По красным пескам

Встреча с Карурой оказалась отправной точкой забытия о прошлом. Карура за два месяца, что они не виделись, сильно изменилась: подросла, похорошела, полностью оформилась как женщина. Почти в самом начале встречи Мина предлагает подруге спарринг, на котором узнаётся, что Карура всё это время не стояла на месте и в плане силы и навыков куноичи. Мина уже восстановила свою прежнюю силу и форму, но Карура, малышка Карура, которая совсем недавно, каких-то семьдесят дней назад, еле могла устоять с ней в бою не более часа, сейчас чуть ли не разносит её, Мину, в пух и прах. Осознание приходит медленно и беспощадно. Она видела, как развиваются Сасори и её Большая Семья, но не видела, что происходит за её пределами. Всё ещё лелеяла мечту, что вот сейчас, вот сегодня бабуля Чиё вернётся домой и приведёт под руку своего сына. Мужа Мины. Её обожаемого мужа. Но время всё шло и шло, а ни Чиё, ни он не появлялись на пороге дома или в деревне. И вот сейчас она видит изменения, что произошли с её подругой, что произошли за пределами её маленького мирка, и правда, дикая сумасшедшая правда накрывает с головой, прижимая Мину к земле, выбивая почву из-под ног и хороня под собой. Его. Больше. Нет. И. Никогда. Больше. Не. Будет. Сила, приправленная болью и гневом, выплескивается из неё, уродуя поле битвы ослепляющими молниями. Гортанный крик вырывается из её горла. Впервые за два месяца она даёт волю слезам. На минуту, на такой малый отрезок жизни становится просто слабой женщиной, прижимающейся к подруге детства и скорбящей по мужу. А в голове только одно: главное, чтобы Сасори не увидел. — Карура, — из горла вырывается хрип. — Я хочу… Мне очень-очень надо в Храм, навестить… его. Помоги мне, пожалуйста. — Конечно, Мина-чан, — Карура, как всегда, необычайно добрая и всепонимающая. Почти святая. Почти. Если бы не кровь врагов на её руках. И они посещают Храм вместе. Карура ставит свечи богам, а Мина прощается со своим мужем, перед урной с его прахом она твёрдо стоит на ногах. Она теперь Глава и не имеет права вставать на колени даже перед мёртвыми. Только перед своим Каге. А потом она возвращается в привычную череду уже привычной рутины. Маленькие миссии в пределах деревни. Учёба с Сасори. Помощь Семье. Встречи с Карурой (о Ками, её малышка вышла замуж! о Ками, её малышка урвала себе самый лакомый кусочек деревни — Собаку-но Расу!) и её мужем. Отчёты. Торговля. Восстановление авторитета. А потом её вызывает лично Казекаге. И она понимает — вот оно, вот ещё одно испытание. Её точно отправят снова за пределы деревни, возможно, за пределы страны, на миссию. Её действительно отправляют на миссию. И действительно за пределы деревни. Миссия не в пределах войны, но с врагом. Объединиться с Листом и доставить важное послание даймё одной из маленьких стран. Она — лидер, которая будет вести за собой трёх чуунинов-подростков. Очередная головная боль. Эти гормональные бомбы замедленного действия могут взорваться в любую минуту и похоронить и её, Мину, и самих себя и шиноби Листа. О, последних — в первую очередь. Лист — один из злейших противников во Второй войне, а они тут будут с ними на одной миссии. Кажется, ей придётся вспомнить, как проводить воспитательные беседы с детьми. Очень вовремя дома оказывается бабуля Чиё, вернувшаяся с передовой только что. Мина просит прощения у неё за то, что не может выслушать все её истории и претензии. Просит позаботиться о Сасори и остальной Семье в её отсутствие. Целует сына в лоб и, собравшись, уходит прочь из дома. Она чуть ли не кожей чувствует пронзительный взгляд Сасори ей в спину. — Когда я вернусь, покажи мне что-нибудь новенькое, — она улыбается сыну через плечо и бежит к выходу из деревни. Ещё бы чуть-чуть, и она просто-напросто не смогла бы оттуда уйти. Приходится десять минут ждать её небольшую команду. Все, как на подбор, шпионы и выходцы из семей, применяющих бесшумные убийства. На стороне Мины — опыт сражений, общения с представителями Листа и умение управляться с детьми. Минусы: она одна, ей самой всего двадцать один (хотя в нынешнее время можно сказать, что она в среднем уже полжизни своей прожила, потому что многие шиноби не доживают и до тридцати) и несколько месяцев без серьёзных миссий. — Двигаемся стандартной фигурой на средней скорости. При достижении границ Листа двигаемся вдоль неё на минимальной скорости. Во время остановок от лагеря далеко не удаляемся, всегда находимся в поле моего зрения. При встрече с шиноби Листа прячем все свои гормоны, эго и гордыню себе в… кхм… в подсумок и затыкаемся. Слушаем каждый мой приказ. В противном случае я лично убью каждого и скормлю стервятникам или гиенам. Вам ясно? — Мина холодно оглядела троицу, немного поубавившую энтузиазм. — Да, Акасуна-сан! — Вперёд! И они двинулись вперёд. Оказалось, сложно постоянно наблюдать за этими деятелями, но возможно. Ей даже удалось выспаться, когда она подмешала им немного снотворного в еду. Специальная разработка бабули Чиё, после него не чувствуется усталости, почти нет побочных действий и эффект самый положительный. Довольство Мины уходит, когда она не видит и никто из её команды не чувствует присутствия шиноби Листа. Ничего. Совсем ничего. Они запускают три зелёные взрывные печати в небо, в лес и вдоль границы, предупреждая о том, что они пришли без злого умысла. Никто не откликается. Мина принимает решение: — Двигаемся как можно тише. О каждом неправильном дуновении ветерка, запахе или тактильном ощущении и прочем предупреждаем меня. Не предпринимать никаких действий без моего ведома. Вперёд. Что-то тут неправильное. Что-то совсем неуловимое. Мина не может понять, что. — Мина-сан, я не слышу ни одного животного. — Мина-сан, я чувствую запах крови. Гендзюцу? Фуин? Плевать. — Уничтожить это прикрытие, чем бы и у кого бы оно ни было. — Есть! Молодняк воодушевляется. Стена непонятной техники рушится под их напором. За ней — нукенины и преступники. С другой стороны — ниндзя Листа. Мина отдаёт приказ немедленно. Командир Листа поддерживает её. Чуунины Песка бросаются в самое пекло, выпуская наружу свои истинные личины: скарабей, фенек и стервятник. Что может быть лучше и пустыннее, чем эти животные? Только сам неистовый песок. Мина Акасуна считает себя этим песком, той пустыней в их четвёрке, и плевать, что у неё стихия молнии. Прикрыть отход каждого, отвлечь противников на себя, попытаться затянуть и дать ему пропустить удар. Мина как отвлекающий манёвр. Мина даёт чуунинам проявить себя. Сражение заканчивается слишком быстро. Мина чувствует, что не успела даже разогреться. Зато её подчинённые уже тяжёло дышат, но делают вид, что всё нормально, ведь на противоположном конце поля битвы — шиноби Листа. — Большое спасибо, — Мина застывает на месте от звука этого голоса, и её передёргивает так, словно через неё прошла самая сильная молния. — Я уже думал заканчивать миссию и уводить всех отсюда. Лист в долгу перед Песком. Мина хочет послать этого человека куда подальше и бросить кунай ему в лоб. Но перед этим разорвать на тысячу мелких кусочков. Боль и гнев. Её чуунины видят гримасу на её лице и скалятся. Мина выдыхает и улыбается через силу. Медленно поворачивается лицом к Хатаке Сакумо. — Рады были помочь. Мина очень надеется, что на её лице приветливая улыбка. Она наблюдает за каждой неуловимой переменой на лице Белого Клыка. Смотрит прямо в глаза. — На данный момент у нас одна цель, и нам не хотелось бы, чтобы ваше убийство или просто нападение на вас повесили бы на нашу страну. Это неприемлемо, потому что непрофессионально. До дайме они добираются без происшествий. За целые сутки пути Мина привыкает к тому, что Сакумо, человек, который ей более всего ненавистен, сейчас рядом и приходится держать на лице эту маску вежливости, когда хочется разорвать ему глотку и скормить гиенам и стервятникам. К концу их маленького путешествия она перегорает, и ей уже вообще ничего не хочется. — Акасуна-сан, — её молчаливое бдение на скамейке в местном парке прерывает тихий, но настойчивый голос. — Как я могу искупить свою вину? — Мне от вас ничего не нужно, Хатаке-сан. Ни ваша смерть, ни ваши страдания, ни, тем более, мои не помогут вернуть моего мужа. Возможно, я вам даже могу сказать спасибо за то, что я осталась жива и мой сын не потерял меня. — В таком случае, я вас тоже должен благодарить. За вчерашнее, — Сакумо становится перед ней на колени и низко склоняет голову. Мина не чувствует ни удовлетворения, ни гнева, ни боли. Только усталость и тоску по сыну. — Вы спасли меня и мой отряд. Я чуть не сорвал всю операцию. Побоялся отправлять тех мальчишек в бой, уверенный в том, что они все погибнут. Но вы вмешались. И вы не убили нас, когда узнали меня. Мой сын тоже не остался одиноким. — Я не Жрица Храма и, уж тем более, не священник, — качает головой Мина. — Меня не прельщает ваша исповедь. Если вам будет угодно — мне абсолютно наплевать на вас и вашу страну. Меня интересуют только моя страна и семья. И если ради их процветания и выживания требуется взаимодействовать с вами или с самими демонами, я буду это делать. Мужчина поднимается на ноги и улыбается печально и светло. И протягивает руку. — Детский сад, — шепчет Мина и пожимает протянутую ладонь. Это не мир, а всего лишь окончание войны.