***
Откладываю в сторону учебник по моделированию. Ну, как откладываю – закрываю окошечко с pdf-файлом и отворачиваюсь от монитора. Надоело. Нудятина. Пишу Лёше – спрашиваю, что он делает – и незамедлительно получаю ответ: «Ничё особенного». Предлагаю прогуляться, получаю согласие и начинаю собираться. Высовываюсь из окна и вздрагиваю – на улице резко похолодало. Наверное, стоит надеть под куртку свитер потеплее. Возвращаюсь в комнату и кошусь на календарь: неделя. Осталась одна неделя до посвята, а я не знаю, радоваться ли мне пуще прежнего из-за того, что со мной едет Лёшка – пусть и всего на день – или печалиться, ибо с какого-то боку к нам приплёлся Орлов. Прохожу на кухню и, поставив чайник нагреваться, понимаю, что чай мы так и не купили. На полках обнаруживаю только дешёвый кофе, от одного вида которого у меня начинаются рвотные позывы. И как Демьян это пьёт? Ладно, забегу в кофейню по пути. Ещё с минуту сижу за столом, пролистывая фотки в инстаграме – половина ленты забита замыленными селфи одногруппниц. М-да… И зачем я на них вообще подписан? Захожу в профиль Демьяна, который не обновлялся уже полтора года. Последнее, что там есть – это фотография с Нового года со студсоветом. Улыбаюсь, видя себя около него – лохматого, ещё не крашеного, скромно машущего ладошкой. Кажется, это было совсем недавно… и так давно одновременно. От созерцания меня отвлекает Лёшино сообщение.Я выхожу, встретимся около пекарни?
Не встретимся. Пишу ему подползать ко мне, а сам иду собираться.***
– А чё раньше не сказал? Пожимаю плечами. – Ты не спрашивал. Лёша сидит за столом одной из забегаловок – на нормальное кафе у него, конечно же, денег нет; впрочем, я и не настаиваю. Уплетает какую-то булку за обе щеки, запивая отвратительным и очень похожим на Демьяновский кофе напитком, гордо носящим название «Латте». – И как я, по-твоему, должен был тебя спросить? «Тёмыч, слушай, а Орлов случайно не собрался ехать с нами на посвящение, хотя его никто не звал?». Так, что ли? В ответ на это только усмехаюсь. Лёшка выглядит забавно и оттого очаровательно – с набитым ртом, белёсыми от сахарной посыпки губами и торчащими во все стороны непослушными волосами. – Может, я видел в тебе потенциал как экстрасенса. А ты не оправдал моих ожиданий. Друг на это лишь фыркает, отглатывая из пластикового стаканчика. – Не ты ли мне говорил, что экстрасенсов не бывает? – Не я, – тут же нахожусь я. – Миша. – Ну и ладно, – бурчит он. – Кстати. Ты говорил, что боишься ехать. А почему? Лёша краснеет пятнами, отворачивает голову и куда-то в сторону лопочет: – Ну… Я не то что бы боюсь. Я… Ну, это… – Гражданин Мотыльков, отставить тянуть кота за хвост! – грозно рявкаю, подвигая свой стул к нему впритык и приобнимая за плечи. – Рассказывай, – уже добродушно добавляю я, заглядывая ему в лицо. Лёшка смущённо хихикает и говорит: – Мне девочка одна там нравится, ну, первокурсница. Мариной зовут. Рыженькая такая, веснушчатая, а глазища – большие такие, зелёные, яркие. Как у Мишки. Прыскаю в кулак с нелепого сравнения милой девчонки с относительно крупным Мишей. – Понятно. Тебя с ней познакомить? – Я сам! – возмущённо восклицает он. – Просто… Ну, волнительно мне. Треплю друга по волосам, на что тот вырывается из объятий: – Да блин, Артём, отстань! – кричит он, из-за чего на нас неодобрительно смотрит охрана. – Тише ты, – шикаю я, – выгонят же. Лёша неуклюже замахивается и в попытке ударить меня – шутливо, конечно – опрокидывает свой стакан. Словно в замедленной съёмке наблюдаю за тем, как светло-коричневая жижа выливается, течёт по столу и натыкается на преграду в виде рукава моей куртки – белой и, как назло, одной из самых любимых. Резко вскакиваю и начинаю отряхиваться, хотя и понимаю, что толку от этого мало. Удручённо вздыхаю: – Просто отлично. Лёша начинает сокрушаться: – Блин, Артём, извини! – поднимается он. – Я не хотел, я не специально, бли-и-н… Демонстративно направляюсь к выходу, сделав вид, что обижен до глубины души. Постояв с мгновение, Лёшка прыжками нагоняет меня и оказывается рядом: – Артём, да блин, да не обижайся, ну правда! – Какой ты дурачок наивный, а… – едва слышно говорю я, хватаю друга и снова взъерошиваю его шевелюру. Вдоволь насладившись процессом разлохмачивания, отпускаю эту щуплую тушку и выхожу из кафе. Слышу, как вслед растрёпанный Лёшка орёт: – Ну, Колесниченко, ну, погоди!***
Первым делом, зайдя домой, вижу Демьяновы ботинки. Уже дома? Лезу в карман джинсов и выуживаю оттуда телефон, чтобы посмотреть время – 01:20. Я, что, полтора часа ходил в магазин и обратно? Прислоняюсь к стене и просматриваю пришедшие уведомления. Во Вконтакте опять миллион новых сообщений… Лёша написал, что кое-как успел в общагу до комендантского часа; в беседе группы опять спрашивают, что задали на завтра; Лиза из студсовета интересуется, сдал ли кто ещё на посвящение… Миша скинул какую-то гифку. Фигня, короче. Закрываю приложение и блокирую телефон. Разуваюсь и вешаю куртку. Потом, опомнившись, снимаю её, вытаскиваю из карманов всё барахло – чего тут только нет: жвачка, зажигалка (и это с учётом того, что я не курю), студенческий, проездной, какие-то конфетки, мелочь – и убираю в шкаф, чтобы не надеть её завтра случайно. Заодно и достаю парку – она немного потрёпанная, но сойдёт. Главное, не забыть сгонять до химчистки. По пути на кухню заглядываю в спальню. Дем вроде бы спит – лежит лицом к стене. На всякий случай тихо зову его, но ответа не поступает. Ну, ладно. Пусть спит. Прохожу на кухню и достаю продукты: долгожданный чай – несколько пачек, чтобы сразу про запас – нормальный кофе, который нужно не забыть пересыпать из пакета в банку, хлеб, сыр, филе и так, по мелочи из сладкого – шоколад, печенье и пара круассанов со сливочной начинкой. Демьян их очень любит. Не очень люблю выпечку, кстати. Да и сладости в принципе. Мне подавай что поострее и... Поморскее? Морепродукты люблю, в общем. Часто я себе позволить их не могу… точнее, могу, но мой сосед от этого будет не в восторге – бюджет не резиновый, экономия, бла-бла-бла. Поэтому покупаю редко, типа по праздникам – Демьян ворчит, но ест с аппетитом. Ему нравится. Убираю все продукты по местам, кроме кофе. Беру банку, что стоит на нашей полке. «Высшие сорта арабики» – гласит надпись на ней. Ага, сейчас. Так я и поверил. Вон, на растворимом пишут то же самое. Выкидываю остатки малопохожей на нормальный молотый кофе смеси в ведро и аккуратно засыпаю в банку то, что купил сам. – Ты что делаешь? Подскакиваю от неожиданности и роняю всё, что только можно: банку, кофе, кружки со стола – задеваю их локтями – и даже телефон. Демьян недовольно морщится – чуть заметно – качает головой и садится на стул. – Артём? POV Демьян. – Демьян… Будь у него хвост, он бы им завилял – виновато так. Парень, целиком и полностью растерянный, стоит, сжимая в руках пустоту. Кошусь на пол – банка не разбилась, но половина кофе безвестно канула в лету. Обидно. Недешёвый ведь. – Я, это… – мямлит Артём. – Тот кофе закончился, и я решил новый в старую банку пересыпать. Всяко удобнее, чем в этом, – кивает он на пакет. – Блин, извини, – говорю я и зеваю. – Не хотел тебя напугать. – Да ладно… В тишине наблюдаю за тем, как Артём убирает всё с пола – несуразно. Ладонями загребает мусор в совок – для кого придумали веник? – ходит на корточках и только развозит грязь по кухне. – Тём… – А? – моментально вскидывает голову он. – Ты иди, вымойся. Я уберу. Парень внимательно на меня смотрит. Видно, что от уборки особого наслаждения он не получает, но и сваливать это бремя на меня ему тоже не хочется. – Иди-иди. Я тоже виноват, а половину ты как раз собрал уже. Артём выпрямляется, отряхивает ноги и спрашивает: – Точно? – Ага, – поднимаюсь со стула. – Иди мойся. Я закончу тут всё.***
– Демьян? Поворачиваю голову и утыкаюсь в горячую шею Егора. Веду кончиком носа по влажной коже и сильнее прижимаюсь к мужчине – он морщится, но не отстраняется. Тяжёлая рука ложится на макушку и ласково перебирает мои спутанные волосы. – А? – откликаюсь я горячим выдохом, от чего тот вздрагивает. – Почему мы на полу, напомни? Лениво поворачиваю голову и закрываю глаза: почему мы на полу? Врываемся в комнату совместным ураганом: на пути всё сбиваем, но друг от друга не отлипаем. Дверь захлопывается, а я оказываюсь прижат к стене – Егор это любит. Хватаю его за затылок и целую: агрессивно, словно одержимый. Хотя, почему словно-то?.. Егор склоняется ниже – вот же высокий, зараза! – и перехватывает инициативу. Чужой язык проходится по зубам и сплетается с моим, на что я только негромко стону прям в поцелуй. Мы не виделись, кажется, целую вечность: на работе завал что у него, что у меня. Даже если и удавалось побыть вместе, то ничем это не заканчивалось: кто-нибудь обязательно засыпал после трудовых будней вне зависимости от местонахождения – будь то кабинет, машина (ну, если конкретно обо мне) или дом. Этой встречи мы оба ждали с одинаковым трепетом – и с одинаковой страстью эту встречу начали. Было плевать на Глеба, который наткнулся на нас в коридоре, – мы были слишком заняты друг другом. И заняты до сих пор. – Сука, если я не расстегну этот ремень сейчас, я просто, блядь, порву эти штаны, – рычит Егор, возясь с непослушной застёжкой. Не желая отрываться от него, перемещаю его руки выше, к себе под футболку, и сам снимаю джинсы – они мне ещё понадобятся. Отстраняюсь от мужчины буквально на мгновение – сделать глоток воздуха – и не успеваю вздохнуть, как он снова целует меня: настойчиво, чуть ударяясь своими зубами об мои, но не отпуская. Сильные ладони чуть сжимают поясницу – от нетерпения – и на этот раз я, скинув штаны, берусь за его рубашку. Клянусь, Егор сам готов был оторвать все ненавистные мелкие пуговички – неважно, от какого дизайнера была бы одежда – но мои ловкие пальцы перебегают от одной к другой, быстро высвобождая его тело. Сбросив с мужчины рубашку, на секунду застываю, залюбовавшись им – стройным, подтянутым, крепким. Провожу по дорожке волос рукой и тянусь к ширинке. Невзначай – якобы – касаюсь характерной выпуклости на штанах Егора и наблюдаю – с удовольствием – как тот хрипло дышит в ответ на такое незначительное действие. Расстёгиваю молнию и подцепляю пуговицу – Егор тут же выскальзывает из брюк и снова прижимает меня к стене. Льну к нему – кусаю плечо, а в ответ ощущаю, как с поясницы руки съезжают ниже и властно хватают ягодицы. С протяжным звуком выдыхаю, ткнувшись в грудь Егору. – Блядь… вообще не могу терпеть уже, Демьян… Давай. Стаскиваю трусы с себя и него – серые брифы от Calvin Klein, я и не сомневался – и чуть отталкиваю мужчину от себя. – Куда? – спрашиваю я, окинув взором кабинет. – Далеко ходить не будем, – говорит Егор, кивая на стол. Всегда хотел увидеть, как сметают всё со стола, словно в фильме. Будто прочитав мои мысли, мужчина улыбается, кидает макбук на диван – всё-таки жалко, если разобьётся, там же вся документация – и подзывает к себе. Одной рукой он прижимает меня к себе – так крепко, что я чувствую, как его член упирается мне в задницу – а другой – смахивает все, освобождая поверхность. Блядь… Это выглядит просто мегаэффектно. Гораздо круче, чем в фильмах. Егор буквально толкает меня вперёд, и я натыкаюсь на стол – хватаюсь за него руками, широко расставив ноги. Мужчина шлёпает меня по ягодицам, проводит ладонью по спине вдоль – это у него что-то вроде ритуала – и правой рукой обхватывает мой член. Второй – держит свой, уже смазанный любрикантом, и пристраивает головку к сфинктеру. Охаю, когда ощущаю приятную заполненность вместе с приятным давлением на своём возбуждённом органе. Егор особо не церемонится – знает, куда и как, – поэтому уже через пару-тройку фрикций я испытываю приятное покалывание. Рука Егора скользит по моему члену, а сам он, нагнувшись, жарко дышит мне в затылок. Сжимаю пальцами край стола крепче, дышу – судорожнее, стону – громче. Толчки становятся интенсивнее, и сладкое покалывание перерастает в настоящее удовольствие. От резких движений яйца бьются о ягодицы сильнее – и мы оба кайфуем вдобавок ещё от этого. Ладони соскальзывают, и я практически пластом лежу на гладкой тёмной поверхности, едва себя сдерживая. Ещё секунда – и оргазм нас накрывает одновременно: член, словно пронизанный наслаждением, обмякает в чужой ладони, и я чувствую, как горячая сперма наполняет меня изнутри. Егор прижимает меня – дрожащего – к себе и неторопливо сползает на пол. Зовёт меня по имени… – Если я перескажу, то снова кончу, честное слово, – осипшим голосом говорю я. Егор усмехается и целует меня в лоб. – Да… – тянет он, потеревшись губами. – Отменно потрахались. Даже закурить захотелось. – Так покури, – предлагаю я. Мужчина лишь улыбается и прижимает меня к себе ближе. Мы лежим так ещё немного, после чего он выдаёт: – Демьян, а ты в курсе, что у нас дверь была приоткрыта? – Не всё ли равно, а? Меня, расслабленного и абсолютно счастливого, меньше всего интересуют все эти мелочи. Я только что испытал кайф, как и в первую встречу с Егором – вот, что меня волнует. Наверное, именно поэтому я не сразу замечаю изумлённый взгляд последнего. – Что? – Ничего, – улыбается он. – Ничего. Кто-то осторожно стучит в дверь – мужчина цыкает и гаркает – насколько это возможно при охрипшем голосе: – Не сейчас, Глеб! Закрой дверь с той стороны! Раздаётся характерный щелчок. – Надо в душ, – с неохотой замечаю я, а Егор лишь сильнее стискивает меня в объятиях. – Полежим так ещё?***
Мокрый, но уже от воды, натягиваю на себя одежду. Пока я мылся, Егор успел переодеться и засесть снова за свой ноут. И сейчас он ждал, пока я соберусь. Подойдя к зеркалу, я огляделся. Тот ещё видок, конечно – волосы скучерявились до безобразия – ну вот зачем мне приспичило мочить голову, если я знал, что здесь нет выпрямителя? – на лице начала отрастать борода – спасибо, что не курчавая – а вся одежда мятая. Как бомж, ей-богу. И как Егору только может нравиться это? – Ты закончил собой любоваться? – спрашивает он. Киваю. – Поехали? POV ??? Миша протягивает мне внушительную стопку бумаг. – Отнеси в архив, ладно? – Я тебе в грузчики не нанимался, – ворчу больше для вида. Он прекрасно знает, что помогу ему. – Давай-давай, – хлопает меня по спине это недоразумение. – И не кряхти, как дед, девки шарахаться будут. – Анисимов… – угрожающе рычу, сжимая в руках пачку макулатуры. Кому, как не тебе, знать, что я буду дико рад, если бы представительницы не такого уж и прекрасного пола перестанут ко мне липнуть? – Иди-иди, – подливает масла в огонь он. – А то, глядишь, и мальчики не посмотрят. Вот же хитрая скотина: понимает, что в кабинете полно лишних ушей, из-за чего я не могу ничего ответить. Кидаю полный ненависти взгляд, пинаю его в ногу и выхожу из деканата. В универе уже почти никого: какого черта я согласился тут остаться с Мишей – не знаю. Уверенно шагаю с лестницы вниз – архив у нас в отдельном сарае находится, что зовётся седьмым корпусом. На деле – коробка десять на десять метров, куда просто скидывают всякий хлам, который потом отправляется на помойку. Спрашивается – на кой хер эти промежуточные стадии, когда можно сразу выбросить всё на свалку? Погруженный в свои мысли, выхожу в коридор и чуть ли не яйцами ударяюсь о турникет. Блядь, больно... Что за херня? – Молодой человек, – чуть ли не взвизгивает она, и от одного только звука мне хочется повеситься, чтобы не слышать этого больше никогда, и в довесок повесить её, чтобы никто другой больше этого не слышал. – Молодой человек, не игнорируйте охранников! Куда вы несёте эти бумаги? – В архив, бл… ин, куда мне ещё их нести? – Откуда я знаю, что вы не врёте? Вдруг вы выносите что-то важное? Пристально смотрю на неё. Тёть, ты в своём уме? Нахер мне эти бумажки, подтереться, что ли? – Ну, хотите, возьмите их обратно, – предлагаю я, однако её этот вариант не устраивает: она растопыривает свои маленькие пальцы и машет руками: – Нет-нет, я вам теперь верю, – пищит в ответ. – Идите. Спасибо, бля, за одолжение!***
Молча складываю отбитые товары в пакет, поглядывая на продавщицу. Та чуть ли не швыряет в меня упаковками продуктов, чем изрядно меня бесит: не моя вина, что у тебя с настроением нелады. Нехрен на мне срываться. – Девушка, – сдержанно обращаюсь я к далеко не девушке, – не могли бы вы, пожалуйста, не бросать в меня товары, а аккуратно передавать? Да уж, по ходу этот приём работает только с дамочками бальзаковского возраста на страницах дешёвых любовных романов. Эта, явно не польстившись на моё обращение, только хмуро сморит на меня исподлобья – надеюсь, она не мнит себя на самом деле младой девой. Хуже того, мегера открывает рот и мрачно изрыгает: – Не нравится – работай сам. Су-ка. Едва сдерживаюсь, чтобы на зарядить ей этими бананами – которые она только что кинула – прямо в рожу. Ладно. Никто не отменял книгу жалоб. Сложив все продукты в пакет, расплачиваюсь картой и отхожу от кассы. Неспешно осматриваю стенд в поисках заветной тетради, не замечая, как ко мне подходит охранник – амбал под два метра. Магнитом их на меня сегодня тянет, что ли? – Молодой человек, или на выход, или… – Или что? – раздражённо перебиваю я. – Или отходим в сторону. Вы людям пройти мешаете. Кто ж виноват, что у вас так мало места? – Извините, – стушевавшись, делаю шаг назад. Мужчина уже готов уйти, но я опрометчиво хватаю его за рукав: – Послушай... те, а где книга отзывов и предложений? – Тебе зачем? – интересуется охранник. Картинки, блядь, поразглядывать, чё за тупорылые вопросы? – Жалобу написать, – терпеливо отвечаю я. – Вон, на столе, – кивает амбал. – А кто тебе не угодил? Какой-то он подозрительно дружелюбный. И любопытный. – Вон, петрушка ваша мне не угодила, – киваю в сторону старой клуши за кассой. – Швыряется продуктами в покупателей, да и грубит ещё. – Петрушка? – переспрашивает охранник. Отсутствие понимания с первого раза накаляет. Ебанутый день: завожусь с пол-оборота по самой незначительноей причине. Господи. – Ну, фамилия у неё – Петрушенко. Галина или как-то так. Лицо у амбала становится озабоченным, но он ничего не отвечает, отворачивается и уходит. Брезгливо открываю замызганную серую тетрадь и пролистываю до свободной страницы. Смотрю на последний отзыв:«Петрушенко Галина – чуткий и внимательный кассир…»
Чего? Внимательный я ещё могу понять, а чуткий-то тут при чём? Она, что, с особой заботой отбивала тебе колбасу, что ли? Ну и бредятина, а…«…всегда складывает продукты в пакет…»
Даже комментировать не буду. Меня обошла стороной эта участь – кошусь на кассу – как и всех посетителей сегодня: вон, стоят, собирают свои товары самостоятельно.«…вежлива и приятна в общении с покупателями…»
Ну, нет. Фарс какой-то. Напишу прям под этим отзывом свой – полностью противоположный.«Петрушенко Галина – самый равнодушный и грубый кассир, из всех, что я видел. Абсолютно невнимательна к посетителям, швыряет в них продуктами вместо того, чтобы нормально их подавать, в пакет товары складывать не помогает, а при замечаниях огрызается и ведёт себя в целом неуважительно. Выглядит неопрятно. Советовал бы Вам её уволить, пока она последних покупателей не спугнула.»
Ставлю дату, подписываюсь и... вырываю лист. Херня. Может, у неё случилось чего. Может, ей попался какой-то мудозвон, который из-за разницы в ценнике в девять рублей вынес мозг ей, себе и всей километровой очереди. Её не уволят, может, оштрафуют, станет она беднее и злее. А мне оно надо? Нет. Подойдя к выходу, сталкиваюсь с Артёмом. Он как-то ошалело смотрит сквозь меня и не двигается, словно застрял в текстурах. Аккуратно отстраняю парня за плечи – не реагирует; реал зависший непись. Щёлкаю перед его лицом пальцами, на что тот неуклюже вздрагивает и поднимает на меня свой взгляд. – С тобой всё нормально? – спрашиваю я. Ну конечно, не нормально, ты же видишь. Ещё тупее придумать вопрос не мог? – Ага, привет… – отстранённо выдаёт он, разворачивается и шагает вглубь магазина. Нахмурившись, выхожу на улицу. Не моё дело. Не моё.