Темно-зеленый - писк сезона

- Что это было? - Я в душе не ебу, что это было! – сорвался я. Да сколько можно уже?! Я не сохраню рассудок к утру. - Я не специалист по сверхъестественным явлениям! Сиэль сидел, закутавшись в штору, которую я оборвал в соседней комнате. Этот пылесборник был достаточно теплым и плотным. До всего этого я рассчитывал вымыть пацана (мне не нравятся его раны, и вообще, грязь – это плохо), вдумчиво и нежно ограбить кабинет, вытащить трупы детей, раздобыть одежду. На кухне я нашел здоровенный чан, невесть зачем здесь оказавшийся. Набрал бы туда воду, поставил на огонь, когда нагрелась – усадил бы мальца и добавил соль и специи по вкусу. Тьфу, что за чертовщина в голову лезет. Сейчас же надо действовать быстро. Призрак вернется за мной, я уверен – как только поглотит души людей, которых я зарезал, и как только их желания начнут превалировать. Черт, нет! Мне это все просто мерещится. Это лишь галлюцинации! Но я не могу позволить им убить себя! Мое мировоззрение трещит по швам. Сейчас нас обоих трясет от пережитого. Я периодически оглядываюсь на дверь, хоть и прекрасно ощущаю присутствие призрака-монстра, охотящегося на огоньки поменьше в лабиринте коридоров и этажей. Напоминает Пэкмен, придуманный в аду. Я дергано мельтешу по кухне, расчесывая кожу на голове до крови. - Может, это просто нам мерещится? Нас опоили, и до сих пор… - Хватит! - Сиэль рявкнул так резко, что я подпрыгнул на месте. - Хватит лжи! Кого ты пытаешься обмануть?! В твоей природе невозможно хоть раз сказать правду?! Я подавился словами, растерянно глядя на него. - Ладно, если это призраки, - продолжал нервно вышагивать по кухне я. - Мы ничего о них не знаем. Сиэль недоверчиво хмыкнул в ответ на мои слова. Мне кажется, он меня почти ненавидит. Я продолжал распаляться. - Из того, что мы уже знаем – они жутко нестабильны. Это… Это смесь эмоций, желаний, представлений личности о самой себе. Допустим, они были слепками индивидуальностей, отличными друг от друга, но когда у них появилась общая эмоция (цель? желание?), они сразу же слились воедино. В том существе, очевидно, нет главенствующей личности – он живет лишь одной идеей-мотивацией. Это живой сгусток эмоций, не так ли? Мы не знаем, насколько оно разумно. Оно может воздействовать на реальный мир – мы видели, как он тут все порушил. Если он нас убьет – скорее всего, поглотит души. Я остановился и глубоко вздохнул. - Сиэль, я не пытаюсь никого обманывать. Мое поведение – естественная реакция человека, столкнувшегося с чем-то, что его мировоззрение не может объяснить. Я не могу доверять ни своей памяти, ни чувствам, а знания мои бесполезны, - я перевел дух. - Я понимаю, что люди не могут так хорошо слышать, различать запахи и видеть в темноте, не обладают такой силой и скоростью, не могут чувствовать чужие эмоции, как это делаю я. Но Сиэль, объясни мне, что делает человека человеком? Среди людей постоянно встречается те, кто умеет делать что-то, другому недоступное, обладает талантами за пределами человеческих возможностей, выглядит как-то иначе? Может, есть какой-то идеальный образец человека, который хранится в Парижской палате мер и весов? Ты можешь мне дать какое-нибудь определение лучше Платоновской ощипанной курицы, а? Молчание. Но больше враждебности я от него не чувствую. Он мне все еще не верит. Я понимаю, что он имел в виду – подозревал, что я просто играю свою роль, преследуя некие цели. - Я взял нам еды. Сейчас пойдем в рейд по комнатам, наберем одежды и денег. Есть где-то спички? - Поищи на каминной полке, - отозвался мальчик. Я беру искомое и кладу в узел. В моем балахоне, к сожалению, нет карманов. На кухне есть корзинки, но я не хочу растерять еду. Мне придется много бегать. - Мы должны успеть до того, как оно вспомнит о нашем существовании. Где мы вообще? Это загородный дом? - Я не знаю, - ответил Сиэль, отвлекаясь от того, как я разливаю масло по полу. Много нельзя – у нас еще целый особняк. - Скорее всего. - Это плохо. Нам нужно в церковь – он ведь враждебное людям сверхъестественное существо, это будет иметь смысл… - Не для тебя, - добавил он. -Это безопасное место для тебя. Я могу и просто побегать. Мальчик фыркает. Он истощен и физически, и морально – я восхищаюсь тем, что он все еще стоит на ногах. В конце концов, он хороший напарник. Мне бы быть таким. - Идем. В особняке три этажа, и этого более чем достаточно. Я знаю об их количестве благодаря маршрутам огней, которых становится все меньше - что меня очень тревожит. Сиэля я не могу оставить нигде – но и не чувствую уверенности в том, что смогу его защитить при встрече с монстром. Мне начинает казаться, что я зря поддался жадности – еду, деньги и прочее можно и в другом месте добыть. Незачем рисковать жизнью - из этого проклятого места нужно бежать без оглядки. Но документы! Где этот чертов кабинет?! Встречи с чудовищем пока удается без проблем избежать – я очень ярко чувствую его жажду крови и вовремя ухожу с его пути. В кабинет мы вваливаемся, сбивая дверь. Кажется, он был закрыт? Впрочем, смысл тихушничать. - Деньги-деньги-деньги, - тарабаню я по ящичкам стола. - Посмотри в секретере, алчная ты тварь, - советует Сиэль. - А как он выглядит? – приподнимаю я брови. Прости, я - типичный средний класс, я секретеры только в словаре и встречал. Сиэль вздыхает и идет доставать деньги. - Заперто! – выдыхает он с досадой. - Подожди. Ключей я не нашел. Металлическое перо пойдет, как отмычка? С моими ловкими пальцами – вполне. - А документы? Я удивлен. Парнишка-то шарит. - Хватаем все, нет времени разбирать, - отвечаю я. Сиэль кивает и сгребает вещи в кучу. Хочет взять и пистолет – я останавливаю. К оборванцам с оружием отнесутся еще хуже, чем просто к оборванцам. Тем более, ни я, ни он (как я подозреваю) стрелять не умеем. В балахоне бегать неудобно. Я быстро надеваю штаны, привязываю узел с хлебом и документами к мальчишке, даю в руки сковороду, а его самого усаживаю за спину: - Держись. Привяжи себя тканью, я буду бежать быстро. Осталась всего парочка огней. Чудовище, к счастью, на другой стороне дома. В каждом коридоре – масляные лужи у окон. Шторы загорятся сами. Я мчусь по коридору, стараясь не вляпаться в масло и не поскользнуться, и щедрой рукой разбрасываю спички, чувствуя, как недовольный взгляд Сиэля сверлит мне спину. Прости-прости, я не умею вызывать адское пламя. Чудище закончило свой пир. Способно ли оно нас найти? Я, возможно, и ощущаюсь несколько иначе, но мальчика оно сможет найти так же, как находило любую другую душу. На секунду пришла мысль бросить его. Да что со мной такое?! Нет. Мы доживем до рассвета. Доживем. Вырываюсь во внутренний двор. На открытом пространстве сложнее оторваться от монстра – значит, нужно скорее добраться до парка. Или это лес? Куда теперь идти? Нам нужно в город – там церковь, люди, информация о том, где мы вообще и куда нам надо. А город – это люди, а люди – это огоньки, которые я прекрасно чувствую. Так значит, нам надо… В ту сторону. Городские улицы – темные и пустые. Я петляю в лабиринте сужающихся стен, пытаясь просчитать, где то, что нам нужно. Бегу я, почти не чувствуя ни усталости, ни тяжести. Адреналин бьет в голову, волосы лезут в глаза, Сиэль тревожно сопит на ухо. Чудище чувствуется где-то на периферии сознания, но я не расслабляюсь – оно наверняка отожралось, стало больше и сильнее. Нельзя давать ему и шанса. В груди появляется тянущее, давящее чувство, в голове начинает шуметь кровь, и воздух словно становится тягучим – не вдохнуть, ни выдохнуть. Появляется желание свернуть с дороги, убраться отсюда как можно дальше. «Вот оно», - думаю я, - «Мы у цели». Сиэля я осторожно перекидываю через чугунную ограду, окидывая взглядом и церковь, и местное кладбище. Облокачиваюсь о калитку, переводя дух. Думаю, что же дальше. - Что ты будешь делать теперь? – спрашивает Сиэль. - Не знаю… Призрака нужно уничтожить, он слишком опасен для людей. Слушай, может тут есть экзорцисты? - Сомневаюсь, - скептически цедит он, явно сомневаясь в моих умственных способностях. Я хмыкаю и пожимаю плечами - я уже и не сомневаюсь. - Обычное оружие его вряд ли возьмет, а как его убить голыми руками, я не знаю, - задумчиво рассуждаю я. Внезапная мысль озаряет мою голову, и я широко распахиваю глаза. – Сиэль, здесь же есть кресты! Может, я смогу убить его крестом? - То есть ты полагаешь, что тебе крест не навредит? - Тряпкой руки обмотаю, делов-то, - легкомысленно отмахиваюсь я, - Ты можешь содрать его откуда-нибудь? - Тут есть смотрители, вообще-то. И это – святотатство, - скрещивает руки на груди мальчик. - Ты мелкий и незаметный, и у нас нет других вариантов. Да и вообще, дело благое. Потом на место поставим. Да, и принеси, пожалуйста, святой воды! - У нас нет бутылок, - отвечает мальчишка, направляясь к храму. - Ммм, обмочи в ней ткань. Я привяжу к палке, буду использовать для ослепления. Если у этой твари еще есть глаза… Сиэль возвращается быстро и просовывает свою поклажу сквозь прутья решетки. От неожиданной боли я роняю ее на землю и задумчиво таращусь на чернеющий ожог. Как и ожидалось. Перчаток у меня нет, варежек тоже. Рву на лоскуты мой многострадальный балахон и обматываю бинтами руки. Беру в руки тяжелый крест и морщусь от жжения в ладонях. Защита имеет скорее символическое значение – подозреваю, боль утихает не столько из-за слоев ткани, сколько из-за эффекта плацебо. Откладываю оружие в сторону и пялюсь на тряпку. Руки у меня замотаны хорошо, пальцами не повернуть. Сиэль понимает мой взгляд правильно, со вздохом обламывает засохшую ветку и привязывает мокрую тряпку к ней. Также кладет ее на землю. Смотрю на этот набор юного демоноборца, и меня пробивает на хи-хи. Сиэль вопросительно на меня смотрит, я машу рукой: - Прекрасное снаряжение для прекрасного рыцаря. Чувствую себя Дон Кихотом, который с кастрюлей на голове мчится в бой с ветряными мельницами. Что скажешь, мой Санчо Панса? - Какой рыцарь, такое и снаряжение, - бормочет Сиэль. - Какой король, такой и рыцарь, - склоняюсь я в насмешливом поклоне, не сдерживая улыбки. Чувствую, как меня охватывает шальной азарт и какое-то странное облегчение. Все закончится вот-вот. Отворачиваюсь от ворот и расправляю плечи, всматриваясь в очертания туманной улицы. В этом нет никакой нужды – ориентируюсь я все равно не на зрение. Я не опасаюсь того, что чудовище отвлечется на другую цель. Оно жаждет мести – оно жаждет моей крови. Призрак хочет покарать своего убийцу, а убийца этот – я.