Шрамы

      Юноша украдкой наблюдал за Маргаритой. Она с легкостью нашла общий язык со всеми жильцами поместья, что не удивительно с таким очарованием.       Сегодня, с Кэтрин и Дианой, она занималась стиркой на реке. Женщины рассказывали забавные истории о детях и мужьях, выпытывали из неё историю знакомства с Коннором и убеждали что они были бы отличной парой.       Девушка вытерла предплечьем капельки со лба и чуть повернула голову в сторону Коннора.       Марго чувствовала его взгляд. Она никогда не решалась обернуться, зная, что за спиной никого нет.       Уже неделю ей приходилось жить в поместье Дэвенпорт.       Римма была в не себе от радости, стоило им переступить порог дома. Женщина тут же кинулась к ней с объятиями, благодаря Коннора и Бога за то, что девушка жива.       Ахиллес не выказал явного недовольства от появления новой гостьи, но его поведение говорило о том, что ей здесь не место. Старик холодно благодарил Марго, за принесенный ужин или помощь по дому и никогда не заводил с ней бесед.       Оно-то и ясно, тетушка, наверняка, не скрыла от старого знакомого горькой правды.       По рассказам самой женщины, они познакомились еще будучи довольно молодыми. Она была близкой подругой Абигель — покойной жены Дэвенпорта и ухаживала за маленьким Коннором во время болезни.       Когда Ахиллес лишился семьи, Римма, видя его безутешность и стремление к отшельничеству, покинула Фронтир. Женщина писала другу письма, но не получала ответов. То что Дэвенпорт поборол депрессию, она узнала от Чарльза, по чистой случайности. В один из своих редких визитов в Париж, пытаясь вести непринужденную беседу с Персивалем, он жаловался на «очередного гаденыша, возамнившего себя героем», которого взялся обучать старик с Фронтира.       Конечно, Ахиллес так и не оклемался окончательно, даже спустя столько лет. Юнец из деревни Могавков был отдушиной для сердца старика, так и не выплеснувшего отцовской любви. Появление хорошенькой девицы грубо пошатнуло теплые взаимоотношения Дэвенпорта и его ученика.       Однако, его расстройство отвлеченностью Коннора, была не настолько сильно, чтобы терпеть в своем доме дочь одного из самых опасных врагов. При каждом удобном случае, Ахиллесу хотелось «жалить» девченку, если не действиями, то словами, даже не смотря на то, что здравый смысл кричал: она неповинна в грехах отца.       Тетушка, казалось, воспринимала это как должное, лишь не одобрительно качала головой, когда Ахиллес выдавливал из себя подобие улыбки, говоря очередное «спасибо».       — Ты слишком строг с ней. — сетовала Римма, кружась от стола к печи, по душной кухне.       — Не уж то, ты думаешь, что я должен и впрямь одобрить её нахождение здесь? — старик отхлебнул вина из бокала, что тут же заметила женщина.       — Еще даже не обед, — она отняла у мужчины бутылку и бокал, пряча в один из шкафчиков. — Не хватало чтобы ты напился. — пригрозив ему пальцем, Римма вернулась к плите. — А почему нет? Она же не доставляет тебе неприятностей. Девочка обходительна с тобой, а ты даже нормально поблагодарить её не можешь. А между прочим, она старается на благо твоего поместья, не меньше других. Да и Коннор, будто, оживает рядом с ней. — женщина взглянула в окно.       Идущая к дому с тазом к руках девушка повернула голову в сторону конюшен и улыбнулась. К ней в привычной, немного небрежной манере, подошел Коннор. Он открыто улыбнулся, на сказанную Марго фразу и забрал из её рук ношу. Щеки девушки налились румянцем, когда она посмотрела в лицо юноши и улыбка исчезла с его лица. Неловко перемявшись с ноги на ногу, Коннор жестом пригласил девушку в дом, и они скрылись из поля зрения.       — Это беспокоит меня больше всего. — Ахиллес тяжело вздохнул и встретился с обеспокоенным взглядом женщины. — Даже не то, что все эти нежные взгляды отвлекают его от достижения цели. Черт с ними. — он поднялся со скамьи. — Я хочу защитить его от боли разочарования, которую он испытает, когда откроется правда. Он так наивен. Дочь тамплиера ему не пара. Она разобьет ему сердце. Предаст. Когда все поутихнет и Маргарита вернется к своим влиятельным защитникам и многочисленным поклонникам, даю голову на отсечение, она и не вспомнит о мальчике.       Хлопок двери и приглушенные голоса оповестили о возвращении молодых людей в дом.       Римма с грустью посмотрела на старика и хотела что-то сказать, но Ахиллес отмахнулся и вышел с кухни.       Женщина натянула улыбку, стоило им появиться на кухне:       — Спасибо, Коннор, — обратилась она к юноше, поставившему таз на тумбу у печи. — Как ваши успехи? Я слышала, вашу деревню хотели выжить с земель Ганадазедона.       — Хотели, — спокойно ответил юноша, принимая от Марго тару с водой. — Я решил эту проблему, но боюсь, не надолго. Что вы знаете о Уильяме Джонсоне?       Тетушка бросила встревоженный взгляд на девушку, но ответить не успела.       Входная дверь с грохотом ударилась о стену, словно её открыли с ноги и в следующий миг, на пороге появился Ли.       — Маргарита, — он несколькими широкими шагами преодолел расстояние разделяющее его с девушкой и крепко прижал её к себе. — Слава Богу, с тобой все хорошо. Я так волновался. Прости меня. Я был ослеплен гневом. — отстранившись от ошарашенной Марго, Чарльз повернулся к Коннору. — Видимо, я должен поблагодарить тебя. — неприязненный взгляд мужчины постепенно сменился равнодушием и он протянул юноше руку.       — Ты же знаешь Чарльз, — с усмешкой к ним вальяжно подошел Хэйтем и положил руку на плечо сыну. — Он не приверженец рукопожатий.       — Что вы здесь делаете? — сбросив ладонь с плеча, ощетинился Коннор. Кенуэй обвел всех взглядом. Ли тут же подозвал к себе Римму жестом и приобняв Маргариту за плечо, увел женщин с кухни.       — Не слишком ли много беспокойства из-за обычной служанки? — юноша сложил руки перед собой и стал перед отцом.       Хэйтем внимательно посмотрел на сына, а затем, бросив взгляд туда, где скрылся помощник с женщинами, вдруг усмехнулся.       — Вот значит как. — приосанился складывая руки за спиной. — Странно слышать это от тебя. Человека борющегося за равные права для всех. — мужчина осмотрел Коннора с ног до головы и сузил глаза. — Марго не просто служанка. — отметив заинтересованность сына, он чуть заметно улыбнулся и направился к выходу. — Она моя, скажем, воспитанница или ученица, как тебе удобно. В любом случае, я ей очень дорожу.       Коннор внимательно смотрел в спину, не спеша идущего к двери, отца.       Он злился на себя. За то, что доверял, за то что позволил подойти так близко и пустил в свой мир. Он должен был догадаться. Кенуэй вряд ли поднял бы почти две сотни человек, ради обычной прислуги. Да и Чарльз Ли не открылся бы для объятий, опускаясь до благодарностей заклятому врагу.       Однако, мысль о том, что девушка прекрасно влилась в общину и не расспрашивала его о братстве, грела сердце. Коннор помнил. Видел, с одной из крыш, как она бросалась на Чарльза, когда он застрелил невинную девушку в форте Альберта Бейна. Это проясняло агрессию отца в сторону помощника, хотя и наводило на мысль о спланированности всей этой истории с нападением на Джонсон-холл.       — А Ли? — поспешил за мужчиной Коннор. — Зачем вы вообще приехали?       Хэйтем удивленно обернулся:       — Не считая того что на территории этого поместья находится значимый для нас человек, в безопасности которого мы обязаны были убедиться? — мужчина наигранно задумался, постукивая кончиком указательного пальца по подбородку. — Ах, да. — чуть подался вперед. — Есть еще одна проблема. Ты Коннор. — он испытующе посмотрел на юношу. — ты помешал Джонсону заключить сделку и лишил его груза.       — Он собирался выкупить земли моего народа.       — Поверь мне, мальчик, я знаю, что он хотел купить. — Кенуэй опустил голову и сделал несколько шагов к сыну. — Меня гораздо больше волнует то, что ты не дал ему этого сделать.       — Не могу поверить! — юноша возмущенно взглянул на отца. — Ты пришел меня винить в том, что я не дал сделать свой народ вашими рабами?!       — Рабами? — Хэйтем выпрямился и примирительно поднял ладони. — Джонсон хочет защитить эти земли и спасти живущие там народы…       — Как?! — перебил его Коннор. — Присвоив их себе?       Откашлявшись, старик привлек внимание мужчин к себе. Возмущение юноши медленно начало спадать, то ли от усталости, то ли от появления Ахиллеса.       — Я смотрю, ты все-таки добрался до моего поместья. — старик уперся обеими руками в трость. — Как Шей Кормак? Надеюсь, он не ударил в грязь лицом хотя бы у вас.       Ему стоило огромных усилий держать непринужденный вид, стоя перед человеком едва не убившим его несколько лет назад. Дэвенпорт уже в тысячный раз проклинал себя за то, что позволил девчонке остаться. Захоти Хэйтем сейчас покончить с ассасинами на Фронтире, старику и юнцу не хватило бы сил обороняться, не говоря уже об ответных атаках.       — Ахиллес. — Кенуэй усмехнулся. — Как твое колено? Вижу, ты все же оправился.       Старик смерил мужчину равнодушным взглядом и посмотрел на юношу:       — Можно тебя на минуту, Коннор.       Хэйтем на миг сузил глаза и взглянул на сына. Тот вздернул подбородок и пренебрежительно дернул губой и направился в одну из комнат за лестницей.       — Убирайтесь с моей земли. — тихо, с ожесточением в голосе проговорил старик. — И заберите девчонку с собой.       Вздохнув, мужчина подошел к хозяину поместья:       — По поводу этого, — Кенуэй потер шею. — Признаюсь, чувствую я себя паршиво, но вынужден просить тебя, Ахиллес. — он поморщился от заинтересовано-надменного взгляда старика. — Пусть Марго немного поживет здесь. Я… мы с Чарльзом опасаемся, что Бейн может попытаться выкрасть её.       — А мне что за дело до этого? — усмехнулся Ахиллес. — Пусть крадет. Я от этого только вздохну спокойно.       Хэйтем вздернул бровь и приподнял уголки губ:       — Но одобрит ли это Коннор? — глядя в ставшее серьезным лицо Дэвенпорта, мужчина склонил голову и сделал шаг назад. — Я не ищу ссоры. Во всяком случае сейчас. Но мы оба знаем, Ахиллес, что мальчик добр, и понесется спасать её, даже если узнает правду…       Они молча смотрели друг на друга с минуту, а затем, старик развернувшись, поковылял к Коннору:       — Поспешите поймать этого гада. Но не надейтесь, что мы перестанем пытаться остановить вас.       Ахиллес чертыхнулся про себя тысяча первый раз. Но стоя там, перед Хэйтемом, он ощутил всю свою немощь. Что мог сделать старик против мужчины в расцвете сил? Теперь ему оставалось надеяться, что когда с этим Бейном будет покончено, тамплиеры не навестят их с другой целью.       — Спасибо вам, Ахиллес. — девушка поставила на деревянный столик поднос с ужином и заметив удивленный взгляд старика, склонила голову и принялась перебирать подол туники.       За все время проживания в поместье, Маргарита ни разу не надела, ни одного из своих нарядов.       Эллен — местная швея, любезно согласилась сшить ей одежду, на манер охотничьего костюма Мириам. Такая одежда действительно оказалась гораздо удобнее, хотя первое время было непривычно ввиду отсутствия длинной юбки.       На все причитания Чарльза о том, что она должна оставаться леди «даже в таком убогом месте», Марго отмахнулась и к ужасу Ли, поведала что в такой одежде удобнее стирать, колоть дрова, охотиться, да и кататься верхом. Его возмущения смог успокоить только Хэйтем, заявив, что в свете последних событий, девушке полезно научиться обращаться с топором и улучшать владение с огнестрельным оружием.       — Присядь-ка, — Ахиллес указал тростью на кресло стоящее напротив. — Думаю, нам есть о чем поговорить.       Девушка подчинилась и опустилась на мягкую подушку.       — Ты должна знать, — старик медленно снял крышку с блюда и аромат печеной с картофелем курицы быстро наполнил комнату. — У меня нет причин ненавидеть конкретно тебя, но твой круг… эти Хэйтем, Джонсон и твой отец… — он поймал встревоженный взгляд Маргариты и оставил в покое нарезаемое им мясо. — Да, я знаю об этом. И признаюсь, я злюсь, из-за того, что ты до сих пор не рассказала об этом Коннору.       — Я боюсь. — тихо проговорила девушка, стыдливо опустив голову.       — Да? Чего же? Думаешь, он убьет тебя? — усмехнулся Дэвенпорт.       Марго устремила на него удивленный взгляд. Эта мысль даже никогда не приходила ей в голову. Слишком не похоже на него. Коннор не из тех, кто убивает лишь по тому, что человек не оправдал его надежд.       — Конечно, нет. — глядя как Ахиллес вскинул бровь, она поднялась и подошла к окну. — Он верит мне. Если я расскажу ему… — Марго повернулась к старику, глядя на него полными слез глазами. — Я знаю, что лучше рассказать все сейчас, но каждый раз, когда я хочу это сделать… мне не хватает храбрости.       Дэвенпорт качнул головой и подошел к ней:       — Я понимаю, — он положил ладонь девушке на плечо. — Коннор опаслив. Странно, что тебе вообще хватило терпения так расположить его, но нужно решаться. Пока это не может оставить глубоких шрамов в его сердце. — старику вдруг стало искренне жаль Марго.       Они были так молоды. Их юные сердца еще не до конца впитали многолетнюю вражду ассасинов и тамплиеров. Они могли изменить этот мир. Перед Маргаритой и Коннором приветливо стелился путь длинною в целую жизнь и лишь их собственные действия указывали направление. Будет ли эта война продолжаться или же, путь немного, но сдвинется чаша весов в пользу общего мира.       Послышались быстрые шаги и вскоре, в дверях появился юноша.       Марго отвернулась, быстро утирая слезы.       — Все в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Коннор.       — Конечно, — бодрым голосом отозвался старик. — Мы просто разговаривали.       Юноша перемялся с ноги на ногу:       — Мы можем отложить поездку.       — Нет, — натянуто улыбнулась Маргарита. — Все хорошо. Можем выдвигаться.       — Ты чем-то встревожена. — нарушил тишину Коннор. — Что Ахиллес наговорил тебе?       — М? — встрепенулась девушка. — Нет, все нормально. Мы просто немного побеседовали. А куда мы едем?       Юноша улыбнулся, глядя перед собой, и свернул на едва заметную меж деревьев тропу:       — Это что-то вроде сюрприза.       Она закусила губу, чтобы не завизжать от восторга и последовала за Коннором.       Извилистая тропа уводила прочь от главной дороги в чащу. Обильно разросшиеся деревья, хлестали по лицу, низко растущими ветвями. Несколько раз им пришлось остановиться, чтобы выпутать волосы девушки.       Позже, деревья стали более редки, уступая густым кустарникам. Вдалеке Маргарита заметила огни и сердце сжалось.       Когда они подошли к высокому деревянному забору, она поняла, что не может вымолвить ни слова.       Въехав за ограждение, Марго оказалась среди незнакомых запахов и звуков. Казалось, здесь совсем другой мир.       Коннор помог ей спуститься с лошади и его тут же окружили детишки. Они что-то весело кричали на совершенно непонятном языке и, постукивая юношу по животу, призывали к игре. Сзади к девушке подошел полноватый парень и стал рядом с ней, оглядывая с ног до головы. В это время, Коннор подхватив одного из ребятишек, повернулся к Маргарите.       — Брат, — подойдя к ним, он чуть кивнул головой парню и представил их. — Это Ганадогон, мы с ним почти выросли вместе.       Девушка кивнула головой и улыбнулась.       — Рад тебя видеть, Радунхагейду. — друг положил ему ладонь на плечо. — Думал, ты забудешь.       Коннор поставил на землю ребенка, который тут же убежал к остальным детям и похлопал Ганадогона по плечам:       — Никогда. — юноша повернулся к Марго. — Сегодня мы празднуем его день.       Он опустил глаза, замечая девочку лет четырех, прижавшуюся к ноге девушки. Маргарита провела ладонью по голове девчушки и проследила за его взглядом.       — О, мой Бог. — она отдернула руку и едва не отскочила от ребенка. — Я не заметила её.       Юноша улыбнулся:       — Идем.       Пока мужчины разводили костер, девушка терпеливо ждала, когда одна из женщин племени закончит «колдовать» над её волосами.       Солнце почти опустилось за горизонт. В центре деревни горел большой костер, вокруг которого собрались Могавки. Маргарита скромно стала поодаль и сложив руки на груди, наблюдала как Коннор, широко улыбаясь разговаривает со своим народом.       Деревня дышала. Наполненная звуками барабанов и гулом, слившихся голосов, она красочно представляла другой мир.       Мир, в котором дети, не ложатся спать сразу после заката, и доверчивы, как и должны быть. Мир, в котором нет места замкам, потому что нет воровства и подлых убийств. Это было место, где все равны и чтобы добиться этого, война была не нужна.       — Почему ты здесь? — она вздрогнула от неожиданности и обернулась.       Ганадогон обеспокоенно смотрел на неё и девушка улыбнулась.       — Я не хочу мешать.       — Если Радунхагейду привел тебя сюда, — на ломаном английском, монотонно сказал парень и двинулся к костру. — Ты не станешь лишней.       Она в недоумении проводила его взглядом, но решилась-таки последовать за ним.       — Радунхагейду, значит. — Маргарита опустилась на бревно служащее скамьей, рядом с юношей.       — Да, — улыбнулся он. — Это имя дала мне мама. Я, правда, не знаю, что оно означает.       — У вас все имена имеют особое значение? — девушка приняла из его рук стакан с теплым напитком.       — Да, — смутился Коннор. — Это вроде наставления…