Темно-зеленый - писк сезона

Как бы я не тормозил по жизни, в критической ситуации я думаю быстро и креативно – в происходящем я разобрался за доли секунды, хоть и чувствовал, что что-то упускаю… Ну и ладно. Я поднялся на ноги, старательно имитируя безразличие и отрешенность от мирской суеты. Приходилось непросто – я стоял голышом чуть ли не перед сотней людей, среди которых были и женщины. Некоторым такая ситуация только в кошмаре и привидится. Прямо передо мной находились люди в белых балахонах. Ничего интересного. Конечно, дресс-код у них оригинальный, но, может, эти иллюминаты его у ку-клукс-клана переняли. Или, скорее, те от иллюминатов отпочковались. Не суть. Но если это действительно иллюминаты, то понятно, как они весь мир захватили – сверхсекретные разработки в подвале на коленке, суперсолдаты, все дела. Стараясь не выказывать любопытства, я скосил глаза в сторону возвышенности и едва не потерял лицо – люди были одеты как в позапрошлом веке! И я не преувеличиваю! Котелки, цилиндры, трости… Их разве не положено оставлять при входе в дом? Или в подвале, где с потолка капает, без шляпы не комильфо? Дамы были в закрытых платьях в пол, с натуральным турнюром! Большинство носило шляпки с вуалями – в отличие от мужчин, они имели возможность спрятать лицо, посетив такое сомнительное мероприятие. Большинство «белых» тоже были в масках, только некоторые из них – видимо, являющиеся посредниками с заказчиками - их не носили. Их и так знали в лицо. Видимо, мое изумление все же оказалось слишком заметно, и какой-то хлыщ а белой хламиде со змеиной улыбочкой поинтересовался: - Неужели людская мода настолько изменилась со времени вашего последнего прихода, мессир? Я надменно кивнул, вернув себе невозмутимость. Все верно, таких приходов у меня еще в жизни не было. Я отвернулся от него, продолжая незаметно изучать помещение. Я одновременно боялся и стремился найти источник запаха, которому в этом царстве роскоши и благополучия не место. Кровь. Нашел. Кровью пахли люди в клетках - кровью, подпаленным мясом, болезнью. Мне стало страшно. Тошнотворное малодушие, обуявшее меня, было настолько сильным, что у меня едва не подкосились ноги - и одновременно с этим липким ужасом, который я никогда раньше в такой мере не испытывал, в моей душе поднималось отвращение к самому себе - мимолетное, непонятное, оно помогло мне перебороть панику и вернуть себе хотя бы видимость самообладания. Но оборачиваться и посмотреть на этих людей мне все еще было слишком страшно. Я уставился на пентаграмму у моих ног, чтобы никто не увидел мои глаза – едва в моей голове промелькнула беглая, нечеткая мысль, оформившаяся в подозрение, а затем и в твердую убежденность, вторая волна ужаса захлестнула меня с головой и, видимо, пробила планку моей чувствительности, устремившись куда-то в бесконечность и оставив меня в состоянии полного опустошения. Господи, нет! Действительно, зачем здесь могут быть эти люди в клетках? Акцентирую внимание: зачем нужны эти люди именно здесь? Ответ прост до отвращения: оружие должно доказать свою пригодность. Я хочу заплакать, или умереть, или проблеваться - но вряд ли хоть что-то из этого можно рассматривать как приемлемый план действий. Нет, мне надо держаться. Единственная надежда моя и этих несчастных – на меня. Я должен взять себя в руки и вычислить среди всех человека с оружием, затем – незаметно его украсть. Что бы из меня не делали, убивать голыми руками я не умею. Затем обязательно погасить факелы – и убить сволочей в темноте, ориентируясь на тепловое зрение (что-то же должны значить эти огоньки-силуэты людей, не так ли?). Но кто же из них? Тем временем второй представитель распинался в эпитетах в мою честь, пытаясь убедить всех присутствующих, что я демон, а первый показательно радовался удачному призыву. Ох, как это умно! Даже я не могу не признать, насколько это гениальный ход - вот только рассчитан он был на обычного человека, склонного верить всяким мистификациям, а не на скептика вроде меня. Я же был в курсе разных способов зомбирования в диких племенах. Концепцию идеального раба ведь не сейчас придумали – не знаю, насколько были успешны эти практики, но на пустом месте слухи не возникают. В Африке, а затем и на Гаити, колдуны вуду создавали «нгзамби» - зомби, если хотите – якобы оживших мертвецов, которых колдун поднимал и заставлял себе служить. Вот только мертвы эти люди не были – жрец опаивал их психоторопными веществами (чем-то, содержащим порошок из шкуры местной ядовитой жабы), «хоронил» на некоторое время в земле и убеждал жертву, что она мертва. Это соответствовало мировоззрению человека, убежденного, что зомби существуют, даже, возможно, встречавшегося с рабами колдуна, лишенными разума - которых нельзя принять за людей, в общем-то – и он, с уже пошатнувшейся волей, опьяненный наркотиком, принимал это все за веру. Поэтому и не существовало никогда зомби-детей – маленькому ребенку не доказать, что он мертв и стал зомби. В Монголии, если верить Айтматову, создавали манкуртов – пленным рабам обривали голову, одевали на неё невыделанную шкуру с вымени верблюда и бросали в пустыне. Шкура садилась и давила на мозги, жертва мучалась от жары, голода и жажды. Те, кто не умирали – сходили с ума и теряли память, становясь «tabula rasa», которой можно внушить, что угодно. Кажется, наркотики для создания идеальных рабов использовали и в Японии, но я не уверен. Тем не менее, я абсолютно уверен, что эти хитрые черти все предусмотрели. Человеку с отбитой памятью, каковым они меня считают, можно внушить все, что угодно – особенно, если его органы чувств подтверждают их слова - ведь то, как я теперь ощущаю мир (с тепловизором, как натуральная рептилия), человеку несвойственно. Вдобавок, жертве что-то такое могло привидеться из своей якобы «демонической жизни», пока он был под наркотой, для подтверждения «сверхъестественного происхождения». А во-вторых, такое объяснение даст им нехилый профит – слуга, считающий себя демоном, не будет терзаться совестью из-за любых поручений, какими бы аморальными, низкими или унизительными они не были, и не будет сдерживать свою жестокость, считая такое поведение нормальным. Кроме того, возможно, есть и препараты для повышения агрессивности, кто знает? Еще одним плюсом является сокрытие технологии - что бы на самом деле со мной не сделали, толстосумы в зале (будущие заказчики и потребители моих услуг) уверены, что появился такой чудо-слуга благодаря призыву демона. И, как следствие, если захотят обойти фирму-монополиста, будут покупать сомнительные талмуды и резать черных петухов по подвалам. И, разумеется, никакой демон им не явится. Да, эти «люди в белом» продумали все - мои аплодисменты. Вы, ребята, заслужили свою жестокую смерть. Раздобыть бы мне только оружие... Так, если я не ошибаюсь, после представления продукта следуют инструкции и гарантии по обращению с объектом - значит, они должны доказать, что они полностью меня контролируют. Тем временем говорящий закончил чесать языком перед гостями и перешел во второй части Марлезонского балета: - О, великий демон, одари нас бессмертием и могуществом! Я посмотрел на него как на дебила, тем временем судорожно продумывая ситуацию. Зачем он это сказал? Попросил то, что я не способен дать? Ему же нужно показать, какой я весь из себя полезный, и продать какому-нибудь богачу? Аа, так он не в курсе насчет моей природы. В организации есть научники, есть руководители, а есть исполнители, которым много знать не надо. Логично. Пауза затягивалась, но, хоть я и вышел из астрала, отвечать не спешил. В конце концов, образ нужно отыгрывать, не? И мне нравиться смотреть, как эта козлина трясется от страха. Впрочем… - Это ваше желание? – переспрашиваю я с обворожительной улыбочкой, оглядывая не только его, но и народ в амфитеатре. Раздались утвердительные выкрики, только крайне робкие. Прислушиваюсь к ощущениям… Эмпатия – чудесная штука, хоть и представляет собой, как я понимаю, обостренное обоняние, различающее запах любой эмоции… Потому что на любое чувство найдется свой гормон. Если кто-то знает правду, бояться не будет. Но толпа боялась. От всех людей в этом помещении отчетливо тянуло страхом. Не понимаю! Где они?! Где хозяева этого дьявольского бала? Где они могут быть? За шторами прячутся, что ли?! В клетках! В клетках боится один человек, но тел там несколько! Резко оборачиваюсь и вижу лежащие тела. Тц, так они без сознания! Ладно, спокойно. Продолжим игру. - Хмм, странное желание… - произношу я в притворном недоумении, - Насколько мне известно, всем людям дано бессмертие – вечная душа. Впрочем, призвав меня, свои вы обрекли на вечные муки… Как и ожидалось, моя ухмылочка произвела поразительный эффект. - Впрочем, я знаю несколько способов обрести бессмертное тело, - говорю я задумчиво. - Не поделитесь ли Вы с нами своей мудростью, о Великий? – поклонился лебезящий упырь в балахоне. - Отчего же? Поделюсь! Первый способ самый простой – настойка из философского камня. - Не подскажете ли нам его состав? - Откуда же мне его знать? – наигранно удивляюсь я. - Я же и так бессмертен, так с чего бы мне интересоваться подобным? Что, у вас нет камня? Ладно, есть и другой способ, - продолжаю я троллить народ. – Второй способ – это создание крестража. Что ж, внимайте! – театрально махнул я рукой. - Для этого ритуала нужна жертва. Колдун использует свою волшебную палочку, убивает жертву с помощью Первого Непростительного заклятия – Avada Kedavra, если кто не знает – и совершает ритуал, в ходе которого свою разбитую убийством часть души помещает в некий предмет, достаточно долговечный и приятный глазу, чтобы привлечь внимание жертвы, через которую и воплотится вновь. - Ммм, Величайший, но мы не знаем ритуала, и у нас нет волшебных... палочек, - замялся «белыш». - Ну, я тоже его не знаю? На кой ангел он мне сдался? Расколоть душу, фи – она же тогда будет совсем не аппетитна! Хотя крестражи щелкать интересно – неплохая закуска к пиву. Уоу, какая реакция! А чего они ожидали от демона? И такое разочарование в их взглядах… Ладно, облегчим вам долю: - Но если вас интересует ритуал, можете прочесть его в книге «Волхование всех презлейшее» Герпия Злостного, в библиотеке Хогвартса, в Запретной секции. И смотрите, не наткнитесь на Дамблдора – он мужеложец и у него есть феникс. Страшное сочетание. Вы его сразу узнаете – он носит мантии в цветочек. Балахонщики обреченно переглянулись. - Что такое Хогвартс? - Английская школа волшебства. Утверждает, что самая лучшая в мире – хотя у них вообще нет демонологии! Что за пренебрежение вообще, выбрасывать нас из образовательной системы! Ненавижу английских магов! - и топнуть ножкой! Страшен я в гневе, да! Белые ушли на совещание, на трибунах тоже закопошились. Я прислушался. «Если бы знали, что так скучно, пошли бы в кабаре». Ну а чего вы хотели? Голый мужик, стебущий идиотов – не самое захватывающее зрелище. Балахонщики, посовещавшись немного, попросили отсыпать им могущества. - Не, - сказал я, - раз Бог вам не дал могущества, я тем более не дам. Тем более, человека он одарил больше всех – и разумом, и свободой. - Н-но! – заикнулся один. Я смерил его тяжелым взглядом. - И это ваши желания? Вызвали меня из-за грани миров ангел знает ради чего? Имея и разум, и волю, и бессмертную душу, и не можете распорядиться тем, что вам даровано? Что бы я не дал сейчас, это вы растратите столь же бездарно! Балахонщики бухнулись на колени, и я явственно расслышал бряцанье. Оружие! Нож, наверное. Да, я сглупил – тут же все в крови, пентаграмма эта кровью написана, люди в клетках в крови… Разумеется, нож есть у тех, кто сделал все это. - Простите, о Великий! Смилуйтесь, примите нашу жертву! Ага, налажали и решили задобрить… Тц, я зря показал недовольство – они будут ожидать нападения. Что ж, покажу, что я смилостивился. - Ведите. Меня повели к клеткам, разумеется. А в клетках – дети. Кто бы этот фарс не затеял – не прощу. Найду и собственные кишки жрать заставлю. Подвели меня к какому-то мальчику – мелкий, оборванный, в крови – и какое отчаяние в глазах. Кого вообще можно обречь на подобное? Нет, я не могу сказать ему, что все будет хорошо. Я не улыбнусь и не заплачу. Есть только одна вещь, которую я могу сделать для всех нас. Осталось немного. - Хорошая жертва, - ухмыляюсь я, касаясь грязной клетки, - Я доволен. Вы достойны моего дара… С мягкой улыбкой прошу: - Дайте мне свой нож. Человек в белом не колеблется ни минуты, обнадеженный моими словами. Небрежный жест в сторону факелов. - Погасите свет. Или вы хотите наблюдать процесс? Они бледнеют и гасят огни. Не хотят видеть, конечно. Скажите кому-нибудь другому, что после случившегося в вас есть жалость или брезгливость. С замиранием сердца я приветствую спустившуюся тьму и закрываю глаза. Во тьме я вижу теплые, живые огни – они моя цель. Огни вне клеток – обречены погаснуть. Но есть ещё кое-что, что я должен сделать. Я оборачиваюсь в сторону ребенка и тихо, сбивчиво шепчу: «Тебе нечего бояться. Я не причиню тебе вреда». Хватит с тебя отчаяния. Я начинаю свой путь.