарь неуверенно поблагодарил его, Барретт подбежал к бортику и посмотрел на сновавших внизу людей. Они походили на муравьёв, спешащих в своё гнездо, чтобы затем выйти из него и снова начать что-то таскать. Ничего не замечают вокруг… как будто другой цели, кроме как «строить муравейник» у них нет. Лэйт тоже смотрел на них, но не у самого края, а ближе к середине. Вдруг Эмерсон залез на бортик и сделал шаг по узенькому парапету, как канатоходец. У Ремингтона зашлось сердце. -Эми, придурок, слезь с бортика!!! Ты не можешь ходить по нему!!! -Думаешь, я сорвусь? — улыбнулся падший. -Чёрт… Конечно, сорвёшься! Я же волнуюсь! -Подойди и возьми меня за руку. Тогда не сорвусь. Несмотря на то, что Реми становилось плохо, стоило ему осознать, сколько под ними сейчас было метров над землёй, он уверенно подошёл к непутёвому ангелу и крепко сжал его тёплую ладонь. Эми сделал ещё шаг, из-за чего парень сильнее стиснул его руку. -Я бы на твоём месте поверил, что я не сорвусь. -Ты идиот и самоубийца! — отчаянно крикнул брюнет. — И не смей говорить мне, что бы я отпустил руку или ослабил хватку! Эмерсон рассмеялся и потихоньку пошёл по бортику, поддерживаемый Ремингтоном, переставшим возмущаться, но крепко сжимавшим его руку. В какой-то момент ангел остановился и снова посмотрел на людей внизу. Их не интересовало, что какой-то ненормальный ходил по крыше в опасной близости к своей смерти. Все так и бежали домой или по делам. Шатен покачал головой и нахмурился, поправляя разметавшиеся волосы. После этого он посмотрел на брюнета, требовательно пялившегося на него. Криво усмехнувшись, Барретт спрыгнул на крышу. -Я убью тебя за такое, Эми! — вздохнул Лэйт. -Вы, люди, такие странные… Никто даже не собрался внизу, чтобы поглазеть, упаду я или нет. -Ты только ради этого…? -Нет. Я просто хотел походить по бортику. -С тебя коробка конфет, чтобы я не отправил тебя спать в гостиную. -Каких? — в глазах Эмерсона танцевали черти. -Бельгийских. Ракушек. -Иногда твои желания заставляют меня слишком сильно удивляться… — он покачал головой и щёлкнул пальцами, после чего протянул коробку парню. -А… падшие ангелы любят шоколад? -Бельгийский, в форме ракушек? — передразнил его Эмерсон. — Конечно, не в глубочайшем восторге, но есть можно. Ремингтон кивнул на стоявшую в середине коробку. Они присели возле неё на корточки и положили конфеты сверху. -Тьфу, слишком приторные… — шатен скривился, попробовав одну. — Как ты можешь это есть? -Вполне нормально… — улыбнулся брюнет, облизывая пальцы. -Ты слишком странный, Реми… — он едва сдержался, чтобы не назвать своего клиента полным именем. -Реми? — переспросил парень, улыбаясь ещё шире. -Это в отместку за моё имя. — хитро ухмыльнулся падший, беря вторую конфету. -Они же тебе не понравились… -Что с того? Я же не сказал, что они невкусные. -И ты считаешь меня странным. Они смотрели, как мерно догорал закат, медленно превращавшийся в непроглядную тьму. Небо приобрело оттенок морской пучины, на домах вокруг зажигались огни квартир. Ветерок стал холодным, но не неприятным, и ворошил волосы шатена, которые он иногда смахивал с лица элегантным движением. Конфеты потихоньку заканчивались, пока вдруг в коробке не оказались два смятых стаканчика от мороженого. В небе горели настоящие звёзды, луна заблестела с новой силой, словно её протёрли от пыли. Эмерсон снял очки и поднял их на голову, где они затерялись в спутанных космах. -Эй, Эми? — позвал его Ремингтон. Падший повернул к нему голову, показывая всем видом, что он слушает, а его флуоресцентные глаза отсвечивали серебром. Но парень не увидел этого, потому что продолжал любоваться луной. -Не тяни резину. — с лёгким налётом недовольства произнёс он. -Скажи… Сколько у меня осталось желаний? -Одно. — ангел подал плечами: испортил такой момент своими дурацкими вопросами. -Погоди-погоди… Как одно? Разве не два? -Одно. — сухо повторил Эмерсон. -Какое я пропустил? -Избавиться от похмелья, те шины, энергетик, конфеты. — посчитал шатен. -Но… Но я же не просил… Избавиться от похмелья. Это были мысли вслух! У вас… У вас нет «пробного желания»? -Ты своё израсходовал, когда мы подписали контракт. Я нас телепортировал. -Я об этом не просил. -Это были вынужденные меры. — устало произнёс Барретт, поправляя очки на голове. -Но… -Одно желание, Ремингтон. Я не торгуюсь. — его голос снова стал сухим. «Ремингтон». После того насмешливого «Реми» полное имя казалось оскорблением. Парень разочарованно посмотрел на луну и почерневшее небо. -А… твои крылья? Как же твои крылья? — вспомнил брюнет. — Я же обещал, что не выгоню тебя, пока они не срастутся. -Они прошли. Я же говорил: падшим ангелам нужно намного меньше времени на регенерацию. -Но… меньше недели прошло. -Если бы ты заставлял меня выкладываться по полной, чтобы я исчерпывал все свои ресурсы, то мне понадобилось бы намного больше времени. Возможно, я бы погиб от истощения. Но… Ты оказался слишком добр и твои желания были до глупого просты. Лэйт сник ещё больше. И никакой нежной трепетной заботы? Никаких озлобленных воплей и рыков, пока он промывает раны и пытается совместить сломанные кости? -Разве что крылья теперь с прорехами. Из-за тебя. Но это не так и страшно. Ты не вырвал главные перья. То был так, пух. -И ты… Вот так уйдёшь? Глаза цвета пасмурного неба грустно посмотрели на парня. Эмерсон почувствовал, как те самые ржавые шестерёнки, начинавшие скрежетать и двигаться с места из-за каждой милой ерунды, связанной с Ремингтоном, начали усиленно работать, несмотря на отсутствие смазки. Возможно, их зубцы обламывались и летели в разные стороны, а сам механизм портился и приходил в негодность. Падшему было не просто неприятно от этого ощущения… Это походило на резь бензопилой через спину. Он и хотел бы пообещать, что никуда не уйдёт или что они будут встречаться, пусть у Эмерсона и будет новый клиент, но не мог. В горле стоял ком, слова никак не хотели звучать. Поэтому ангел продолжал смотреть на парня, будто тот только что воткнул ему карманный ножик между лопаток. И Реми тоже молчал, испугавшись, что теперь одно-единственное желание отделяло его от потери нового друга.