Всадник и Драконоборец

      Армию Гальбаторикса ожидали во всеоружии. В отличие от слуг короля, вардены не имели в запасе десяти тысяч воинов, а потому к обороне готовились всерьез. Стены отстраивались и укреплялись в непрерывном порядке, люди работали посменно, круглосуточно, некоторые отказывались от сна и отдыха, чтобы успеть укрепить город до подхода вражеских отрядов. Копались окопы и волчьи ямы, ставились баллисты, в срочном порядке чинились доспехи, дальнобойные отряды заготавливали стрелы и болты, распределяли секторы обстрела, пехоте ковалось и затачивалось оружие, варились зелья, маги из Дю Врангр Гата запасали магическую энергию и под руководством Ориана, Аеноры и Брома расставляли рунические ловушки. "Минировать все, минировать везде, минировать всегда". Этот принцип ведения оборонительных боев существует с незапамятных времен, хотя виды смертоносных ловушек и сюрпризов, оставляемых врагу, и меняются из поколения в поколение.       Вообще все было очень нестандартно и толково. Аджихад был человеком умным и расчетливым, признавал свое несовершенство в качестве роли военачальника и не стеснялся принимать советы простых солдат, даже если эти советы в корне отличались от общепринятых методов ведения боя. Пикинеры и тяжелая пехота теперь не встречали врага единым строем, как прежде, а организовывали группы для редких, но тяжелых ударов. Конница же служила теперь передвижными рубежами обороны, пропускала отдельные отряды врага в глубину обороны, а затем отсекали их от основных сил, заодно и окружали зазевавшиеся войска противника. Главную же силу составляли два Всадника. Отец и сын верхом на лазурного цвета драконицах.       Местные жители тоже не остались в стороне. Вардены относились к ним с почтением, словно к друзьям - не занимались грабежом (если не считать несколько самых богатых домов самых яростных слуг империи), не позволяли себе дебошей и бесчинств к людям. А после показательного повешения двух мародеров, решивших обогатиться за чужой счет горожане и вовсе прониклись к повстанцам уважением, перестали их бояться, а кое-кто даже стал помогать им по мере сил.       Через пять дней ожидания в город прибыл еле живой разведчик на такой же еле живой лошадке и доложил, что обещанные войска короля в сутках пути. Точного числа воин назвать не смог, но зато знал, что в подходящих силах врага есть и люди, и ургалы и даже великаны-куллы. О наличии самого короля или какого-либо другого драконьего всадника в отряде разведчик тоже не знал. Выслушав его доклад, Аджихад экстренно созвал командиров. Главной проблемой для варденов было незнание. Незнание - не будет ли сам Гальбаторикс принимать участие в битве? А если будет - то как бороться с ним? В кабинете Аджихада, который теперь располагался в тронном зале ратуши Фюрноста, разразился спор:       - У нас есть весомое преимущество в лице Эрагона и Брома.- Настаивал Джормундур - один из военачальников варденов, правая рука Аджихада.- Каждый из них стоит сотни самых доблестных воинов любой армии мира. И если...       - Мы не можем быть везде и сразу!- Пресек его Бром.- Конечно, мы значительно быстрее и маневреннее, чем пехота и конница. Мы можем наносить редкие, но мощные удары по отрядам врага, не прикрытым магической защитой. Но если, не дай бог, в небе появится Гальбаторикс или какой-нибудь другой Всадник - мы немедленно переключимся на них и постараемся одолеть...       - Да щас!- Встрял Ориан.- А Шрюкна ты тоже собрался убивать? Прямо в воздухе? Да вы фантазер, батенька!       - Будут идеи - предлагай! - Огрызнулся Бром.- А если нет - то не трави душу, и так тошно.       - Да запросто! Если в небе появится нежелательный гость - беру его дракона на себя. Заставлю его сесть на землю - есть в моем арсенале один старый прием. Смотрите только, сами под удар не попадите, а то Сапфиры не смогут подняться в воздух несколько часов. Ну а дальше - по ситуации.       - А силенок хватит? - С сарказмом спросил старый Всадник, а затем, спустя секунду вспомнил, кому он обязан воскрешением дракона и вопрос решился сам собой.       Топот тысяч сапог солдат армии Гальбаторикса был слышен задолго до появления воинов в зоне видимости. Вардены шустро заняли позиции, приготовились встречать врага. Командиры высматривали, есть ли кто-либо в небе, но пока что закрытое серыми тучами пространство было свободно. Внезапно войско остановилось, вперед вышел один воин, по видимому, парламентер, и в весьма дипломатичной манере предложил сдаться.        - Наш король в последний раз предлагает вам одуматься и сдать оружие! - Прокричал он. - Все, кто желает пощады и помилования может выйти сюда, к нам. Остальных же мы убьем без всякого сострадания! На размышления вам дается десять минут! Затем каждый человек, встретивший нас с оружием в руке, будет уничтожен!       К чести повстанцев и тех горожан, кто к ним присоединился, ни один человек даже не дернулся к воротам. А затем где-то в глубинах войска раздался барабанный бой, загремели трубы - и армия врага пошла на штурм. Вардены встретили солдат залпами из луков и арбалетов, загрохотали руны. Войска короля сбавили темп наступления и в ход пошли волшебники врага. В стены полетели огненные шары и молнии, у варденов пошли первые потери, хоть и весьма незначительные. На вылазку идти пока не рисковали - ждали, пока враг вытопчет большую часть заградительных сооружений. И это не замедлило случиться: имперские генералы прекрасно понимали, что нахождение на открытой местности для их солдат смертельно, а потому войска продолжили подход, пробираясь по телам своих же павших товарищей к заветным стенам, где лучники варденов уже не могли бы безнаказанно истреблять их. Едва разрушилась линия рунической обороны, как ворота города распахнулись и тяжело бронированная конница варденов хлынула в атаку и прошлась по легкой пехоте противника, словно раскаленный нож сквозь масло. Вторым эшелоном пошла пехота.       Эта тактика была для здешних мест в новинку, войска атакующих привыкли, что обороняющиеся выставляют вперед копейщиков для противодействия коннице и солдат с двуручными мечами для прикрытия копейщиков от пехоты врага, но конницу в виде основной контратакующей силы здесь еще никто и никогда не применял. Постепенно порядки смешались, на земле началось кровавое месиво, гораздо более привычное в боях этого мира. По команде Аджихада в небо поднялась Сапфира Брома. Вторую дракониху решили пока не выпускать, чтобы иметь небольшой козырь в рукаве. Но даже в одиночку "Лиственница" натворила бед во вражеских рядах - ее пламя выжигало не только незащищенные войска, но и пробивало магическую защиту, установленную вражескими заклинателями. Но вдруг...       - Вижу дракона в небе. - Раздался в голове Брома голос Ориана. - Но это не Шрюкн, какой-то другой. Поменьше. И цвета другого. Находится чуть левее от тебя. Постарайтесь подманить его поближе, но не находитесь к нему слишком близко, не то и вас с Сапфирой заденет!       "Значит второе яйцо, что хранилось у короля, тоже проклюнулось.- Подумал Бром, глядя на приближающегося к ним дракона.- Воистину, времена Всадников вернулись. Однако же, почему этот дракон так велик? Если он вылупился позже Сапфиры Эрагона, то как он успел сравниться в размерах с ней?" С такими мыслями, взмахнув мечом, старый сказитель пошел в лобовую атаку, но уже почти столкнувшись с врагом, резко задал вираж и "Лиственница", развернувшись почти на месте, и ударив красного дракона могучим хвостом, направилась назад к лагерю. Всадник врага клюнул на нехитрую уловку и с азартом охотника, загоняющего дичь, последовал за ним. Расстояние между ними постепенно сокращалось и Бром начал нервничать, что план пошел прахом, но вдруг окрестности озарил могучий рык, похожий на рев Глаэдра и знакомый голос произнес всего три слова: "Джор За Фруль!". Из его тела хлынула волна энергии. Бром в последний момент от нее ушел и вся сила древней магии пришлась на дракона противника.       Дракон заревел, всеми силами пытаясь преодолеть давление магии, но тщетно - он не мог противиться зову, поражающему само естество своего рода. Ловушка захлопнулась, красный дракон рухнул на землю, придавив пару десятков отрядов имперских солдат, вражеский всадник оказался пригвожден к земле, притом надолго и гарантированно. Ориан выдохнул, самая тяжелая часть была выполнена. Во время великой Войны Драконов в Скайриме много веков назад Драконобой был создан Языками, первыми смертными, кто научился от Партурнакса и богини Кинарет использовать Ту'ум как мощное оружие против драконов. Однако даже пригвожденный к земле дракон оставался опасен, как и его Всадник, который уже успел соскочить на землю и теперь размахивал огромным мечом, разя атакующих его варденов направо и налево.       Надо признать, что дрался он очень хорошо. Если бы в бой не вступили Арья и Ориан, его, наверное, и вовсе не сумели бы никогда одолеть. Тяжелая рукоять меча эльфийки ударила по шлему вражеского Всадника и тот загудел, словно медная кастрюля. Его владелец рухнул, как подкошенный. Ориан в это время насмерть сцепился с магической обороной дракона противника, оказавшейся неожиданно сильной. Лишь спустя несколько минут он понял почему. В пространстве рядом с красным драконом чувствовалось искажение материи, словно в какой-то точке рядом с ними было спрятано подпространство. И из этого искажения лилась энергия порядка десятка драконьих душ. Захваченные Гальбаториксом элдунари вступили в бой с драконьими душами, поглощенными Орианом. Молчаливое противостояние, сопровождающееся отчаянным боем с рядами врага, длилось порядка десяти минут, но постепенно защита вражеского дракона слабела - элдунари теряли свою энергию, уступая его, довакина, силе. И вскоре Ориан, почувствовав, что Голос его восстановился, произнес еще три Слова. "Голз - Ха - Дов". Три слова, небольшая волна магической силы - и красный дракон, хромая на переднюю левую лапу, пошел за ним, словно послушная собака. А элдунари окончательно успокоились - магическая волна коснулась и их тоже. И теперь, освобожденные древним Голосом Драконов от чар Гальбаторикса, они постепенно приходили в себя, временно впав в апатию.       Имперцы, узрев, что их главный офицер и главная сила так глупо попались, ринулись им на выручку, но не преуспели. Бром и Эрагон устраивали солдатам противника кровавую баню. Лишенные магической поддержки, солдаты противника гибли и сдавались сотнями. Впрочем, и силы варденов постепенно таяли. Но все же город был отстоян. Спустя несколько часов трех отборнейших имперских дивизий более не существовало.

***

      Пленный Всадник, упрятанный в городскую тюрьму, очнулся только под утро. Караульные словно ждали этого. Дверь тут же распахнулась, пленного подхватили под руки и, не взирая на протестующие вопли и не отвечая на вопросы, отволокли в небольшую комнатушку, находящуюся в одной из самых высоких башен. В комнате было совсем почти пусто - стоял лишь грубый деревянный стол и три стула да небольшой каменный камин грубой работы. Пленного развязали и оставили в одиночестве, пообещав, что скоро к нему придут. Спустя минут десять засов снаружи снова прогрохотал и в кабинет зашли двое мужчин. Один - совсем уже старик, другой - помоложе, но тоже уже далеко не юный, примерно лет сорока на вид.       - Сядь. - Сказал Ориан, обращаясь к пленному. Это была скорее просьба, чем приказ, но тот подчинился безоговорочно. - Ну что, Муртаг, сын Морзана, пообщаемся?        Когда с Муртага стянули шлем, Бром внезапно нецензурно выразился - до того пленный оказался похож на последнего из чертовой дюжины Проклятых Всадников - Морзана.       - Я знал, что у Морзана был сын. Но я и представить себе не мог, что и он присоединиться к королю, сменив своего отца, как Эрагон сменил меня в служении Варденам. - Произнес старый сказитель из Карвахолла. - Воистину, история идет по кругу, периодически повторяясь, даже в столь циничной форме.       Муртагу было лет двадцать примерно, однако в глазах его читалась дикая, почти звериная ярость и невероятная душевная боль. В нем чувствовалась невероятная сила, как физическая, так и магическая. И если сила и боль были естественными, то ярость и жестокость были наносными, словно кто-то очень жестокий связал его этими чувствами против его воли. Именно поэтому Ориан настоял, чтобы Всадника сразу не убивали, а дали ему возможность пообщаться с ним и попробовать убрать эту связь, настроить его на праведную сторону.       - Я родился и вырос в Урубаене. - Говорил Муртаг, словно общаясь с самим собой. - После смерти Морзана, которого я ненавидел до последнего дня, меня взял к себе Гальбаторикс. Я рос при дворе, воспитывался соответственно окружению. Я считал, что все так и должно быть. А когда мне исполнилось восемнадцать, наш король, Гальбаторикс призвал меня к себе на ужин. Меня это насторожило, ведь раньше король вовсе делал вид, что меня не существует. Тогда он рассказал мне о том, зачем он уничтожил Старый Орден Всадников. "Руководство Ордена совсем разленилось и рассталось с моралью, предаваясь наслаждениям и разгулу, ощущая свое всемогущество. Люди прогнулись под эльфов, во всем им подчиняясь. По стране разгуливала преступность, а Всадники и в ус не дули". Именно так Его Величество охарактеризовал мне свою войну с Орденом. Все следовало уничтожить, чтобы затем начать все сначала, под единой, твердой рукой. И если бы не вардены, не ваш жалкий мятеж, если бы яйцо Сапфиры не попало в руки не тому человеку, то все, что он задумывал свершилось бы и в Алагейзии впервые за несколько десятилетий воцарился бы мир.       - И ты так считаешь? - Удивленно спросил Бром. - Вот только давай честно, как ты сам считаешь? Действительно ли Гальбаторикс такой уж замечательный король, что стоило низвергать целый Орден Всадников и истреблять целую расу разумных существ - драконов?       - Тогда я согласился с ним и согласился служить ему. На следующее утро меня отправили во главе отряда в небольшой городишко, жители которого помогали варденам. Солдаты вырезали всех - правых и виноватых, женщин и мужчин, стариков и детей. - Продолжал Муртаг, словно не слыша его.- По возвращении я долго пытался забыть это зрелище разными средствами - я пил, пытаясь вином вытравить из памяти лица тех несчастных людей, пытался молить Богов о прощении. Но тщетно. Я понял тогда, что Гальбаторикс - гнусный лжец и лишь маскирует под благородную маску предательство. Меня мучила совесть за все те злодеяния, что мы совершили в том городишке. Поэтому вскоре я сбежал, пытаясь отшельничеством и помощью людям искупить свои грехи. А потом Гальбаторикс нашел меня в Драс-Леоне. Меня привезли обратно в Урубаен, жестоко пытали за измену. А через три дня для меня вылупился Торн, мой дракон. Его Величество долго думал о нас и вскоре понял наши Истинные Имена и, используя их, потребовал от нас обоих принести ему клятву верности на древнем языке и с тех пор мы стали его рабами. Как бы мы с Торном этого не хотели, но противиться его воле мы с тех пор не в силах. Я рад бы не служить ему, но не могу... Мы сами не желаем этой бойни, но чертова магия заставляет нас подчиняться его приказам.       - А если бы мы разрушили твою клятву? - Предложил Ориан. - Ушел бы ты от него?       - Это невозможно...- Прошептал Муртаг, но довакин прервал его.       - Возможно. - Муртаг посмотрел на него, словно на прокаженного. - И есть даже не один способ сделать это.       - Ложь! Грязная ложь! Зачем вы мучаете меня ложной надеждой? Зачем? - Внезапно зарычал Муртаг, а от бессилия на его глаза навернулись слезы. Было видно, что он просто сорвался и теперь ему следовало дать возможность выговориться. - Неужели так тяжело просто проткнуть меня мечом, а не заставлять страдать, давая надежду на спасение из лап Гальбаторикса! Вы - чудовища! Вы хуже зверей, ведь даже они не наслаждаются муками своих жертв, быстро лишая их жизни!       Довакин молча выслушал эту гневную тираду, которую Муртагу диктовали боль и отчаяние. Наконец, когда пленник уронил голову на руки и немного успокоился, Ориан взял его за плечо и внимательно посмотрел в глаза Муртага.       - Слушай меня внимательно, Муртаг, сын Морзана! - Сказал он. - Я действительно знаю несколько способов разрушить твою клятву верности Гальбаториксу. Все они крайне болезненны и могут привести к ужасным последствиям, но решать тебе. Боль в течении некоторого времени против вечного рабства. Возможная гибель с честью против вечных мучений жизни с позором. Решать тебе, конечно, но я могу помочь тебе, если ты сделаешь правильный выбор.       - Меня ведь все равно казнят. - Теперь голос Муртага звучал отрешенно, словно юный Всадник боролся с самим собой. - И чего будет стоить это раскаяние и спасение, если мне все равно так или иначе умирать?       - Я беру на себя необходимость договориться с Аджихадом насчет твоей амнистии и реабилитации в глазах варденов. Хотя, возможно, какое-то время тебе все же придется провести в темнице. Ради твоего же блага.       Муртаг несколько минут думал в полной тишине, а затем сказал:       - Ладно, я согласен. Делайте что хотите, но будьте вы прокляты, если вы лишь издевались надо мной.