Шрамы

      Едва оказавшись в своей комнате, Марго задвинула дверную щеколду, чтобы избежать возможных визитов, и выскочила на балкон. Морозный воздух октябрьского вечера слегка покалывал горящие щеки.       Выпустив изо рта облачко негустого пара, девушка вернулась в комнату и резкими движениями принялась высвобождаться из тяжелого платья. Скинув серебристые туфли, она засуетилась в поисках дорожной одежды.       Достав со дна комода, один из нарядов который когда-то для нее сшила Эллен, Марго улыбнулась. Столько воды, с тех пор утекло, а казалось, все произошло вчера.       Она помнила, как Коннор открыто улыбался, глядя на её попытки колоть дрова или забывать гвозди. Как учил её стрелять по бутылкам у таверны Оливера и Коринн. Как наблюдал за ней, думая, что она не знает.       Маргарита тряхнула головой, отгоняя наваждение, и быстро оделась. Она хотела покинуть комнату до того, как Авелина придет задавать вопросы, на которые Марго не знала ответов. Черт бы побрал лейтенанта, вместе с его внезапными чувствами. Девушка щелкнула языком и накинула плащ.       Лошади в конюшне недовольно захрапели, разбуженные ночной гостьей. В дальнем углу громко заржал жеребец и начал бить копытом, приветствуя хозяйку.       — Тише, мальчик. — прошептала Маргарита, проведя по серой гриве рукой.       Этого тракененского коня серой масти, ей подарил отец, взамен погибшей во время обстрела форта Джордж — Тайны. Девушка так и не привыкла к норову жеребца, но он был красив. И хотя, ему так и не было выбрано имя, он точно знал, когда обращаются именно к нему. Деловито отворачивая морду, жеребец подпрыгивал передними ногами и начинал махать хвостом. Если сие представление длилось слишком долго, то требовать от него покорности было бесполезным делом.       На удачу, сегодня представление не затянулось, и животное смиренно стало под седло, и через несколько минут, Марго уже мчалась к реке.       Год. Уже прошел целый год.       А она все ждала. Надеялась. Что дверь распахнется и на пороге появиться, сияя приветливой улыбкой, отец, а за ним, чуть покачиваясь, войдет магистр и все будет как раньше. Не будет. Не для Марго.       Их больше не было. И никто не будет обеспокоенно смотреть на нее, когда она получит ссадину во время тренировки.       Что будет с человеком, если дать ему огромное состояние, но при этом, лишь близких людей? Человек надломится как молодой побег, и уцепиться, из последних сил за единственную ветвь, не дающую окончательно кануть в лету. Надежда держала девушку в строю до этой даты. Ровно два года назад погиб её муж, оставив Маргариту вдовой с состоянием, сулившим ей безбедную жизнь.       Мадам Мадлен оказалась весьма дальновидной женщиной. Её предложение о фиктивном браке, основывалось на финансах, что могли пропасть после смерти Хэйтема, в виду отсутствия наследника. Во всяком случае, официально зарегистрированного.       Маргарита хорошо помнила, как Кенуэй кивал головой, слушая преимущества данного соглашения, а затем, подошел к Марго.       — Будешь мне женой? — с трудом скрывая улыбку, он протянул девушке руку. — Я постараюсь быть примерным мужем.       Маргарита оглядела всех присутствующих. Пауза затянулась, и в глазах каждого читалось недоумение. Над чем тут было думать, казалось. Такая выгодная сделка подворачивается раз в жизни, и то не всем. Солидный мужчина, пользующийся всеобщим уважением, согласен жениться и сделать единственной наследницей, а в приближающейся смерти сомнений не было.       Город тихо стонал, разбитыми улицами, где в каждой подворотне, таились желающие безнаказанно поживиться легкими денежками. Всюду сновали напуганные горожане, словно по команде, исчезавшие с мостовых, стоило опуститься сумеркам. Война была идеальным прикрытием для людей жаждущих легких денег. Но даже это не могло скрыть того, что над Нью-Йорком нависла не менее серьезная опасность, стягивающая все силы к форту Джордж.       После сказанного по-деловому «Идет», не было времени ни на что. Тренировки были возобновлены с новыми силами, сразу после короткого подписания всех бумаг, делающих брак официальным. Ни каких приемов и шумного веселья, все тихо, по-серьёзному, и без обнародования.       Чарльз почти всегда молчал. Одному Богу известно, что творилась в поседевшей голове мужчины, пока его дочь, ставила красивую подпись на документе.       — Что же, поздравляю вас. — улыбнулся нотариус, взглянув на молодую девушку и её, теперь, мужа.       Марго и Хэйтем переглянулись, а затем, осмотрев всех строгим взглядом, покинули кабинет. Сейчас должна быть тренировка. Кенуей не жалеет жену.Ни что не могло отменить практику рукопашного боя. Кенуэй бьет жену в грудь. Нельзя останавливать обучение. Кенуэй, проклиная себя за вынужденную грубость, подает жене руку, но она бьет его по ногам. Он повержен.       Чарльз даже не пытался прятать слез. Весть о том что форт Джордж пал, долетела на удивление быстро. С плохими новостями не медлят. Ли едва не искалечил гонца. Он избивал несчастного парнишку, пока Марго не щелкнула взведенным курком. Всхлипывая как мальчишка, он клялся убить Коннора.       — Ты обещал мне голову Бейна. — равнодушно говорит девушка и подносит к губам бокал.       Ей нельзя плакать. Она должна защитить отца. Если не от ассасина, то хотя бы от его безумия. Глаза Чарльза метают молнии, пока он медленно преодолевает расстояние до кресла, в котором, с безразличием, сидит его дочь. Вдруг, Чарльз заметил, как дрожат тонкие пальцы девушки, и опустился рядом с Марго на колени.       Кто знает, сколько она гладила седоватые мягкие волосы мужчины, чья голова покоилась на ее коленях. Плакать нельзя. На заданиях не было чувств. А сейчас задание было — держаться.       Маргарита осталась единственным живым человеком в Джонсон-холле. Остальные стали тенями. Они то и дело мелькали в длинном коридоре, который вел к кабинету, и отлично просматривался. Римма не читала моралей, вместе со всеми, она стала лишь призраком жившего тут человека. Но спустя полгода, и её не стало. Смерть не щадила ни кого.       Маргарита сидела на скале, напротив поместья. Холодные камни неприятно обжигали ноги и ягодицы, но это было теперь любимым местом девушки на всем Фронтире.       Она приходила сюда в минуты печали и могла не бояться, что неудержимые слезы, оставляющие красные дорожки на щеках, кто-то увидит. Авелина никогда не приходила за ней и не отправляла слуг и стражу, а больше было не кому.       Марго глубоко вдохнула и поднялась на ноги, отряхивая одежду.       — Опасно гулять одной по таким местам. — мурлыкающий голос командора.       — Ну я же не одна. — спокойно отозвалась девушка игнорируя, бешенное сердцебиение. — Ты же здесь. Кстати, почему?       — Один из моих караульных видел, как вы выехали за ворота. — мужчина, удивляясь неофициальному обращению, подошел к краю обрыва и одобрительно закивал головой. — А здесь красиво.       Девушка бросила быстрый взгляд на поместье и пошла к лошадям:       — Не знала, что ты ценитель красоты, Честерфилд. — держа в руках поводья, Марго направилась к тропе, ведя за собой лошадь.       Перриш, провожая девушку взглядом, помедлил, размышляя над сменой ее манеры общения. Мало кто мог позволить себе фамильярный тон, обращаясь к нему, и несмотря на то, что он был наслышан о своенравии вдовы Кенуэй, такая резкая смена характера — напрягала.       — Что привело вас на утес? — командор без труда догнал девушку сидя верхом.       — Иногда, мне нужно побыть одной. — не взглянув на мужчину, Марго оседлала коня и продолжила путь. — Но видимо, дл этого мне придется искать другое место для уединения. Как ваши успехи с мисс Грандпре? — резко сменила тему.       Мужчина хмыкнул и отвернулся от собеседницы, напуская безразличие:       — Думаю, мы решили вопрос.       Они, молча, достигли ворот, и стоило им въехать во двор, к Перришу подбежал Ричард:       — Мы поймали человека, пробравшегося на территорию. — Мур старался не смотреть на Маргариту, но взгляд заметно пытался перенестись с командора на неё. — Цель проникновения пока не выяснили.       — Где он? — Честерфилд слез с лошади и, не нуждаясь в просьбе, помог спуститься девушке.       — В подвале. Но… — лейтенант остановил двинувшихся к заднему двору людей. — Не думаю, что миссис Кенуэй стоит туда идти.       Марго удивленно вздернула брови и взглянула на мнущегося Ричарда. Перриш тяжело вздохнул и упер руки в бока, глядя исподлобья на хозяйку поместья, которой сложно было что-то запретить, хотя бы потому, что все произошло на её территории. Но Мур был прав, трупы — не лучшее зрелище для женских глаз. То что дело было именно в этом, командор был уверен.       — Сколько? — спокойно спросила Марго, чем спровоцировала два обеспокоено-удивленных взгляда и запинку в дыхании Перриша.       Мужчины переглянулись.       — Миссис Кенуэй… — начал командор, но был остановлен кратким кивком и пренебрежительным взглядом.       — Я говорю не с тобой, Честерфилд. — огрызнулась девушка, и посмотрела на Ричарда.       — Сколько погибших, лейтенант?       Мур перевел взгляд на командора и тот, чуть закатив глаза, кивнул.       — Семь. Все наши. Насколько нам известно, нарушитель был не один, но к сожаленью, его подручных найти не удалось. — отчеканил краткий отчет Ричард и преградил дорогу двинувшейся вперед девушке. — Вы уверенны, что хотите этого?       Маргарита встретилась с взволнованным взглядом и опустила плечи, отпуская всю жесткость и холодность. Мур был искренне обеспокоен тем, что женщина увидит слишком гадкую для её глаз картину и дело не в слабости и обмороках, которым были подвержены женщины высших кругов.       Перед ним стояла девушка, чьи прекрасные глаза и так, видели достаточно крови и жестокости. Ричард хотел огородить это хрупкое создание от подобных зрелищ, но шансы на это растворялись с каждым глухим ударом его сердца.       — Думаю, вы правы, лейтенант. — вдруг сказала девушка. — Знаете, когда долго справляешься со всем сама, не успеваешь сохранять образ хрупкой леди. — Марго очаровательно улыбнулась. — Надеюсь, вы окажете мне честь, — она сделала маленький шаг к Ричарду. — Проводите меня. Кто знает, может, эти люди ещё здесь.       — Конечно. — смущенно улыбнулся Мур и подставил девушке локоть.       Удивленно изогнув бровь, Перриш наблюдал, как отдалялась парочка. Мур всегда искал его одобрения в рабочих делах, но видимо, в делах сердечных, полагался лишь на себя. Командор потер ладонью подбородок и двинулся к заднему двору.       Увидев его солдаты оставили тела, и смятенно переглядывались. По мере приближения к входу в погреб, Честерфилд коротко кивал на приветствия своих людей, отдающих честь, и похрустывал пальцами на руках.       — Что у нас тут? — не спеша зашел в подвал командор.       Его взгляд тут же зацепился за привязанного к стулу мужчину с разбитым носом. Пленник скривил брезгливо губы и едва заметно вздернул подбородок. Перриш усмехнулся.       — Храбришься? — командор медленно подошел к столу с разными орудиями для причинения боли. — Зачем ты здесь?       Пленный отхаркнул кровяную слюну и огляделся:       — Не твое собачье дело.       Честерфилд улыбнулся, глядя перед собой в стену:       — Что же, придется по старинке. — мужчина взял со стола деревянную дубину и решительно направился к, сжигающему его взглядом, пленнику.