Катенька

— Лен, ну скоро там? — недовольно поинтересовался Пушкарёв, глядя на жену поверх газеты. — Да, еще минут десять. Все готово почти, как в лучших домах. — Достанешь горячее, и можешь быть свободна. Виталий Иванович с минуты на минуту приедет, так что не смей с ним даже разговаривать — не до тебя такому серьезному человеку. — Валер, ну что ты такое говоришь? Когда я в ваши мужские дела лезла? — Правильно, баба должна знать свое место, — поучительным тоном заявил Валерий Сергеевич.       Не хотелось ему при жене договариваться со старым приятелем о радикальных мерах — а душа, если то, что пока существовало внутри, можно было назвать душой, — требовала отмщения. И крови.       Елена Александровна, посчитав за лучшее промолчать, достала из холодильника закуски, поправила скатерть, скептически посмотрела при этом на батарею бутылок, припасенных для особого случая. Ее дело действительно было маленьким — не мешать. Вовремя кормить, поить, обихаживать, но не в коем случае не выражать собственное мнение. Потому что единственно правильным являлось мнение супруга.       Желания так же не озвучивались в доме Пушкарёвых — Валерий Сергеевич сам, упиваясь собственным благородством, предлагал сам, и так же самодовольно оплачивал покупки или поездки. На этот раз, чтобы жена не путалась под ногами, он дал ей денег, велев прогуляться по магазинам, поужинать в кафе и вернуться часам к десяти, не раньше. — Все готово, Валер. Пойду я, ладно? — женщина сама не заметила, как робко и просительно прозвучал ее голос. — Разберемся сами, иди.       Пушкарёву и правда не хотелось, чтобы болтливая вторая половина пересекалась с Виталием Ивановичем, по крайней мере, сейчас. Он всегда был в курсе всех домашних дел, сам же предпочитал, чтобы о его делах ни жена, ни дочь не знали. * * *       Уже около одиннадцати часов вечера, бравый офицер, подполковник в запасе, Валерий Сергеевич Пушкарёв разве что не лежал лицом в тарелке. Помимо прочих недостатков у него имелась стойкая тяга к алкоголю, пил он часто, не слишком много, но так, чтобы наутро мало что помнить. Он успел выложить приятелю все, что думал об «Аньке паршивке» и «дуре Катьке», поделиться своими предложениями, как стоит их наказать, а после заявить, что он сам лично готов на любые меры, клянясь при этом честью офицера. — Валера, ты меня уважаешь? — Виталий разлил еще по рюмкам, с удовлетворением заметив, что Валерий в нужной ему кондиции. Посиделки с человеком, которого он и приятелем побрезговал бы назвать, порядком надоели, правда ради дела Мурмулев мог перетерпеть и не такое. Однако ему хотелось поскорее сделать то, что требовалось и уйти из странной квартирки. — О чем речь! — невнятно отозвался Валерий Сергеич и опрокинул в себя очередную порцию. Затем потребовал повторения. — Виталя, наливай, чего тянешь! За встречу, за дела наши. По-мужски поговорили, и хорошо-то как, а? Согласись, Виталь Иваныч, что бабы — это пустое. Толку от них…       Виталий, только изображавший пьяного, кивнул. Он прекрасно знал, что еще чуть-чуть и Пушкарёв заснет мертвецким сном, а наутро не будет помнить большую часть из того, что было накануне. А значит никаких шансов на то, что Валерий вспомнит о странном поведении друга — не оставалось.       Их недавняя встреча с Валерием на нейтральной территории — в зоопарке, — вынудила полностью отвлечься от текущих дел и сосредоточиться на том, чтобы решить вопрос с Пушкарёвым. Компромата на Валерия — как и на всех, кого считал «своими» он не держал, прекрасно зная, что в случае необходимости всегда найдет и левые «стволы», и показания тех, кому не посчастливилось столкнуться по жизни с подполковником Пушкарёвым. Компромата не держал, но и идеалистом не был, зная, что у каждого из них есть не самые приятные факты биографии. — Валер, я на минутку, — Виталий Иванович поднялся из-за стола и нетвердой походкой направился в сторону ванной комнаты. Спустя две минуты он вернулся обратно и застал хозяина квартиры спящим. Он подпер щеку рукой и спокойно отключился, даже не подозревая о том, что его ждет.       «Вот и замечательно. Эх, Валера-Валера, нельзя клясться тем, чего нет и не было никогда», — вполне хладнокровно подумал Мурмулев, доставая из внутреннего кармана пиджака тонкие медицинские перчатки. На приготовления ушло всего полторы минуты. Достать парадный мундир, повесить на спинку стула, на котором сидел Валерий, наградное — рядом на стол, туда же прочие награды. Затем Виталий Иванович достал из дипломата, с которым пришел, упакованный в прозрачный пакет ПМ с глушителем и усмехнулся. С него все начиналось, им все и закончится.       Вложив в руку Пушкарёва оружие, Виталий Иванович переложил пальцы так, чтобы все выглядело максимально естественно. Подумаешь, напился офицер в отставке, заливал-заливал горе, да не выдержал и застрелился.

7 лет назад.

      У высоких металлических ворот остановилась тонированная красная иномарка, недавно пригнанная из салона. Охрана не торопилась открывать ворота, а автоматика несколько дней как вышла из строя. Водитель, меланхолично пережевывая жвачку, посмотрел на хозяйку — молоденькую избалованную стерву, ожидая дальнейших распоряжений.       Девушка, сидевшая на заднем сидении, капризно надула губы — ждать, даже в такой мелочи, она не любила. Тем более с родителями она не виделась целых два месяца: сначала был отдых на Бали, затем небольшая пластическая операция в одной из элитных клиник Европы.       Словом, все было бы не так плохо, если бы не одно неприятное обстоятельство — как-то незаметно на карточке закончились деньги. Не хватило на очередную модную тряпочку, пришлось ехать в отчий дом и кидаться отцу в ноги. Привыкнув к праздному образу жизни, кое-как учась на заочном, Кристина Воропаева совершенно не хотела работать, а уж тем более вникать в дела отцовской фирмы — Юрий Владимирович настаивал на том, чтобы все дети помимо пакетов акций, приносили «Зималетто» реальную пользу. — Можешь быть свободен. Возвращаться за мной не нужно, до завтра отдыхай, — скомандовала блондинка, так и не дождавшись прислуги. После чего нацепила солнцезащитные очки в ярко-красной же оправе и стала выбираться из авто. В модной узкой юбке и на шпильках сделать это изящно было не так-то просто. * * *  — Где родители? Они же знают, что я приехала, — капризно поинтересовалась Воропаева у домработницы, протиравшей пыль в гостиной. — Отдыхают в бассейне, у них, по словам хозяйки, какой-то праздник. Вам что-то нужно, Кристина Юрьевна? — Нет. Мне ничего не нужно. — Юрий Владимирович нас отпустил, до свиданья, Кристина Юрьевна. — Пока-пока, — отозвалась Кристина, лишь для виду устроившаяся в белом кожаном кресле с журналом. На остаток вечера у нее были совершенно другие планы. *** — Они… они… Опять! — больше ничего сквозь слезы выдавить не удалось, Кристина знала, что такой тон безотказно действует на любого из взрослых — что на мать, что на Маргариту, что на дядю Пашу. — Выгнали меня на улицу, как какую-то постороннюю… Я даже попасть не могу домой, это ужас! А вдруг они…там же не выбраться, дядя Паша! — Девочка моя, ты где?! Что случилось? Не молчи же. — Я… Я была дома, а они… Все загорелось, я не смогла ничего сделать, дядя Паша! Ничего! — проглатывая окончания, давясь слезами и вытирая кровь из разбитой губы по лицу, девушка боялась только одного — что ей не поверят, и тщательно репетируемая роль окажется провальной. — Скажи мне внятно: что с Юрой и Альбиной. Что случилось? — Жданов-старший на том конце провода явно терял терпение. — Они в сауне были, я приехала, а там… Пили! Опять, представляете? Отец меня избил и выгнал из дому, а мама… Потом что-то рухнуло, я не видела, дядя Паша, я… я убежала, а потом начался пожар! Запахло дымом и что-то затрещало, я это заметила после того, как ворота закрылись. — Ты пожарных вызвала? Кристина? — Да, сразу же, — закивала девушка. — Но ворота-то закрыты, я домой попасть не могу! Они же сгорят! — Я сейчас приеду. Стой где стоишь. Поняла меня? — Да, дядя Паша. Стою, — забыв всхлипнуть, девушка отключилась. На самом деле, она и не думала рыдать и биться в истерике — весь этот спектакль она разыграла для дяди Паши — Павла Олеговича Жданова, относившегося к ним, детям своего друга и компаньона, как к своим собственным. — Вот и замечательно… — пробормотала Кристина себе под нос и огляделась. Она все продумала до мелочей, а значит на данный момент, как она предполагала, родители были без сознания — продержаться столько времени в задымленном помещении, будучи в сильном алкогольном опьянении было просто невозможно.       Выйдя из сауны, она придавила дверь так, чтобы нельзя было открыть изнутри, и вдобавок открыла в бассейной окна, обеспечив тем самым доступ кислорода.       «Мне должны поверить. Я ничего не делала, они допились и сгорели сами. Сами. Я не виновата», — уговаривала себя Кристина, направляясь к въезду в поселок. Но на полпути передумала и решила вернуться к дому. Ее паника и попытки как-то проникнуть в горящее здание будут выглядеть естественно. Сама Кристина не думала, что в реальности все окажется гораздо сложнее. Одно дело мечтать отомстить родителям, и совсем другое исполнить это всерьез.