Часть 4
20 июня 2017 г., 17:13
Июль
Несмотря на возражения Отабека и заверения, что добраться он сможет сам, Юра всё-таки рванул в Домодедово. И не зря. Взгляд Отабека, его сдержанная улыбка, когда они увидели друг друга среди людей – запечатлеть бы этот момент и смотреть на него время от времени, как на фото.
В квартиру на втором этаже они ввалились, смеясь и отряхиваясь от воды. Юра громыхнул чемоданом, перетаскивая тот через порог, и шумно выдохнул. Нашарил выключатель.
– Наконец-то! Блин, ну и ливень.
– Зато весело. Когда бы ещё под дождём побегали, – Отабек опустил на пол сумку и, откинув капюшон толстовки, обернулся. В приглушённом свете прихожей его тёмные глаза казались абсолютно чёрными. И непроницаемыми, будто омут. Хоть не смотри.
– Бек, тебе сколько лет? – поддел Юра и вздрогнул, ощутив лёгкий толчок плечом.
– А сам-то?
– Это всё твоё влияние, – насмешливо глядя на Отабека, заявил Юра. Внезапно накатило смущение. – Ладно, давай в душ? Бесит эта мокрая одежда.
Наклонившись, спрятав лицо за волосами, он стянул промокшие кеды. Сказал оставить сумки в коридоре и подождал, пока Отабек отыскал сухую одежду.
– А где твой дедушка? – спросил тот, когда они зашли в Юрину комнату.
– На даче. У них соседская традиция – собираться на дни рождения. Ну, у тех, у кого летом. Скорее всего, завтра утром вернётся.
Чистое полотенце нашлось на верхней полке шкафа. Юра протянул его Отабеку, спросил:
– А ты с ним поговорить хотел? Уже не боишься?
– Юра, – проникновенно сказал Отабек. – Долго ещё вспоминать будешь?
Юра улыбнулся, взглянул из-под чёлки:
– Видел бы ты тогда своё лицо!
Их январская встреча оказалась случайной. Уломав Якова просьбами, Юра приехал на новогодние праздники к дедушке. Отабек, чей рейс задержали почти на двенадцать часов, летел из Москвы в Алматы. Перебрасываясь сообщениями по телефону, они обалдели от совпадений, и Юра, недолго думая, помчался в аэропорт.
Отабек заметно волновался и нервничал. Юра то успокаивал его: «Ты мой друг и уже нравишься дедушке», – то подкалывал: «Расслабься, не свататься едешь!»
А потом, когда они втроём сидели на кухне и отогревались чаем, Юра больше слушал, чем говорил. И смущался, когда начинались воспоминания про «Юрочку».
– Посмотрю на тебя, когда ты ко мне приедешь.
Даже насмешничал Отабек сдержанно и по-доброму, но Юра растерялся.
– А вдруг я не…
– Юр, ты что? Никаких вдруг. Мама давно в гости ждёт. Талжан тебя обожает, сказала, что ещё выиграешь чемпионат мира. А про родного брата забыла, как тебе?
Юра посмотрел на Отабека, хлопнул его по плечу с видом «держись, друг». Сказал:
– Сочувствую, Бек. Но если я нравлюсь младшей сестре, то мне уже ничего не страшно.
На самом деле и сомнений хватало, и неуверенности. Юра никогда не стремился кому-то понравиться, не подстраивался, чтобы оправдать чьи-то ожидания. Подход у него был простой: я вот такой, а вы что хотите, то и делайте. Но, похоже, ему впервые было не наплевать, как он будет выглядеть в чужих глазах.
Вот Отабек умел производить хорошее впечатление, несмотря на их отжиг в Барселоне. Кажется, все тогда решили, что это целиком и полностью затея Юры. И, в общем, так оно и было. Но Отабек же согласился. И его взгляд, когда они стояли друг напротив друга на льду, Юра до сих пор помнил.
В тихом омуте, известно, кто водится, подумал Юра, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Интересно, согласился бы Отабек снова что-нибудь подобное устроить? Хотя что это за сомнения. Конечно, да.
– Хочу тебе кое-что показать, – сказал Отабек.
Он сидел на разложенном диване, копаясь в телефоне, и казался каким-то непривычным. Волновался, что ли?
У Юры мгновенно проснулось любопытство.
– Ща, – он оставил в покое не до конца просохшие после душа волосы. Приоткрыл окно, впустив в комнату мерный тихий шум дождя с улицы, и забрался на диван. Сел рядом, плечом к плечу.
– Держи.
Юра взял телефон, вопросительно взглянул на Отабека и едва не завис: близко, он был так близко. Какое там видео, лучше бы вот так сидел и на него смотрел.
Отабек улыбнулся, и Юра сдался.
– Ну и что там такое? – проворчал он. – Нагнал тут интригу.
Запустил просмотр. Каток, узнаваемый по присланным раньше фото и видео. Знакомая откуда-то музыка. И Отабек на льду.
– Это твоя произ?.. – начал Юра и замолк.
На экране Отабек делал заход на флип. Прыжок – высокий, пролётный – и идеальный выезд. Яков бы не придрался.
Но самое главное!
– Ты выучил, – выдохнул Юра.
Четверной!
– Бек, круто! Офигеть! Идеальный флип!
– Правда, идеальным он получается раз через десять.
– Перестань, наработаешь ещё! И ты сам говорил, что на соревнованиях выдаёшь больше, чем на тренировках. Не, ну как круто!
Отабек выглядел смущённым, и Юре захотелось сгрести его в объятия, стиснуть крепко без лишних слов. Вместо этого он выпрямился, сел по-турецки и снова уткнулся в телефон.
Создавалось обманчивое впечатление, что прыгать четверной флип Отабеку не стоит усилий. А если он будет делать его стабильно, да ещё и в конце программы поставит.
– Мдаа, нелегко мне с тобой будет.
– Вообще-то, это мои слова, – возразил Отабек и поднял ладонь, заметив возмущение Юры. – Только не спорь. Ты же знаешь, что я думаю.
Юра знал. И помнил. Отабек считал его талантливее, но себя ценить тоже умел и уступать не собирался.
Друг и соперник.
И один из немногих, кто был по-настоящему нужен.
– Кстати, Юра, ты про остальных не забыл?
– Забудешь тут, когда все только прибавляют, – Юра отложил телефон и схватил диванную подушку, прижал к себе. – Один Джей-Джей чего стоит. Подвинуть бы его с трона. Чёрт! Как же хочу соревноваться. Достало уже со стороны наблюдать.
Глядя перед собой, Юра стиснул губы. Отрабатывать одно и то же на тренировках, учить новые элементы, выкладываться на полную – без этого он себя не представлял.
Но этого было мало.
Не хватало соревнований с их особой атмосферой, гула трибун и мгновения, когда стоишь на катке, ожидая начала выступления. И, конечно, не хватало побед.
– Ты ещё выиграешь не одно золото, – Отабек будто мысли читал, хотя чему удивляться. В этом они были похожи, всегда стремились к победе. – А сколько сейчас про тебя в сети пишут.
– А, эти. Бесят. Когда я провалил сезон, по мне только ленивый не проехался. Зато феей называть перестали, хоть что-то.
– Новое придумают. Будут… эльфом называть.
– Издеваешься? – Юра вспыхнул и едва поборол желание запустить в Отабека подушкой. – Какой нафиг эльф? Я даже выше тебя, вообще-то.
– Так эльфы чаще высокими и бывают.
«Нет, ну точно издевается! Да ещё с таким серьёзным лицом».
– Нужно только где-то в сети подать идею и…
Отабек не договорил: рассмеялся и поймал подушку, которую бросил Юра. И сказал, что нечего хвастаться ростом, как будто разница в два сантиметра невесть что такое.
Когда они легли спать, разговоры и смех не прекратились, только тише стали.
В полумраке лица Отабека было не разглядеть, но Юра слышал голос – спокойный, негромкий и, наконец-то, звучащий рядом – и радовался этой близости.
«Побольше бы таких дней», – подумал он. А потом уловил какую-то странную паузу – тишина будто камнем упала.
Юра перевернулся на бок, подсунул локоть под голову и всмотрелся в Отабека. Тот лежал на спине и казался расслабленным. Хотя в этой темноте фиг разберёшь, так что Юра предпочёл довериться собственным ощущениям.
– Бек.
– Что?
– Рассказывай.
Отабек повернул голову. Спросил как-то осторожно:
– О чём?
– Это ты мне скажи, – ответил Юра. Подумал: «Нет, не отвертишься. Хорош уже железного человека изображать». – Ты недоговариваешь. А тебя явно что-то… напрягает.
– Я же молчал.
– Ты очень громко молчал.
Отабек вздохнул, снова уставился в потолок. Наконец, выдал:
– Старшие не должны жаловаться младшим.
У Юры глаза на лоб полезли от такого довода. Он разозлился мгновенно, аж привстал, опираясь на локоть.
– Чего?! Это, блин, что – какие-то казахские приколы? Причём тут возраст? – Юра сверлил Отабека сердитым взглядом. И пофиг, что не видно ни черта. – Мы же друзья. Или ты думаешь, я не пойму?
– Юра.
– Семнадцать лет уже! – Юра улёгся обратно, кипя от возмущения и какой-то болезненной обиды. – Вечно ты так. Как будто развалишься, если скажешь.
– У тебя своих трудностей хватает. Зачем ещё мои?
– Ты вот это серьёзно? Вообще-то, я то же самое могу сказать.
«Спасибо за доверие», – чуть было не прибавил Юра едко, но чудом удержался. И главное, невозможно сказать «не хочешь, ну и ладно». Это же соврать: и себе, и Отабеку.
– Юра, ничего страшного не случилось. Честно.
Юра с трудом, но молчал. Отабек снова шумно выдохнул и, не дождавшись ответа, тоже повернулся на бок, положил голову на согнутый локоть, отзеркалив позу Юры.
– Просто… иногда я сомневаюсь, что могу победить. Я часто где-то рядом и около первого места, но всегда чего-то не хватает. Есть золото за этапы, но ты же сам понимаешь, это не то, – Отабек лежал неподвижно, и уже совсем не казался спокойным. Наоборот – напряжённым, как тетива. – Знаешь, такое ощущение бывает: что бы я ни делал, всё равно этого мало. Добивает, что хочешь сделать лучше, но не можешь.
– Но ты можешь, – негромко сказал Юра. – Я сам сегодня видел.
– Новый сезон покажет, могу или нет.
– Подожди-подожди, не нагнетай, – Юра придвинулся ближе, лихорадочно соображая, что бы такого лучше сказать. Напросился на откровенность, а сам тормозит.
– Юр, не надо меня утешать, – предостерёг Отабек. В его голосе явно слышалась улыбка.
– А я и не умею. Просто скажу, что ты с каждым сезоном катаешься лучше. А в этом вообще, смотрю, озверел. Даже если по компонентам не дотянешь, то по технике сможешь перекрыть. Но сейчас у тебя такие проги, что там всего хватает. Я же их видел, знаю, о чём говорю.
– Да, они классные. Поэтому и хочу откатать их, как можно лучше.
– Откатаешь. Куда ты денешься, – ласково пообещал Юра. – Я же буду за тебя болеть.
– И это должно мне помочь?
– Конечно! – Юра толкнул в плечо смеющегося Отабека и стал доказывать, что, вообще-то, должно. А если некоторые сомневаются, то потом сами всё увидят.
Отабек заметно расслабился, и Юра подумал, что тому и впрямь нужны были не слова утешения, а просто возможность высказаться. И не кому-нибудь, а именно ему – Юре. Хорошо, что он сам это понял, растормошил Отабека.
А ещё Юра думал, что зря опасался: он мог держать себя в руках. Мог случайно задевать ладонь Отабека своей и лежать с ним рядом. Смотреть на него и быть с ним наедине. Мог быть самым обычным, нормальным другом и держать в узде собственные чувства.
И может быть, со временем, его влюблённость перегорит и исчезнет.
Может быть.
***
Юра проснулся быстро: только открыл глаза, как вчерашний день ожил в памяти яркими картинками, и сонливость слетела мгновенно.
Ночью дождь закончился, и сейчас раннее летнее солнце пронизывало светом комнату.
С улицы донёсся шум проехавшей под окном машины, и снова стало тихо.
«Не нужно оборачиваться», – подумал Юра.
Не стоит пялиться на спящего Отабека. Ничего хорошего в этом нет. Но.
Юра выдохнул медленно и сосредоточенно, словно перед важным прокатом. Шумно завозился в постели, подсознательно надеясь, что Отабек проснётся. Подождал, обмирая от волнения, и перевернулся на другой бок.
Наверное, Юре повезло: лёжа к нему лицом, Отабек по-прежнему спал. Можно было долго и пристально рассматривать его, не боясь выдать себя.
Никто не увидит, никто не узнает.
Вот так смотреть на него – это, конечно, не шло ни в какое сравнение с разглядыванием фоток в телефоне.
Придвинувшись ближе, Юра приподнялся, опёрся на локти. Он скользил жадным взглядом по лицу Отабека и запоминал: нерусский рисунок скул, тёмные ресницы, чуть обветренные и наверняка мягкие губы. Дальше. Растрёпанные волосы, короткий ёжик на затылке, изгиб шеи. Дотронуться бы, провести пальцами по смуглой и гладкой на вид коже.
Пульс грохотал, закладывая уши. Юру швырнуло в жар. Он наклонился – ближе, ещё. Облизнул пересохшие губы. Заправленные за ухо волосы выпали, мазнули кончиками по щеке Отабека.
«Проснётся!» – как огнём обожгло.
Юра замер, вскочил с дивана. Дыхание срывалось, будто только что произволку откатал. Пятясь, он вышел за дверь и тихо закрыл её за собой.
Свет в ванной Юра не зажёг, не хотелось даже мельком видеть себя в зеркале. Забрался под душ и включил воду. Холодные струи ударили по плечам, но возбуждение никуда не делось. Дрожь колотила изнутри. Юра прижался лбом к прохладному кафелю и старался ни о чём не думать. Правда старался.
А потом разжал стиснутый кулак и опустил руку.
Юре даже не пришлось ничего воображать: вспомнил Отабека, и хватило нескольких резких движений руки. Яркий оргазм схлынул быстро. Юра открыл глаза – когда только зажмуриться успел – и застыл, придавленный мучительным чувством стыда.
Потом он всё-таки включил свет и, глядя на своё отражение в зеркале, честно признался самому себе: дрочить на Отабека он будет ещё не раз. А стыд – с ним можно научиться жить.
Сидя с телефоном на кухне, Юра услышал щелчок входного замка и сразу же выскочил в коридор. Там, уже разувшись, стоял дедушка.
– Юрочка, – как же Юра любил эту едва заметную тёплую улыбку. – Как вы тут?
– Деда, – Юра обнял его, прижался, и желание рассказать обо всём на миг перехватило горло. – Мы – хорошо. Лучше всех.
Он расцепил руки и отступил, чтобы не мешать пройти.
– А Отабек где?
– Спит, представляешь! Он говорил, что сова, но сколько можно дрыхнуть?
– Пусть отдохнёт, – дедушка привычно потрепал Юру по волосам. – На кухне будешь? Сейчас переоденусь и вернусь.
– Давай, я пока чай поставлю. И дам ещё час этой спящей красавице. Потом пойду будить.
Оставшееся время пролетело невообразимо быстро. Оно бежало, словно ускорившись, и только в шумном зале ожидания Домодедово выровняло, наконец, свой ход.
Юра стоял рядом с Отабеком в очереди на посадку, и хотя сегодняшний день ещё не закончился, его уже хотелось вспоминать.
Вспоминать, как, зайдя в комнату, застал проснувшегося Отабека. Вид у него был «подняли, но не разбудили», о чём немедленно и сообщил, посмеиваясь, Юра. А потом ещё и припечатал новым прозвищем. Отабек протестовать не стал: улыбнулся, сказал «так меня ещё никто не называл». Со сна голос у него был ниже, чем обычно, и немного хриплый. Юре понравился.
Вспоминать, как они сидели за столом с дедушкой, и Отабек говорил, если Юра будет в Алматы в сезон, то они обязательно поедут на каток в горах. На это Юра с иронией заметил, что про спокойное катание можно будет забыть, когда на лёд заявится «герой Казахстана». Отабек пытался спорить, что ничего подобного, а Юра предлагал ему как-нибудь замаскироваться.
Вспоминать, как на балконе Отабек положил руку Юре на плечо и сделал фото. На нём Юра улыбался мягко, почти нежно, и это, конечно, было ни в какие ворота. Он возмущался, что «я здесь мальчик-зайчик! Ромашка, блин», и требовал удалить фото. Но уступил, поверив словам Отабека, что показывать его он никому, кроме Талжан, не станет. А затем Юра уже сам щёлкнул камерой и тут же выложил «нормальный» снимок в инстаграм. И ещё запомнилось, что ладонь Отабека была горячая. Такая горячая.
– Ну, всё, – сказал Отабек, поправляя лямку рюкзака. – Моя очередь.
Юра кивнул. Коротко обняв Отабека, хлопнул по плечу.
– Счастливо. Скоро увидимся.
– Октябрь – это не скоро.
– Не драматизируй, Бек. О, там уже…
– Сейчас, – Отабек даже не посмотрел в сторону паспортного контроля. Глядя на Юру, он произнёс несколько слов по-казахски.
Ведь по-казахски же?
– А? – растерялся Юра, а потом очнулся, крикнул в спину Отабеку: – Что? Что ты сказал?! Эй, Бек!
Отабек оглянулся. Улыбаясь, показал большой палец.
– Прибью, – пробурчал Юра, разбираемый смехом. – А я теперь мучиться должен?
Он подождал, пока Отабек не пропал из виду, и только тогда поехал домой.
Переписываясь с Отабеком по дороге, Юра увидел комментарий к фотке от его сестры. Тут же настрочил сообщение и попросил глянуть и перевести.
Ответ от Отабека пришёл почти мгновенно:
«лучшие».