Из пепла

Майлз провалился в кромешную тьму и чувствовал, как летит вниз. Его тело пронзала острая, жгучая боль, но избавиться от нее он даже не пытался. Если быть честным, то он и дышать особо не пытался. Впервые за все свое пребывание в лечебнице, или же, в месте куда он попал, ощущалась такая тяжесть. Воздух был тяжелым, тело будто в цепях, а веки и поднять нельзя было. Это продолжалось довольно долгое время, пока тишину не прервал незваный гость. — Ты так и будешь бездействовать? — донесся звонкий детский голос. Майлз не хотел отвечать, ему было не до этого. Он пытался забыться, стереть самого себя из вселенной. Но что-то будто насильно заставило его открыть глаза. Узрел он перед собой обладателя голоса — затуманенную фигуру знакомого мальчика. Вместе с этим пришло и осознание того, что теперь репортер твердо стоит на ногах. — Ты же нереален, — изрек Апшер, — как и всё здесь. Я спятил? — Возможно. — хихикнул ребенок. — Но давай-ка кое-что проясним. Я — не плод твоего больного воображения, а очень даже самостоятельная личность. И действовать здесь я могу так, как захочу. Поэтому не делай глупостей и выслушай меня. — мальчик ждал ответа, а Майлз только и мог, что глазеть на фигуру. — И что же ты хочешь «прояснить»? — наконец, с недоверием, спросил репортер. — Кто я и где ты. А лучше это сделать быстрее, прежде твой друг погибнет. — парень не мог поверить в то, что все вокруг него реально. Он был бы и рад свихнуться, но слова паренька не хило напрягли его, приводя в чувство. — Он мне не друг. — Не ври хотя бы сам себе. И не растягивай время, это плохо кончится. — Да кто ты такой, чтобы мне указывать? — вспылил Апшер, сжав кулаки. На удивление, вся боль исчезла и он даже почувствовал утерянные фаланги. — Твое оружие. Но тебе надо контролировать себя, чтобы и я мог повиноваться. — улыбнулся мальчик и Майлз вмиг понял, о чем идет речь. — Я могу принять другой облик, если в этом я тебя смущаю. — Ну конечно… Что могло «вразумить» меня лучше, чем тело мертвого брата? — хмыкнул журналист, но помедлил с оскорблениями. Если это на самом деле Вальридер, вряд ли бы он стал терпеть такое на свой счет. — Рад, что ты понял. А теперь я объясню тебе, почему ты все еще жив. — Майлз! — раздался голос, будто под гладью воды. Апшер хотел оглянуться, но его уже поставили на колени и обездвижили. — Так просто ты не уйдешь, пойми и это. Я не закончил. — фигура приближалась и с каждым шагом Майлза одолевала тяжесть. Он понимал, что если сейчас срочно что-то не сделает, то закончит как Билли. — А ты пойми, что я не стану твоим новым обиталищем. — бросил репортер, пытаясь подняться, однако спину пронзила боль и он закричал. По лицу побежал пот, но журналист сделал над собой усилие и посмотрел вниз. На уровне живота выпирало нечто черное и острое, проткнувшее его насквозь. Кровь сочилась изо рта, мешая дышать. — Майлз, очнись! — Даже не пытайся, ты же не хочешь умереть? — сказала тень, что ранее предстала перед парнем в образе безобидного ребенка. Сохраняя голос брата, она все еще удерживала Апшера рядом с собой. Инстинкт самосохранения говорил одно, но разум совершенно другое. Майлз догадывался, что он вовлечен в иллюзию, однако не понимал, как из нее выбраться. Это не просто страшный сон, это даже не кошмар наяву, это игры его разума и глупые (но действенные) попытки Вальридера оставить себе свободу и в то же время не остаться без хозяина. Был лишь один вариант выбраться, хоть он и был мучителен. Парень дрожащими руками потянулся к камере. Он не знал, откуда она здесь, но осознание того, что аппаратура появилась невесть откуда, дала Майлзу большую уверенность в своих действиях. — Хочешь запечатлеть свою смерть? — осведомился Вальридер, после чего десяток игл проткнули ладонь журналиста, разъедая плоть, заставляя кричать и чуть ли не плакать от боли. Но он не остановился. Скрепя зубами, все же дотянувшись до камеры, Апшер навел объектив на призрака. На экране были лишь помехи и шум. — Майлз, очнись! — Ты нереален. — усмехнулся репортер, перед тем как его насквозь пронзили несколько длинных пик, заливая все вокруг кровью. От боли он вновь закричал, но на этот раз почувствовал полное облегчение. И очнулся, весь в поту, на руках Вейлона. — Боже, Майлз! — прорыдал Парк, обнимая журналиста. Тот все еще прибывал в состоянии аффекта, но приобнял своего «спасителя» дрожащей рукой. — Как ты меня напугал, идиот! — О… Прости, мама, мне так стыдно… — съязвил Апшер, чей голос срывался. — Заткнись сейчас же. — уже шепотом попросил программист, и не оставалось ничего другого, как послушать его.

***

— Так ты не помнишь, что случилось? — спросил Вейлон, закрыв за ними дверь. Парни наконец добрались до душевых, что должно было несказанно радовать. — Нет. — ответил Майлз, все еще пытаясь отойти от увиденного. Тело болело, но тем не менее, он был жив. И уже начинал подумывать, что и его «смерть» была иллюзией, созданной Вальридером, однако напоминал себе о существовании Билли. — Ты вдруг… Оттолкнул меня и я ударился об стену. Камере тоже досталось, но она целеханькая. Я не видел, что происходит, честно сказать… Но мне было страшно. На секунду показалось, что ты обезумел, каким-то образом выбил ножиницы из рук того… Доктора. Начал драться с Эдди, я было подумал, что тебе конец, но ты пырнул его этими ножницами, судя по звуку. А потом пошел ко мне. — Вейлон замялся, было видно, что ему неприятно продолжать. — Говори. — настаивал Майлз, ведь ему надо узнать, что же конкретно он вытворял, будучи в беспамятстве. Уточнения насчет ножниц казались ему ошибочными, вряд ли кто-нибудь обладал силой, с помощью которой можно было забрать их у Трагера. Парк сделал глубокий вздох и продолжил. — Ты подошел… И с какой-то нечеловеческой силой поднял меня над полом. Я мог дышать, даже почти свободно, но ты так и не отпускал меня… — Что было потом? — Апшер нахмурился, вслушиваясь в каждое сказанное слово. — Майлз, я не знаю. — Парк, расскажи мне, это важно. — требовал журналист, на что получал лишь умоляющий взгляд, так и просящий прекратить. — Хорошо. Ты… — Вейлон покраснел и отвернулся. — Ты попросил меня кричать твое имя. А потом начал сжимать мое горло и… — И ты стал кричать, прося меня очнуться. — закончил репортер. Было неясно лишь одно — он действительно пытался вытащить себя из иллюзии с помощью Вейлона, или же это сделал Вальридер? Апшер уже путался во всем этом. — Как ты понял, что я был не в себе? А если бы я слетел с катушек окончательно? — А стал бы ты пытаться меня убить? — резко развернувшись, ответил вопросом на вопрос, Парк. Это заставило парня замешкаться и он не смог найти нужных слов. Программист печально вздохнул. — Забудь. — У меня есть еще вопрос. — Ты серьезно? Хорошо, задавай. — все также печально продолжал парень. — Как я оказался у тебя на руках? — В какой-то момент ты отшатнулся и я упал на пол, потом и ты. Я испугался, потому что ты, Апшер, не двигался. Мне показалось, что ты не дышишь. — подытожил Парк. — Нормальный человек давно бы уже сбежал, пока есть время, но я… — Вейлон вновь мешкал, пытаясь найти подходящие фразы. Майлз избавил его от этой необходимости. — Но ты остался, потому что хотел осуществить свои фантази. — сухо закончил журналист, скрестив руки на груди. — А все потому, что ты извращенец, Парк. — Да пошел ты, Апшер. — тяжело вздохнул программист и насупился. — Сам не лучше, стонал не пойми от чего. Майлз напрягся, хотел ответить, но поймал на себе довольный взгляд собеседника. И в ту же секунду осознал, что покраснел. С осознанием полились и нецензурные выражения, и попытка скрыть лицо в тени. Это лишь подзадоривало Вейлона, давая парню все новые поводы считать того извращенцем. Хоть репортер и помнил, что стонал далеко не от удовольствия, в этой ситуации ему было вдвойне неловко. — Тебе надо принять душ. — резко перевел тему программист. — Тебя, я смотрю, совсем ничто не остановит от похотливых фантазий, да? Ни кровь, ни опасность, ни даже временное безумие твоего друга. — фыркнул Апшер, делая вид, что проверяет заряд батареи. Все ещё не понимая, камера ли спасла его или Вейлон. — В том и дело, ты мне друг, а не свинья. — Майлз медленно поднял голову, прожигая взглядом Парка. — Жить надоело? — Еще бы, в такой вони. — начал язвить парень, что удивило и немного успокоило репортера. После содеянного он ожидал ненависти в свою сторону, косого взгляда или же предательства, но получил лишь шутки и нудные убеждения Вейлона помыться. — Хорошо-хорошо, но если я узнаю, что ты подглядываешь — на километр к себе не подпущу. — Но я и не уйду, потому что тебе может в любом момент стать плохо. И что тогда будешь делать? — С рукой уединяться. — шепотом ответил Апшер, за что получил батарейкой в плечо. — Вот чтоб такого не было, я и пойду с тобой… — краснея, сказал Парк и удалился. Когда он злился и ничего не мог поделать со своим положением, казался таким ребёнком, несмотря на то, что был старше журналиста. Теперь Майлз наконец мог остаться наедине с собой и обдумать все произошедшее. По словам Вейлона, он пырнул некого Эдди ножницами Трагера, но сам Апшер в этом очень сомневался. Скорее всего, это был Вальридер и использовал он свою силу. Но тогда было неясно другое: на кой-черт этой штуке пытаться «помочь» ему, в то же время удерживая с собой? Быть может… Проверить, подходит ли он на роль «хозяина»? Сможет ли выдержать то, от чего сломался Билли? Сразу несколько тестов за один раз, — подумал Майлз. — Ну где ты там застрял? Я еле воду настроил, в конце концов! Спустя несколько минут оба парня стояли под струями воды и молчали. Вода была ржавая и прохладная, но большего и не надо было, чтобы смыть с себя напоминания о беспамятстве. Каждый думал о чем-то своем и вдруг Майлза дернуло посмотреть на Вейлона. Тот стоял с закрытыми глазами, оперевшись одной рукой о стену. А ведь без одежды пациента он выглядел очень даже ничего, подумал Апшер. И не такой хлюпик, каким был на первый взгляд. Взор парня пал ниже торса и застыл там. Он чувствует наш взгляд — Блять… — вырвалось у репортера и он резко отвернулся, делая вид, что вода попала на отрезанные пальцы, но кажется, это не сработало. — Хочешь смотреть — смотри. — хмыкнул Парк, вновь вгоняя в краску собеседника. — Можно подумать, я там что-то не видел… — пробурчал журналист, некогда считавший себя натуралом. Но чувствуя накатывающее желание, убеждался в другом. — Вот как? — усмехнулся Вейлон, на что получил оскалившуюся физиономию Майлза. — Да ладно тебе, я тоже учился в старшей школе и бывал в общественных душевых… Но на мужиков не заглядывался. — Знаешь что? А да, ты прав, мне действительно по вкусу твое тело. — с агрессией перебил репортер. Оба стояли, не шевелясь. Первый не мог понять, что сейчас услышал, а второй не понимал, зачем сказал это. Так же безмолвно, Вейлон подошел ближе к Апшеру и чуть коснулся его губ. Последний не знал, что и делать. В другой ситуации он бы отпихнул Парка от себя и назвал извращенцем, но сейчас его предавало собственное тело. А точно ли это было лишь тело? Репортер укусил верхнюю губу программиста, робко положив руку ему на бедро. Чувствовал себя парень, откровенно говоря, девственником. Но у него действительно впервые в жизни встал на другого парня, и он совсем не знал, как на это реагировать. С одной стороны хотелось продолжения, а с другой Майлз осознавал, что сейчас это будет лишнее. Вейлон будто прочел его мысли и отстранился, глядя в глаза оппонента. — Я не извращенец и все понимаю. Ты еще не готов к такому. — Не надо говорить со мной, как с пятнадцатилетней школьницей. — Не буду. — ухмыльнулся Парк, проведя рукой по оголенному торсу Апшера, отчего у последнего побежали мурашки. — Но и ты не воспринимай меня, как похотливое животное. — тон парня звучал строго и спокойно. Как такое вообще может быть, у него же жена и двое детей, — недоумевал Майлз. Но лишь кивнул и отошел, отвернувшись от программиста. Лишь бы не видеть его сейчас. — Долго тут не сиди… Я подожду тебя около входа. За этими словами последовал хлюпающий звук удаляющихся шагов и полное затишье. Рука Майлза скользнула вниз и он попытался сымитировать прикосновения Вейлона, но все же остановился. Журналисту показалось, что он чувствует рядом с собой обладателя металлического голоса и усмехнулся. — Ну нет, тебе то точно ничего не светит.